Адюльтер
Самое гигантское заблуждение человека заключается в том, что он уверен, будто кого-то интересуют его проблемы и чувства в момент откровенных разговоров. Но всем плевать. И когда ты взахлеб рассказываешь охренительную историю из своего детства, знай: твой собеседник просто ждет, пока ты заткнешься, чтобы затем рассказать свою.
Я захожу в аудиторию и сразу же вижу Ллойда.
Сердце сжимается.
Парень сидит слева от преподавателя, небрежно развалившись на стуле. Уголки его губ поднимаются, когда миссис Хилтон приветствует меня, приглашая присоединиться к кругу «доверия», однако улыбка не доходит до его изумрудных глаз. Помимо нас троих в кругу сидят еще пятеро студентов. Я занимаю место четко напротив «ублюдка». Рядом с Ллойдом примостилась Фелиция Краст – звезда нашей группы поддержки. Она пытается невзначай прикоснуться к нему плечом, то и дело поправляя темные локоны.
– Итак, сегодня мы с вами разберем один очень популярный термин, – сообщает миссис Хилтон.
Она одаряет каждого лучезарной улыбкой и сцепляет пальцы в замок на коленке.
– Наверняка каждому из вас знакомо понятие «незакрытый гештальт».
Отстраненный взгляд Ллойда падает в центр круга, и он усмехается самому себе.
– Олли, я не дам тебя в обиду.
– Кто-нибудь слышал про этот термин?
Фелиция нетерпеливо тянет руку.
– Это когда не можешь что-то или кого-то забыть, – говорит она, и холодный взгляд Ллойда падает на меня. – Когда постоянно думаешь о ситуации из прошлого или о том, чего так и не произошло.
– Верно, мисс Краст! – Похвала учителя действует на девушку, как фраза «хороший мальчик» на собаку, и меня передергивает.
Ллойд облокачивается о спинку стула и скрещивает руки. Если бы его взгляд мог воздействовать физически, от меня не осталось бы уже ни следа.
– Бывает, просыпаешься утром, – растягивает слова миссис Хилтон, – смотришь вокруг и понимаешь: что что-то не так. У тебя есть дом, отлична работа и счастливая семья. Но что-то все равно гложет тебя изнутри, обида прожигает до костей, и злость не дает покоя. И как бы много хороших событий ни происходило в жизни, наше сознание посылает нам сигналы неприятных моментов прошлого. Так мы называем незакрытый гештальт.
– Сегодня я не заправил постель и постоянно думаю об этом, – говорит кто-то в кругу. – Это тоже незакрытый гештальт?
Наши гляделки с Ллойдом продолжаются. Он будто пытается заставить меня отвести взгляд, но я смотрю в изумрудный омут, чувствуя, как он затягивает меня воронкой.
– Ты лучшее, что случалось со мной, Олли.
– А я не доела спагетти, и теперь мысль о том, что они испортятся, следует за мной по пятам.
– А я в детстве прошла мимо бездомного щенка и теперь постоянно думаю о том, что стоило наплевать на родительский запрет и забрать его домой.
Каждый в кругу рассказывает истории своих незакрытых гештальтов, углубляясь все серьезней, затрагивая личные темы. Мы с Ллойдом терпеливо молчим, ведя немой диалог между собой. Мы сидим друг напротив друга, и нас разделяет не только пять метров, но и тысячи несказанных слов, океан обид и ураган ненависти. С каждой секундой напряжение межу нами нарастает. Еще немного – и центр круга озарит настоящая молния.
Ллойд с силой сжимает скулы, да так, что на лице играют желваки.
– Я никогда не оставлю тебя, Олли.
Я закрываю глаза и усмехаюсь всплывшей в памяти фразе этого лживого ублюдка.
– Однажды я ушел, потому что думал, что все кончено. – Голос Ллойда звучит решительно, и я не тороплюсь открывать глаза, прекрасно зная, что он так же с издевкой смотрит на меня. – Я сжег мосты и начал новую жизнь. Но куда бы меня ни заводила судьба, в каких отдаленных уголках планеты я бы ни находился, она все равно следовала за мной, не давала мне спокойно жить. Я чувствовал ее присутствие. Единственная мысль, которая сейчас мне не дает покоя: а что если ей пришлось пережить что-то ужасное после моего ухода, ведь я обещал ей всегда быть рядом.
От его слов мне становится тошно. В зале воцаряется гробовая тишина, и слышен лишь мой тихий смех. Открыв глаза, я замечаю, что все с легким осуждением смотрят на меня. Кроме Ллойда. Он ухмыляется.
– А какой ваш незакрытый гештальт, мисс Фостер? – с вызовом спрашивает преподаватель, призывая меня к участию в этой групповой «недотерапии».
– А я их предпочитаю не открывать, – спокойно отвечаю ей. – Я не даю пустых обещаний и избегаю пустословов и лжецов.
Я отдаюсь во власть ненависти и с удовольствием наблюдаю, как белеют костяшки его рук. Как он сжимает губы в тонкую полоску. Наслаждаюсь тем, как искрятся от злобы его глаза.
Сейчас я ощущаю острую потребность в том, чтобы он прочувствовал каждой клеточкой своего тела сковывающую злобу. Злобу, которая заполняет все вокруг. Злобу, которая перекрывает кислород и застревает комом в горле. Злобу, которая оставляет после себя лишь пустоту.
Пусть он хоть на мгновение отдаленно почувствует то, с чем я живу три года.
Но Ллойд быстро берет себя в руки, и когда наши взгляды вновь встречаются, он произносит только губами:
– Я тебя вижу.
Глава 9. Маска
Ллойд– Привет! Меня зовут Оливия Фостер! – Маленькая, хрупкая девочка приветливо улыбается мне, крепко сжимая в руках поднос с обедом. Она застенчиво смотрит на мой стол, за которым я в одиночестве поедаю ланч, и спрашивает: – Можно присесть?
– Конечно. – Это единственное, что я отвечаю, ведь уши краснеют от смущения.
Она садится напротив, поправив светло-русые волосы, и приступает к обеду.
Живот скручивает от волнения, а ноги становятся ватными. В нос ударяет сладкий запах яблок с карамелью. Девочка отпивает сок и обращает на меня свой взгляд.
От ее улыбки у меня перехватывает дыхание, и кусочек сандвича попадает не в то горло. Я начинаю тихо кашлять, мужественно притворяясь, что все под контролем.
– С тобой все в порядке? – В медово-карих глазах плещется тревога.
Я киваю и делаю пару больших глотков воды. Помогает моментально. Кто бы мог подумать, что самая красивая девочка в школе сядет рядом со мной?
Первый день в новой школе преподносит огромные сюрпризы!
Она подошла и заговорила первой! Надо тоже что-то ей сказать, хватит украдкой пялиться на нее!
– Привет! – Я нерешительно придвигаю к себе тарелку и тихо добавляю, пытаясь сделать вид, что мне пофиг: – Ллойд Форд.
– А я знаю. – Ее глаза сверкают, она снова поправляет волосы и, выпрямив спину, наклоняется чуть вперед к столу. – Я из твоего класса.
Как же глупо! Меня же представляли. Вот черт.
Но Оливия не замечает моего стеснения. Кажется, ей, наоборот, нравится со мной общаться. Она оглядывает столовую и меняется в лице. Я украдкой смотрю в ту же сторону и вижу темноволосую девочку, которая сидит неподалеку от нас в компании парней. Она выглядит довольно странно: грубый, яркий макияж, красный топик и рваные джинсы. Она явно пыталась казаться старше своих лет и поэтому одевалась, как тетки на работе моего отца. Только у нас дома, в Греции, было тепло, и многие так ходили.
А тут стоял собачий холод.
– Брук Стоун положила на тебя глаз, – как-то расстроенно сообщает Оливия.
Улыбка сходит с ее лица, но она остается красивой, даже когда грустит. Оливия забавно надувает губы. Кажется, ее что-то тревожит.
Неужели она завидует этой девочке?
– По-моему, Брук выглядит смешно. – Я расслабляюсь, когда Оливия смущенно улыбается. – У меня в школе в Греции такие не пользуются популярностью.
– А ты откуда?
– Санторини, – с гордостью отвечаю я и понимаю, что мой ответ ей ни о чем не говорит.
– А ты бывал на Крите?
– Пару раз.
– А правда, что там до сих пор живет Минотавр? – Оливия снова одаряет меня лучезарной улыбкой.
Карие глаза загораются радостными огоньками, и я без колебания отвечаю:
– Конечно! Только он хорошо прячется.
Надеюсь, она поняла мою шутку.
– Жалко! Я бы хотела на него посмотреть.
Она серьезно?
– Он же может тебя убить…
– А я позову Геракла и Зевса!
Кажется, она говорит серьезно. Я недоуменно замолкаю, а она прыскает со смеху. Напряжение спадает, и я не замечаю, как наш разговор растягивается на весь ланч.
– Ллойд Форд! – Голос преподавателя вырывает меня из воспоминаний. – Вы у нас новенький, верно?
– Да, – отстраненно отвечаю ей, надеясь, что больше вопросов не последует.
Небольшой круг из стульев заполняется студентами. Скучающие лица обращены в экраны телефонов.
– К нам редко переводятся после начала учебного года. Обязательно перепишите конспекты лекций, чтобы быть в курсе наших семинаров!
Приторная улыбка преподавательницы напрягает меня, и я лениво киваю, стараясь вспомнить ее имя. К моему счастью, она замолкает.
– Я могу поделиться конспектом, – внезапно доносится до меня женский голос.
Передо мной мелькает копна темных волос. Девушка копается в сумке, висящей на стуле, а потом передает мне тетрадь. С первых секунд меня охватывает оцепенение, едва я замечаю знакомые черты лица. От какой-то странной внутренней схожести меня бросает в жар. Незнакомка заправляет непослушную прядь за ухо и заметно смущается, когда наши взгляды встречаются.
– Спасибо, – спокойно отвечаю я, отбрасывая вновь нахлынувшие воспоминания.
Забираю конспект и кладу его в карман чехла гитары.
– Меня зовут Фелиция. Я видела тебя на репетиции, ты очень классно играешь!
Слишком наигранно.
– Очень приятно, спасибо, – бросаю в ответ и откидываюсь на спинку сиденья, вытянув ноги.
– Все в сборе? – с энтузиазмом спрашивает преподаватель.
В этот момент дверь распахивается, и в аудиторию влетает светловолосый вихрь.
Тело моментально реагирует на ее присутствие. Оливия бросает на меня свирепый взгляд и садится на свободный стул. Девушка заметно нервничает, будто незадолго до прихода к нам, ей кто-то изрядно подпортил настроение. Она небрежно запускает пальцы в волосы и протяжно выдыхает – Олли всегда так делает, когда она не в духе. Ураган в ее глазах разгорается сильнее, когда наши взгляды встречаются.
Девушка из моих воспоминаний бесследно исчезает, уступив место злобной бестии.
На этот раз мне хочется уйти первым. Физически – это вполне возможно, но лучше мне от этого не станет. Мне никуда не деться от собственных мыслей.
– Наверняка каждому из вас знакомо понятие «незакрытый гештальт».
После слов преподавателя мне хочется громко рассмеяться, но я лишь давлю тихую усмешку.
– Кто-нибудь слышал про этот термин?
– Это когда не можешь что-то или кого-то забыть. – Я смотрю на Оливию в надежде, что ее образ из прошлого навсегда исчезнет – Когда постоянно думаешь о ситуации из прошлого или о том, чего так и не произошло.
Холодный взгляд лишь подначивает меня принять немой вызов. Не отрываясь друг от друга, мы притворяемся, что слушаем дискуссию. Уголки ее губ искривляются в ухмылке, и я стараюсь усидеть на месте, чтобы не схватить ее за руку и не увести отсюда.
В памяти всплывают моменты наших ссор. Только тогда я знал, что она вернется, а сейчас… С ней явно что-то не так. Что-то сломало ее. Я должен узнать, что случилось.
Она тихо усмехается и устало закрывает глаза.
– Однажды я ушел, потому что думал, что все кончено, – вмешиваюсь в разговор я, наблюдая за реакцией Оливии. – Я сжег мосты и начал новую жизнь. Но куда бы меня ни заводила судьба, в каких отдаленных уголках планеты я бы ни находился, она все равно следовала за мной, не давала мне спокойно жить. Я чувствовал ее присутствие. – Ни один мускул на ее лице не вздрагивает, она продолжает сидеть с закрытыми глазами и с застывшей ухмылкой на лице. – Единственная мысль, которая сейчас мне не дает покоя: а что если ей пришлось пережить что-то ужасное после моего ухода, ведь я обещал ей всегда быть рядом.
С ее губ срывается нервный смех, и внимание в аудитории переключается на нее. Я замечаю еле заметную тревогу, ту, что она умеет подсознательно прятать даже от самой себя. Я попал в цель.
– А какой ваш незакрытый гештальт, мисс Фостер?
– А я их предпочитаю не открывать. Я не даю пустых обещаний и избегаю пустословов и лжецов.
Кажется, я понимаю, о чем идет речь, и от этого мне становится не по себе.
Оливия со злобой смотрит на меня. Я ощущаю слегка уловимую горечь и усмехаюсь, вспоминая последние школьные дни и обстоятельства, при которых мне пришлось нарушить обещание.
Из-за нее самой.
– Я тебя вижу, – одними губами шепчу я.
Мне нужно поговорить с ней наедине. Все мое нутро желает этого, разгораясь от возбуждения.
– На этом мы и закончим наш семинар, – подытоживает преподаватель, и сидящие в кругу студенты оживленно вскакивают с мест. – Оливия, задержитесь на минуту.
Девушка закатывает глаза. Я же беру чехол с гитарой и выхожу в коридор. Не отходя далеко от двери, я облокачиваюсь спиной о стену и терпеливо жду, когда она выйдет.
Сейчас, когда я уловил зацепку, мне необходимо довести дело до конца и наконец разобраться в том, что произошло три года назад.
Я уверен: моя Олли просто прячется за маской.
– Ты успеешь к следующей лекции переписать конспект? – Неожиданно у меня под носом появляется Фелиция.
– Не переживай, я все сфотографирую и сегодня же верну тебе тетрадь.
– Хорошо, тогда встретимся на репетиции.
Вот черт! Репетиция! Я совсем забыл, что подписался на кружок самодеятельности.
– Ага, договорились.
Я благодарно улыбаюсь, а девушка кокетливо прикусывает губу и уходит.
Как только все студенты покидают аудиторию, я подхожу к двери и прислушиваюсь к разговору Оливии с преподавателем. Говорят они тихо, но мне удается расслышать пару слов. У девушки проблемы с предметом и посещаемостью, но ее, видимо, это не волнует.
Что стало с отличницей, красавицей школы? Раньше за каждую хорошую оценку она боролась до последнего. Прогулять школу для нее было преступлением. Черт возьми, она даже меня всегда по утрам будила звонками, чтобы я не проспал!
К счастью, первой из аудитории выходит не Оливия, и я успеваю залететь в дверной проем, перегородив девушке пути отступления.
– Ты… – свирепо выдыхает она и пытается оттолкнуть меня в сторону, но я лишь притягиваю ее за талию к себе, заталкиваю обратно в аудиторию и закрываю дверь.
Глава 10. Помнишь?
Оливия– Ну, здравствуй, Оливия.
Тихий баритон забирается под кожу, в животе разливается теплое, ноющее чувство, тело предательски реагирует на его прикосновение. Присутствие Ллойда крадет каждый сантиметр свободного пространства.
– Не смей прикасаться ко мне, – отрезаю я, изо всех сил пытаясь взять себя в руки, когда чувствую, как его ладонь скользит по талии.
Парень в усмешке поднимает руки в знак капитуляции, позволяя мне отойти на безопасное расстояние. Пара изумрудов довольно сверкает, обескураживая меня. Еще пять минут назад они горели от злобы, а сейчас… В этом весь Ллойд Форд, он отлично научился скрывать своих демонов за дружелюбным лицом.
– Зачем ты здесь? – Я подавляю дрожь в голосе, стараясь вложить сталь в каждое слово.
Сложно скрывать истинные чувства от человека, который знает тебя как свои пять пальцев. Ллойд озадаченно оглядывает аудиторию и тихо произносит:
– У меня здесь проходят занятия…
– Черт возьми, какого черта ты вернулся в Штаты?
Я делаю шаг назад, но все тщетно. Ллойд грациозно сокращает дистанцию, заставляя меня отступать, пока я не упираюсь в спинку стула.
– Тот же вопрос я хотел задать и тебе. – Его глаза загораются недовольством. – Почему ты не в Вашингтоне?
А почему я должна там быть? Этот вопрос поначалу вгоняет меня в ступор, и только потом до меня доходит, почему он задает мне этот вопрос. Три года назад отец отправил мои документы в университет Вашингтона без моего ведома, что и послужило одной из причин ужасного скандала в семье. Об этом знали только мы с отцом. С мамой они толком не общались с самого моего рождения. Но ведь Ллойд незнаком с моим папой, они никогда не виделись, откуда он узнал? Собрав волю в кулак, я делаю шаг к Ллойду и смело окунаюсь в омут его изумрудных глаз.
– Хотела от тебя избавиться, но ты уехал первым.
Мой ответ парня не устроил. Он пропускает мимо ушей колкую фразу, и его улыбка превращается в оскал. Ноги подкашиваются, когда моего запястья касается его рука. Он медленно поворачивает мою ладонь тыльной стороной и проводит пальцем по левому безымянному пальцу, где раньше была татуировка сердца, которую мы сделали вместе. Свою я свела почти сразу же, как он уехал. А вот у него на руке рисунок остался.
Нежные прикосновения заставляют сердце барабанить по ребрам. Еще немного, и моя броня даст брешь. Он всегда играл нечестно и теперь, зная все мои слабости, ловко контролирует ситуацию.
– Ты помнишь, как это было? – шепчет он мне на ухо, разгоняя по телу мурашки. – Помнишь мои прикосновения, Олли?
Его пальцы скользят вверх по моей руке и ловко ложатся на талию.
– Нет.
– Маленькая лгунья, – усмехается Ллойд, прижимая меня к себе.
Тело обдает жаром, близость становится невыносимой, сладкой пыткой. Ллойд вновь лишает меня рассудка. Одна его рука норовит залезть под мою футболку, а другая ложится на шею. Он аккуратно приподнимает мою голову за подбородок.
– Посмотри на меня и скажи, что ты ничего не помнишь, Олли. – Его голос пробирается в мои мысли, в мое сердце. Ллойд застывает, словно хищник перед броском.
Я знаю, что последует после. Знаю, чем все в итоге закончится.
– Помню. – Я зажмуриваюсь, чувствуя его горячее дыхание на своих губах. Перед глазами всплывают тысячи наших поцелуев, страстных, нежных, безумных. И их было бы еще больше, если бы не одно «но»: – Я помню, как ты трахался с Брук у меня за спиной.
Открываю глаза и вижу, как лицо Ллойда напрягается, как взгляд становится жестче, но меня не остановить. Я продолжаю ледяным голосом:
– Спешу тебя расстроить – ее здесь нет, хотя Фелиция довольно симпатичная. Как раз похожа на нее.
Костяшки пальцев белеют. Мои слова стирают ластиком довольную ухмылку парня, но мне не становится легче. Ллойд готов сорваться в любой момент, и я не горю желанием видеть это зрелище. Робко отстраняюсь и молча иду к двери, вновь и вновь прокручивая в мыслях картину трехлетней давности.
– Позволь мне все объяснить! – Его звонкий голос разбивает гробовую тишину.
– Не утруждайся. Это уже не имеет значения. Более того, это не главная причина, из-за которой я не хочу тебя видеть.
Сэм всегда говорил, что я слишком гордая, что я холодна, неприступна, переступлю через любого мужчину и пройдусь по головам. Возможно, так и есть, но у каждой сильной и независимой женщины есть мужчина, перед которым она слаба. Моей слабостью всегда был Ллойд. Правда, он же и придавал мне сил. С ним я научилась стоять за себя. С ним я стала лучше и уверенней. Именно из-за него я сломалась.
Приходится прибавить шаг, чтобы скорее затеряться в толпе студентов в коридоре, но как только я захожу за угол, я подпрыгиваю от неожиданного прикосновения.
– Полегче, подруга! – Смех Сэма успокаивает, но я все равно чувствую, что Ллойд где-то рядом.
Выглядываю из-за угла. Паранойя все нарастает. Мой друг подливает масла в огонь, произнеся прямо над моим ухом загадочным голосом:
– Извините, вы случайно не видели высокого светловолосого парня в сексуально обтягивающей футболке и джинсовой куртке, с небрежно закатанными рукавами?
– Ты его видишь?
Я снова подпрыгиваю и прячусь за угол. Сэма смеется еще громче.
– Боже мой, Оливия, что с тобой происходит?
Сэм явно доволен тем, что происходит. Для него это маленькая победа – наблюдать за открытием обратной стороны моей жизни, где я не прячусь за маской тщеславия.
– Почему бы вам просто не поговорить? – спрашивает друг.
Я с любопытством смотрю ему в глаза и не улавливаю ни капли притворства. Сэм действительно переживает за мое благополучие, правда он не понимает, что мне станет куда проще жить, если Ллойд снова уедет в Европу.
– Мы уже поговорили, – признаюсь я, беру его под руку и веду к холлу. В кармане вибрирует телефон, и я надеюсь, что это Грэг. – И ничего интересного не произошло.
Белый Кролик лишь скептически фыркает. Неудивительно: я крайне редко проявляю эмоции, так что мой друг определенно догадался, что не все так просто. Черт возьми, даже прохожие странно косятся в мою сторону.
– Надо пригласить Ллойда на вечеринку в честь Хеллоуина.
– Не вздумай.
– Но это же отличная идея! Ты уже придумала, в каком костюме придешь?
У меня возникает огромное желание придушить Сэма прямо в коридоре, хотя боюсь, прилюдная экзекуция только сильнее его раззадорит. Я настолько взвинчена, что забываю, как бессмысленно что-то запрещать Белому Кролику.
– Надеюсь, он не примерит образ Джокера. Слишком избито.
Парень звонко смеется, а мне хочется провалиться сквозь землю. Как много лишних глаз. Не в силах сопротивляться грубому натиску друга, я киваю и достаю телефон, чтобы проверить, кто мне написал.
Сообщение от Грэга.
Я вновь обретаю контроль над собой.
Глава 11. Необратимый процесс
ОливияСэм ловко выхватывает телефон из моих рук и поднимает его над головой, чтобы я не смогла до него дотянуться. Не реагируя на мое злобное шипение и жалкие попытки пихнуть его, парень выходит из корпуса, листая мою переписку с Грэгом.
– Клянусь, однажды я стащу твой телефон и переименую все контакты! – рычу я. – И ты отправишь свой член своим же родственникам.
– Слишком предсказуемо! Моих родственников этим не удивить.
Сэм, не отрывая взгляда от экрана, садится на скамейку и начинает улыбаться, когда доходит до сообщений, датированных сегодняшним числом.
– Тебе не жалко мужика? Ты ему явно нужна не ради секса.
– У нас с ним деловые отношения.
– Ага, у ваших половых органов.
Он проматывает переписку и жестом призывает к тишине.
– Хочу увидеть тебя сегодня, – пищит он, пародируя мой голос. – Соскучилась.
Этот наглец заставляет меня улыбнуться. Я прикрываю лицо ладонями. Голос Грэга у него получается еще смешнее.
– Собираешься снова бросить меня одного в мотеле посреди ночи? Кажется, ты обещала остаться со мной до утра. – Сэм театрально откашливается и продолжает уже женским фальцетом: – У меня появились неотложные дела, извини, малыш. Малыш? Ты серьезно?
С губ срывается искренний смех. Сэм отдает мне телефон, покачивая головой.
– Какой отврат! Ллойда ты так же называла?
– У нас с ним не было прозвищ, – с удивлением для себя я, не задумываясь, ведусь на его провокацию. – Но он всегда называл меня Олли.
– Оригинальнее твоего Грэга будет.
– Может, хватит?
Сэм внимательно наблюдает за моей реакцией. Его идеальное лицо искривляется в хищной ухмылке, а глаза загораются любопытством. Но в самый последний момент, когда все его нутро выворачивается наизнанку, он вздыхает и обнимает меня за плечи.
– О чем вы сегодня разговаривали? – На этот раз Сэм спрашивает серьезно, без желания ужалить, за что я ему безумна благодарна.
– Он пытался давить, а я напомнила ему, что он изменял мне с Брук.
– То есть нормального разговора у вас не было, вы сцепились языками…
– Все сложно, Сэм. Мы долго уничтожали друг друга и слишком хорошо друг друга знаем, чтобы уступить.
– Так почему бы тебе на правах того, кто осознает сложность ситуации, не сделать первый шаг? Ты ведь уже не та девушка, какой была три года назад? – Я с недоумением слежу за тем, как он оживляется, активно жестикулируя, он говорит все громче, так, что на нас снова обращают внимание посторонние. – Зачем ты фиксируешь Ллойда за стеклянным ящиком, он не кусок камня, не здание и не гребаный океан, чтобы оставаться неизменным! Скажу по секрету, даже все, что я перечислил, со временем меняется. Три года прошло, что-то да должно было измениться. Просто ты сама боишься этих перемен.
– Просто я уже не та. – Я говорю громче, но Сэм все равно меня слышит. – Я уже не та Олли, я не хочу ею быть, я просто… просто этого не заслуживаю.
Сэм всегда был гениальным манипулятором, и сейчас он умело вытаскивает из меня именно те эмоции, которые я давно закопала внутри. Раньше я никогда не позволяла себе давать слабину, но встреча с Ллойдом рушит броню.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».