Цианид
– Ты вышла на перекур или собралась домой? – спросил он.
– Домой, – ответила я.
– Можно мне подвезти тебя?
– Разве ты не пил?
– Только один бокал с Эндрю, но это было два часа назад.
Я секунду подумала и сказала:
– Сможешь подобрать меня на соседней улице? Не хочу, чтобы кто-то из коллег увидел, что я уехала с тобой.
– Без проблем, – ответил он и добавил, оглянувшись на офис: – Если честно, я тоже сейчас чувствую себя преступником. Уж не знаю, почему.
Я рассмеялась и, пошатываясь, отправилась к тому месту, где мы условились встретиться. Через четверть часа Митчелл подобрал меня на Нортбрук Роуд и повез домой.
В тепле и уюте салона ко мне вернулось легкое опьянение. Все снова показалось простым и беззаботным. Дерек словно переехал жить в соседнюю галактику, а до той были миллионы световых лет. И все, что меня тяготило и тревожило, отчалило вместе с ним. Я снова была юной, смешливой, свободной и непуганой. Мной никто никогда не овладевал прямо на голом полу, пока я совсем не хотела этого. Никто никогда не повышал на меня голос и не насмехался надо мной. Никто не вселял в меня ужас одним своим взглядом или жестом. Любовь была чем-то реальным и, казалось, вот-вот нагрянет со дня на день. Секс не пугал и не вызывал отвращения. Наоборот, казался чем-то прекрасным, как праздник или выигрыш в лотерею.
– Ты пользовался сегодня популярностью, – сказала я слегка заплетающимся языком.
– Думаешь?
– Да. В тебе есть что-то притягивающее. И особенное. Ты не думал стать моделью? Тиктокером? Ютубером? Инфлюэнсером?
– Хватит, – рассмеялся он. – Это что, какие-то новомодные ругательства?
– Да знаешь ты, что это! Не прикидывайся. Я все не могу отделаться от мысли, что ты создан для того, чтобы купаться в лучах славы: кино, музыка, театр. И я думаю, это принесло бы тебе больше денег и контроля над своей жизнью, чем работа курьером.
– Мне нравится моя работа, – пожал плечами он. – По крайней мере сейчас она меня устраивает. То, что нужно. А там видно будет.
– Прости, если обидела. Я просто желаю тебе всего самого лучшего. Заработать миллион, объехать все страны, познать все радости мира…
Митчелл рассмеялся, громко и заразительно.
– Не волнуйся обо мне, Ванесса. Уж о ком, о ком, а обо мне не стоит.
Он и впрямь выглядел как тот, о ком не стоит переживать. Дерзко, сильно и чертовски самоуверенно. Я разглядывала его профиль и россыпь татуировок на шее. Наверно все его тело тоже забито татуировками. Начиная с торса и заканчивая… Господи, почему рядом с ним мне в голову постоянно приходят такие мысли, за которые стыдно?
– Значит, ты пишешь статьи на социальную тематику для «Зумера»? – внезапно спросил Митчелл, притормаживая на светофоре.
– Быстро ты выяснил, – рассмеялась я.
– Ваш главред страшно горд тобой. Сказал, что твоя последняя статья вывела журнал на новый уровень. Теперь мне интересно узнать подробности. Эндрю только обмолвился, что она о…
– Порно.
– Значит, он не шутил, – сказал Митчелл.
– Конечно не шутил. Эндрю вообще шутить не умеет.
– Расскажи больше.
– Тебе правда интересно? – спросила я.
– Очень.
Митчелл действительно выглядел заинтересованным, и этот интерес, который Дерек, например, никогда не проявлял, ужасно польстил мне. Я постаралась собрать воедино свои размокшие в алкоголе мозги и начала рассказывать:
– Если коротко, то я считаю порнографию неэтичным продуктом. Таким, от которого нам всем стоит отказаться, или который государству стоит взять под жесткий контроль, как сигареты или алкоголь. Потому что эта индустрия построена на жестокой человеческой эксплуатации. Когда мы заходим на порносайты, мы способствуем увеличению просмотров, кормим создателей порноконтента и помогаем расширению индустрии. Но при этом мы совершенно не знаем, получили ли женщины, снявшиеся в порно, достойное вознаграждение. Обращались ли с ними уважительно на съемочной площадке и вне ее. Все ли они давали согласие на съемку или видео сняли тайно. Все ли они совершеннолетние. Насколько разрушительно для их психики было все, на что они пошли. Насколько реально применяемое к ним насилие. Отвечали ли условия их труда минимальным требованиям безопасности? Возвращались ли они домой после съемок в целости и сохранности? На все эти вопросы нет ответов. Однако параллельно с этим индустрия приносит миллиарды тем, кто ею владеет. Миллиарды! Недавно в New York Times вышла статья журналиста Николаса Кристофа об одном из самых популярных в мире порносайтов. Он выяснил, что на сайте до сих пор находятся в открытом доступе видео реальных изнасилований; что на нем можно найти порно с несовершеннолетними, просто забив соответствующий возраст в поиск; а также там в изобилии лежат ролики с «порноместью» – видео, которые были выложены в интернет ради мести или шантажа. Многие жертвы пытаются покончить с собой, когда узнают, что ролики с ними не будут удалены. Учитывая всю эту изнанку, любой человек, которого хоть немного беспокоит этическая сторона вопроса, не должен смотреть порно. Мы не должны кормить хищников. Вот ты бы пошел в клуб, где реальные люди занимаются сексом у всех на глазах? Причем не было бы информации об их возрасте, и неизвестно было, хотят ли они сами этого или их принудили.
– Ноги бы моей там не было, – ответил Митчелл.
– Вот именно. Но порносайты – это такие же клубы. Просто находятся в виртуальном пространстве.
– Хм, я никогда не задумывался об этом, – ответил Митчелл. – Но теперь будет над чем поразмыслить.
– Правда? Ты задумался? – спросила я, испытывая просто ребяческий восторг.
– Да. Но у меня куча встречных вопросов. Что делать тем, кого порно заводит? Секс и голод – сильнейшие инстинкты человека. И если к выбору еды можно подойти обдуманно, то что делать с сексом? Чем его заменить, если не порно?
– Есть альтернативы, – кивнула я.
– Правда?
– Да. Анимация. Которая никому не причиняет боль и никого не эксплуатирует. Художники сидят в студиях и рисуют мультфильмы, которые, по моему мнению, совершенно не хуже реального порно. Некоторые даже лучше, – заявила я экспертным тоном. – Интересные сюжеты, потрясающая прорисовка деталей, женщины и монстры, прекрасные пленницы и демоны-похитители. Можно создать любую генетику, любую эстетику, абсолютно нереальную физиологию…
Митчелл расхохотался и потер лоб, выглядя немного смущенным. Я тоже рассмеялась, когда до меня дошло, что я слегка увлеклась. Лицо залило жаром, и я закрыла его руками.
Он остановил машину на обочине дороге, включил аварийку и, все еще хохоча, предложил сделать перекур. Я согласилась, и мы вышли под темное небо, усеянное звездами.
– Прекрати смеяться! – простонала я, обходя машину и приблизившись к нему. – Анимация – очень серьезное дело.
– Да, совершенно согласен.
– Прости, если я вывалила на тебя все это без предупреждения. Я забыла, что люди бывают неподготовленными.
– Я подготовлен. В вопросах порно я теперь просто эксперт.
– Не присваивай себе мои лавры! Это я эксперт по порно, а ты…
– Кто же?
– Всего лишь подающий надежды новичок.
– Подающий надежды, – повторил он, усмехаясь. – Ну хотя бы так.
Я сунула сигарету в рот, и Митчелл чиркнул зажигалкой. Я прикурила и посмотрела на него с пьяным весельем.
Знал бы он только, что я действительно эксперт в некоторых вещах. Например, в том, как быстро сводить синяки. Как не кричать, даже если очень больно. Как сохранять рассудок рядом с человеком, начисто лишенным самоконтроля.
– Если честно, твоя точка зрения перевернула мой мир, – сказал Митчелл. – Я теперь полностью перейду на анимированное порно. Когда приспичит, то смотреть буду исключительно на забавы фей и гоблинов. Пусть мои просмотры засчитываются пожилому аниматору-компьютерщику, рисующему хентай в маленькой студии на окраине Киото, которая не эксплуатирует реальных людей.
– Ты просек тему, – помахала пальцем я.
Митчелл рассмеялся, указал на мою сигарету и попросил затянуться один раз. Я протянула ему ее, но он не взял. Просто обхватил мою ладонь, поднес к губам и сделал затяжку. Пару минут мы так и стояли: моя рука в его руке, и его пальцы касаются и гладят мое запястье. Я переложила сигарету в другую руку, и наши пальцы переплелись. Он сжал мою ладонь, положил на свое плечо и, шагнув ко мне, вдруг очутился так близко, что меня всю окутал аромат его одеколона. Я выронила сигарету и коснулась ладонями его лица. И тогда он склонился, запустил пальцы в мои волосы и поцеловал меня.
Я хотела этого. Не могла прекратить думать об этом с того самого момента, когда оказалась с ним наедине в машине. Но когда он прижался к моим губам, горячо и настойчиво, меня охватила паника. На секунду мне вдруг стало так страшно, что я отпрянула. Только мои руки продолжали лежать на его плечах, будто сожалели, что все прекратилось.
Когда Дерек вдруг быстро подходил ко мне, высокий и массивный, хватал меня и впивался губами в мой рот, в меня всегда вселялся страх. Близость с мужчиной обычно ничем хорошим не заканчивалась, и, стоило Митчеллу приблизиться, мое тело мгновенно вспомнило об этом. Как животное, которое слишком часто били.
– Прости, я не хотел напугать тебя, – проговорил Митчелл, вглядываясь в мое лицо. Он по-прежнему был так близко, что я видела свое отражение в его зрачках.
– Нет, дело не в тебе! Я просто… просто… Извини, я даже объяснить толком не могу.
Он коснулся моей щеки, нежно провел по ней пальцами и шепнул мне:
– Хочешь начнем еще раз? Или нам лучше остановиться на этом? У меня и в мыслях не было испугать тебя. Это последнее, что я мог бы сделать.
Его голос тут же вернул мне спокойствие, а от слов внутри разлилось такое тепло, словно я выпила большой стакан глинтвейна. Митчелл провел большим пальцем по моей губе, и…
Мой мозг вышел в окно.
Завороженная его нежностью, я целовала его губы, а он – мои. Сначала верхнюю, затем нижнюю, и снова верхнюю, будто не могла решить, какая лучше. Его язык скользнул в мой рот, и я приняла его. Потом дала ему попробовать свой. Он застонал, положил горячие ладони на мои щеки, притягивая меня к себе.
Он целовался совсем не так, как Дерек. Дереку не было нужды дразнить меня или распалять – он просто брал, что хотел. Его поцелуи были клеймом, атрибутом власти. Часто он не целовал меня вообще. А поцелуи Митчелла словно говорили мне, что властью здесь обладаю только я – полной, безраздельной и неоспоримой. Что он бросится в воду, если я вдруг так захочу. Что он ляжет на рельсы, если я прикажу. Что мой язык в его рту может свести его с ума и мои руки могут творить с ним любые, даже самые странные вещи – он не будет против.
Вот что сказали мне его поцелуи. Что он в моей власти. И не только здесь и сейчас, под этим черным небом, на обочине пустынной дороги, в незнакомом районе, но и потом – в любой момент, когда я пожелаю.
Одурманенная, изголодавшаяся по ласке, я запустила руки под его рубашку и скользнула по его прессу и по его груди. Он развязал мой шарф и коснулся губами шеи. Я свела ноги, чувствуя такое дикое возбуждение, какого не испытывала вообще никогда в жизни. Если бы он просто притронулся в тот момент к моей промежности, коснулся пальцами моего нижнего белья – я бы тут же кончила.
Внезапно я почувствовала вибрацию в кармане. С досадой вынула телефон. Имя Дерека светилось на экране, будоража во мне тревогу и тоску. Митчелл тоже прочел его и сказал:
– Ответь ему. Скажи, что скоро будешь. И… Ванесса, давай встретимся еще раз. Где угодно, когда угодно, реши сама. Мне нужно увидеть тебя снова.
Он продолжал держать меня за руку и поглаживать мои пальцы. Но звонок Дерека словно вернул меня с небес на землю, и все происходящее между мной и Митчеллом вдруг показалось страшно неправильным. Чувство вины и раскаяние схватило меня за горло. Может не так уж неправ был Дерек, сказав, что я похожа на шлюху?
– Не думаю, что мы должны делать это, – сказала я, отступая. – Прости, что до этого дошло. Я просто перебрала… Отвези меня домой, пожалуйста.
Глава 7
Звучит как фетиш
Митчелл довез меня до поворота, сразу за которым был мой дом. Пытался поговорить со мной, но я была так подавлена, что едва могла два слова связать. Распрощались мы неловко и прохладно, как незнакомцы. Я так спешила вылезти из его машины, что забыла отстегнуть ремень. Пару секунд беспомощно пыталась встать на ноги, не понимая, почему не выходит. Потом наконец сообразила, что пристегнута, и, сгорая со стыда, сбросила ленту. Я точно выглядела смешно, как подвыпивший клоун. Но Митчелл даже не улыбнулся. Я поймала его взгляд, когда закрывала дверь, пристальный и беспокойный.
Я подождала, пока рокот мотора стихнет вдалеке, и дернула на себя ручку двери. Та не поддалась. Я позвонила, но никто не открыл. Я стояла на ветру в коктейльном платье и жала на кнопку звонка, пока не заболел палец.
«Ты дома? – написала я Дереку. – Открой, я приехала».
Он не прочитал его. Я позвонила ему, но он не ответил. Я села на крыльце, обняв руками колени. Зимняя стужа лезла под тонкую ткань платья. Пальцы так сильно замерзли, что я едва чувствовала их.
«Мустанг» Дерека стоял на площадке перед домом. Значит он здесь. Вряд ли отправился куда-то на такси. Он боялся подхватить коронавирус, так что пользовался им в исключительных случаях.
Он дома, что-то подсказывало мне. Просто ему охота отыграться.
Я подошла к его машине и ударила кулаком по капоту. У нее была очень чувствительная сигнализация: всю улицу тут же затопил вой противоугонной сирены. И, не прошло и минуты, Дерек распахнул дверь и выскочил на порог.
– Какого черта ты творишь? – рявкнул мне он, словно машина была его единственным сокровищем, а я – грязной бродяжкой, вертевшейся вокруг.
– Это был мой последний шанс попасть в дом, не так ли? – пояснила я.
– Как ты сорвала сирену? Ты знаешь, сколько эта машина стоит?
– Видимо куда дороже моего здоровья, – ответила я. Меня трясло от холода. И от гнева.
– Я не слышал твои звонки!
– Тогда откуда знаешь, что я звонила?
Дерек выключил сирену и схватил меня за локоть, когда я приблизилась.
– Прекрати корчить из себя обиженку.
– Обиженку?! Ты обращаешься со мной, как с животным. Как с какой-то бродячей собакой!
Дерек крепко, до боли, сжал мою руку.
– Может быть, только такое обращение и заставит тебя считаться с моим мнением?
– С каким еще мнением? Что мне надевать и чего не надевать?
– Да хотя бы!
Эта нелепая, отвратительная ссора на пороге страшно контрастировала с тем, как общался со мной Митчелл. С тем, как он смотрел на меня, касался меня и относился ко мне. Всего минуту назад я страшно сожалела о поцелуе с ним, но сейчас все вдруг вывернулось наизнанку и меня затопила совсем другая жалость: да мне домой не стоило возвращаться, вот что! Лучше б осталась целоваться с Митчеллом, чем весь этот яд, желчь, гной.
– Дерек, отпусти меня, ты делаешь мне больно.
Он и не подумал, наслаждался тем, что причиняет мне боль. Но на другой стороне улицы, у дома напротив, остановилась машина наших соседей, и из нее вышла пожилая пара. Мы были как на ладони под светом фонаря над крыльцом, и Дерек тут же выпустил мою руку. Я вошла в дом боком, не снимая туфель прошла на кухню, открыла холодильник и налила себе стакан джина с тоником. Дерек мог наброситься на меня в любую секунду. Я чувствовала это так же ясно, как мозоли на пальцах от непривычно тесных лодочек, поэтому заставила себя выпить. Если я напьюсь, то все не будет ощущаться так больно и невыносимо.
Какой-то тихий голос шептал мне, что мне нужно прекратить все прямо сейчас: взять ключи, снова сесть в машину и поехать в дом родителей. Вот так просто. Но я уже знала, что все совсем не просто. Он не даст мне уйти, он опутает меня паутиной слов, он докажет мне, что всего лишь рассердился, когда я ушла на вечеринку без него, и что проблема не в нем, а во мне – чуть что поджимающей хвост.
Я буду виновата, если уйду, а мне невыносимо было снова взвалить на себя вину за все наши ссоры. Уж лучше я останусь, и будь что будет. Скорее всего он просто поорет, остынет и все будет как прежде.
Я отхлебнула джина из стакана, приказывая себе успокоиться.
– На вечеринке было мало? – спросил Дерек, входя на кухню следом.
– Да, – сказала я, избегая смотреть на него.
– Ты нравишься мне пьяной, – вдруг заметил он, подходя ближе.
– Вот как, – пробормотала я.
– Да. Тогда с тебя резко слетает твоя корона, которую ты носишь, и ты наконец-то становишься обычной бабенкой. Простой, приземленной, дешевой и доступной. Которая наконец перестает корчить из себя черт знает что.
Я ничего не ответила. Налила себе еще джина и принялась пить, задыхаясь от его крепости. Рука тряслась.
– Скажешь что-нибудь? Нет? – поинтересовался Дерек.
– Я тоже нравлюсь себе пьяной, – ответила я, утирая губы. – Тогда мне не так страшно рядом с тобой.
– Плохо, – усмехнулся Дерек. – Меня заводит твой страх.
Он шагнул ко мне, положил руку на грудь. Сжал ее сквозь ткань платья. Я ничего не почувствовала, алкоголь превратил тело в вату. Залпом допила стакан и уставилась на Дерека. Его лицо немного расплывалось, словно на акварель плеснули воды. Он улыбался.
– От тебя воняет пьянчужкой. Потной и грязной, – шепнул он мне.
– И тебя это тоже заводит, не так ли? – спросила я. – Вот почему ты постоянно срываешься на мне и унижаешь – всего лишь пытаешься опустить меня до того уровня, который тебя так сильно возбуждает.
– И близко нет, – возразил он.
– Нет? Хочешь сказать, что не притронешься ко мне сегодня – пьяной и грязной?
Дерек понял, что я загнала его в ловушку. Если он накинется на меня сейчас, то признает, что его заводят «потные и грязные пьянчужки».
Он прищурился, его рука отпустила мою грудь, и я уж было подумала, что этот бой окончен. Зря. Дерек вдруг вцепился в мои плечи, надавил и заставил опуститься на колени. Одной рукой принялся расстегивать ширинку, а другую положил на мой затылок, погрузив пальцы в волосы.
– Открой рот, – сказал он.
Он не успел заставить меня сделать это. Я подалась вперед, и мой желудок тут же скрутили спазмы. Джин поднялся к горлу, и меня вырвало волной прямо Дереку на ноги. Он выпустил мои волосы и отступил, выругавшись. Кислый запах ударил в нос. Не оглядываясь, он ушел из кухни и оставил меня одну на полу.
Мне было паршиво и… радостно. Хоть я и сидела в луже рвоты, на этот раз я победила. Сегодня он оставит меня в покое. Я утерла лицо, поднялась на ноги и принялась убирать за собой. И в ту же секунду меня вдруг озарила мысль, что если уход человека приносит больше радости, чем его присутствие, то не признак ли это того, что пора со всем покончить? Может эти отношения наконец пора убить, как нежизнеспособное существо? Растереть ногой, как мерзкого слизня?
Покончив с уборкой, я свернулась калачиком на диване. Не горела желанием провести эту ночь с Дереком под одним одеялом. Забралась под плед и открыла почту. Минут пять смотрела на аватар аккаунта Митчелла, кусая губы. Мысли путались, голова раскалывалась, но я все же написала письмо. Возможно бессвязное, но искреннее и от чистого сердца:
«Спасибо, что пришел на банкет, подвез домой и просто за твою компанию этим вечером. Можно я буду с тобой откровенной? Мне хорошо рядом с тобой. Спокойно. С тобой в мою жизнь пришло что-то, чего я точно не ждала, но, как оказалось, страшно нуждалась: чувство, что все будет хорошо. Не знаю, как объяснить лучше. Нашу трапезу в «Кей-Тауне» я всегда вспоминаю с улыбкой. Твои сообщения греют мне душу. И тот поцелуй, признаюсь, понравился мне тоже. Даже больше: мне просто мозги вынесло. Но я не знаю, поступила ли правильно, позволив всему этому случиться. Сердце говорит – да, а совесть – нет. Я никогда никого не обманывала, и Дерека не хочу обманывать тоже, как бы плохи не были наши отношения. Поэтому вроде бы самое лучшее, что мне стоит сейчас сделать, – это прекратить писать тебе и не делать этого до тех пор, пока я не разберусь в себе. Но другой голос говорит, что если я прекращу общаться с тобой, то моя жизнь погрузится во мрак. Я не хочу, чтобы ты исчезал из нее. Но обещать тебе что-то взамен не могу тоже. Что мне делать, Митчелл? Мы можем быть просто друзьями? У меня такой хаос в мыслях, что самой не разобраться…»
Я отправила его, не перечитывая и толком не дописав. Побоялась, что если начну править, то не стану отправлять вообще. Митчелл ответил через полчаса – раньше, чем я заснула:
«Я не должен был целовать тебя. Прости, что не удержался, и теперь ты мучишься, не зная, как быть дальше. Ничего не нужно делать. Правда. Все гораздо проще. Мы можем быть друзьями. Я тоже хочу, чтобы ты осталась в моей жизни. Просто так. И меня не нужно прикармливать обещаниями, я понимаю, что ты в отношениях. Было бы глупо ждать этого. Спокойной ночи. Пиши, если понадобится компания. Или купоны на бабл-чай:) М.»
Я уснула на диване, прижав к груди телефон. С горящими щеками и обрывками той песни в голове, которая звучала в машине Митчелла:
«Вокруг меня мир, который не изменить.
Но мы можем лежать с тобой здесь и не выходить.
Я храню свое сердце в шкатулке подальше от бед.
И верна тебе буду, пока ты не скажешь “нет”…»[7]
* * *Утром мы с Дереком встретились за завтраком. Я снова ждала от него какой-то выходки. Но он был сам на себя не был похож. Подавленный и тихий. Его глаза покраснели, руки дрожали, он блуждал по кухне, словно забыл, зачем пришел. В итоге склонился над кофеваркой и долго стоял так совершенно неподвижно, будто был высечен из камня.
– Что-то случилось? – спросила я.
Он не ответил, только утер лоб дрожащей рукой.
Тем утром ему сообщили, что умер его отец. Мистер Линч был совсем еще не стар, энергичен, полон сил, но коронавирус подкосил его так сильно, что врачи ничего не смогли сделать.
Известие застало нас врасплох. Дереку пришлось срочно уехать в Вексфорд. Я поехала за ним через два дня, когда наспех закончила дела на работе.
Я выпала из жизни на неделю, занимаясь организацией похорон. Все свалилось на мои плечи, потому что мать Дерека тоже слегла с коронавирусом, а сам Дерек заливал в себя алкоголь с утра до вечера – и, признаться, я была этому рада. Пока он пил, он не мог делать со мной то… что обычно делал.
Митчелл часто писал мне, и его сообщения были моим единственным источником радости посреди царства траурных приготовлений. Мы говорили обо всем на свете. О моих статьях, о его спортивных увлечениях (я была права, заподозрив в нем атлета: Митчелл по выходным играл в регби в местном любительском клубе); о любимой музыке и о планах на лето. Я хотела побывать в Барселоне, увидеть легендарную Саграда Фамилию и зайти в музей Пикассо. Митчелла влек Маршрут 66 или, как его еще называют, Дикий Атлантический Путь: дорога вдоль западного побережья Ирландии, пролегавшая среди скалистых обрывов. Мы болтали о корейской кухне и корейской музыке. Ему нравилось и то, и другое.
Я: наверно делаешь зарядку каждое утро под кей-поп?:-D
Митчелл: все гораздо серьезней: я знаю участников BTS по именам:)
Митчелл рассказал, что означает его татуировка в яремной ямке – почему-то она интересовала меня больше остальных. Однажды он потерял сознание на улице, прямо напротив ресторана Джуна. Джун помог ему прийти в себя и без конца повторял, что все будет хорошо – если не сегодня, то завтра точно.
«Татуировка означает «завтра» по-корейски. Как напоминание о том, что все будет хорошо».
«Глубокомысленно», – сказала я.
«А тебе что напоминает о том, что все будет хорошо?» – спросил он.
«Хм, интересный вопрос, мне надо подумать», – написала я, хотя в голове сразу же возник ответ: «Разговоры с тобой».
Митчелл не флиртовал со мной, не делал неудобные намеки. Я чувствовала себя комфортно, общаясь с ним. Будто мы дружили с детства – вот насколько. Но в мыслях я снова и снова возвращалась к той ночи, когда он поцеловал меня. Вспоминала, как ощущалась его кожа и щетина подбородка под моими пальцами. И как он касался меня, пока целовал.
Совсем не так, как Дерек.
Думая о Митчелле, я чувствовала непонятную тоску, словно забыла что-то драгоценное в трамвае, и трамвай уже уехал и не догнать. Эта тоска накатывала на меня волнами, и порой я просто захлебывалась в ней.
* * *Мы с Дереком вернулись в Дублин через две недели, и я первым делом позвонила в «Кей-Таун» сделать заказ. Попросила суп, рисовые пирожки, мороженое со вкусом зеленого чая и… «ангельские крылья». Мне нужно было увидеть Митчелла. Просто постоять с ним на пороге пару минут. Дерек был дома весь вечер, но смотрел матч наверху и не спускался.
Весь день я места себе не находила, зачем-то нарядилась и накрасилась сильнее, чем обычно. Завила волосы и надела нескромное короткое платье с глубоким вырезом. Мне хотелось, чтобы сегодня, когда мы увидимся после долгой разлуки, Митчелл был впечатлен. Хотелось почувствовать его взгляд на моем теле и снова убедиться, что напряжение между нами – не плод моей фантазии.