Во тьме
Вошла в комнату небрежными движениями, втянув голову в плечи. Глаза Аннабель превратились в две щелочки. Хромированный пистолет блестел в свете пламени, озарявшем логово. Аннабель увидела всю сцену со стороны, как серию кинематографических стоп-кадров. Фрагменты самых коротких движений, собственный голос, показавшийся ей чьим-то неузнаваемым воплем, когда она крикнула:
– ПОЛИЦИЯ! НЕ ДВИГАТЬСЯ!
Изящные шейные мускулы, поворот головы, и улыбка, растянувшая рот, – ее противник увидел, что будет иметь дело с женщиной. Жесты Аннабель были точны, хотя и неспешны. Смертоносный хром ствола поднялся вверх, дуло приготовилось изрыгнуть убийственную желчь. Только звук падающей с потолка воды остался нервирующе прежним.
Тогда Аннабель выстрелила.
Только один раз.
Плечо Спенсера Линча взорвалось сотней черных точек, сразу же усеявших стены вокруг.
Действие перестало быть замедленным, скорость происходящего вдруг начала резко расти. Парень бросился на пол, успев нажать на спусковой крючок, и в ту же секунду перекатился в направлении комнаты, из которой пришел. Аннабель не успела среагировать.
Вспышка пламени, и осколки гипсовой облицовки вонзились детективу в лицо. Потеряв равновесие, Аннабель стала падать, приступ бешенства заставил ее разрядить «беретту» в направлении стены, за которой только что исчез Спенсер Линч. Обойма опустела. Четырнадцать оставшихся пуль.
Тошнотворное облако пыли и порохового дыма поднималось вверх между тем, как белые гипсовые крошки продолжали оседать на пол.
Аннабель вынула пустую обойму и перезарядила пистолет, снова направив ствол на невидимого противника. Так она простояла очень долго, не чувствуя боли в сведенных мышцах рук.
Когда первые капли крови упали на пол, «беретта» мягко вывалилась из ладоней женщины.
7
Джек Тэйер присел над Аннабель. Беспокойство, затем гнев, потом сострадание и, наконец, любопытство. Вокруг них несколько офицеров полиции обследовали жилище.
– Ты узнала, что это наш тип, когда увидела волосы на столе?
На щеке Аннабель красовалась повязка – гипсовые крошки поранили кожу; она посмотрела на длинные локоны.
– Нет. Как только я заметила его на улице, я поняла, что это он. Он хотел убедиться, что его никто не преследует, и потом, он подходил под описание, сделанное фармацевтом. Когда же он вошел в подозрительное здание, я перестала сомневаться. Вспомни, что всегда твердит Вудбайн: «В карьере каждого копа бывает шанс, который нельзя упустить». Я почувствовала, что это – мой.
Спенсера Линча только что забрала «Скорая», его состояние оценивалось как критическое, две пули попали ему в живот.
– В следующий раз, идиотка, дождись меня – это чудо, что ты осталась жива.
– Следующего раза не будет, Джек, такое дело, как это, дважды в одной карьере не случается.
– Охренеть, как бунтует мое ego! Ну, а как твоя голова?
Аннабель сделала знак – все нормально. Техник из лаборатории наклонился к ней, держа в руках пластиковую коробку и подушечку.
– Сожалею, но факт стрельбы обязывает меня взять пробы пороха.
Вздохнув, детектив протянула технику обе ладони. Закончив, он поблагодарил Аннабель и вернулся к своему чемоданчику.
– Я только что беседовал с Вудбайном, – произнес Тэйер, – его чуть удар не хватил, когда я ему рассказал о случившемся, он уже в пути. Не могу утверждать, что он доволен твоей инициативой. Если ему придется все поведать СМИ, он скажет, что арест был проведен благодаря твоей храбрости, но при этом тебе устроят головомойку, будь к этому готова. Знаю, он сделает для службы Внутренней безопасности все, чтобы им досталась своя лепта, и они могут обвинить тебя в том, что не были соблюдены обычные требования. И даже могут настаивать на превышении полномочий, ведь Линч, скажут они, не обязательно собирался пускать в ход свое оружие первым и теперь не находился бы в больнице. Хорошо еще, что он не умер.
– У тебя есть в запасе что-то более обнадеживающее?
– Мне жаль. Ты никогда не общалась со службой Внутренней безопасности, поэтому советую тебе быть начеку. Держись побойчее, и, если Вудбайн поддержит тебя – а в этом я не сомневаюсь, – все пройдет нормально. Однако если Спенсер Линч умрет, это все усложнит. Но есть и позитивная сторона – в комнате… Спенсера нашли пистолет и помповое ружье, и очень возможно, что, когда ты его застукала, он как раз пришел за ними. Отличный плюс в твою пользу.
Офицер в униформе приблизился к ним.
– Извините меня, детектив Тэйер, вы должны это увидеть.
– Увидеть что? Надеюсь, не какой-нибудь мерзкий сюрприз, так? – забеспокоился вдруг Джек.
С момента прибытия подкрепления здание безрезультатно прочесывалось в поисках следов скальпированных женщин.
Брайан Раглин, офицер, выглядел обеспокоенным и беспрестанно проводил языком по губам. Аннабель показалось, что его сейчас вырвет.
– Мы нашли девушек… Мне так кажется, – выдавил он наконец.
Мгновенно все поняв, Тэйер прикрыл глаза рукой.
– Дерьмо, – выругался он.
Бросив быстрый взгляд на напарника, он обратился к Раглину:
– Покажи нам.
Раглин повел их за стену, куда откатился Спенсер Линч; там, где он упал, была лужа крови, она тянулась до входа в комнату. Старая кровать, большой шкаф и телевизор составляли ее убогую обстановку. Офицер подошел к шкафу и открыл дверь – внутри на «плечиках» висело несколько предметов одежды.
– Там? – удивился Тэйер.
– Нет…
Мысль озарила Тэйера:
– Только не говорите мне, что этот гад устроил там потайной ход…
– Точно. Он перекрыл вход в соседнюю комнату этим шкафом, и задняя стенка у него – съемная, – объяснил Раглин.
Молодой полицейский нажал на заднюю стенку, и она вывалилась.
– Все просто, хватит и десяти секунд… Но там, предупреждаю, ужасные вещи…
В одно мгновение воздух комнаты пропитался запахом. Смесью ладана, дезодоратора и разлагающегося трупа; последний, несмотря на прочие оттенки, был узнаваем, особенно таким копом, как Тэйер. Он вытащил из кармана платок и зажал нос; Аннабель вскоре последовала его примеру. Нагнувшись, они шагнули в шкаф и вышли с другой его стороны. В этот момент Тэйеру показалось, что он проходит под адским портиком, и уже приготовился ощутить на теле укусы Цербера. Здесь его ожидало логово Безумия, отвратительное убежище Зла.
Тут было тесно, никаких окон, красный фонарь беспокойным подрагиванием освещал кошмарную комнату. В углу было сделано подобие рабочего стола, на нем лежало несколько листков бумаги. На полу были разбросаны пустые баллоны из-под освежителей воздуха для туалетов. Напротив входа располагалась грязная ванна, наполненная мутноватой жидкостью, и прислоненные к ней три части человеческого тела.
Плотно прижимая платок к лицу, Тэйер подошел к страшной ванне. Аннабель увидела, как он закрыл глаза, оказавшись прямо над ней. Она шагнула следом за ним и сразу же задохнулась от тошноты.
Деформированное ударами и пребыванием в воде лицо плавало почти у поверхности, рот был растянут в последней безумной мольбе. Череп без волос, казавшийся черным сквозь слой грязной воды. Казалось, что-то держит его с другой стороны, что он пленник жидкости, умоляющий, чтобы его освободили; рядом, будто стараясь выбраться на поверхность, плавала отрезанная ладонь.
Аннабель увидела второе лицо и согнулась пополам.
Она извергала все, что было у нее внутри, на загаженный каменный пол, ее рвало снова и снова, посреди пропитанного кошмаром воздуха комнаты.
Когда наконец Аннабель удалось унять рвоту, над ней стоял Тэйер – рот открыт, взгляд устремлен на плечо детектива; глаза говорили: пора вставать, иначе в одиночку я могу не вынести этого. Молодая женщина повернулась, приготовившись к худшему.
В течение нескольких минут она не могла говорить.
К стене, в которой находилась потайная дверь, были пришпилены дюжины фотографий разного формата. На каждой запечатлена женщина, мужчина или ребенок. Все возрасты и расы были представлены в этой мозаике страданий. Все люди выглядели измученными.
Наполовину раздетые, на некоторых – следы насилия, и все смотрят в объектив фотоаппарата умоляющим взглядом. У кого-то ладони сжаты, другие держатся прямо, отрешенно, но у всех в глазах один и тот же блеск. Они молят, чтобы происходящее прекратилось. Так или иначе.
…Прошла вечность, прежде чем голос Аннабель с трудом вернулся обратно в горло, и она сама не узнала его:
– Джек…
Он наклонил голову и кончиком пальца провел по лицам на фотографиях.
– Сколько их? Восемьдесят? Сто? Господи, что же это?
Его голос дрожал, коп-философ утратил обычную рассудительность.
– И все это сделал Спенсер Линч? – недоверчиво спросила Аннабель.
– Не знаю. Смотри, фотографии сделаны с разных ракурсов, на них – разный фон, и…
Белый ослепительный свет устремился к ним.
– Думаю, здесь пригодится фонарь, – произнес Брайан Раглин, делая шаг в помещение, которое раньше было ванной комнатой.
Он протянул свой фонарь Аннабель и Джеку, а другой рукой зажал нос.
– Что за вонь!
– Стоп! – закричала Аннабель. – Вернитесь. Посветите здесь.
Она указала на стену, возле которой стоял стол.
– Там что-то есть, я видела.
Раглин выполнил просьбу, направив веер белого света в нужное место.
Сначала они ничего не заметили, поскольку надпись была красной. Красная фотолампа, служившая основным источником света, скрадывала очертания букв.
Чернила уже засохли, но они были свежими и растеклись по стене, когда на ней появилась надпись – большие буквы, несколько слов:
Caliban Dominus noster, In nobis vita, Quia caro in tenebris lucet.
– Что это значит? Это по-испански? – спросил Раглин.
– Латынь, – с серьезным лицом ответил Тэйер.
– Вы понимаете, что там написано?
Детектив повернул голову к фотографиям, и его челюсти сжались.
Лица, лица… Их было слишком много. Повсюду эти лица, на которых запечатлен ужас.
Джек произнес:
– Здесь написано: «Калибан наш бог, В нас жизнь, Ибо тело светит во мраке».
И, обращаясь к Аннабель, добавил:
– Спенсер Линч не один. Их несколько.
Долгий вздох… Морщины на лице Трейера проступили отчетливее, когда он прошептал слова из Библии:
– Имя им легион[7].
Часть вторая
Я понял, что сам испытывал это мерзкое желание, желание разрушать, давать волю разочарованию.
Дональд Уэстлейк, «Гильотина»8
Кондиционеры работали на полную мощность, хотя самолет уже приземлился. Пассажиры послушно пробирались к выходу, выстроившись в переминающуюся с ноги на ногу цепочку. Некоторые еще сидели на своих креслах, и один из них в восьмой раз просматривал «Нью-Йорк Пост», которую держал на коленях. Восемь лиц, восемь разных фотографий, восемь испуганных человек, глаза которых журналист заботливо спрятал черными прямоугольниками, стараясь «сохранить» анонимность. Заголовок гласил: «Ужас в Бруклине». Пассажир перечитал несколько строк:
Тень Дэвида «Сэма» Берковица накрыла Нью-Йорк? Именно это можно подумать после мрачной находки, сделанной в пятницу вечером во время ареста преступника; после перестрелки и задержания в его квартире было найдено то, что вполне позволяет считать его новым последователем Сэма. Этот человек расчленил два женских тела, а также развесил на стене множество фотографий с испуганными, искаженными от боли лицами; обнаружение этих фотографий позволяет предположить худшее. Стали ли эти люди жертвами серийного убийцы? Хотя полиция на нынешний момент отказывается от любых комментариев, один из неофициальных источников сообщил нам, что пока не найдено ни одного нового тела. Продолжение на стр. 2–3.
Не дочитав, мужчина опустил газету. Статья была результатом утечки информации, журналиста хорошо проинформировали, но при этом текст выглядел слишком поверхностным, например, это выражение – арест преступника – использовалось, чтобы скрыть незнание точной природы преступлений; ни одно имя не было названо, а неофициальный источник был единственным, указанным автором. В обмен на деньги какой-то коп что-то сказал, передав журналисту фотографии жертв, причем копии.
Мужчина поднялся, ручеек пассажиров почти иссяк. Он вытащил из камеры сверху дорожную сумку и направился к носу «Боинга».
«Умоляю вас, пусть с моей дочерью ничего не случится!»
Он неподвижно замер, закрыв глаза и пытаясь прогнать этот образ плачущей женщины. Он должен полностью сосредоточиться на том, что собирался делать в данный момент. На тексте статьи.
Бумага была тонкой, слишком тонкой, и мужчина не переставал спрашивать себя, что именно известно полиции. Очевидно, он посетит пресс-конференцию, которая состоится чуть позже, но этого явно мало для понимания ситуации.
Возможно, под влиянием статьи в субботу, во второй половине дня сделал официальное заявление, объяснив, что следствие идет полным ходом, но невозможно утверждать, что люди на фотографиях мертвы. Ответственный за связи с общественностью офицер уточнил, что арестован и отправлен в больницу человек по имени Спенсер Линч. Состояние его стабильное, но он нуждается в постоянном медицинском уходе. Официальный представитель не вдавался в детали под предлогом, что следствие продолжается и что, как только будет возможность, последует более подробное заявление. Показав восемь фотографий, полиция надеялась идентифицировать изображенных, расследование идет своим чередом – такова последняя реплика. Иными словами, пресс-служба полиции скрывает до определенного момента свою игру, чтобы еще больше подогреть интерес прессы. Сейчас разговоры о серийном убийце пойдут полным ходом, вспомнят Харви Глэттмана из Нью-Йорка, «бруклинского мясника».
Человек с газетой покинул самолет и отыскал свой чемодан, потом направился к стойке, за которой выдавали багаж. После проверки личности ему выдали вторую сумку, поменьше, на которой блестела красная наклейка: «ВНУТРИ ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ», он тут же ее сорвал. Ничего подобного с ним не случалось ни разу до 11 сентября – раньше оружие можно свободно было провозить в багаже, а теперь ему уделили максимум внимания.
«Если она умерла, я этого не выдержу! Я не смогу жить после этого!»
Нет, хрен тебя дери, отбрось подобные мысли, загони их в угол своей черепной коробки и держи под прицелом, заставь эмоции утихнуть. Забудь мать, плачущую по дочери. Давай попытайся, сделай это!
Пассажир пересек здание аэровокзала, сосредоточившись на цели путешествия.
Холод улицы не испугал его – мужчина привык к суровым зимам, он просто натянул кожаные перчатки и стал ловить такси.
Чтобы доехать от аэропорта Ла Гуардия до центра Бруклина, понадобилось сорок минут. Там он отыскал отель, в котором забронировал номер, оставил вещи и, не тратя времени на отдых, с невольной дрожью спустился в метро, где не был десять лет.
На углу Шестой авеню и Берген-стрит находилась цель его долгого пути. Четырехэтажное белое здание с большими окнами и двумя зелеными фонарями по обеим сторонам входной двери: 78 полицейский участок.
* * *Аннабель сдвинула пустую тарелку по прилавку в сторону бармена. Ее правая щека была покрыта маленькими бордовыми пятнышками – воспоминанием о колючих гипсовых крошках в доме Спенсера Линча.
– Положи мне кусочек, Таннер.
– Для женщины ты слишком прожорлива!
Под смех полицейского в форме бармен занялся приготовлением еще одного сэндвича. Атмосфера была дружелюбной, шутки сыпались через все пространство помещения, и нужно было быть чужаком здесь, чтобы не огрести их полную порцию. Большинство посетителей работали в пресс-центре, другие были полицейскими в штатском.
Мужчина в бежевом костюме, с разноцветным галстуком и тонкими рыжими усами подошел к Аннабель. Его вытянутое лицо придавало ему сходство с лисой.
– Не приставай к этому дятлу, О’Доннел, ты сегодня вне игры! – произнес он.
– Заткнись, Ленхарт.
Забыв про свой насмешливый тон, Луис Ленхарт присел на стул возле Аннабель.
– Только не ерунди, – продолжил он. – Джек Тэйер возглавляет следствие, ты в его команде, чего тебе еще надо?
– Это я должна вести следствие, ведь я рисковала в этом деле, Вудбайну надо было подумать об этом!
– Эй, расслабься! Джек – детектив первой степени, он самый опытный из нас, и не стоит торговаться, не говоря уже о давлении, которое оказывают на нас СМИ.
– Не совсем так. Джек достоин этого, я за него только рада, но Вудбайн не должен был прицеплять к нам Бо Эттвела, ты прекрасно знаешь, как все закончится при помощи этого тупицы – он всегда тянет одеяло на себя. Вудбайн плохо составил команду, вот и все, поэтому я и ворчу.
– В любом случае, Аннабель, ты работаешь над этим делом, что еще? Расследование всей вашей жизни.
– Да, Лу, именно так. Ничего лучше мы и придумать не могли бы. Вот смотри, например, мне не нравится твой стиль работы, ты это знаешь, но ты хорошо относишься к тому, что я делаю, а капитан прохлопал ушами и не включил тебя в нашу группу.
У Ленхарта был такой вид, словно он подыскивает правильный аргумент. После небольшой паузы он откомментировал:
– Ну, ладно, скажем так: капитан играет осторожно и держит в руке все…
Гул разговоров внезапно смолк, большинство лиц повернулись к входной двери. Легкий рок теперь стал явственно слышен из динамиков. Бар Таннера обычно посещали только копы, да и держал его бывший коп, так было на протяжении четырнадцати лет, и ни у кого не возникало никаких вопросов. Как любое личное пространство, копы защищали свой бар; за долгие годы здесь сформировались свои стереотипы, взятые, казалось, из какого-то кино.
Стоявший на пороге мужчина оглядел собравшихся и остановил взгляд на Аннабель; потом он направился к ней. В руках у него была газета.
– Вы – детектив О’Доннел? – спросил он.
– Вы представляете прессу? – вопросом на вопрос ответила Аннабель, разглядев «Нью-Йорк Пост».
Вновь прибывший протянул ей удостоверение частного детектива.
– Нет, я бы хотел поговорить с вами о том деле, которое вы ведете.
Аннабель посмотрела на него оценивающим взглядом. Далеко за тридцать, среднего роста, крепко сложен, худой, шатен, длинные пряди волос спускаются на глаза; небрежно выбрит, джинсы и потертая куртка – словно парень был кинозвездой.
– Я специализируюсь на исчезновениях людей, – добавил он.
После этих слов глаза Аннабель еще сильнее впились в него.
Рвения ему не занимать. Аннабель узнала газету, которую он держал, там были те самые восемь фотографий.
– ОК, пойдемте в мой кабинет, мистер…
Частный детектив протянул ей руку.
– Бролен. Джошуа Бролен.
9
В маленькой, заставленной мебелью комнате, было два окна. Столы, шкафы с папками, угол для кофе и еще один огромный стол, заваленный текущими делами. Груды «корон», из которых торчали документы, лежали повсюду. Аннабель пригласила Бролена втиснуться между здешними пизанскими башнями и села сама.
– Судя по удостоверению, вы из Орегона. Что же привело вас сюда? Телефонного звонка было недостаточно? – спросила она, кинув куртку Джошуа Бролена на вешалку, также угрожающе наклонившуюся набок.
Джошуа Бролен положил газету на стол и показал пальцем на фотографии.
– Она. Рейчел Фаулет. Ее родители наняли меня, чтобы я ее нашел. Это семья из Портланда, где я работаю.
Аннабель откинулась назад в кресле и смотрела на частного детектива. Тот пояснил:
– Рейчел двадцать лет, это очень энергичная, крайне амбициозная девушка. В минувшем декабре у нее был эмоциональный срыв, она бросила университет. Рейчел узнала, что беременна от своего дружка. Для нее это была трагедия. Прямо перед новым годом она решила навестить старшую сестру, она живет здесь, в Филипсберге, Нью-Джерси. Девушке был нужен покой – иной, чем в доме родителей. Сестры очень близки, и поэтому Рейчел приехала сюда. Ей нужно было принять решение, оставить ребенка или сделать аборт, и она надеялась, что сестра поможет ей определиться. Спустя неделю 13 января Рейчел уехала верхом на лошади в лес – прогуляться: за полмесяца это вошло у нее в привычку. Несколько часов спустя лошадь вернулась одна. Местная полиция прочесала лес, но никого не нашла. Фаулеты связались со мной в прошлую пятницу. И я как раз изучал родственные связи Рейчел, когда увидел это фото в «Нью-Йорк Пост». Тем же утром я отправился сюда из Портланда.
Аннабель записала имя девушки. Она не знала, как обстоят дела с выяснением личности всех жертв Линча.
– Мне нужна ваша помощь, детектив. Я обещал ее родителям сделать все, чтобы узнать, где она сейчас, и, если случилось самое худшее, представить им доказательства.
– Вы говорите, она беременна? Беременность уже была видна или нет?
– Нет. Если она молчала, то никто ничего не мог заметить.
Задумавшись, Аннабель прикрыла рот ладонью. В течение долгой минуты оба молчали.
– Вы сказали, что специализируетесь на исчезновениях? Не самое просто ремесло для частного детектива.
Аннабель сразу же пожалела о своих словах, увидев, как во взгляде мужчины, сидевшего напротив нее, проскользнула какая-то тень. Ей захотелось нарушить молчание – внезапно она почувствовала себе очень глупо.
– Ладно… слушайте, – кашлянула Аннабель, – речь идет об очень деликатном деле, сейчас я даже не могу рассказать вам все подробности. Однако по-дружески я все-таки смогу вас немного сориентировать. Но не ждите от меня чуда, поскольку вопрос крайне конфиденциальный, – она указала подбородком на газету. – Даже если вначале были какие-то сложности, то теперь мы владеем ситуацией.
Бролен в свою очередь достал из кармана записную книжку, водрузил на нос очки, что придало ему обманчиво интеллигентный вид.
– Тип, которого вы видите там, на стене, это Спенсер Линч. Он недавно арестован за убийство, думаю, вы следили за пресс-конференцией?
– Да. Можно ли получить ксерокопию его фотографии?
– Погодите. Он пока в коме, но у него дома мы нашли некоторое количество самых разных фотографий.
Она вновь указала на газету.
– Некоторое количество? – переспросил Бролен. – Значит, их было больше восьми?
Вопрос прозвучал как утверждение в пользу ужасающего факта.
Аннабель внимательно посмотрела на него.
– Необязательно. Однако в настоящий момент вы не можете знать больше того, что я рассказываю. Что касается Рейчел, так ее зовут? Про нее нам пока ничего не известно, она одна из числа «жертв» с фотографий, и для выяснения подробностей потребуется какое-то время. Однако – или к счастью – у Линча мы нашли два тела. И полагаем… что он был не единственным убийцей.
– Дуэт или трио?
У Аннабель было ровно мгновение, чтобы решить, о чем можно сказать и что лучше оставить за рамками разговора.
– Возможно. Может быть, трое, но это всего лишь гипотеза. Мистер Бролен, давайте внесем ясность: все, о чем мы здесь говорим, должно остаться между нами, хорошо? Если я вдруг обнаружу, что вы делитесь информацией, которую получили здесь, с кем-либо еще, мы прекратим общаться. Вы меня понимаете?
– Прекрасно. Если вас это успокоит, прежде я тоже служил копом.
Аннабель увидела у него на лице волнующую правдивость, Бролену не удалось подчинить себе все эмоции, и ее это заинтриговало.
Видя, что женщина молчит, Бролен моргнул.
– Что?
Она открыла рот, не решаясь продолжать; в ней боролись любопытство и профессиональное сомнение. Затем Аннабель все же сказала:
– Не знаю, почему, но мне кажется, что я вас знала раньше.
Настала очередь Бролена помолчать. Затем он объяснил:
– Немногим более двух лет назад я участвовал в задержании того, кого национальная пресса окрестила «портлендским призраком» серийного убийцы; может быть, поэтому, – СМИ много шумели.
Аннабель вспомнила. Дело вызвало огромный резонанс, убийца играл с полицией в кошки-мышки, одновременно оставляя позади себя трупы и каббалистические послания. Точно она не смогла припомнить, но ей показалось, что тогда Бролен был инспектором, который вел расследование; потом он устранился, чувствуя свою вину перед очередной жертвой убийцы – Бролен не успел прийти ей на помощь.
В женщине стала расти симпатия к этому человеку, сидевшему напротив; ей даже почудилось, что его лицо стало более притягательным – она почувствовала странную энергию, что-то вроде харизмы, которую излучал облик Бролена, нервную, но гипнотизирующую силу, которую ни один актер не смог бы изобразить.
Он первым нарушил молчание:
– Впрочем, это старая история, и я хотел бы забыть о ней.
– Понимаю. Могу я предложить вам кофе?
– Нет, спасибо. Возвращаясь к Рейчел Фаулет, есть у вас что-нибудь еще по ее поводу?
Ты выглядишь не слишком довольным, не получив желаемого! И это тоже понравилось Аннабель в Бролене.