Фронтовая любовь

Глава шестая

– …Вот на хрена их туда понесло?! – риторически вопросил Медвежонок. Спросил лишь затем, чтобы нарушить затянувшееся после очередного стаканчика араки тягостное молчание. – Экзотику восточного общепита, при желании, можно было красиво, а главное – спокойно подснять даже в здешнем ресторане. Картинка вышла бы – ничуть не хуже!

– Хакавати.

– Чего?

– Хакавати. Так арабы называют своих сказителей, – хмуро пояснил Митя. – Колоритные такие мужички. Опять же – уходящая натура. Пруденс знала, что в Дамаске осталась всего парочка мест, где их можно увидеть и услышать вживую.

– Вот и послушала. В натуре…

Вечером этого бесконечного дня они снова обосновались в гостиничном баре Salasabil. Пили араку. Не закусывая. Много и часто. Да только не в коня корм, не забирало.

– Землякам и коллегам – мое почтение!

Митя и Паша синхронно обернулись. И синхронно же уткнулись в корреспондента Первого канала Антона Верницкого.

– Здорова, Антон. Накатишь?

– Нет, спасибо, парни. В другой раз.

– Ему выпивать с конкурентами инструкциями Константина Львовича запрещено, – на рефлексе откомментировался Медвежонок.

Получилось предсказуемо, а потому не смешно.

– Митя, друг, выручай! До зарезу потребен с тобой синхрончик[14] минуты на полторы, не больше. Эксклюзива не прошу – чисто эмоцию.

– Что там было, как ты спасся, каждый лез и приставал, – процитировал Высоцкого Медвежонок. – Меньше чем за двести баксов не соглашайся! И это еще по-божески. Со скидкой главному пропагандистскому каналу.

– Паша!

– Чего?

– Подкассетник захлопни, вот чего! Дай с человеком поговорить.

– Без проблем. Говори.

– Антох, вот честное слово, при всем уважении, но я сегодня – пас. И – сил нет, и сам уже никакой. На одной только кочерге и держусь.

– Может, тогда завтра? С утреца?

– Ладно. Перед завтраком поднимитесь ко мне. Номер 376. Я постараюсь к тому времени что-то такое придумать-исторгнуть.

– Отлично. Спасибо, Митя.

– Пока не за что. А может, все-таки опрокинешь?

– Нет, извини. Через час материал в Москву пересылать, а у нас еще конь не валялся… Кстати, вы уже видели съемку, выложенную на «Аль-Джазире»?

– Нет. А что там?

– Гляньте. Там такое… Короче, полный пиздец!

С этими словами Верницкий удалился.

– Медведяра! Глянь, чего там он проанонсировал? А то я телефон специально в номере оставил. Достали все!

Медвежонок подхватил со стойки свой смартфон, равнодушно произвел ряд манипуляций большим пальцем, и вдруг, резко изменившись в лице, севшим голосом просипел:

– Вот чёрт…

– Чего там?

– Тут такая хрень… Бля… Сволочи!

– Да что там?!

– Тут, Митя… Короче, тут… – Медвежонок нервно сглотнул. – Понятно, почему они Боба Ли оставили в живых. На, смотри сам… Полчаса назад в Интернет выложили…

Казалось бы, в этой жизни меня уже почти невозможно было чем-либо удивить или напугать. Но после просмотра лишь несколько секунд любительской съёмки боевиков в груди у меня все буквально закаменело от ужаса: на картинке вооруженные до зубов бородачи заставляют Боба Ли отрезать голову еще живой Пруденс, а потом принуждают его же плясать с мертвой головой возле трупа, подбадривая парня дикими выкриками, выстрелами и хлопаньем в ладоши…

– Твою ж мать… Нелюди! Они же нелюди! Стая упыриная! Выключи!!!

Подрагивающей рукой Митя налил себе полный стакан, махом, как воду, выпил и посмотрел на часы:

– А Элеонора что-то… Если она успела это посмотреть, как бы её повторно не накрыло.

– Может, сходишь за ней?

– Да, пожалуй.

Митя слез с табурета, двинул было к выходу, как вдруг обнаружил в зале Сухова, в одиночестве сидящего за чашечкой кофе. В том, что они с Медвежонком его заход проморгали, не было ничего удивительного – они сидели спинами к двери. Но вот Коля со своего места не срисовать их не мог. Из чего следовало, что игнор был сознательным. Вызванным: либо деликатностью, либо…

– Только прежде сигаретку раскурю. С одним товарищем, – озвучил Митя и направился к столикам.

Взаимное приветствие старых приятелей на сей раз оказалось на порядок суше, чем два дня назад, в Шереметьево. И вообще – Сухов выглядел очень усталым и непривычно раздраженным.

– Не возражаешь, если я подсяду, покурю с тобой?

– Валяй. Но сразу предупреждаю: у меня очень мало времени.

– Я тебя долго не задержу. – Митя сел напротив, достал сигареты. – Свежую картинку с Мак-Ги и Бобом видел?

– Да.

– Ну и?

– Что?

– Что обо всём этом думает человек, который… для Большого Начальника рекомендательные справки пишет?

Глаза Мити смотрели неулыбчиво, строго, и Сухов явно понял, что разговор предстоит непростой.

А Элеонора Сергеевна не спускалась в бар по той причине, что у нее внезапно образовался сеанс скайп-общения с Москвой. Последние несколько часов такого общения от нее так же, как и от Мити, домогались десятки людей. Причем – из самых разных уголков земного шарика. Госпожа Розова всем отказывала, но проигнорировать настойчивые вызовы непосредственного начальника все-таки не смогла, отозвалась.

– …Ну как ты?

– А вы сами, Александр Михайлович, как думаете?

– Думаю, что паршиво.

– Если выражаться литературным языком, то – да. Где-то близко к тому.

– Что ж вы, голуби мои… Я ведь вас перед поездкой как напутствовал? Командировка эта – паркетная[15]. И жанр ей под стать – официоз голимый. А значит, приключений на жопу, как вы это с Митюшей любите, искать не требуется. Было дело?

– Было.

– Хоть не отпираешься, уже неплохо.

– Мы этого не хотели. По крайней мере, я – точно! Просто… Так оно получилось.

– Прекрасный в своей лаконичной универсальности ответ. Анекдот знаешь? «Встречаются двое: – О, я слышал у тебя уже семеро детей! – Да, как-то так получилось. Сначала не хотел этим заниматься, а потом втянулся». Чего не смеешься?

– Не смешно. Да и болит… Все сразу… Особенно душа.

– Понимаю… А вообще я хотел сказать, что, во-первых, вы – большие молодцы. Так Митюше и передай.

– Передам. А вы действительно так думаете?

– Я «не думаю» – я знаю.

– А вот в нашей блогосфере считают иначе. Меня в чём только уже не обвинили. Самое мягкое – в некрофилии и пляске на костях.

– Эля! Ты же взрослый человек, профессионал! Так чего ты всю эту перхоть слушаешь-читаешь?! Да мне сегодня весь вечер в Останкино проходу не давали, руку жать подходили. Телефоны разрывались так, словно бы каналу Нобелевскую премию мира выписали. К твоему сведению, апэшный куратор – так тот просто визжал от восторга и просил передать вам личную благодарность. Сама понимаешь, от кого.

– Спасибо. А во-вторых?

– Что?

– Ну если вами было озвучено «во-первых», значит, далее последует…

– Ах да, действительно! Огромная просьба у меня, голуби мои. Понимаю, вам сейчас очень непросто. В первую очередь психологически непросто, но…

А в это время внизу, в баре, Митя продолжал прокачивать Николая. И хотя с самого начала стало понятно, что товарищ Сухов не расположен к откровенности, в конце концов Митя его дожал. И «академический востоковед», пускай и с кучей оговорок, пусть коротко и предельно осторожно, но озвучил собственную версию дневных событий.

– …Получается, вся эта конференция изначально задумывалась как ловушка? Капкан для террористов? И мы в нём – вместо приманки?!

– Ф-фу, ну и духотища! – Несмотря на прохладу от системы кондиционирования, Сухов протер лоб тыльной стороной ладони и, вынув из кармана носовой платок, тщательно вытер руку. – Ты торопишься с выводами, Митя… Начать с того, что я совсем в том не уверен. Допускать – допускаю, но не более. Я не знаю, кто, как и на основе каких данных принимал решение… И не думаю, что когда-нибудь узнаю. Но уж персонально вы двое – точно не приманка.

– И на том спасибо. А кто ж мы тогда?

– Скорее, ты только не обижайся, антураж. Всё должно было быть достоверно, иначе… У зверьков разведка очень хорошо работает, они бы фальшак сразу почуяли. А приманка – не журналисты, а лидеры стран, Сирии и России прежде всего. Никто эту американку как сакральную жертву не планировал. Да это и невозможно – такой сценарий прописать… При облаве на волка никогда не знаешь, на кого в конечном счете он выскочит: на главного снайпера или на рядового загонщика.

– То есть всё вышло случайно, хотя так оно изначально и планировалось?

– Именно. Причём ты сам прекрасно знаешь, чья это была инициатива – уйти работать в город.

– Ну да, ну да. А милейший майор сирийского спецназа просто дал себя уговорить. Удачно получилось. Картинка вышла – зашибись!

Сухов долго не отвечал. Затем, допив безнадежно остывший кофе, глубоко вздохнул и, стараясь не смотреть Мите в глаза, перешел на полушепот. Притом что ближайшие посторонние уши располагались не ближе десяти – двенадцати метров.

– Возможно, я сейчас озвучу тебе прописную истину, но в больших сложных комбинациях почти никогда не удается избежать сопутствующих жертв. Согласен?

– Допустим.

– А тут… Тут игра большая. Ты пойми: дело не в локальной антитеррористической операции, пусть даже и масштабной. Дело не в том, что группировку «Катаиб Тахрир аш-Шам», ту её часть, что в Дамаск подтянулась, почти всю вырезали. Ну, группировка. Ну, крупная. Но их тут… Сам знаешь, до Пекина раком не переставить. В одних названиях запутаешься, тем более что они их всё время меняют: то под одно знамя встанут, то под другое.

– А в чём тогда прикол?

– В том, кто деньги даёт этим уродам. Сами по себе они бы долго не провоевали. Деньги – кровь войны. Содержать «лучшую в мире пехоту», как на Западе пишут, дело накладное, а на разном шир-мыре ты таких денег не сделаешь. Здесь нужны финансы госуровня! Стало быть, и дело в позициях государств. Государств Залива прежде всего… Турции, Израиля… Франции. Англии. – Сухов вытянул из лежащей на столе Митиной пачки сигарету. – Продолжить?

– Не надо… Ну и как ты думаешь… Эта… Западня… Повлияет на позицию? Хоть чью-то?

В ответ Николай пожал плечами, закурил.

– Ясно. Что ни хрена не ясно, – считал ответ Митя. – А где президенты? Наш и сирийский?

– В Латакии. В самой спокойной здесь провинции. Туда даже боевики своих жен с детьми отправляли.

– На нашей базе? Хмеймим?!

– Ты слишком многого хочешь от простого научного консультанта, – вяло возразил Сухов.

– Научного… Если бы я не знал тебя всю сознательную жизнь…

– Никак и тебе под моим пиджаком погоны мерещатся? Это Восток, дружище. Я тебе много раз говорил – здесь всё не так, как кажется. А за одну ночь всё может трижды перемениться.

– Да я все понимаю… Просто… Я уж думал, совсем зачерствел, а тут… Сердце ноет… Столько лет Пруденс не видел, и тут… Приходи кума любоваться… Дэнс… Она хорошая была… Даром что пиндоска…

Кровь бросилась Мите в лицо. Выбросив вперед правую руку, он через стол ухватил Николая за лацкан пиджака и, чуть подтянув к себе, зашептал отчаянно, с болью:

– Коля! Но ты ведь правда не знал?! Иначе ты ведь предупредил бы меня, правда?!!

– Уймись! Я НЕ ЗНАЛ! – Неуловимо ловким и резким движением Сухов сбросил Митину руку. – Да, чувствовал, что что-то не так… Но так я тебе об этом ещё в Шереметьеве сказал, забыл?

Соглашаясь с правотой приятеля, Митя виновато отвел взгляд.

– Я всё понимаю, Митя. Но… Сегодня моя страна – наша с тобой страна – серьезно выиграла. В бесконечно долгой, очень тяжелой жестокой игре. И ценой этого тактического, но важного выигрыша стали человеческие жизни. – В углах губ Сухова легли жесткие скобки морщин, выдавая минимум неравнодушие. – Плохих людей. И хороших. В основном – сирийцев. И ещё жизнь американки. Да, хорошей американки, спорить не буду. Но знаешь, Митя… Если ценой жизни одной хорошей американки…

– Стоп! Тормози, Коля! Не надо, не сейчас. А то, боюсь, далеко зайдём.

– Прости. Я не хотел тебя обидеть.

– Обиженных в жопу трахают.

– Вот-вот. Вот я и не хотел бы, чтобы в жопу трахали мою страну. Я, Митя, хоть и востоковед в штатском, но на свою страну работаю, а не на чужую!

– Давай прекратим этот разговор?

– Давай. Тем более, всё равно пора прощаться. Тебя вон боевая подруга заждалась…

Митя обернулся и увидел, что за это время Элеонора наконец спустилась в бар и о чем-то говорит с Медвежонком.

– Ну, а мне, соответственно, пора ехать на аэродром, – подытожил Николай.

– Возвращаешься в Москву?

– Нет. Лечу в провинцию Латакия. – Сухов поднялся из-за стола. – Давай, брат, не расслабляйся сильно. Восток – он не то чтобы этого не любит.

– Он просто этого не прощает, – докончил Митя, вставая следом.

– И еще. Помни – у арабов есть пословица: «Таджри ар-Рияху би ма ла таштаги ас-Суфун». Что в переводе означает: «Ветра бегут не туда, куда хотят корабли».

Возвращаясь к своим, Митя выразительно посмотрел на айфон Медвежонка, а следом вопросил взглядом:

«Она уже видела картинку с Бобом?»

«Да, видела», – ответил глазами тот.

– Привет.

– Привет.

– Как ты?

– Нормально.

– Есть хочешь?

– Нет. Всё равно кусок в горло не полезет.

– А стакан? Полезет?

Эля утвердительно кивнула. Медвежонок разбросал по стаканам остатки водки и, нагнувшись, поставил пустую бутылку на пол. Углядев это его телодвижение, в их сторону выдвинулся давешний бармен.

Это был араб в летах, но очень моложавый, передвигающийся легко и по-кошачьи бесшумно. Митя еще вчера обратил внимание, что на его круглом, с крупным мясистым носом лице неизменно сохранялось одно и то же выражение – угрюмое. Этакий взгляд на мир человека, который многое повидал и отвык удивляться.

– Прошу простить меня за бесцеремонность. Вот… – бармен выставил перед троицей русских запотевшую бутылку.

– Вы исключительно прозорливы, сэр. Приплюсуйте к общему счету, пожалуйста.

– Нет, – покачал головой бармен. – Сегодня вся выпивка для вас – за счет заведения… По правде сказать, мы здесь не очень-то жалуем американцев. Но ваша погибшая подруга мне сразу понравилась.

– Как тебя зовут, брат?

– Ахмад.

– Баракаллаху фика, Ахмад!

– Ва фикум! [16]

Бармен с достоинством угрюмого лорда удалился.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Главный герой фильма «А зори здесь тихие», снятого по одноименной повести Бориса Васильева.

2

Сленговое именование солдат и офицеров внутренних войск (ВВ).

3

Полная цитата Ельцина звучала так: ««И силой нельзя, и отступать нельзя. Надо, чтобы и победа была, и чтоб без войны. Дипломатия, понимаешь».

4

АП (апэшный, апэшная… – ТВ-сленг) – Администрация Президента РФ. Государственный орган Российской Федерации, обеспечивающий деятельность Президента и контролирующий исполнение его поручений и решений.

5

Добро пожаловать, Земля Шама! Как дела – здоровье – деньги?

6

Династия халифов, основанная в 661 году. В 750 году их династия была свергнута Аббасидами (Бану Аббас), а все Омейяды (Бану Умайя) были уничтожены, кроме внука халифа Хишама Абд ар-Рахмана, основавшего династию в Испании (Кордовский халифат).

7

В данном случае Митя цитирует первые строчки т. н. «Песни немцев» («На земле всего превыше лишь Германия одна…»).

8

Англоязычный вариант знаменитого русского романса «Дорогой длинною». Приобрел огромную популярность на Западе после того, как в 1968 году Пол Маккартни предложил исполнить его начинающей валлийской певице Мэри Хопкин. Ее сингл «Those Were The Days» вышел 20 августа 1968 года, возглавил британский хит-парад, сместив с вершины битловский «Hey Jude», и продержался на вершине 6 недель.

9

«Нежный путь» – американская программа излечения сексуальной зависимости. Месяц лечения стоит 36 тысяч долларов, при этом полный курс программы составляет 45 дней. Именно эту программу по приговору суда вынужденно проходили такие голливудские звезды, как Кевин Спейси и Харви Ванштейн.

10

Строчка из культовой песни группы Status Quo – In The Army Now (Вставай и дерись! Теперь ты в армии!).

11

Стендап (ТВ-сленг) – вербальный репортёрский приём, когда журналист работает непосредственно в кадре (часто – на месте освещаемого события).

12

ТЖК – телевизионный журналистский комплект.

13

Лайв (ТВ-сленг; от английского live – живьем) – единица журналистского материала, в котором жизнь показана такой, какая она есть, т. е. без закадрового текста и прочих профессиональных ухищрений.

14

Синхрон (тв-сленг) – кусок записанного в сюжете либо программе интервью.

15

Паркет (ТВ-сленг) – съемка официальных мероприятий и соответственно сюжет, посвященный жизни в коридорах власти.

16

«Да благославит тебя Аллах, Ахмад! – И вас!» (Араб.)