Раненое сердце – идеальная мишень

8

Круглая луна поднялась высоко, отражаясь в ряби моря, пересекая его широкой и нестройной дорожкой. Небо черное, как тушь. Впрочем, море тоже выглядело бездонной ямой, оно раскинулось впереди, слилось с небом в одно черное пространство. Звезды яркие и крупные, но разбросаны только по горизонту. Диск луны и вокруг него – огромное кольцо из рассеянного бледно-желтого света занимали почти весь купол над головой. Только несколько кораблей выдавали себя электрическими огнями, а из звуков – предупредительно шуршали камешки, которые трогала вода: «Чшшш! Чшшш!»

Алина и Кирилл шли молча, медленно по пустынному берегу. Она заметила, что он тонко чувствует ее настроение, поэтому не лезет с объятиями и поцелуями, это радовало. Значит, у него не атрофированы такт и элементарные человеческие чувства, что является сейчас редкостью, да и собеседник он приятный.

– Не устала? – в тон шуршанию воды у ног спросил он.

– Нет.

– А замерзла?

– Нет.

– Ты немногословная, я заметил.

– Говорят, немая женщина – золото, – усмехнулась она.

– Болваны так говорят. Мне нравятся умные женщины, с которыми интересно. Кстати, о золоте. В следующий раз, если пойдешь гулять по городу одна, сними украшения. А почему ты отправилась в машине на юг одна? Это опасно.

– Не одна. С подругой.

– Окунуться хочешь?

– Я не надела купальник.

– Голой купайся. Здесь людей нет, а я тебя уже видел.

Так, первый намек на постель уже есть. Он ее видел, значит, уверен, что увидит еще. К тому же Кирилл органично перешел к покровительственному тону, как будто знакомы они всю жизнь и с горшка между ними были близкие отношения. У мужиков потрясающая способность превращать в собственность все, к чему они случайно прикоснутся. Алина подумала, что надо было сразу «окатить» его двумя детьми, может, сбежал бы. Но как тогда остаться наедине с собой? М-да, Алине любой вариант не по нраву. Может, она зануда, вредная грымза, которой не угодишь, как ни старайся?

– А я окунусь, – сказал Кирилл, раздеваясь.

Он разделся донага (раз и она его видела, чего стесняться-то?), с разбегу нырнул в море, затем вынырнул. Хотя Алина не видела его, но по фырканью поняла, что он уже на поверхности.

– Алина, море теплое, – крикнул Кирилл. – Вода светится, видишь?

– Не вижу, – откликнулась она с берега.

– Иди сюда! Это надо посмотреть! Как северное сияние, только в воде. Ух, здорово!

Он так соблазнительно говорил, что Алина решительно сбросила платье и белье, шагнула в воду. Она показалась холодной, а черная бескрайность манила, звала. И вдруг Алина ощутила себя маленькой девочкой, какой была в детстве. О, сколько счастья она испытывала, когда приезжала с родителями на Черное море! Из воды ее никакими силами невозможно было выманить. Только восторг наполнял ее, оттого что есть эта громада прозрачной и синей воды, которая принадлежит, казалось, тебе. Алина визжала и без конца ныряла в воду, а мама зорко следила за ней с берега, стоя под зонтиком. И сейчас Алина взвизгнула, как в детстве, и бултыхнулась в воду. Тело обдало холодом, но уже через минуту вода приятно ласкала. Алина поплыла, перевернувшись на спину и слыша частые гребки Кирилла: он подплыл к ней.

– Теперь смотри, – сказал он, вспенивая воду.

Вдоль его рук тянулось зеленовато-синее сияние, затем множество светящихся и мельчайших точек переливались, отсвечивая всеми цветами радуги, а потом гасли в воде.

– Ой! – воскликнула Алина. – Почему это? Как красиво!

– В августе и в начале сентября в море размножаются какие-то микроорганизмы, они и светятся, когда их тревожишь.

– Я никогда не купалась ночью.

– Да? – Он положил на голову Алины руки и погрузил ее под воду.

– А Люба пластичная, – выпустив струю дыма, сказала Кристина. Она уже научилась держать сигарету, как держит Лика, научилась курить элегантно.

Лика повернулась корпусом к пятачку в центре зала, на котором танцевали несколько человек, но все без исключения смотрели на Любочку. А уж она старалась произвести впечатление: извивалась в легком платьице, вертелась и дергалась в такт ритмичной музыке, как гибкая ящерка. Максим был под стать Любочке, скакал, будто бес в него вселился, зато Эдвард скромно пританцовывал рядом. Лика повернулась к Кристине и подытожила увиденное:

– В племенах научилась дикарским припадкам. Не эстетично.

– Ты несправедлива, – возразила Кристина. – Она хороша. Все мужики облизываются, глядя на нее. Странно, что мадам от науки такая раскрепощенная. Мне они представлялись очкастыми кикиморами, которым, кроме науки, ничего не нужно.

– Исключения подтверждают правило. Собственно, для чего существует танец? Чтобы сблизиться с партнером. Мне по нраву медленные танцы, когда партнер прижимается к твоему телу. Его и мои биотоки встречаются, от этого происходит взрыв внутри, кровь закипает, а наши руки импульсивно сжимают тела. В какой-то момент мы понимаем: это многообещающая прелюдия. Вот для чего нужен танец. В конце концов, мы не балерины, чтобы ишачить на публику, а Любовь пашет на народ в баре.

– Откуда ты знаешь? Вдруг она кадрит Эдварда или Максима?

– Не думаю. Взгляни на нее. – Лика теперь повернула лишь голову к танцующим и продолжила комментировать: – Да она даже не смотрит на партнеров. Волосы растрепаны, лицо горит, погружена в себя. Ей сейчас важно произвести впечатление на всех, а не на кого-то одного. А когда танцуешь для определенного человека, он все равно становится эпицентром. Кстати, Кристина, ты определилась с кандидатом на ночь?

– Нет.

– Тогда начни с Вика. Он неплохо владеет техникой. Только не забудь сунуть ему пятьдесят баксов, это освобождает от всяких последующих посягательств. Лично я за хороший секс кидаю сотню. Но если у тебя нет таких денег…

– У меня есть деньги, – поспешила сказать Кристина, смутившись от слов подруги. – Как-то неудобно платить мужчине… а он возьмет?

– Что? – фыркнула Лика. – Не смеши. Конечно, возьмет. А ты при этом можешь послать его в любой момент.

– Ты всем парням собираешься платить?

– Нет. Остальные нуждаются не в деньгах, а в сексе.

– Может, с Эдварда начать? Он такой респектабельный. Прибалт.

– Какой, к черту, прибалт! Он из Калининграда. Впрочем, это одна смесь. А чем Эдвард привлек тебя? Он же сухарь, постоянно молчит. Его пока раскочегаришь, времени уйдет куча. Ну, если хочешь его, попробуй. А я возьмусь… за Егора.

– Егор? Он как от сохи прибежал. Кондовый.

– Мне хочется от мужчины чего-нибудь натурального, земного. Наши мальчики, к сожалению, – это мифические образы, они стараются выглядеть в соответствии с нашими представлениями о мужчинах, в общем, играют роли. Знаешь, Танька познакомила меня в день приезда с одним… Кириллом зовут, он откуда-то с Севера. Занесет же людей нелегкая! Так вот в нем есть загадочная простота, которая меня привлекает.

– Простота разве бывает загадочной?

– Она всегда загадочная, – поучительно сказала Лика. – Ведь ты не знаешь, что скрывается за простотой. Может, это безбрежный темперамент, о котором ты мечтаешь, или волшебная нежность, которая несвойственна современным мужчинам.

– Чем же тогда Кирилл лучше наших мальчиков? – недоумевала Кристина. – По твоим словам выходит, что он тоже играет.

– Э, нет. Разницу легко распознать. Наши мальчики работают на наше представление о них. Вспомни, с первой же встречи они старательно пытаются понравиться нам. А Кирилл не преследует такой цели. Только он исчез, но сегодня я встретила его в парке. Короче, займусь им, однозначно, потом тебя познакомлю. – Лика вытянула шею, выискивая у стойки бара Егора. – От сохи, говоришь? Запомни: разнообразие полезно. Это как сидеть на изнурительной диете – через месяц сдохнешь от дистрофии. Между тем разнообразная еда доставляет не только удовольствие, но и делает тебя цветущей. Разнообразный секс имеет те же преимущества.

– Тихо, идут! – предупредила Кристина.

Лавируя между столиками и держа по нескольку бокалов в руках, шли Викентий и Егор. Осторожно поставив бокалы, они сели на стулья и уставились на Любочку.

– Здорово пляшет, – выразил восторг Егор.

Закончился танец, раздались нестройные аплодисменты, предназначенные Любочке. Пылая от удовольствия, она подлетела к столику, упала на стул и принялась поправлять волосы, облепившие вспотевшую шею.

– Ты прелесть, – сказала ей Лика обидным тоном. – Правда, так можно умереть на танцевальном плацу. Не жалеешь ты себя, Люба.

– Танец – одна из форм релаксации, – часто дыша и обмахиваясь салфеткой, сказала Любочка. Но тон взяла чуточку надменный, а то Лика вообразила себя центром вселенной, иногда и ей полезно столкнуться с таким же высокомерием. – В человеке скапливается множество зарядов – положительных, отрицательных и нулевых. Последние – это так называемые заряды равновесия, они держат психику человека в умеренном покое, который необходим, чтобы сублимировать положительные и отрицательные заряды. Нулевой заряд, случается, переходит в отрицательный, если человек переполнен негативными эмоциями. Тогда изменяется баланс в человеке, он заболевает. Поскольку все заряды оказывают влияние на субкортикальный раздел головного мозга, то есть подкорку, заболевания связаны с психическими расстройствами. В этом смысле ритмичные танцы способствуют сбрасыванию части негатива, отчего становится легко. Я до этого сама додумалась, когда наблюдала в Латинской Америке пляски шаманов. Кстати, я договорилась с журналом, где напечатают об этом мою статью в ближайшем номере. (Данная ложь уже не имела порядкового номера, так как Любочка сбилась со счета, сколько раз за сегодняшний день упоительно врала.) В индейских племенах Южной Америки интересные танцевальные традиции. Раньше шаман, исполняя ритуальный танец, брал на себя отрицательные заряды и… умирал в конце! Его предназначение было – освободить племя от агрессивности, значит, и от болезней.

– Какой ужас, – покривила тонкие губы Лика. – Апробируем теорию на себе. Егор, а не сбросить ли нам часть негатива?

– С удовольствием! Но я не умею так, как Люба.

– Мы просто подвигаемся. А Вик хочет пригласить Кристину.

Викентий с готовностью поднялся, предложил руку Кристине. Та встала и вышла на середину небольшого пятачка между столиками, исподволь наблюдая за Ликой. О, Лика! Таких женщин мало. Кристина слегка завидовала: и умению заставить всех выполнять ее капризы, и умению подать себя, и отношению к жизни. У Лики поразительная способность подчинять людей, превращать их в добровольных слуг. Делает она это нехотя, с томной ленью и одновременно обворожительно. А ведь красотой не блещет! Кристина поддалась влиянию Лики, потому что сама мало что умеет, во всяком случае, главенствовать ей никогда не удавалось.

Но как рассказать Лике, что муж бьет ее? Она же поднимет на смех, мол, ты позволяешь какому-то выродку колотить себя? А что делать? Он страшно ревнивый, переживает, что Кристина не может родить ребенка. Какой уж тут ребенок! У него и так есть двое детей от первой жены, хватит. Да и страшно, вдруг он бросит ее, что тогда делать одной с ребенком? Кристина ничего не умеет, как тогда жить? Существовать на копейки, которые изредка подбросит муж? А если он не будет давать достаточно денег? Пардон, пусть безмозглые идиотки возятся с детишками, считают копейки, пашут на работе. К тому же и без ребенка Кристины в мире перенаселение, а нищета – не слишком большая заслуга в жизни. Нет уж, она мечтает посмотреть мир, сногсшибательно одеваться, носить украшения, ездить на шикарной машине. Неужели это преступление? Тогда пусть кто-нибудь объяснит – почему преступление? Неужели абсолютно всем надо рожать детей, стоять у плиты, работать, как ломовая лошадь, за нищенскую зарплату? Ради собственного благополучия Кристина потерпит садистские наклонности мужа. Да и у кого нет недостатков?

За две недели отдыха на Черном море без мужа придется расплатиться синяками, несмотря на то, что он разрешил ей поехать на юг одной, дал кучу денег. Он всегда так делает: разрешает, а потом лупит. Когда она приедет, будет большой скандал с рукоприкладством. Но Кристина пошла на это, потому что решила хоть раз в жизни оторваться. Пусть уж кулаки и синяки будут заслуженными. А то ведь бьет ее ни за что. Подруги уговаривали бросить его, но Кристина никогда не пойдет на это. Ну, потерпит немножко, недели две никуда из дома не выйдет. Зато после он везет ее в лучшие магазины и покупает все, на что укажет жена, становится ласков, ужинают они в ресторанах, занимаются любовью… в общем, идиллия. Длится идиллия недолго, потом снова муж впадает в злобу, которая копится-копится и вырывается в виде кулаков, обрушивающихся на Кристину. В такие периоды они не занимаются любовью, а это дополнительные неудобства, потому что Кристина – на редкость темпераментная женщина.

Муж любит ее, в этом нет сомнений. Недаром в народе бытует мнение: не бьет, значит, не любит. Просто бизнес – штука тяжелая, отражается на нервах, и Кристина это понимает, а также принимает свою участь. К тому же есть намного хуже мужики, уж Кристине это известно. Любит ли она мужа? Привыкла к нему – это точно. Но разве существенно – любишь или привыкла? Эти понятия мало чем отличаются, по мнению Кристины. Сама по себе любовь – дело хлопотное, не всегда разумное, часто приносит страдания (по подругам знает), поэтому Кристина предпочитает привычку и разум. Привычка помогает сносить истерики мужа, а разум не дает сделать глупость. В этом вопросе они похожи с Ликой – обе умно распорядились собой. Так что Кристина довольна. Но легкий роман во время отдыха не помешает и восстановит справедливость. Нет-нет, это не назло мужу, просто ей действительно не хватает ласки и обожания.

Она снова взглянула на Лику. О, Лика уже обвила бычью шею Егора, а он держит руки ниже ее спины. Пора и Кристине браться за Вика. Она заглянула ему в лицо, улыбнулась, затем, уткнувшись лбом в его грудь, тихо пролепетала:

– У тебя волшебные руки.

– Я же массажист, – сказал он и провел ладонями по спине Кристины, отчего она слегка задрожала.

– Ах, да, – пробормотала Кристина и смелее прижалась к нему, обхватив шею руками, как это сделала Лика. – Массаж… я не очень люблю, когда терзают мое тело.

– Тебе попадались плохие массажисты.

– Да? Тогда докажи, что есть другие. – Лицо залила краска, к счастью, незаметная на смуглом лице. А ведь впервые в жизни Кристина намекнула постороннему мужчине, что хочет его.

– Когда желаете? – обдал он горячим дыханием ее затылок.

– Хоть сегодня, – отступать было некуда. – После бара.

– Забито.

Кристина вернулась за стол разгоряченная и взбудораженная.

– Мальчики, вы не знаете, куда делась наша Танечка? – вдруг вспомнила Лика. – Вчера она не была на ужине, сегодня весь день не появлялась…

– Ой, зачем она тебе нужна? – заворчала Кристина, невзлюбившая Фатееву за ее плоские шутки и откровенные приставания к парням. У некоторых женщин есть отвратительная черта: не стесняются лезть в штаны к мужикам. Да еще при всех! И выдают свое поведение за жирный плюс, мол, я – свободная от комплексов и раскрепощенная. Такие бабы роняют не только свое достоинство, но и достоинство остальных женщин. Однако вслух Кристина высказала свое мнение по поводу Танечки мягче, чем думала: – Не люблю женщин, занимающихся бизнесом. Они становятся вульгарными и грубыми.

– Потому что дело имеют с такими же вульгарными и грубыми мужиками, – поддержала подругу Лика. – А у нашей Танечки есть еще небольшие проблемы со вкусом. Я видела ее в таком наряде… просто гирлянда! Кстати, это же вчера было. Ну да! После ужина она, блестя, как бижутерия, куда-то очень торопилась.

– Точно! – подтвердил Максим. – Я тоже видел, как она бежала, подворачивая ноги на шпильках, через парк. Друзья мои, а пить-то будем? Лед растаял.

– Эдвард, – потянулась к нему Лика, как потягивается кошка после сна, и тронула его за руку. – Будь другом, принеси лед.

Эдвард неторопливо двинулся исполнять приказание. В который раз Кристина позавидовала Лике: она наметила Егора и одновременно флиртует с Эдвардом. Как ей удается так ненавязчиво… навязывать себя?

Вопреки предположениям Кристины Эдвард, который якобы спекся от одного прикосновения Лики, пригласил на танец Любочку. Странно, ученая мартышка никого не завлекала, а на нее и Максим поглядывал плотоядно. Но Викентий дарил загадочные взгляды только ей, Кристине. Она мечтала поскорее попасть в номер.

Приехав в казино, Руслан вызвал Клариссу и попросил узнать, не видел ли кто из обслуги Фатееву. Почему он так осторожничал, а не разузнал этого сам или не послал Севу? Без удостоверения не станут давать информацию, но и с удостоверением далеко не каждый откроет рот. Убийца мог захаживать в казино не раз, возможно, он с кем-то познакомился из обслуживающего персонала. Если он вчера был здесь с Фатеевой, то его непременно предупредят, что ментовка интересовалась им и его спутницей, поскольку клиентами здесь дорожат. А Кларисса работает в казино – она хореограф, здесь танцуют ее девочки, но сама не общается с клиентами, даже не появляется в залах, следит за танцорами из укрытия. Ее расспросы о знакомой ни у кого не вызовут подозрений.

Кларисса выбежала из казино, села в машину.

– Ну? – нетерпеливо спросил Руслан.

– Значит, так, – начала отчет она. – Я подходила к бармену, к крупье и вышибалам. Вашей женщины вчера никто из них не видел в казино.

– Ты приметы все перечислила? – засомневался Руслан.

– Женщина примерно тридцати семи лет с каштановыми волосами ниже плеч, – перечисляла приметы Кларисса, – в сине-серебристом платье с оголенной спиной, с сумочкой из стразов в руках и в золотых украшениях… я правильно назвала приметы?

– Точно, как в аптеке, – подтвердил Сева.

– Я могу идти? – спросила Кларисса. – Сейчас начнется шоу.

– Конечно, – сказал Руслан. Она вышла из авто, и вдруг он кинулся за ней. – Кларисса! Постой, – пошептавшись с ней, вернулся.

– И что у тебя за секреты от меня? – строго полюбопытствовал Сева.

– К делу наши секреты не относятся, – отговорился Руслан. – Значит, Фатеева не попала в казино. А Яловой как в воду глядел.

– А что тут глядеть? Танька из воды и выплыла.

– Вот и я о том же: убийца сыграл на доверии, Фатеева была уверена в нем, поэтому согласилась на прогулку к морю перед посещением казино. Интересно, где она с ним познакомилась?

– Где угодно.

– Где угодно? – скептически переспросил Руслан. – Я так не думаю. Доверие, Всеволод, не вызовет первый встречный. Это кто-то из «своих». Либо из «Южной ночи», либо из пансионатов и домов отдыха рядом. – Он достал мобильник, набрал номер. – Алло? Вас беспокоит начальник уголовного розыска. Фатеева вернулась?.. Спасибо.

– Не вернулась? И не могла вернуться. Из морга дорога одна: на кладбище.

– О, – взглянул на часы Руслан. – Пора по домам. Я отвезу тебя…

– Не узнаю вас, Руслан Шалвович, с каких пор вы стремитесь домой попасть? – съязвил Сева. – А думать кто будет?

– У меня есть ночь. И у тебя.

– Много! – хмыкнул Сева.

– Надо что-то придумать, иначе этот товарищ смоется.

Он отвез Севу и рванул к Клариссе в казино.

9

– С ума сошел? – вынырнув, возмутилась Алина. – Я едва успела набрать воздуха!

– Успела же! – хихикнул Кирилл. – Ух ты! Твои волосы светятся!

– Взрослый человек, а ведешь себя… У тебя глупые шутки.

Кирилл погрузил ее под воду второй раз. Вынырнув и отплевавшись, Алина с угрозой взвизгнула:

– Все, ты утопленник!

Ловко выпрыгнув из воды, она обрушилась на голову Кирилла, затем оттолкнулась от него и поплыла на скорости, какую могла себе позволить. Только он оказался отличным пловцом, быстро нагнал ее и утопил. Алина схитрила: поплыла под водой, где Кирилл не мог ее найти при всем желании.

Она плыла долго, наслаждаясь дивной водой, плотно обтекавшей тело. Никогда она раньше не замечала, что вода плотная и держит сама. Алина открыла глаза. Сплошная темнота не испугала ее, а дала ощущение космического пространства, и уж совсем неожиданно нахлынуло ощущение гармонии. На минуту Алина отключилась от жизни на поверхности. Ты одна в бесконечном пространстве, ты и бездна, которая отделила тебя от всего человечества и показала совсем другую твою сторону – сильную. Именно силу в себе с каждым гребком рук ощущала Алина. Наверное, есть те, кто бросается в эту бездну, чтобы навсегда покинуть тот мир, наверху. Но Алина ощутила непередаваемое желание жить. Да, есть бездна и ты, человечек, капелька в ней. Но капелька, умеющая мыслить и понимать многое, значит, важная, для чего-то рожденная. Наверняка Алина родилась не для того, чтобы покорно сносить унижения и обиды, а чтобы жить, радоваться, что-то делать. Но для этого нужно потрудиться, изменить себя, заслужить право на счастье. Что-то не то делала Алина, не так, поэтому и живет так никчемно. Как ни странно, бездна дала ей не только силы, но и наполнила надеждой, что Алина способна противостоять невзгодам. Впрочем, под водой и в темноте невзгоды показались мелкими неприятностями, не стоящими ни одной слезы. Все, что с ней было, – преходяще. Алина плыла и знала: будет не так, как раньше, а по-другому, лучше, правильней. Когда без воздуха больше не смогла обходиться, она осторожно вынырнула и огляделась.