Торгаш вставил:
– Может, это, конечно, и позор, брат Годвин, но никак не грех.
Сим говорил столь уверенно, будто знал ответ монаха, и Гвенда поняла, что он произносит эти слова не впервые.
С явной неохотой Годвин признал:
– Библия и вправду одобряет продажу дочерей в рабство. Книга Исход, глава двадцать первая[27 - «Если же господин его дал ему жену и она родила ему сынов, или дочерей, то жена и дети ее пусть останутся у господина ее, а он выйдет один» (Исх. 21:4).].
– Вот видите! – воскликнул Джоби. – Все вполне по-христиански.
Керис была вне себя.
– Книга Исход! – процедила она презрительно.
– Мы не дети Израиля, – вмешалась невысокая коренастая женщина с торчавшим вперед подбородком, что придавало ее лицу решительное выражение. Она была одета бедно, но держалась уверенно. Гвенда узнала в ней Медж, жену ткача Марка. – Рабства давно нет и в помине.
– А как же подмастерья, которые не получают жалованья? – спросил Сим. – Мастерам разрешается их бить. Или послушники с послушницами? Или те, кто трудится во дворцах знати за стол и ночлег?
– Жизнь у них, может, и нелегкая, – ответила Медж, – но их нельзя продавать и покупать. Разве не так, брат Годвин?
– Я не сказал, что продажа законна, – произнес монах. – Я изучал в Оксфорде медицину, а не право. Но я не нахожу ни в Святом Писании, ни в учении Церкви оснований для того, чтобы признать творимое этими мужчинами грехом. – Он посмотрел на Керис и пожал плечами: – Прости, сестренка.
Медж скрестила руки на груди.
– Что ж, торгаш, как ты собираешься вывести девушку из города?
– На веревке. Корову привел, девчонку выведу.
– А ты уверен, что мы с этими людьми тебя выпустим?
Сердце Гвенды вновь исполнилось надежды. Она не знала, сколько прохожих поддержат ее, но коли дойдет до драки, люди скорее встанут на сторону горожанки Медж, нежели чужака Сима.
– Мне уже приходилось иметь дело с упрямыми женщинами, – сказал торгаш, и его губы искривились в злой усмешке. – Неприятностей они не доставляли.
Медж положила руку на веревку. Сим стряхнул ее пальцы.
– Не трожь мою собственность, целее будешь!
Тогда Медж взялась за плечо Гвенды.
Сим грубо отпихнул ткачиху, та попятилась, и по толпе прокатился ропот неудовольствия.
Кто-то сказал:
– Ты бы поостерегся, не то ее муж придет.
Раздался смех. Гвенда вспомнила мужа Медж, добродушного великана Марка. Если бы только он показался сейчас!
Но вместо него подошел констебль Джон – опыт и чутье непременно приводили его к толпе, стоило той собраться где угодно.
– Не толкаться! – прикрикнул он. – Кто тут дебоширит? Ты, разносчик?
Надежда Гвенды окрепла. К торгашам повсюду относились настороженно, и констебль явно предполагал, что причиной скандала явился именно Сим.
Тот, впрочем, опять пустился подхалимничать – по всей видимости, перейти от угроз к угодничеству было для него не труднее, чем снять шляпу и снова надеть.
– Покорно прошу простить, мастер констебль. Но коли кто заплатил условленную сумму за товар, разве ему запрещено покидать Кингсбридж с этим самым товаром в целости?
– Разумеется, нет. – Джон вынужден был согласиться. В ярмарочных городах многое зависело от соблюдения условий сделок. – А что ты купил?
– Эту девушку.
– Вот как. – Джон призадумался. – Кто ее тебе продал?
– Я, – отозвался Джоби, – ее отец.
– А вот эта женщина с большим подбородком угрожает, что не даст мне увести девушку, – наябедничал Сим.
– Точно так, – подтвердила Медж. – Никогда не слыхала, чтобы на кингсбриджском рынке торговали женщинами, и никто из нас такого не слыхивал.
– С собственным ребенком можно делать что угодно. – Джоби вызывающе оглядел толпу: – Кто-то мне возразит?
Гвенда знала, что возражать никто не станет. Одни люди обращались со своими детьми ласково, другие вели себя грубо, но все наверняка согласятся, что ребенок находится в полной власти родителя.
Девушка яростно выкрикнула:
– Вам бы такого отца, как он! Тогда бы вы не таращились на меня, точно глухие и онемевшие! Вас-то самих родители продавали? Скольких из вас заставляли воровать в детстве? Знаете небось, что детские ручки запросто пролезают в кошели?
Джоби заметно обеспокоился.
– Она спятила, мастер констебль. Мои дети никогда не воровали.
– Не важно, – отмахнулся Джон. – Ладно, все слушайте меня. Я выношу решение. Всякий, кто со мною не согласится, волен пойти к приору. Если кто-либо посмеет впредь затеять свару или еще что-нибудь в этом роде, я арестую всех причастных. Усвоили, надеюсь? – Констебль грозно осмотрелся. Все молчали, дожидаясь следующих его слов. – Не вижу оснований признавать эту сделку незаконной, посему Симу-торгашу дозволяется уйти вместе с девушкой.
– Я же говорил… – начал Джоби.
– Захлопни свою гнилую пасть, олух, – перебил констебль. – Сим, убирайся, да побыстрее. Медж, если ты кого-нибудь ударишь, я посажу тебя в колодки и твоего мужа не побоюсь. И ты, Керис, прошу, помалкивай; можешь пожаловаться на меня отцу, если хочешь.
Джон еще не закончил говорить, а Сим уже дернул веревку. Гвенду потянуло вперед, и пришлось сделать шаг, чтобы не упасть, а потом она поняла, что движется по улице, спотыкаясь и почти бегом. Краем глаза она увидела, что рядом идет Керис. Но констебль Джон крепко взял Керис за руку, она возмущенно развернулась – и в следующий миг исчезла из поля зрения Гвенды.
Сим быстро шел вниз по грязной главной улице, дергая веревку, и Гвенда всякий раз едва не падала. Чем ближе они подходили к мосту, тем больше девушка отчаивалась. Она попробовала было упереться, но торгаш рванул за веревку с такой силой, что Гвенда не устояла на ногах и повалилась в грязь. Ее руки были по-прежнему прижаты к бокам, а потому она упала со всего размаха, ударилась грудью и изрядно запачкала лицо. Кое-как поднялась, всякое намерение сопротивляться пропало без следа. Ведомую на привязи, точно животное, избитую, запуганную, с головы до ног в липкой грязи, Гвенду поволокли дальше. Новый владелец протащил ее по мосту и повел по дороге, что уходила в лес.
* * *
Торгаш Сим провел Гвенду по Новому городу до перекрестка дорог, где вешали преступников (это место было известно как «перекресток Висельников»). Оттуда свернули на юг, в сторону Уигли. Свободный конец веревки Сим обвязал вокруг своего запястья, чтобы девушка не смогла убежать, даже если он отвлечется. Скип было увязался следом за хозяйкой, но Сим принялся бросать в пса камни, и, когда один угодил ему в нос, Скип поджал хвост и отстал.
Через несколько миль, когда солнце начало клониться к закату, Сим свернул в лес. Гвенда не замечала никаких примет, что позволили бы запомнить этот поворот, однако Сим, судя по всему, знал, куда идти. После сотни-другой шагов через подлесок выбрались на тропинку, и Гвенде бросились в глаза многочисленные отпечатки маленьких копыт; значит, это оленья тропа, которая почти наверняка ведет к воде. Догадка оказалась верной: вскоре вышли к небольшому ручью, трава по берегам которого была втоптана в грязь.
