Роза и семь братьев
Тетушка Джейн поместила Розу в пансион строгих правил, откуда ежегодно стройными рядами выходили прекрасно образованные девушки. Розе там было плохо, тетушки сжалились и позволили ей не возвращаться в школу после каникул, а дожидаться опекуна дома, за что тетя Джейн до сих пор на них сердилась.
– По-моему, правильно! Эта школа не подходит для будущей наследницы состояния, коей Роза является. Она же не собирается зарабатывать на жизнь учительством или еще чем-то! Ее бы на пару лет в пансион благородных девиц, а в восемнадцать можно и в свет выводить… – вмешалась тетушка Клара.
В прошлом она слыла первой красавицей и королевой балов и по сей день не потеряла привлекательности.
– Боже мой! Как вы можете обсуждать образование и планы на будущее? Неужели не ясно, что бедное дитя вот-вот сойдет в могилу? – вздохнула тетушка Майра, трагически шмыгая носом (она страдала хронической простудой) и мрачно покачивая головой в траурном чепце.
– Ей нужна свобода, отдых и забота, больше ничего! Никто не заменит ребенку матери, а это единственное, чего ей по-настоящему не хватает. У девочки такая тоска в глазах, что просто сердце разрывается! – со слезами сказала тетушка Джесси, представив собственных сыновей, осиротевших, как Роза.
Дядя Алек молча слушал, потом развернулся к сестре и энергично кивнул в знак согласия.
– Верно, Джесси! Надеюсь, мы с тобой хотя бы частично заменим отца и мать.
– Я постараюсь, Алек! И да, тебе понадобится моя помощь. Ты, конечно, очень умный, но вряд ли поймешь нежное и застенчивое создание, вроде Розы. Здесь нужна женщина, – улыбнулась брату миссис Джесси, преисполнившись материнской нежности.
– У меня, между прочим, была собственная дочь – кому, как не мне, воспитывать девочку? Почему Джордж не доверил ее мне – ума не приложу, – печально заметила тетушка Майра; она единственная из всей семьи произвела на свет девочку, чем очень гордилась. Злые языки, однако, поговаривали, что она залечила ребенка насмерть.
– А я его прекрасно понимаю, – резко сказала миссис Джейн. – Вспомнить только, какие опасные эксперименты ты проводила на бедняжке Каролине!
– Ни слова больше, Джейн Кэмпбелл! Каролина – это святое, я не потерплю высказываний на эту тему! – вскричала тетушка Майра и встала, чтобы покинуть комнату в негодовании.
Доктор Алек задержал ее, решив, что лучше сразу четко обозначить свою позицию и твердо ее придерживаться, иначе предприятие грозит провалиться.
– Дорогие мои, давайте не будем ссориться и делить Розу, как собаки кость. Хотя, ей-богу, она и правда почти скелет, бедняжка… Вы отвечали за нее целый год и делали, что считали нужным. Не могу сказать, что добились больших успехов – но, скорее всего, это лишь эффект «семи нянек». В следующем году я попробую свои силы и, если по истечении указанного срока ее состояние не улучшится, сложу полномочия и передам девочку кому-нибудь другому. По-моему, вполне справедливое решение.
– Бедное дитя все равно не протянет целый год, так что и передавать не придется, – произнесла тетушка Майра, комкая черные перчатки.
– Боже правый, Майра! Ты и святого выведешь из себя! – сверкнул глазами доктор Алек. – Нагоняешь на ребенка страху своими пророчествами! Она же впечатлительная, теперь рисует себе ужасные картины и всего боится. Внушила Розе, что она слаба здоровьем, а она и рада. Будь ее здоровье действительно слабым, уже была бы «одной ногой в могиле» твоими стараниями! Оставь девочку в покое, я сам разберусь, а если нужна будет помощь, дам знать!
– Верно сказано! – в полусне пробормотал дядюшка Мак из своего угла.
– Что ж, ты законный опекун, тебе и решать. Ясно одно – ты избалуешь девочку – избалуешь донельзя! – мрачно предрекла миссис Джейн.
– Благодарю за замечание, сестра. Однако позволь поинтересоваться: если женщина безупречно воспитывает двух сыновей – как ты, например, почему бы мужчине не попытаться справиться хотя бы с одной девочкой? – отозвался доктор Алек, хитро щурясь.
Остальные члены семьи заулыбались – все знали, что мальчики Джейн более избалованные, чем все остальные дети, вместе взятые.
– Лично я согласна, пусть Алек ее подлечит, а потом отправим в пансион к мадам Рокабелле! – сказала тетушка Клара, оправляя пышное платье и предвкушая, как выведет в свет красивую и образованную племянницу.
– А ты останешься здесь? Жениться еще не надумал? А то давно пора! – вмешалась миссис Джейн, задетая последним выпадом брата в ее адрес.
– Это вряд ли! – ответил доктор Алек и поспешно перевел тему: – А не выкурить ли нам по сигаре, Мак?
– Не женись, – проворчал дядюшка Мак, – женщин в этой семье и так предостаточно!
И джентльмены торопливо удалились.
Прежде чем дамы успели возобновить разговор, появилась Роза со следующим посланием:
– Тетушка Идиллия зовет всех к себе.
Щеки девочки раскраснелись от всеобщего внимания, и тетушка Майра нависла над ней, заслонив солнце зловещим чепцом, и провела по лицу Розы жесткими кончиками пальцев в черной перчатке, озабоченно бормоча:
– Боже мой! Похоже на чахотку!
Тетушка Клара, склонив голову набок, оценивающе разглядывала племянницу.
– Хорошо, что кудри натуральные! Цены им не будет в будущем! – заявила она.
– С твоим дядюшкой о школьной программе можно забыть, полагаю… У него на уме лишь глупые спортивные забавы, – добавила тетушка Джейн и с видом оскорбленного достоинства покинула комнату.
Тетушка Джесси молча поцеловала племянницу, глядя на нее с такой нежностью и сочувствием, что Роза крепко ее обняла на прощанье и проводила до двери благодарными глазами.
Когда гости разъехались, доктор Алек в сгущающихся сумерках около часа мерил шагами холл; он напряженно думал, то хмурясь, то улыбаясь, то подолгу застывая на одном месте.
Наконец, решившись, он сказал самому себе:
– Начну-ка сейчас же, развлеку ее немного, а то она наслушалась зловещих предсказаний Майры и лекций Джейн и бродит мрачнее тучи.
Он порылся в одном из стоящих в уголке сундуков и выудил изящно расшитую шелковую подушечку, а также затейливую чашку темного дерева.
– Для начала хватит! – сказал он, взбил подушку и вытер пыль с чашки. – Буду действовать осторожно, чтобы не спугнуть. Надо осторожно завлечь, войти в доверие, а потом с ней будет проще справиться.
В это время из столовой вышла Фиби с тарелкой черного хлеба для Розы – той не разрешали есть к чаю печенье.
– Я немного угощусь! – сказал доктор Алек, отломил приличный кусок и удалился в кабинет, оставив Фиби удивляться его хорошему аппетиту.
Она удивилась бы еще больше, если бы увидела, как доктор скатал хлебный мякиш в маленькие пилюли и сложил их в красивую коробочку слоновой кости, предварительно вытряхнув оттуда свои запасы сушеного любистока.
– Ну вот. Если они настаивают на лекарствах, пропишу вот эти – вреда не будет. Поступлю по-своему, зато постараюсь сохранить мир, а когда эксперимент удастся, признаюсь! – сказал он сам себе, улыбаясь, как озорной мальчишка, взял нехитрое лекарство и вышел.
Позже Роза развлекала тетушку Идиллию игрой на органе; дядюшка Алек общался со старушками, слушал неумелую игру и постоянно возвращался мыслями к другой Розе, которая тоже когда-то для него играла.
Когда пробило восемь, он объявил:
– Кому-то пора в постель, чтобы не проспать завтрашний день – а то я столько всего интересного запланировал! Иди посмотри, я кое-что принес тебе.
Роза подбежала и с неподдельным интересом начала слушать рассказ доктора Алека.
– Я много странствовал по миру, собирал лучшие лекарства, и мы с тобой их опробуем. Эта подушечка набита травой, мне подарила ее одна мудрая старуха, когда я тяжко заболел в Индии. Там шафран, мак и другие травы успокоительного действия. Положи ее сегодня под головку, спи сладко, кошмары не будут тебя мучить, и наутро ты проснешься без головной боли.
– Правда? Как приятно пахнет!
Роза с радостью приняла подарок и, пока доктор рассказывал о следующем лекарстве, вдыхала нежный цветочный запах.
– А это чашка для молока, про которую я говорил тебе утром. Она придает целебные свойства любому напитку. Но есть условие – ты должна наполнить ее самостоятельно, так что придется научиться доить корову. Я тебе помогу.
– Ой, я не справлюсь! – воскликнула Роза, однако посмотрела на чашку весьма благосклонно: на ручке красовался крошечный чертенок, словно готовый нырнуть вниз головой в белое молочное море.
– Неужели ты думаешь обойтись молоком, Алек? Я глубоко уверена, что девочке следует принять нечто более действенное! Пропиши ей микстуру! – вмешалась тетушка Плети, с подозрением взирая на нововведения, – волшебным кружкам и маковым подушечкам с Востока она предпочитала проверенные средства.
– Хорошо, добавим таблетку, если вы настаиваете, мэм. Ее можно принимать в любых количествах. Лекарство на основе побегов кукурузы и риса, активно использовалось в прошлом и, надеюсь, будет использоваться в будущем.
– Как необычно! – сказала тетушка Изобиллия, с почтительным интересом рассматривая таблетки сквозь очки.
Дядя Алек едва смог сохранить серьезный вид.
– По одной таблетке каждое утро. А теперь спокойной ночи, дорогая!
Он сердечно поцеловал пациентку на прощанье.
Когда девочка скрылась за дверью, запустил обе пятерни в волосы и воскликнул в шутливом отчаянии:
– О, тетушка, как подумаю, какую ответственность на себя взял, так и подмывает сбежать и не появляться до ее восемнадцатилетия!
Глава пятая
Пояс и коробка
На следующее утро Роза вышла из спальни с чашкой в руках и сразу же наткнулась на доктора Алека, который стоял в дверях комнаты напротив и внимательно осматривался. Заметив Розу, он обернулся и запел:
– «Куда идешь, красавица?»
– «Доить корову, сэр!» – пропела в ответ Роза, помахав чашкой.
Конец песни они исполнили стройным дуэтом.
Не успели они закончить, в дальнем конце коридора приоткрылась дверь, и показалась голова в огромном, щедро украшенном кружевами ночном чепце, напоминающем растрепанный кочан капусты.
– Зачем вы поднялись в такую рань? – воскликнул изумленный голос.
– Утренняя распевка, мэм! – Доктор Алек по-военному отсалютовал тетушке и спросил: – Можно мне занять эту комнату?
– Занимай любую, кроме комнаты сестренки Идиллии.
– А разрешите ли прошерстить чердаки и кубрики на предмет подходящей мебели?
– Мальчик мой, хоть весь дом переверни, только не уезжай!
– Заманчивое предложение, тетушка, теперь я точно останусь. Вот мой маленький якорь, так что в этот раз я еще успею вам надоесть!
– Ты – никогда! Роза, надень пальто! Алек, не слишком утомляй ее своими выходками! Да, сестра, иду!
Кочанообразный чепец вновь скрылся за дверью.
Первый урок дойки вышел презабавный; Роза натерпелась страху, однако после ряда неудачных попыток все же наполнила кружку молоком. Бен следил за хвостом коровы Кашки, чтобы она им не размахивала, а доктор Алек держал голову – чтобы не оборачивалась на новую доярку. Корове и то, и другое сильно не нравилось.
– Нахохотались мы вволю! Однако ты, кажется, замерзла, – заметил доктор, когда они вышли из хлева. – Пробегись-ка по саду, сразу согреешься.
– Дядюшка, я уже не ребенок, чтобы бегать! – чопорно возразила Роза. – Мисс Пауэр говорит, что девочкам после десяти лет бегать не полагается – они же будущие леди!
– Возьму на себя смелось оспорить мнение мадам Пауэр-Шмауэр. Пробегись – это я как лечащий врач приказываю! Вперед! – отрезал доктор Алек и сопроводил свои слова решительным жестом.
Роза тут же сорвалась с места и побежала со всех ног. Она очень старалась угодить дяде и носилась вокруг клумб, пока не запыхалась окончательно. Вернувшись к крыльцу, девочка рухнула на ступени, и щеки ее были краснее алой накидки.
– Умница! Вижу, конечности еще не отказали, хоть ты и старше десяти. Вот только пояс жмет. Расстегни его, тогда вздохнешь свободней.
– Ничуть не жмет, сэр! Я дышу нормально! – возразила Роза, пытаясь восстановить дыхание.
В ответ дядя поднял ее на ноги и расстегнул новый пояс – предмет Розиной гордости. Как только застежка ослабла, пояс раздвинулся на несколько дюймов, и девочка не сдержала облегченного вздоха, противоречащего ее словам.
– Надо же, правда жмет! Не замечала… Конечно, если пыхтеть как паровоз, любой пояс лопнет! Но ведь я не пыхчу и почти никогда не бегаю, – рассуждала Роза, неприятно удивленная открытием.
– Ты и вполовину не используешь объем легких, поэтому эта штуковина тебе не мешала! Кто придумал зажимать тоненькую талию тесным ремнем из кожи, когда организм должен расти! – проворчал доктор Алек, с неприязнью рассматривая пояс, а затем передвинул застежку на несколько делений назад, чем разочаровал Розу.
Она гордилась стройной фигурой и не уставала радоваться, что она не такая толстушка, как ее бывшая одноклассница Лали Миллер, которая безуспешно пыталась похудеть.
– Слишком свободно – он упадет! – обеспокоенно сказала Роза, пока дядя возился с ее драгоценным поясом.
– Будешь дышать в полную силу – не упадет. А я хочу, чтобы ты дышала, а когда привыкнешь, мы еще немного ослабим и будем продолжать в том же духе, пока ты не превратишься в богиню здоровья, как Фиби, и не перестанешь походить на журнальную модницу – вот уж страшилища!
– Ну и видок у меня! – воскликнула Роза, недовольно глядя на повисший на тонкой талии пояс. – Я его обязательно потеряю и буду переживать, потому что он ужасно дорогой – тут настоящая сталь и русская кожа… Вы только понюхайте!
– Потеряешь, подарю другой, еще лучше. Шелковый кушак подойдет юной красавице гораздо больше, чем эта сбруя; в моих запасах полно итальянских шарфиков и турецких кушаков. О, я смотрю, ты повеселела! – Дядя ущипнул племянницу за щеки, на которых внезапно заиграли ямочки.
– Это, наверное, глупо, но мне очень приятно, что… – Тут Роза запнулась, покраснела и в смущении потупилась, – …вы считаете меня красивой…
– Не тщеславие ли это, Роза? – строго спросил доктор Алек, хотя глаза его весело поблескивали.
– Боюсь, тщеславие… – пролепетала Роза, спрятав зардевшееся лицо за волосами.
– Тщеславие – большой грех! – притворно вздохнул он, словно удрученный признанием.
– Я знаю и пытаюсь с ним бороться! Однако мне часто делают комплименты, и это приятно, хоть и не должно быть! И потом… я ведь и правда не очень страшная…
Последние слова и тон, которым они были сказаны, заставили доктора Алека расхохотаться, к великому облегчению Розы.
– Согласен. А чтобы быть еще менее страшной, надо окрепнуть, как Фиби.
– Как Фиби? – вскричала Роза с таким изумлением, что дядя едва подавил смех.
– Да, Фиби. Тебе не хватает ее здоровья. Если бы девочки поняли, что такое настоящая красота, и перестали себя утягивать, морить голодом и отбеливать! Сэкономили бы невероятное количество времени и денег, а также избавились бы от лишних мук. Лучший рецепт красоты и для женщин, и для мужчин – здоровая душа в здоровом теле. Понимаешь, дорогая?
– Возможно, сэр, – ответила Роза, уязвленная сравнением с девочкой из работного дома. Потом с горечью выпалила: – По-вашему, мне нужно драить полы, чистить горшки, носить старые коричневые платья и закатывать рукава, как Фиби?
– Было бы чудесно, если бы ты могла работать наравне с ней и у тебя были бы такие же сильные руки. Утром Фиби по локоть в мыльной пене мыла ступени на заднем крыльце, распевая словно черный дрозд – ничего более прекрасного я давно не видел!
– Вы самый странный человек на свете – вот что я думаю! – воскликнула Роза, пораженная дядиным дурным вкусом.
– Ты и половины моих странностей не знаешь, тебя ждут более сильные потрясения, – ответил тот загадочно.
Роза была рада колокольчику, она и так слишком явно показала, насколько сильно задето ее самолюбие.
– Коробка распечатана и ждет тебя в тетиной гостиной, ройтесь в ней сколько душе угодно; я же буду занят все утро, собираюсь привести в порядок свою комнату, – объявил доктор Алек сразу после завтрака.
– Можно я помогу? – спросила Роза, которой очень хотелось быть полезной.
– Нет, спасибо. Если тетушка Изобиллия не возражает, я ненадолго одолжу Фиби.
– Для тебя – все что угодно, Алек. Я тебе тоже, вероятно, понадоблюсь, так что пойду распоряжусь насчет ужина и буду готова! – сказала старушка.
Ей было любопытно, что на этот раз затеял любимый племянник.
«Ну и ладно! Я еще докажу, что многое умею получше Фиби!» – подумала, встряхнув головой, Роза и побежала к тетушке Идиллии посмотреть на долгожданную коробку.
Любая девочка легко представит себе, как прекрасно Роза провела время, погрузившись в море сокровищ и выуживая одну прелестную вещицу за другой. Вскоре воздух наполнился ароматами муската и сандалового дерева, комната повеселела от ярких тканей, а Роза пришла в неописуемый восторг. При виде чудесной шкатулки для рукоделия из слоновой кости Роза простила дяде овсяную кашу на завтрак; обнаружив кушаки всех цветов радуги, смирилась с ослабленным пояском, а невероятно симпатичные пузырьки с розовым маслом немного смягчили обидный намек на то, что Фиби ее красивее.
Доктор Алек тем временем поймал тетушку Изобиллию на слове и действительно переворачивал дом вверх дном. В комнате намечались революционные преобразования – темно-алые занавески, связанные в узел, были унесены прочь сильными руками Фиби, железная печь перекочевала в подвал на плече Бена, а большой кроватный каркас разобрали на части и отнесли на чердак с помощью трех пар рук. Тетушка Изобиллия сновала между кладовой, сундуками и бельевыми шкафами.
Что именно затеял ее любимый племянник, до поры до времени останется в секрете от читателя. Роза иногда поднимала глаза от коробки и видела, как дядя проходил по коридору с бамбуковым стулом, затем с парой старинных подставок для дров, странной японской ширмой, ковриками и, наконец, принес, держа над головой, большую лохань для купания.
– Какая любопытная выйдет комната! – сказала Роза, угощаясь рахат-лукумом из далекого Каира.
– Тебе наверняка понравится, дорогуша! – откликнулась тетушка Идиллия с улыбкой, подняв глаза от рукоделия – она шила симпатичную вещицу из голубого шелка и белого муслина.
Роза не заметила тетиной улыбки, потому что как раз в этот момент дядя остановился в дверном проеме, и девочка вскочила на ноги, пустилась в пляс и затараторила, светясь детской радостью:
– Посмотрите на меня! Посмотрите! Сама себя не узнаю – такая я прекрасная! Я, наверное, все неправильно надела, но мне ужасно нравится!
– Яркая, как попугайчик в феске и кабайе, просто сердце радуется! Черная тучка превратилась в радугу! – произнес дядя Алек, с одобрением оглядывая разноцветную фигурку.
Он не стал говорить вслух, однако подумал, что Роза сейчас гораздо красивей Фиби – с сиреневой феской на белокурых волосах, несколькими блестящими шарфиками на поясе и в потрясающей алой курточке – с золотым солнцем на спине, серебряной луной на груди и звездами разных размеров на рукавах. На ножках красовались турецкие шлепанцы, на шее – бусы из янтаря и коралла, в одной руке Роза держала бутылочку с нюхательными солями, а в другой – коробочку с острыми восточными леденцами.
– Я как принцесса из «Тысячи и одной ночи». Не удивлюсь, если найду в коробке ковер-самолет! Но как же мне отблагодарить вас за прекрасные подарки?..
Роза задумалась и перестала танцевать.
– В знак благодарности отложи черные платья и надевай яркие, которые я привез, – в твоем возрасте не полагается долго носить траур. Тогда и у тебя настроение поднимется, и мрачный старый дом повеселеет. Правда, тетя?
– Думаю, ты прав, Алек! Хорошо, что мы еще не начали шить весенний гардероб, а то Майра говорила – ничего ярче фиолетового нельзя, а Роза и без того слишком бледна.
– Я должен лично дать мисс Хэмминг рекомендации по гардеробу. Вы удивитесь, насколько я сведущ в вопросах подрубания краев, сборивания пройм, а также распрямления косых линий! – начал доктор Алек, с видом знатока похлопав по стопке муслина, сукна и шелка.
Он не смог дальше похвастаться своими знаниями, так как Роза и тетушка Идиллия рассмеялись. Когда они успокоились, доктор Алек добродушно сказал:
– Смейся на здоровье – скорее врастешь в новый размер пояса, поэтому хохочи, Моргиана, а я вернусь к работе, а то никогда не закончу.
– Про «косые линии» было забавно, я не удержалась! – сказала Роза и, вдоволь насмеявшись, вернулась к коробке.
Потом она серьезно заметила:
– Тетушка, зачем мне столько подарков? Вот бы поделиться с Фиби… Если дядя не против…
– Он не будет возражать. Но эти вещи не для Фиби. Ей скорее подойдут твои старые платья, если их перешить, – ответила тетушка Идиллия рассудительным тоном, который может показаться докучливым, когда на нас находит приступ щедрости.
– Мне кажется, она гордая и поношенные вещи ей не понравятся, я бы лучше подарила ей новые. Старые можно отдать сестре, но мы же не сестры – выйдет нехорошо, понимаете? О, как я славно придумала! Я ее усестерю! – просияла Роза.
– Никогда о такой процедуре не слышала… Однако ты можешь спросить у Фиби, согласна ли она быть названой сестрой, и в любом случае быть к ней добрей. В конце концов, все мы сестры и должны помогать друг другу.
Тетушка посмотрела на Розу с одобрением, а той так нестерпимо захотелось срочно уладить дело, что она бросилась на кухню, не снимая нарядов. Фиби сосредоточенно чистила металлические подставки для дров и вздрогнула, когда раздался возглас:
– Понюхай, попробуй, посмотри!
Фиби понюхала розовое масло и с полным ртом рахат-лукума во все глаза наблюдала за маленькой Моргианой, которая важно расхаживала по кухне, словно яркий попугайчик.
– Вот тебе на! Какая ж вы красивая! – только и сказала она, всплеснув перепачканными руками.
– У меня наверху куча красивых вещей, и я все тебе покажу. Я бы с удовольствием поделилась, но тетушка считает, что они тебе не пригодятся и лучше подарить тебе что-нибудь другое. Фиби, можно я тебя усестерю?
– Мисс Роза, вы что, ума лишились?
Неудивительно, что Фиби задалась подобным вопросом, потому что Роза тараторила без умолку и странно выглядела в новом наряде. Видя замешательство Фиби, Роза остановилась и серьезно пояснила:
– У меня много всего, а у тебя мало – это ужасно несправедливо! Я бы хотела быть тебе родной сестрой, и тетушка Идиллия говорит, что все мы в конце концов сестры. Ты согласна?
К крайнему удивлению Розы, Фиби села на пол, зарылась лицом в фартук и долгое время молчала.
«Ну вот! Обиделась! Что же теперь делать?» – подумала Роза, испугавшись такой реакции на свое предложение. Она попыталась загладить вину и, запинаясь, принялась оправдываться:
– Прости меня, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть…
Фиби снова ее удивила: она уронила на колени фартук, лицо ее сияло улыбкой, хотя на глазах блестели слезы. Она обвила Розу руками и проговорила, смеясь и плача:
– Вы самая чудесная девочка на свете, и с вами я на что угодно согласна!
– Значит, ты одобряешь мой план? Ты плакала не потому, что мои слова прозвучали… снисходительно?
– Одобряю – можно и так сказать! А плакала я потому, что никто никогда не был ко мне так добр. Снисходительно? Да ходите вдоль и поперек, я возражать не стану! – воскликнула Фиби, до глубины души тронутая словами Розы.
– Давай играть, что я добрый эльф из коробочки или крестная фея, которая спустилась по дымоходу, а ты Золушка и должна загадать желание, – сказала Роза, пытаясь придумать способ осторожно выведать, чего хочется Фиби.
Фиби раскусила ее замысел, потому что, хоть и воспитывалась в рабочем доме, была чуткой натурой от природы.
– Ничего я сейчас не хочу, мисс Роза! Разве что отблагодарить вас за все, что вы для меня сделали, – сказала она, стирая тыльной стороной ладони слезинку, которая, нарушая торжественность момента, повисла на кончике носа.
– Я же ничего не сделала, просто угостила тебя конфетами! Вот, возьми еще! Будешь работать и есть, а заодно подумаешь, чего бы тебе хотелось. Я должна идти прибирать комнату, так что до свидания! Не забудь – мы теперь сестры!
– То, что вы мне подарили, слаще любых конфет, и я всю жизнь буду вам благодарна!
Фиби отерла шершавые руки от пыли, сердечно пожала ладошку Розы и проводила ее до двери сияющим благодарным взглядом черных глаз.
Глава шестая
Комната дядюшки Алека
Вскоре после обеда (Роза не успела ознакомиться и с половиной своих богатств) доктор Алек предложил проехаться и завезти первую партию подарков тетям и кузенам. Роза с готовностью согласилась, так как ей не терпелось примерить пушистый бурнус из коробки – с очаровательным капюшоном и забавными кисточками, которые весело болтались при ходьбе.
Большая карета была забита свертками, даже у Бена на облучке громоздились индийские боевые дубинки, громадный воздушный змей из Китая и пара отполированных бычьих рогов из Африки. Доктор Алек – загорелый и одетый во все синее, сидел, вытянувшись в струнку, и с удовольствием оглядывал окрестности, а Роза, завернувшись в свою нарядную и удобную накидку, откинулась на спинку и воображала себя восточной принцессой в окружении верных подданных.