– Еще можно проверить жабры, – продолжила девушка. – Они должны быть розовыми и влажными. Ой, мамочки!
Сама того не желая, она дала незнакомцу отличный повод пошутить насчет розового и влажного. Сильви покраснела.
Юноша задорно усмехнулся, но сказал только:
– Буду иметь в виду.
Какой ловкий! Не бесстыдник вроде Жоржа Мориака, совсем нет.
Он стоял рядом и наблюдал, как она покупает для отца трех форелей, за один су и шесть денье. А когда Сильви двинулась прочь, с рыбой в корзинке, последовал за нею.
– Как тебя зовут? – справилась девушка.
– Пьер Оман. А ты Сильви Пало, я знаю.
Она не любила говорить обиняками, поэтому спросила прямо:
– Ты следишь за мной?
Он смутился, помешкал с ответом, потом признался:
– Да.
– Зачем?
– Ты такая красивая.
Сильви знала, что у нее миловидное, открытое личико, чистая кожа и голубые глаза, однако сомневалась, что сама назвала бы себя красивой.
– И все?
– А ты зоркая, сразу заметила.
Значит, у него какое-то дело к ней. Сильви ощутила легкое разочарование. Конечно, глупо было думать, польстить себе хоть на миг, что он и вправду очарован ее красотой. Эх, придется, видно, и дальше привечать Жоржа.
– Так скажи, что тебе нужно. – Она постаралась, чтобы в голосе не прозвучала обида на судьбу.
– Ты слыхала об Эразме из Роттердама?
Еще бы она не слыхала! По спине Сильви пробежал холодок. На мгновение она позволила себе забыть о том, что ее семья – семь преступников, которых казнят, едва поймают; но теперь былая осторожность и былой страх вернулись.
Она не торопилась отвечать на столь откровенный вопрос, пусть даже его задал этакий красавчик. Девушка помолчала, подыскивая нужные слова.
– Почему ты спрашиваешь?
– Я учусь в университете. Нам втолковывают, что Эразм – дурной человек, основоположник ереси, но мне хочется почитать его труды, убедиться самому. А в библиотеке его сочинений нет.
– Думаешь, я прячу их под подушкой?
Пьер пожал плечами.
– Твой отец печатник, верно?
Выходит, он и вправду следил за нею. И пускай; все равно ничего крамольного ему не выяснить.
У семьи Сильви было дело, которое им поручил сам Господь. Их священным долгом было рассказывать соотечественникам об истинной вере. Это дело они выполняли, печатая и продавая книги, – прежде всего, разумеется, Библию на французском, чтобы каждый грамотный мог прочитать и удостовериться в том, сколь лжива католическая церковь; а также сочинения и комментарии ученых мужей наподобие Эразма, понятно объяснявших, что к чему, ведь многие читатели наверняка затруднятся прийти к правильным выводам.
Продавая такие книги, они всякий раз немало рисковали, ибо за это преступление грозила смертная казнь.
– С чего ты вообще взял, что мы продаем эти книжки? Закон запрещает, а мы живем по закону.
– Приятель-студент сказал, что надо поискать у печатников, только и всего.
Обыкновенные слухи. Но дыма-то без огня не бывает.
– Пожалуйста, передай ему, что мы таким не занимаемся.
– Ладно. – Вид у Пьера был разочарованный.
– Разве тебе неведомо, что в мастерские печатников в любое время может ворваться стража в поисках запрещенных книг? Нашу мастерскую обыскивали несколько раз. Хвала небесам, они не нашли, к чему придраться.
– Мои поздравления.
Пройдя с десяток шагов, Пьер вдруг остановился.
– Приятно было познакомиться.
Девушка решилась.
– Погоди, – сказала она.
Большинство покупателей запрещенных книг составляли люди, которых она знала, мужчины и женщины, молившиеся бок о бок с Пало на тайных службах в укромных местечках. Немногочисленные другие допускались в этот круг с одобрения собратьев-единоверцев. Даже это было опасно: если их схватят и будут пытать, они могут выдать всех…
С другой стороны, протестанты подвергали себя куда большей опасности, рассказывая всем прочим о своей вере, но только так они могли распространять по свету истинное Писание. Сильви поручали обращать католиков; что ж, вот самый что ни на есть подходящий случай. А если Пьер уйдет, если она позволит ему уйти, то, скорее всего, никогда больше его не увидит.
Он казался честным малым. И подошел к ней осторожно, будто бы и впрямь опасался преследования. Он не походил на болтуна, не выглядел ни злонамеренным шутником, ни глупцом, ни пьянчужкой; словом, нет ни малейшего повода его прогонять.
Но, быть может, она не спешит его отпускать просто потому, что этот жаждущий обращения – привлекательный молодой человек, который к тому же увлекся ею? Сильви твердо сказала себе, что чувства к делу не относятся.
Что ж, стоит, наверное, рискнуть – и положиться на милость Господа.
– Приходи днем в лавку, – велела она. – Принеси четыре ливра. Купишь «Латинскую грамматику». И прошу тебя, ни в коем случае не упоминай Эразма.
Похоже, Пьера слегка напугала ее прямота, но он ответил:
– Договорились.
– А вечером отыщи меня на рыбном рынке. – В столь поздний час тут никого не будет. – Принеси с собою «Грамматику».
