Абиссаль

1

– Ты уже придумала себе новое имя?

Я улыбаюсь.

– Нет.

– Ничего, у тебя еще есть время пофантазировать. Мне кажется, тебе бы подошло имя Николь.

– Красивое. А как тебя зовут?

– Логан.

– Логан… Что теперь со мной будет?

– Хочешь узнать, какой теперь будет твоя жизнь? Глория, все будет так, как ты захочешь. Для начала мой приятель сделает тебе новые документы, на это потребуется несколько дней, но ничего. Я снял тебе квартиру в Мэрионе. Городишко спокойный, там до тебя никому не будет дела. Устроишься на работу или продолжишь учебу и будешь дожидаться своих парней.

– А если все поймут, что я инсценировала свою смерть?

– Не думай об этом. Все будет хорошо.

Логан всю дорогу пытался меня разболтать. Парень тот еще любитель дорожных разговоров: истории из ниоткуда, неизвестно, правдивые или выдуманные; шуточки, понятные только одному ему и комментарии по поводу каждой встречной кочки. С каждой наверстанной милей мой энтузиазм постепенно таял, бесследно исчезал в воздухе вместе с дорожной пылью. Недолго я пребывала в эйфории. Пока Логан что-то там рассказывал, я постоянно оборачивалась, смотрела в стекло, проверяла, не преследует ли нас кто-то. Вдруг я допустила ошибку? Я ведь вполне могла что-то сделать не так. Сомнение и страх терзали меня весь путь, и я даже не заметила, как мы оказались у мотеля.

– Держи, – сказал Логан, протягивая мне флакончик с краской для волос. – Ты ведь понимаешь, что тебе придется завязать с образом Леди Гаги?

Я позволила себе улыбнуться, но паника все еще грызла меня изнутри.

– Когда закончишь, спустись вниз, я буду ждать тебя в кафешке.

Я побрела в ванную. Небольшое прямоугольное зеркало висело на потрескавшейся стене. Я посмотрела на свое отражение. «Запомни себя такой, – сказала я себе, – голубоволосой, сумасшедшей девчонкой. Теперь ты должна смириться с тем, что тебя больше нет. Глория Макфин умерла. Она пустила в легкие воду, и сердце ее остановилось. Все ее ошибки, проблемы, наказания, все, что ей было дорого, теперь покоится с ней на дне. Посмотри на себя в последний раз и запомни».

Когда я напомнила себе, что никогда больше не увижу свою семью, я почувствовала, как немеют мои конечности, а в груди холодеет от ужаса. Хотелось лезть на стену и кричать от боли, но тут я вспомнила о моем предназначении: я должна дождаться ребят. Они – единственное, что у меня осталось. Они – моя жизнь, мой стимул. Я буду ждать. Ждать и верить, что с ними все хорошо, что мы обязательно встретимся и начнем нормальную жизнь без погонь и драк, без убийств и потерь.

Я буду ждать.

Как и сказал Логан, я спустилась вниз, в кафешку, где под звуки старого радио постояльцы мотеля набивали брюхо жирной едой. Все пытались перекричать шипящую музыку, гремели тарелками, бокалами, смеялись и громко чавкали. Я просмотрела каждый дюйм, но Логана не обнаружила.

– Кого-то ищешь?

Возле меня стоял парень с татуировкой на все плечо с изображением какого-то воина с копьем, щитом и массивным шлемом, и возвышалась над всем этим великолепием надпись ARES.

– Да…

– Не меня, случайно?

Я растерялась на миг. Может, это человек Логана?

– Я Престон.

– Ты от Логана?

– Не-а.

– Тогда иди своей дорогой, Престон.

Но парень не отступал, принялся меня рассматривать, что заставило меня занервничать.

– Слушай, а я ведь тебя где-то видел.

Я остолбенела от страха и растерянности. Мои глаза округлились, а дыхание замерло. Конечно, ты мог меня видеть, ведь мое лицо целыми днями показывали по новостям.

– Ты что-то путаешь.

Я понимала, что сейчас выгляжу, как напуганный щенок, а мне ни в коем случае нельзя было подавать виду.

– Нет, мне твое лицо определенно знакомо, – не унимался он.

Я стояла и не знала, что сказать. Мне не хватало воздуха, и в какой-то момент я осознала, что придорожное кафе, некогда казавшееся мне одним из самых шумных мест на Земле, затихло.

На нескольких столах лежали ножи. Не слишком острые, конечно, но ранить можно, если кто-то будет стоять у выхода, не позволяя мне уйти. Это единственный вариант. Я только начала строить новую жизнь и не позволю этому случаю все испортить.

– Точно! Ты смотрела «Бешеные ковбои»?

– Что? Э… Нет.

– Там актриса, что играет дочку главного героя, очень похожа на тебя. Нет, ну надо же! Как две капли воды!

А затем Престон начал смеяться. Я стояла, ошарашенная, будто мне кто-то хорошенько врезал по голове, и тоже смеялась.

– А что означает это слово на твоей татуировке?

– Арес? Это имя бога войны. Древнегреческая мифология.

– Оу, какие-то проблемы, дорогая?

Логан появился внезапно, заставив подпрыгнуть от страха меня и Престона.

– Нет, все в порядке, – ответила я. – Парень просто спросил, который сейчас час.

Той ночью мне не сразу удалось заснуть. Логан храпел в кресле возле моей кровати, надоедливые сверчки пели за окном унылую песню, капли падали с крана на железную раковину. Прошлой ночью ты была дома, в своей родной постели, а теперь ты призрак. У тебя даже имени нет. Хотя…

Я бесшумно покинула номер. Вышла на улицу: только я и пара курящих девушек на другом конце двора. Подошла к ним, попросила сигарету. Курить хотелось так, что легкие сжимались. Девушки вскоре ушли, и я осталась одна. Никотин смешался с кровью, подарил капельку успокоения. Может, не все так плохо? Тебе в любом случае нужно было бежать. Другого выхода не было. За исключением смерти. Но имела ли ты право выбрать второй путь, когда за твое спасение поплатился человек? Ты должна жить. С новым именем, с новым настоящим, с забытым прошлым, с надеждой на светлое будущее. А будущее действительно будет светлым, даже не сомневайся. Я поступлю так, как сказал Логан. Устроюсь на работу, а потом, как только встану на ноги, снова пойду в школу. Закончу ее, поступлю в колледж. Обустрою квартирку, что снял мне Логан, буду ходить на свидания к Алексу, Стиву и Джею. Мы будем вместе, хоть так.

Я шла, расставив руки в стороны, словно хотела кого-то обнять, во рту сигарета, глаза закрыты, а ноги танцевали, заставляя тело кружиться. Я почувствовала себя свободным, счастливым человеком. Человеком, у которого нет за плечами страшной истории, нет печали, травм и шрамов, нет едких мыслей и разбитого сердца. Он свободен и чист.

Подняла голову, посмотрела на небо. Как много звезд! Это безмолвные свидетели моей прошлой жизни. Они хранили мою историю. Они помнили, как я плакала в Бревэрде, сидя на крыльце своего дома, помнили ту ночь, когда мы с Беккс сбежали с музыкантами. Помнили, мое счастливое лицо, когда мы со Стивом гуляли на нашем первом свидании, помнили мои крики, когда я держала руку своей умирающей подруги. А сейчас они вновь смотрели на меня и запоминали такой: с довольной улыбкой и блестящими от слез глазами.

Несколько месяцев назад я думала, что этот день будет особенным. Еще бы, с него начинается последний год до совершеннолетия. Мы с Тезер много думали над тем, как провести мой семнадцатый день рождения: снять дом, или арендовать клуб на ночь, или же просто пойти на пляж и устроить нечто грандиозное?

Да… Если бы я знала, как обернется моя жизнь.

Пятьдесят не спонтанное число. Я планировала умереть за день до своего дня рождения. Я представляла свое надгробие, даты на нем, гласящие о жалком клочке жизни.

Я поспала, наверное, пару часов, а затем до рассвета лежала неподвижно и вспоминала…

– Тише, не разбуди ее, – шепотом сказала мама.

– Да я и так уж на цыпочках иду, – шипел папа.

В день своего шестнадцатилетия я проснулась как можно раньше, потому что знала, что родители как обычно заявятся ко мне в комнату, чтобы спрятать подарок.

Я смотрела на них и улыбалась.

– Мам, пап?

Они испуганно обернулись, будто я их застала за каким-то преступным действом.

– С днем рождения, Глория! – сказал папа.

– Вот черт, весь сюрприз насмарку!

– Я же говорил, что нужно было ночью прятать подарок.

– Вы каждый год прячете его под комодом, – смеялась я.

– Так сюрприз и заключается в том, чтобы ты думала, что мы в этот раз будем непредсказуемыми, но не тут-то было, – папа всегда умел перевести любую ситуацию в шутку. За это я его и любила.

– С шестнадцатилетием, дорогая, – мама подошла ко мне, держа в руках огромную коробку с бантиком на боку.

Осознав, что там внутри, я была приятно шокирована.

– Музыкальный центр?!

– Да, о котором ты мне все уши прожужжала.

– Господи, я вас обожаю!

– Кажется, теперь в нашем доме навсегда поселится шум.

Ох, как же ты был прав, папа! Только шумно будет отнюдь не из-за музыки.

Год назад у меня была идеальная семья. По крайней мере, мне так казалось. Папа еще ночевал дома и лишь изредка задерживался на работе, а мама еще не была измождена бракоразводным процессом. Но только снова прокручивая все это в голове, до меня, наконец, дошло, как много моментов я не замечала. Наша «идеальная» семья уже тогда рушилась.

Помню, как мы сидели с мамой на кухне, а из ванной доносился голос папы, он с кем-то разговаривал по телефону.

– С кем это папа так долго говорит?

– Понятия не имею, – спокойно ответила мама. – Дэвид в последнее время стал таким скрытным… Может, у него появилась любовница?

– Мам, что ты такое говоришь?

– Шучу, шучу.

Внезапно нам позвонили в дверь

– Бабушка! – радостно крикнула я и побежала к двери.

Но мои ожидания были напрасными – на пороге я увидела курьера.

– Глория Макфин?

– Да…

– Вам посылка от Корнелии Мальбресс.

– А, спасибо.

До того как я поставила себя на счетчик, мы с бабушкой очень редко виделись. Она вечно была в разъездах, мне удавалось ее увидеть только на Рождество, да и то на пару часов, потому что потом она обязательно спешила в аэропорт. Рождественские каникулы бабушка всегда проводила в Италии.

– Ну что, она опять прислала тебе праздничного курьера? – язвительно спросила мама.

– Бабушка просто очень занята.

– Да, так занята, что даже не может приехать на день рождение единственной внучки. Ну, давай показывай, что она тебе подарила.

Я быстро избавилась от подарочной упаковки.

– Кашемировый свитер!

– О, очередная ненужная вещь, – недовольно промямлила мама.

– Перестань, он такой мягкий!

– Ладно. Так, нужно успеть до ужина испечь торт.

И тут я внезапно вспомнила про Тезер и про вечеринку в ее доме с кучей гостей. Тезер всегда занималась организацией моих праздников, а мне было так гораздо спокойнее и выгоднее, потому что если вечеринку устраивает Тезер Виккери, то она обязательно пройдет на ура.

– Мам, меня вечером не будет дома.

– Почему?

– Тезер устраивает вечеринку в честь меня…

– Глория, а почему ты раньше мне об этом не сообщила?

Помню, как я растерялась и начала виновато бормотать себе под нос.

– Я не могла решиться.

– Ну что ж, хорошо, тогда у нас сегодня будет просто праздничный обед без торта.

Мама отвернулась к плите, а я почувствовала себя самым неблагодарным существом на планете.

– Ты обиделась?

– Нет, что ты… Я прекрасно понимаю, что сейчас у тебя в приоритете друзья, тусовки, так что… Удачно тебе повеселиться.

Я никогда не ценила маминого внимания ко мне. Я всегда убегала, находила тысячу причин, чтобы лишний раз не поговорить с ней. Я только сейчас понимаю, как сильно она любила меня и как тяжело ей жилось в нашем доме. Она чувствовала себя одинокой среди родных людей. А это, пожалуй, самое страшное в жизни.

Вечером я все же отправилась на вечеринку. До сих пор помню то огромное количество людей, большинство из которых я даже не знала. Это были богатенькие знакомые Тез, она любила их приглашать, потому что обычно они приходят со своим алкоголем и дарят дорогие подарки. Но мне не было дела до этих крутых, «золотых», детей, а также до их подарков. В толпе я искала лишь одного человека. Мэтта. Я обошла весь дом, мне пришлось обнять по меньшей мере около сорока человек и выслушать кучу поздравлений, хотя на самом деле я лишь делала вид, что слушаю их, я продолжала искать его. Но затем, накрутив еще несколько кругов по дому, я с горечью осознала, что его здесь нет. Да уж, как же я была раздосадована!

– Ты уже открыла мой подарок? – спросила меня Тез.

Хотела бы я тогда сказать, что главным подарком для меня был бы ее парень, но…

– Еще нет.

– Открой немедленно.

Я привыкла беспрекословно выполнять указания Тезер. Под шуршащей упаковкой скрывалось то самое изумрудно-черное платье, в котором я через несколько месяцев пойду с Мэттом на свидание.

– Оно потрясающее! Спасибо, Тез.

Мы крепко обнялись, а в следующий момент я готова была раствориться от охватившего меня счастья: я увидела Мэтта.

– Привет, Глория, с днем рождения, – протараторил он.

– Привет…

И только я собралась поблагодарить его, как тут же меня перебила Тез:

– Милый, почему ты опоздал?

– Да тренер с ума сошел, отпустил нас на полчаса позже.

– Да уж, вот кретин!

– Глория, ты извини, я твой подарок дома забыл, – сказал Мэтт, обвивая талию Тезер.

– Да ничего страшного! Главное, что ты пришел…

– Там ничего особенного, но тебе все равно понравится, ведь его выбирала Тез.

И в этот момент он ее поцеловал. А я стояла напротив них с идиотской улыбкой и с разбившимся на сотни осколков сердцем.

Как же я была рада оказаться дома!

Именно в тот день я впервые задумалась о суициде. Я стояла, оперевшись о дверь, слушала тишину и плакала. Потому что тогда мою хрупкую девичью душу волновала лишь эта гнетущая, пожирающая меня изнутри невзаимная любовь. Я чувствовала себя абсолютно разбитой и ни на что не способной.

Я прошла на кухню, меня привлек сладкий, аппетитный аромат. В центре стола стоял огромный торт. И тогда я начала плакать еще больше, потому что понимала: мама, несмотря ни на что, решила меня порадовать, и это самый ценный для меня подарок.

Я поднялась по лестнице, зашла в спальню родителей и застала маму в одиночестве.

– Уже вернулась?

– Да…

Я подошла к ней, села на кровать и взяла ее за руку.

– А где папа?

– Он позвонил, сказал, что будет поздно. Не знаю, что там у него на этой работе, но, видно, что-то серьезное.

Я взглянула на часы, что стояли на тумбочке у кровати. Было около двух часов ночи. В моей душе уже тогда зародилось сомнение в искренности его слов, но я все равно даже и подумать не могла, что папа способен на такое отвратительное предательство.

– Спасибо за торт.

– Ох, если бы ты знала, сколько я с ним мучилась! Надеюсь, он получился вкусным.

– Пойдем проверим? – улыбнулась я.

Наверное, это была одна из самых спокойных ночей в моей жизни. Мы сидели с мамой на кухне, уплетали торт, о чем-то разговаривали и смеялись. Много смеялись. Будто предчувствовали, что скоро жизнь нашей семьи кардинально изменится.

Скоро в этих стенах поселятся боль, отчаяние, ненависть и жуткое желание умереть.

Логан притащил кучу еды в номер.

– Ешь побольше, ехать еще прилично, поэтому будем реже останавливаться.

Я нехотя взяла первый попавшийся пончик с застывшей сгущенкой.

– Я выбрала имя.

– Ну?

– Арес.

– Как? Айрис?

– А-рес. Арес.

– Странное имя. Лучше бы ты выбрала Николь.

Я тяжело вздохнула.

– Ты чего?

– У меня сегодня день рождения.

– Да ну? И сколько тебе стукнуло?

– Семнадцать.

– Что ж, поздравляю! Тогда моя новость будет как раз кстати. Сегодня мы заедем в тюрьму к твоим друзьям.

В этот момент я почувствовала, что вот-вот потеряю сознание, словно кто-то наполнил воздух каким-то отравляющим веществом.

– Что?.. Логан, ты серьезно?

– Серьезно. Считай, что это подарок.

Мы ехали уже почти полчаса, а я до сих пор находилась в невесомости. Я не слышала звука машины, не чувствовала скорости, не различала пейзажей. Я была полностью поглощена мыслью о предстоящей встрече.

Господи, я не верила… Я просто не верила. Я пребывала в таком абсолютном восторге, что порой казалось, будто все это происходило не наяву. Это все нереально…

– Чего молчишь?

– Я… не могу собраться с мыслями. Я правда их увижу?

– Да, только не всех, разумеется. С кем именно хочешь встретиться сегодня?

– Со Стивом, – не задумываясь, ответила я.

– Значит, увидишься со Стивом.

Я расплылась в улыбке.

– Логан, если бы ты знал, какая я счастливая!

– О, да. Едешь в тюрьму на свидание с заключенным. Вот это, я понимаю, счастье.

– Нам долго еще ехать?

– Думаю, часов шесть.

Шесть часов. Всего шесть часов, и я увижу его.

Я так долго ждала этой встречи. Так часто представляла себе, какой она будет. Возможно, я буду пару минут молчать и просто смотреть на него. Я не смогу его обнять и даже прикоснуться, так как это не регламентировано, поэтому я буду просто смотреть на него. Смотреть и представлять, что крепко-крепко обвиваю его руками, чувствую его тепло, его запах. Смотреть и наслаждаться каждым миллиметром его образа. А потом я скажу, что люблю его. Слишком мало будет времени на всякие «привет», «как жизнь», я просто скажу самое главное: «Я люблю тебя». И не дай бог, я разрыдаюсь при нем. Нет. Я должна держаться мужественно, уверенно. Я хочу, чтобы он понял, что у меня все хорошо, беспокоиться за меня не нужно. Я справлюсь со всеми трудностями так же, как и он справится со своими.

Черт возьми! У меня уже были слезы на глазах, они так жгли, что невозможно сдержаться. Я едва контролировала себя. Мое тело было охвачено дрожью, кровь бешено пульсировала, а легкие с жадностью требовали кислорода.

Забавно осознавать, что я смогла пережить несколько дней разлуки, а в данный момент не могла потерпеть эти чертовы шесть часов. Они превратились в вечность.

Да тут еще и Логан решил притормозить у огромного кукурузного поля.

– Почему мы остановились, Логан? – не скрывая недовольства, спросила я.

– Я, конечно, понимаю, тебе не терпится увидеть своего музыканта, но моему мочевому пузырю тоже не терпится.

Я выдохнула.

– Извини.

Логан покинул автомобиль и скрылся в зарослях кукурузы.

Я смотрела на свой браслет S, поднесла его к губам и тихо прошептала:

– Моя «смерть» не была напрасной. Я скоро увижу тебя, Стив. Я… скоро увижу тебя.

Я посмотрела в окно, затем-то от скуки и нетерпения стала копаться в бардачке, но у Логана там не было ничего интересного: только права и сигареты.

Ожидание меня начинало постепенно раздражать, я ерзала в кресле, вновь смотрела в окно, и тут… Я услышала крик.

У меня мгновенно перехватило дыхание. Я испуганно посмотрела в сторону зарослей и долго не соображала, что мне делать.

Затем я решила вылезти из салона. Обернулась – вокруг никого. Даже трасса пуста, ни одной машины. Ветер колыхал стебли кукурузы, и казалось, что там, в глубине, затаилось нечто ужасное.

– Логан?

В ответ только шелест.

Я подошла ближе к зарослям, разгребла шершавые стебли руками и интуитивно пошла вперед.

А страшно было так, что я пропустила вдох.

Я продвинулась еще дальше, оказалась со всех сторон замурованной массивными, длинными стеблями, что так и норовили воткнуться мне в глаз. Пройдя еще несколько метров, я остолбенела от ужаса. Я увидела Логана. Он, зажмурившись, лежал на земле, крепко прижимая руки к животу.

– Логан, что случилось?!

Я бросилась к нему.

– Беги, Глория, – с трудом выговорил он.

– Кто это сделал?

– Беги…

– Нет… Нет. Так, давай вставай.

Я пыталась помочь ему подняться, но боль настолько завладела его телом, что он не мог пошевелиться.

– Пожалуйста, Логан, вставай!

С трудом он поднялся, я перекинула его руку через свою шею, и мизерными шагами мы начали двигаться в сторону дороги. Стебли резали наши руки, лица, но мы не останавливались. Я не знала, почему я до сих пор не потеряла самообладание. Я не понимала, что происходит и почему это происходит.

Вдох – сердце тревожно билось, а его удары болезненно отражались в висках. Вдох – ноги подкосились, казалось, что тело Логана с каждой секундой становится все тяжелее и тяжелее. Вдох – руки на автомате раздвигали стебли. Вдох – я увидела свет, и мы наконец-то выбрались из этой западни.

Вдох – я увидела перед собой шесть человек, облаченных в черные массивные куртки. Я пыталась разглядеть лица незнакомцев, но тьма, создаваемая огромными капюшонами, накинутыми на головы, скрывала их. Я растерянно смотрела на них, как загнанная собака.

Не успев и слова сказать, я услышала, как кто-то подходит ко мне сзади, и далее последовал удар.

Вдох – я упала, немигающим взглядом продолжая смотреть на этих шестерых, а затем я погрузилась во тьму.

2

Боль пробудилась раньше меня. Она заставила меня очнуться, покинуть тихое, темное пространство, в котором я неизвестно сколько времени находилась. Я открыла глаза и несколько мгновений не могла понять, что меня беспокоит, откуда исходят импульсы боли. Я лежала на животе, руки по разные стороны ладонями вниз, словно я пыталась за что-то зацепиться. Подняла голову и почувствовала, как волна боли ударила в темя с такой силой, что я непроизвольно издала стон. Потянулась рукой к голове, кончиками пальцев решилась дотронуться до макушки, которая по моим ощущениям являлась эпицентром боли, и нащупала что-то мягкое и жутко болезненное.

Я осмотрелась. Кто-то притащил меня в длинную, узкую комнату, от пола до потолка отделанную белым кафелем, в котором отражался раздражающе белый свет от мигающей дневной лампы. Это помещение напоминало одну из больничных палат, где так же холодно и невыносимо страшно.

Единственное, что нарушало кипенно-белый цвет комнаты, – это огромная перевернутая буква А, нанесенная черной краской на противоположную стену. В нескольких метрах от меня находился унитаз, а стену напротив дополняла массивная железная дверь. Увидев ее, я начала медленно подниматься. Координация еще страдала, поэтому я осторожно, без резких движений, опираясь о стену, поднялась и пошла вперед к двери. Слабость взяла надо мной верх, в глазах потемнело, а в ушах такой сильный шум, что из-за него было еще труднее сосредоточиться и совершать хоть какие-действия. Превозмогая ломоту и головокружение, я, наконец, добралась до двери. Ручки не было, я схватилась пальцами за мизерный промежуток, образованный между дверью и стеной, всеми силами пыталась открыть ее, но ничего не вышло. Закрыто намертво.

Я медленно повернулась спиной к двери, оперлась на нее и почувствовала, как к горлу подкатывает истерика, она сжала его и потрясывала все мое нутро. А затем мое внимание привлекла маленькая черная точка, находящаяся наверху, в противоположном углу. Мой зрительный анализатор был еще слабоват, по всей видимости, все структуры мозга находились в критическом состоянии из-за удара, но я все равно пыталась разглядеть эту точку. И спустя несколько минут я поняла, что эта самая точка является камерой.

Кто-то наблюдал за мной.

Эта мысль пронзила меня с головы до ног, и истерика, бурно зарождавшаяся во мне несколько минут назад, набрала сейчас обороты. Я смеялась. Да так громко, что казалось, еще немного и от моего смеха треснет кафель. Я, шатаясь, шла вперед, мой оглушительный смех порождал во мне очередные приступы боли, я их чувствовала, но они уже имели для меня второстепенное значение. В данный момент я была зациклена только на одной мысли: я нахожусь в заточении и тот, кто похитил меня, сейчас с удовольствием наблюдает за мной, разглядывает меня, как чертову амебу под микроскопом.

Я прислонилась лбом к холодной стене, быстро дышала. Между моими дрожащими губами и гладкой поверхностью кафеля образовался мокрый след от моего дыхания. Сколько же мучительных вопросов лезло в мою голову, они разрывали мой мозг на куски. А попытки найти ответ хотя бы на один из них сжирали последние остатки надежды, которая в самом деле умирает последней.

Сердце издало громкий и тревожный удар, когда я услышала железный скрип открывающейся двери. Я оторвала голову от стены, повернулась и увидела перед собой мужчину. У него были черные волосы, свисающие до границ нижней челюсти, густая черная борода, что распространялась даже на его острые скулы. Он был одет в черный костюм, в тон своим глазам, которые пристально смотрели на меня.