Острые шипы и темные души

– Какого черта! Что!? – вскрикнул подскочивший юноша.

Он сразу навел взгляд на место рядом, где лежала Бекки.

– Мало тебе было проблем из-за выпивки и девицы… Так ты снова за свое! – возмутился своим хрипящим голосом отец, брызнув слюной.

Джеральд принялся оправдываться с нападением.

– Чего ты вломился вдруг ко мне?! Женушка наболтала… сплетница! Что хочу, то и делаю!

Балтус вытянул указательный толстый палец и заявил:

– Будешь делать без гроша в кармане! Я тебе больше денег не дам!

На такое юноша не рассчитывал, переполняли эмоции негодования и обиды.

– Не дашь сыну, а тогда кому? Ей всё отдашь… она и так заграбастала почти все наши деньги! – воскликнул он.

Балтус заступался за любимую жену, Джеральд парировал.

– Твоей любимой женой была моя мать! И что с ней стало благодаря тебе?! – не на шутку взбаламутился юноша и даже прослезился то ли от обиды из-за матери, то ли денег.

– А ну, закрой свой рот! – велел отец. – Миранда была больна… Ей уже никто не мог помочь!

– Ну почему же… Ты и Айрин прекрасно помогли ей отправиться на кладбище! Притом даже не в якобы семейный склеп, а просто в яму!

– У Миранды надлежащая могила, не собирай чушь!

За дверью ссору слушала Айрин. Это было как мед для ее ушей, она получала удовольствие, а вскоре получит и больше денег, если муженек перестанет финансировать сыночка оболтуса, который тратит на свои гульки уйму денег. Женщина спустилась в столовую, где недавно присели Эстер и Сьюзи. Вторая говорила о непутёвой, по своему мнению, няне внучки, которая пропала.

– Я уверена, что эта Мария просто загуляла… Эмили дает ей по два, а то и три выходных в неделю… немыслимо… – сетовала дама. – У няни даже нет толком опыта… где невестка только берет таких работников… что лакей, что служанки…

Айрин сгорала от нетерпения вступить с нужной речью, однако не подавала виду и ждала паузу. Когда стало возможным, она вдруг вымолвила:

– А вы не слышали сегодня утром какой-то странный бег по коридору и холлу?..

Эстер подтвердила, Сьюзи подумала на Джеральда, так как спальня Дюка дальше по холлу и так слышно бы не было.

– Нет, бег был очевидно девчачий, – сказала уверенная Эстер.

– К тому же босыми ногами, как мне показалось, – поддержала Айрин, получая желаемое.

– Беатрис? – уточнила недоумевающая Сьюзи.

«Ну давай, старуха, мысли шире», – думала про себя Айрин, а вслух с милой улыбочкой дополнила:

– О, не думаю, что Беатрис стала бы себя так вести… и бегать не на своем этаже из комнаты в комнату…

– О каких комнатах ты говоришь? – спросила Эстер.

Айрин сделала удивленное выражение лица и будто бы просто так, к слову выдала:

– О, мой супруг вчера слышал голос мисс Фэйн из спальни Джеральда… Балтус был уверен, что это она… – нарочно выдала свои слова за Балтуса, якобы это именно муж начал тот разговор.

Сестры недоуменно переглянулись. Новость шокировала.

– Я так понимаю, мисс Фэйн – это Ребекка? – все же уточнила Эстер, хотя уже поняла по дружбе молодой парочки и весьма откровенным шептания за столом или в углах.

Айрин улыбалась и замедленно моргнула глазами, словно стрельнула ими в напускной прелестности. Дамы принялись осуждать поведение новоприбывшей девицы, Эстер негодовала, что из-за них ее семья и без того не в лучшем свете перед уважаемыми людьми.

Мэделин услышала хлопок двери сестры. Она постучала, но та попросила оставить ее одну, якобы только проснулась и еще не привела себя в порядок. Младшая поняла, где могла ночевать Бекки. Из холла доносился громкий голос с дефектом речи Балтуса. Судья велел служанке немедленно прибраться в комнате его сына и передать лакею запереть шкаф, в котором лежат сигары.

– Черт знает что творится… опять опаздываю на заседание! – негодовал Балтус по пути.

Сегодня Мэделин пришла записка о готовности ее платья, которое сшили в салоне миссис Гринвуд, и наряд можно забрать после обеда. Однако юная решила поехать прямо утром, ибо хотела прогуляться на свежем воздухе, пока не жарко, и развеяться. Она заглянула в столовую, там находились опаздывающий, но не особо спешащий на заседание судья, доктор Дэвид, Говард и учащийся в университете Дюк, который также постоянно опаздывал на лекции. При виде только мужчин Мэделин не захотела присоединяться к столу и уже было отошла, но внезапно в коридоре из столовой появилась Жюли.

– Мисс Фэйн, вы же проголодаетесь… Вот, возьмите с собой, – подала она сверток из ткани и бумаги.

Юная, право, весьма удивилась поведению, откуда Жюли так быстро узнала… или же видела, как та подглядывала, и смекнула… Мэделин в легкой растерянности приняла еще горящие пирожки, и только тогда, когда Жюли уже пошла обратно, вспомнила, что хотела поинтересоваться о вчерашнем в холле… Открыв рот, Мэдди быстро закрыла и направилась до конюшни. Кучер Кэйл любезно согласился отвезти мисс и подготовил ландо. По пути по лесу Мэделин вдыхала свежий утренний воздух и аромат от зеленых листьев, молодых деревьев и цветущих цветов. Неожиданно донесся лай собаки, притом маленькой, словно щенка. Юная закрутила головой по сторонам, Кэйл спокойно управлял двойкой лошадей и посвистывал в напевах. Вслед снова раздался лай, но уже ближе. За деревьями неподалеку Мэделин заметила бегающих двух щенков рыженького и темного окрасов. Юная закликала кучера и попросила остановиться. Позади к экипажу незаметно приблизился всё тот же старик.

– Помогите чем можете… – сказал он.

Мэдди вздрогнула на неожиданную речь, однако быстро успокоилась.

– Опять ты… – обратился к пожилому кучер.

– Всё в порядке, Кэйл, у меня есть с собой еда… – ответила Мэделин.

Она подала сверток старику и сообщила:

– Здесь пирожки. Больше у меня ничего нет…

Пожилой прищурился и протянул «хм».

– Тоже превратилась из богатой в бедную… Злая шутка, не правда ли?.. А может, наказание?.. – заговорил он, настораживая девушку. – Богатство не сваливается на голову просто так… так же, как и не исчезает в никуда…

Мэделин вспомнила своего отца, когда все сбережения исчезли буквально в воздухе, куда-то утекли…

– Что посеешь, то и пожнешь… – добавил старик. – И вот уже глядишь, ни твой дом, ни даже твоя жизнь тебе больше не принадлежат…

Смятенная юная свела брови и произнесла:

– Я не понимаю, о чем вы…

– Никто не понимает… – сразу дал ответ пожилой. – Но это только поначалу… очень быстро всё встает на свои места… А кто-то даже понимая, все равно усердно делает непонимающий вид… Люди столь несовершенны… – болтал он.

Слова странного человека смущали Мэдди, она все еще держала в руках сверток. Оба щенка подбежали к хозяину и принялись ластиться.

– Они ваши? Очень милые, – отвлеклась юная и заулыбалась.

Старик смотрел на нее не как было ранее. Он словно смягчился, выделил ее среди всех остальных господ и дам, обитающих в округе.

– Мои конечно… чьи же еще… людишкам из высшего общества негоже руки марать о воняющую псиной шерсть… – сказал с иронией пожилой.

Мэделин почему-то стало спокойно, и она уверенно вышла из ландо. Поглядывающий кучер не вмешивался. Юная развернула ткань и отломила от одного пирожка кусочек, подзывая рыженького щенка. После она отломила черному; что интересно, все пирожки были с мясом. Мэделин подала целый старику, тот взял своей грязной ладонью с потрескавшейся кожей и поднес ко рту, в котором были целые зубы. Пёсики развеселились, от ласки упали на бочок и позволяли юной себя гладить. Раздав все пирожки, Мэделин встала с корточек и вернулась в ландо.

– До встречи, – сказала она старику, чем его изумила.

Никогда прежде никто не говорил ему такого, да и вообще не общался, кроме криков отойти прочь. Экипаж тронулся. Вслед пожилой загадочно сказал, больше сам себе:

– Встреча у тебя обязательно будет… ибо ты другая…

Мэделин ощутила от своих пальцев действительно запах псинки, однако совершенно не смутилась и не жалела, что погладила столь прелестных щенков.

Ландо остановилось дальше от салона миссис Гринвуд. Мэделин пошла по дорожке и вдруг увидела в окне смотрящую пожилую женщину, волосы ее были седые и распущенные. Юная уже хотела отвести взор, подумав на ту самую хворающую матушку хозяйки салона, которая, видимо, просто наблюдает за природой, как внезапно она тихонько застучала кружкой о стекло, а второй ладонью замахала и позвала. Выражение ее лица стало взволнованным и молящим. Показалось, женщина пытается просить помощи. Мэделин происходящее тронуло, она постучала в парадные двери и хотела спросить Лорен. Открыла суетливая служанка и весьма удивилась приезду в сей час. Ей пришлось пригласить гостью, так как она родственница семьи Бэлфорд. После приглашения присесть в зале для посетителей очевидно торопящаяся служанка скорее вышла. Мэделин услышала за дверью голоса. В коридоре пробежала сестра Лорен. «Что происходит?» – подумала встревоженная Мэделин. Когда коридор опустел, рисковая юная вышла и последовала зову сердца, поспешив наверх по лестнице. Она не предполагала на дальнейшее и вообще не особо понимала о своих действиях, но оказалась на втором этаже и по тому окну определила комнату, в которой была пожилая женщина. Внутри вроде бы никого, кровать вся скомканная, одеяло и подушки на полу, рядом опрокинутая тарелка с кашей. Стоял неприятный запах, и когда Мэдди сделала шаги ближе, то поняла откуда. Возле постели находился полный горшок. А чуть дальше лежала цепь, идущая по полу до ножки большого шкафа, за которую прикреплена. На увиденное юная не смогла сдержаться и слышимо ахнула. Донеслись голоса. Лорен сказала, что старуха не могла далеко уйти, нужно ее найти прежде, чем она догадается выйти на улицу. Судя по всему, дочь называла матушку исключительно «старухой».

– Проверь спальню, вдруг ведьма вернулась туда! – озлобленным тоном добавила миссис Гринвуд.

Напуганная Мэделин заметалась, нужно было срочно спрятаться. Юная ничего больше не придумала, как залезть под кровать. Совсем близко находилась ночная смердящая ваза, пришлось прикрыть нос ладонью, дабы выдержать. Вошла сестра Лорен, быстро заглянула в ванную комнату, затем ушла. Мэделин выбралась, ноги ее тряслись и подкашивались, дыхание было трудно успокоить. Она приоткрыла дверь и убедилась, что в коридоре никого, после чего постаралась тихо, но живо вернуться в зал. Как назло, внизу показалась служанка, но благо быстро вышла в парадные двери. Тут Мэделин едва ли не бегом спустилась и забежала в комнату, где и должна быть. Она глубоко дышала в ладонь, сидя на софе, и всеми силами пыталась утихомирить себя. В момент тишины вдруг раздался шорох, заскрипела дверца стоящего поблизости шкафа. Мэделин медленно повернула голову и увидела, как оттуда показалось сморщенное, испачканное фекалиями лицо старухи. Юная разинула рот, но не могла закричать, пожилая показала указательным пальцем у губ о тишине и вытянула руку с кружкой.

– Это сам ангел спустился с небес… Прошу, дай мне немного сахара для чая… – произнесла она, замедленно моргая.

По виду женщина была явно не в себе, похоже, потеряла рассудок. Мэделин хотела хоть как-то помочь ей, но к залу подошли. Тогда юная сказала спрятаться пожилой обратно в шкаф, где та, судя по всему, часто сидела у себя в спальне, либо же ее там запирала дочь… Старуха закрыла створку, а дверь зала открылась. Вошла Лорен с тяжело натянутой улыбкой ради приличия.

– Какой сюрприз, мисс… – позабыла вдруг она ввиду нервозности фамилию. – Кажется, я писала о встрече после обеда… – бросила намек в легком недовольстве.

– О, простите, миссис Гринвуд, экипаж для меня был предоставлен утром, после обеда обычно все кучера заняты… – придумала первое, пришедшее на ум, Мэдди, держа себя в руках.

– Ах вон как, – ответила, едва сдерживаясь, Лорен.

Сложенные ее ладони друг на друге сдавливались и потрясывались.

– Ну что ж, тогда я сейчас скажу принести ваш наряд, – всё-таки собралась и вымолвила дама.

Когда она вышла из зала, Мэделин осторожно приоткрыла дверцу шкафа, пожилая щуплая женщина, которую будто не кормят, сидела в застиранной рваной сорочке среди красивых новых платьев для богатых дам.

– Мэм, что с вами? Вас обижают? – тихо спросила озабоченная Мэдди, брови ее свелись в печали и сопереживании.

– Мне не дают сахар для чая… без сахара он несладкий… я прошу только один кусочек… – повторяла женщина, не выпуская из руки кружку.

– Мэм, вы хотите уйти отсюда? Я помогу вам, я отвезу вас в госпиталь к мистеру Дэвиду… Выходите из шкафа, нам нужно поторопиться… – предложила и принялась помогать вылезти.

Из-под сорочки показалась синяя нога пожилой, на щиколотке виден след от оковы. Юная понимала, что выйти через дверь не получится, Лорен вот-вот вернется, поэтому придумала через окно. Высота на первом этаже была маленькая. Она открыла его и подвела женщину.

– Давайте, аккуратно, держитесь за ставни, сначала одну ногу, потом вторую…

Пожилая вроде бы сначала податливо полезла, но вслед засуетилась и завертела лохматой головой.

– Нет… нет… где моя кружка… – молвила она весьма громко.

Кружку Мэделин вытащила у нее из руки и отложила, дабы не мешала. От хлопочущей и машущей руками женщины юная задела посудину, которая упала на пол и разбилась. От увиденного пожилая потеряла контроль и впала в истерику, начала кричать и трепыхаться, а будучи уже на окне, случайно не удержалась и спиной повалилась. Мэделин попыталась схватить ее, уцепилась за сорочку, случайно прихватив и прядь седых волос, и потянула на себя. Однако старая влажная сорочка порвалась еще больше, женщина всем телом рухнула на землю, лишь прядь ее волос оторвалась и осталась в руке юной, словно не с головы человека, а от искусственной куклы. Оставшись с локоном, шокированная Мэделин выпустила его и выглянула в окно. Пожилая была жива и лежала на траве, продолжая сумбурно твердить о кружке и сахаре. Резко ворвалась Лорен, услышавшая голос матери.

– Что здесь происходит! – возгласила она с выпученными глазами.

Юная находилась в ступоре и шоке, стоя на месте. За Лорен вошла ее сестра, обе посмотрели в окно, вторая вдруг предположила, что старуха хотела сбежать и сама выпала. При свидетельнице Лорен тут же шепнула исправиться и не называть старухой. Сестры очевидно не спешили помогать матери и поднимать ее.

– Да… наша матушка, она больна, потеряла рассудок и вытворяет не весть что… – сказала тогда с притворством сестра. – Мы потеряли ее… беспокоились… – словно оправдывалась.

Служанка принесла сложенное платье, Мэделин взяла и, извинившись, скорее пошла на выход. В голове кружилось произошедшее, виделась картина, как пожилую мать держали на цепи, толком не кормили, не давали сахара, как родные дочери издевались над ней и, вероятно, тыкали лицом в горшок. Мэделин заметила у себя на рукаве и запястье, за которое бралась пожилая, коричневые пятна от фекалий. «Скорее бы добраться до воды», – думала юная.

Вечером она долго не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок и размышляя. Из коридора донеслись шаги, похожие на мужские, вслед раздался стук в дверь. Это пришел скучающий Джеральд к своей подружке. Бекки поначалу не хотела его впускать и была расстроена, но юноша принялся оправдываться, что в ту ночь всё вышло случайно, вернее, он не хотел обижать ее, он лишь желает быть с возлюбленной и идет на поводу у чувств. Тогда Ребекка всё же разрешила ему войти. Обеспокоенная Мэделин подошла к двери сестры и прислушалась. Внутри молодой человек талдычил о чувствах к Бекки, затем хотел ее обнять, однако она слегка противилась и хотела получить от него заветное предложение руки и сердца.

– Отношения вне брака запрещены и караются… – произнесла Ребекка.

– Брось, кем они караются? Уж не святой ли церковью… – иронизировал Джеральд. – Любовь не может быть грехом… – убеждал он.

На очередное отрицание юноша уже начал злиться.

– Джерри, я приличная девушка… – сказала Ребекка.

На это он вдруг заявил:

– Неужели?.. А вот мне показалось, что ты уже и не девушка вовсе… У тебя кто-то был, не так ли? – недоверчиво прищурился.

Мэделин стояла за дверью, на услышанное она приложила ладонь к устам, дабы не издать звуков тревоги. Бекки растерялась, глаза ее округлились, она хотела быть с Джеральдом, тянулась к нему, но с другой стороны – испытывала смятение. Скорее ей хотелось удачно выйти замуж за богатого и к тому же молодого.

– Я… у меня… – замешкала она. – С чего ты взял такой вздор?

– Опыт у меня большой, – ответил уверенно юноша, будто бы похвастался наличием женщин в своей жизни.

Видя потерянную Бекки, присевшую на край постели, он убеждался в своем выводе, который сделал после той ночи, и решил этим воспользоваться. Юноша присел рядом, стал успокаивать, говорить, что всё понимает и не осуждает, ибо у всех есть свои секреты, проступки и всё в этом духе, лишь бы получить желаемое. Ребекка потеряла настроение, было совершенно не до утех. После очередных слов и отказа девушки Джеральд вскочил с места, выказал невероятную обиду, словно его унизили и использовали, а не он ее… Мэделин даже не успела отойти от двери, как молниеносно появился из комнаты юноша и почти наткнулся на юную.

– А-а-а… – произнес протяжно он, приостановившись. – Подслушиваешь… Своей личной жизни нет, так лезешь к сестре… – возмутился уязвленный.

Мэделин хоть и пребывала в волнении и смятении, однако отреагировала:

– Твое наглое поведение и голос разносятся по всему коридору, тут и слушать не надо…

Юноша фыркнул от недовольства, выказав очевидную неприязнь, и громко застучал туфлями по полу в уходе. За ним внезапно вышла Ребекка со сморщенным в сухом плаче лицом и хотела побежать вслед. Мэделин взяла ее за руку, желая остановить и образумить.

– Бекки, не ходи! Прошу тебя, оставь его, прекрати общение с таким человеком… он недостойный! – уверяла она.

Огорченная Ребекка, чьи мечты рушились, совершенно не желала принимать поражение и терять возлюбленного, на кого были большие надежды. Вдобавок уже произошла близость… Она выдернула руку из ладони младшей и громко заговорила:

– Оставь меня! Ты ничего не понимаешь! Он единственный, кто может вытащить меня из нищеты, мой единственный шанс!

– Тише, сестра, кто-то может услышать… особенно Айрин, которая надавала тебе вражеских советов, – не удержалась и высказала Мэдди.

На это Бекки опешила, слова о подруге, которая всячески пытается помочь и сблизить пару, задели за живое, никак не верилось, что Айрин может так честно смотреть в глаза и при этом лгать…

– Что ты говоришь? Зачем ты вносишь раздор с окружающими в мою жизнь? – с обидой и разом негодованием задала вопросы старшая. – Ты хочешь рассорить меня с теми, кто стал мне близок? Хочешь видеть мои страдания и одиночество? Правильно сказала Айрин, что ты ревнуешь меня к Джеральду и злишься, что он обратил внимание на меня, а не тебя…

Мэделин от подобного вздора свела брови и разомкнула в ошеломлении уста. Сказанное никак не относилось к ней, скорее Айрин перекидывала то, что сидит в ней самой… Даже мельком пронеслась мысль о влюбленности женщины в сына мужа, коли она столь рьяно рвется «помогать» и участвовать в отношениях Джеральда и Бекки.

– О чем ты, сестра? Ты всё не так понимаешь… – ответила, глубоко дыша, Мэдди.

– Ну конечно… я всегда ничего не понимаю… а ты у нас самая умная… уникум, как называл тебя отец, – с явным уязвлением произнесла подавленная Ребекка.

Вслед она вошла к себе и велела младшей не сметь совать нос в ее дела.

– И об этом меня тоже предупредила Айрин… Ох, как она была права… ведь ты в самом деле подслушиваешь… – после закрыла дверь.

Теперь поруганная и опустошенная Мэделин вовсе не могла уснуть до самого утра.

Около семи к ней громко постучала и вошла Беатрис, не дождавшись разрешения.

– Подружка, ты что еще спишь? – на восклицающем тоне спросила она. – Сегодня же воскресенье!

Мэделин едва раскрыла глаза и уточнила о дне недели.

– Ну как же… по воскресеньям мы ездим в церковь, вставай скорее! – пояснила и поторопила Беатрис.

Тем самым двойка опаздывала на службу и ехала уже последней. По пути Беатрис добавила, что сегодня они также участвуют в качестве присяжных на церковном суде. Новость весьма смутила Мэделин, ей подобное незнакомо, поэтому последовало желание отказаться от участия.

– Не получится… Эстер и Айрин уже внесли тебя в список, который одобрил святой отец Маркам, – сообщила Беатрис.

«Неужто… кто бы сомневался в науськивании Айрин», – подумала юная. Пришлось промолчать. Церковь окружал ухоженный сад, здание было немаленьким, внутри явно располагался не один зал. Парадные двери открыты, доносился громко и уверенно вещающий голос преподобного. Прихожане уже заняли места на лавках, Беатрис первая спешно, но тихо вошла, ведя за собой подружку. Место, где она обычно сидела, было сегодня занято, пришло довольно много людей, среди которых лорд и леди, семья статс-секретаря с надутым и как всегда недовольным сынишкой, барон и баронесса, дамы из благотворительного общества Эстер с мужьями и иные сливки. А также вдали на самой первой лавке слева занимали места Кристиана и ее мать. Юная была в темном капоре и сидела смирно, не шевелясь и не отвлекаясь. Мэдди не заметила ни одного прихожанина из простых людей, почти все были одеты будто на бал, дамы в шляпах, украшены драгоценностями, а джентльмены в костюмах и начищенных туфлях. Ребекка находилась в окружении Айрин и Эстер, она последовала их примеру и надела шляпу. А вот Джеральда не наблюдалось. Судя по всему, юноша еще спал. Тем моментом преподобный Маркам стоял перед прихожанами, его речь улавливала слегка взволнованная Мэделин.

– Господь осветил нашу землю… мы воплотим в жизнь его замысел, да станем все мы истинно верующими и создадим еще более чистую и праведную форму христианства, донесем до каждого о воле господней… Вера очистит нас от грехов в прошлом, господь в каждом из нас и поможет тем, кто следует верною тропою и не убоится врагов его, не уподобится неверным и падшим!..

Речь его была впрямь убеждающая, тон вроде бы сдержанный, голос приятный, выражение лица открытое, настрой душевный, а жестикуляция плавная и четкая, однако давление все равно ощущалось, поднимающаяся время от времени в собственной важности голова и раздувание ноздрей, словно в возбуждении, бросались во внимание новой прихожанке. Преподобный Маркам был среднего роста и обычного телосложения, на вид сорок или чуть больше лет, у него была короткая бородка, идущая полукругом от уха до уха ниже губ по подбородку, волос гладко зачесан назад, из-за чего высокий лоб сильно выделялся, а локоны начинались далеко и выглядели на лбу в форме квадрата, в «углах» короткие волоски не слушались укладку и топорщились… это невольно напоминало маленькие рожки либо ушки зверя. Глаза его мелкие, но точно передающие эмоции, от носа ко рту с боков шли четкие линии и извивались в моменты речей и движения лицом, а брови лукавым домиком живо шевелились. Мэделин на первый взгляд мужчина не показался особо располагающим к себе, даже при всем его старании. Однако прихожане внимательно его слушали, соглашались и кивали.

– Мы избраны господом для продолжения его начинаний, для помощи инакомыслящим и заблудшим душам! Не каждый достоин такой чести нести истину господа, божье покровительство нужно заслужить праведными поступками, наставлением грешников на путь истинный… – продолжал святой отец и, заметив приближение девушек, отвлекся от увлекательной проповеди, наведя взор.

От его пристального взгляда светло-серыми глазами исходило нечто странное, будто нападающий холодный ветер с градом размером с его око и цветом подобным. Мэделин сама не понимала, что за смущающее чувство ее одолевало при виде сего человека… Дабы не отвлекать и не мешать, пришлось скорее присесть на свободную лавку справа, куда Беатрис потянула подружку. Пронаблюдав за двойкой, преподобный слегка улыбнулся в знак приветствия членов семьи Бэлфорд, то бишь покровителей его церкви. Беатрис ответила тем же. На Мэделин смотрел лорд МакАдамс, сидящий на лавке слева в том же ряду. Подметив это, юная сразу отвела голову, пришлось смотреть вперед на преподобного. Речь его возобновилась, он всё вещал о наставлении на путь истинный грешников, очевидно ратовал за церковный суд, преподнося это в виде желания господа… «Кто же в его понимании грешник?..» – подумала Мэдди и опустила взгляд на впередисидящих. Ими оказались мистер Верджил и Алесса прямо напротив. У девочки была невысоко собрана прическа; украшенная изделием в виде тонкой цепочки шея открыта, на плечах шелковый палантин, который она медленно спустила ниже, обнажив весьма смелый для нахождения в церкви вырез горловины черного платья. Мэделин мельком взглянула, однако не придала этому особого значения, уже зная нестеснительность сей особы. Ее привлек момент, когда мистер Верджил наклонился к дочери с намерением что-то тихо сказать. Он положил для удобства руку на спинку лавочки позади Алессы и в процессе беседы ненароком провел ей туда-сюда, а вслед подвел большой палец к ее спине и коснулся им упавшего назад золотого кулона на длинной цепочке. Мэделин смотрела на данное украшение в виде ангела с крыльями и вдруг узнала в нем такое же либо очень похожее с фотографии пропавшей девушки, чья мать спрашивала о ней и показывала портрет возле салона Лорен. Это завладело вниманием Мэделин, в голове забегали волнующие мысли… Указательный и средний пальцы мистера Верджила ненавязчиво присоединились к большому и касались тела дочери, мягко и легко поглаживая очень медленными движениями. Мгновение прошло быстро, и после пары фраз мистер Верджил убрал руку и отклонился от лица дочери. Мэдди старалась не выказывать никаких эмоций, но из-за глубокого дыхания воздух тяжело проходил сквозь маленькие ноздри. Слева вновь почувствовался взгляд заинтересованного лорда, пока его супруга увлеченно слушала проповедь преподобного, возбуждающегося от каждого нового слова всё больше. Его охватывал энтузиазм, речь текла, словно река, – гладко, звучала мягко, как перина на жестких досках, самозабвение било через край, взмахи руками и сжатие кулаков повторялись всё чаще. Мэделин буквально замерла, только бы не поймать сладострастный взор лорда и не повернуться в его сторону. Ее глаза забегали, она вновь опустила их на Алессу, девочка уже приподняла палантин, отчего кулон оказался невидим. Глаза Мэделин направились на сидящего правее от дочери мистера Верджила, он слушал речь, а ладонь его та самая, что трогала спину Алессы, теперь мягко касалась своего лица. Он заводил пальцами вокруг губ, затронул их, затем поднялся к носу и вдохнул. От всего этого и увиденного кулона Мэделин бросило в жар, желалось скорее уйти… Она несколько раз пыталась увидеть среди прихожан сидящую вдали Кристиану, однако из-за больших шляп дам это не удавалось.