Отец кивнул Гвенде:
– Я нашел корову.
Дочь присмотрелась к животному: похоже, двухлетка, худая и с норовом, судя по взгляду, но вроде здоровая.
– Кажется, сгодится.
– Это Сим-торгаш. – Папаша ткнул большим пальцем в мужчину в желтой блузе.
Торгашами звались те, кто ходил от деревни к деревне, торгуя вразнос всякими мелочами – иглами, пряжками, ручными зеркалами и гребнями. Возможно, эту корову Сим где-то украл, но отца такое не остановит, если цена подходящая.
Гвенда спросила:
– А где ты взял деньги?
– Вообще-то она не за деньги, – ответил папаша с кривой усмешкой.
Гвенда поняла: отец что-то задумал.
– А за что?
– Это как бы обмен.
– Что же ты отдаешь ему за корову?
– Тебя.
– Не говори ерунды.
Тут на нее накинули веревочную петлю и затянули на теле так, что руки оказались прижатыми к бокам. Девушка растерялась: это было немыслимо, – попыталась высвободиться, но Сим лишь туже затянул петлю.
– Ну, не бузи, – бросил отец.
Гвенда не могла поверить, что это всерьез.
– Ты что творишь? – недоверчиво спросила она. – Ты не можешь продать меня, дурак.
– Симу нужна женщина, а мне нужна корова. – Папаша пожал плечами. – Все просто.
Тут впервые подал голос торгаш:
– Уродина у тебя дочь.
– Это же смешно! – воскликнула Гвенда.
– Не волнуйся, девочка. – Сим ощерился. – Я стану обходиться с тобою ласково, пока ты будешь хорошо себя вести и делать то, что я говорю.
«Они и вправду затеяли обмен, – поняла Гвенда. – Вправду думали, что можно поменять человека на животное». Ледяная игла ужаса впилась в ее сердце, когда она вообразила последствия сделки.
– Ну, хватит шутить, – громко вмешалась Керис. – Немедленно отпустите ее.
Сим ничуть не испугался повелительного тона.
– А ты кто такая, чтобы тут приказывать?
– Мой отец – олдермен приходской гильдии.
– Он, а не ты. – Сим хмыкнул. – Даже будь ты сама олдерменом, у тебя нет власти ни надо мною, ни над моим другом Джоби.
– Вы не можете обменять девушку на корову!
– Почему же? Корова моя, дочь его.
Затянувшаяся перебранка привлекала внимание прохожих, люди останавливались и таращились на девушку, связанную веревкой. Кто-то спросил: «Что тут творится?» Ему объяснили: «Отец меняет дочь на корову». Гвенда заметила во взгляде папаши страх. Он явно жалел, что не сговорился на встречу в тихом проулке, ему не хватило ума оценить заранее, что значит обстряпывать делишки в людном месте. Прохожие могут стать ее спасением.
Керис помахала монаху, который выходил из ворот аббатства.
– Брат Годвин! Будь добр, подойди к нам и рассуди наш спор. – Девушка торжествующе посмотрела на Сима. – Аббатство имеет право одобрять и расторгать любые сделки, заключенные на шерстяной ярмарке. Брат Годвин – ризничий в аббатстве. Полагаю, ты признаешь его решение.
Монах подошел ближе.
– Здравствуй, сестренка Керис. В чем дело?
– Сестренка, вот как, – недовольно проворчал Сим.
Ризничий холодно посмотрел на него.
– О чем бы вы тут ни спорили, я намерен судить справедливо, как верный слуга Божий. В этом вы можете на меня положиться.
– Счастлив слышать это, сэр. – Сим мгновенно изобразил подобострастие.
Джоби тоже заюлил:
– Я вас знаю, брат. Мой сын Филемон вам очень предан. Вы так добры к нему.
– Хорошо, довольно об этом. Что здесь происходит?
– Джоби хочет обменять Гвенду на корову, – объяснила Керис. – Скажи ему, что так нельзя.
– Это моя дочь, сэр, – проговорил Джоби, – ей восемнадцать лет, она девица – значит, я волен с нею поступать как захочу.
– Позорное это дело – продавать детей, – отозвался ризничий.
Джоби решил бить на жалость:
– Ни за что бы так не сделал, сэр, вот только у меня дома еще трое, а я безземельный батрак, мне нечем кормить детей зимой без коровы, а прежняя подохла.
Зеваки одобрительно загудели. Они прекрасно знали, каково переживать зимнюю нужду и каковы крайности, до которых может дойти человек, пытающийся прокормить семью. Гвенда ощутила эту перемену в настроении прохожих, и ее надежды ослабели.
