– Посидим еще немножко.
Братья молчали, а по дому бродила неугомонная ночь, подталкивая их к решающему разговору.
– Жаль, что не удалось попасть на похороны, – начал Чарльз.
– Наверное, они были пышными.
– Хочешь взглянуть на вырезки из газет? Я храню их у себя в комнате.
– Нет, сейчас не стоит.
Чарльз резко развернулся вместе со стулом и положил локти на стол.
– Нам надо во всем разобраться, – заявил он, явно нервничая. – Как ни тяни, но, черт побери, придется решать, как жить дальше.
– Понятно, – согласился Адам. – Просто мне нужно время, чтобы подумать.
– И что толку? У меня времени было навалом, а я так ни до чего и не додумался. Старался все забыть, но мысли так и лезут в голову. Думаешь, время хороший помощник в подобных делах?
– Пожалуй, нет. Твоя правда. С чего хочешь начать? Все равно ни о чем другом не думается.
– Деньги, – начал Чарльз, – осталось больше ста тысяч долларов. Целое состояние.
– Ну и что?
– Откуда они взялись?
– Почем мне знать? Я уже говорил, что он мог играть на бирже, или кто-нибудь в Вашингтоне взял его в выгодное дело.
– А сам-то ты в это веришь?
– Я вообще ничему не верю, – заявил Адам. – Как можно верить или не верить в то, чего не знаешь?
– Это огромные деньги, – продолжал Чарльз. – Нам досталось целое состояние, и на него можно жить припеваючи всю оставшуюся жизнь. А еще можно купить уйму земли, которая будет приносить доход. Похоже, до тебя еще не дошло, что мы стали богачами. Богаче всех в округе.
– Ты говоришь таким тоном, будто читаешь себе приговор, – рассмеялся Адам.
– Откуда они взялись? – настаивал Чарльз.
– А тебе что за забота? – удивился Адам. – Может, не забивать себе голову ерундой и пожить в свое удовольствие?
– Он не сражался под Геттисбергом и вообще не участвовал ни в одном сражении за всю войну. И ранили его в обычной перестрелке, а все его россказни – сплошное вранье.
– Ну и куда ты все-таки клонишь? – снова поинтересовался Адам.
– Похоже, отец эти деньги украл, – горестно вздохнул Чарльз. – Ты спросил, и я говорю, что думаю.
– А тебе известно, где он их украл?
– Нет.
– Тогда откуда ты взял, что отец их украл?
– Он все врал про войну.
– Ну и что?
– А то. Если он пошел на такой обман, то мог и украсть.
– Каким образом?
– Он же занимал высокие должности в «Великой армии Республики» и мог запустить руку в казну или подделать какие-нибудь документы.
– Ну, если дело обстоит так, как ты предполагаешь, – вздохнул Адам, – то почему ты им не напишешь и не поделишься своими подозрениями? Пусть проверят бухгалтерские книги, и если обнаружат мошенничество, мы можем вернуть деньги.
Лицо Чарльза исказила страдальческая гримаса, и шрам на лбу стал еще заметнее.
– Сам вице-президент присутствовал на его похоронах, а президент прислал венок. За гробом на полмили выстроилась вереница экипажей, и сотни людей шли пешком. А знаешь, кто нес гроб?
– Не пойму, зачем ты уже в который раз это говоришь?
– Представь, мы докажем, что отец был вором. Тогда выплывет наружу, что он не сражался под Геттисбергом и вообще нигде не воевал. И все узнают, что он был лжецом и всю жизнь врал. А если он когда и говорил правду, никто уже этому не поверит.
Адам сидел не двигаясь, во взгляде не было тревоги, но бдительности он не утратил.
– А я-то думал, ты любил отца, – спокойно заметил он, испытывая чувство облегчения, как человек, только что обретший свободу.
– Да, я его любил и сейчас люблю. И потому мне страшно подумать, что жизнь отца пропала зря. Понимаешь, все пошло насмарку. А могила? Ее могут раскопать, а отца вышвырнуть на улицу. – Голос Чарльза дрожал от боли. – А ты-то его любил?! – выкрикнул он в лицо брату.
– До этого момента я и сам не знал, – признался Адам. – Не мог разобраться в своих чувствах. Нет, я его не любил.
– Тогда тебе наплевать, что его жизнь прошла впустую, а его несчастное тело выроют из земли… Господи, да что же это такое!
Адам лихорадочно подбирал слова, чтобы лучше выразить свои чувства.
– А меня это и не должно волновать.
– Разумеется, – с горечью согласился Чарльз. – Если ты его не любил, то чего переживать? Можешь даже присоединиться к глумящейся толпе и полить его грязью.
Адам понимал, что брат больше не представляет опасности. Повод для ревности исчез, отцовские грехи легли всей тяжестью на Чарльза, зато теперь отец принадлежит только ему, и уже никто не может его отнять.
– И как ты собираешься пойти в город и посмотреть людям в глаза, когда все станет известно? – требовательно спросил Чарльз.
– Я уже сказал, что меня это не волнует. С какой стати я должен переживать, если не верю ни единому слову.
– И чему же ты не веришь?
– Не верю, что он украл деньги, но не сомневаюсь, что отец воевал и принимал участие во всех сражениях, о которых рассказывал.
