– Не так уж хорошо, Рути…
– Что ты хочешь сказать тем, что она прошла нехорошо?
– Их арестовали.
– Их арестовали? Ты меня разыгрываешь!
– Рути, с тобой хочет поговорить Билл Гейден.
Рути сжала трубку в руке. Пол арестован? Почему? За что? Кем?
Гейден, президент «ЭДС Уорлд» и начальник Пола, соединился с ней.
– Привет, Рути.
– Билл, в чем дело?
– Мы никак не возьмем в толк, – признался Гейден. – Эту встречу устроило посольство, и предполагалось, что она является чистой проформой, их не обвиняли ни в каком преступлении… Потом, около половины седьмого по тегеранскому времени, Пол позвонил Ллойду Бриггсу и сказал ему, что их отправляют в тюрьму.
– Пол в тюрьме?
– Рути, прошу тебя, не принимай это слишком близко к сердцу. Над этим работает куча наших юристов, мы привлекли к этому делу Госдеп, и Росс уже находится на обратном пути из Колорадо. Мы уверены, что уладим это через пару дней. В самом деле, это всего лишь вопрос нескольких дней.
– Хорошо, – пролепетала Рути. Она была ошеломлена. Это звучало нелепо. Как мог ее муж оказаться в тюрьме? Она попрощалась с Гейденом и повесила трубку.
Что же там происходило?
* * *
В последний раз, когда Эмили Гейлорд видела своего мужа, она запустила в него тарелкой.
Когда она сидела в доме своей сестры Дороти в Вашингтоне, разговаривая с Дороти и ее мужем Тимом о том, как они могут помочь вызволить Билла из тюрьмы, эта летящая тарелка не выходила у нее из головы.
Это произошло в их доме в Тегеране. Как-то вечером в декабре Билл пришел домой и сказал, что Эмили вместе с детьми должны на следующий день вылететь в Штаты.
У Билла и Эмили было четверо детей: пятнадцатилетняя Вики, двенадцатилетняя Джеки, девятилетняя Дженни и шестилетний Крис. Эмили согласилась, что их следует отправить на родину, но ей самой хотелось остаться. Возможно, она будет не в состоянии помочь чем-либо Биллу, но, по крайней мере, ему будет с кем перекинуться словечком.
Билл заявил, что об этом не может быть и речи. Она уезжает завтра. Рути Чьяппароне полетит тем же самым рейсом. Все прочие жены и дети сотрудников «ЭДС» будут эвакуированы через день-два.
Они сцепились. Эмили распалялась все больше и больше, пока, в конце концов, не будучи в состоянии выразить свое огорчение, схватила тарелку и запустила ею в мужа.
Женщина была уверена, что мужу вовек не забыть этого: за восемнадцать лет супружества она впервые так вышла из себя. Эмили пребывала в постоянном напряжении подобно натянутой струне, была в высшей степени деятельна, легко возбуждалась, но ее нельзя было назвать неистовой.
Мягкий, ласковый Билл никак не заслужил такого отношения…
Когда Эмили впервые познакомилась с ним, ей было двенадцать лет, ему – четырнадцать, и она возненавидела его. Билл был влюблен в ее ближайшую подругу Куки, поразительно красивую девочку, и без умолку толковал о том, с кем Куки бегает на свидания, не захочется ли Куки пройтись и позволяют ли Куки сделать то или другое… Брату и сестре Эмили Билл решительно нравился. Она не могла избавиться от его общества, ибо их семьи принадлежали к тому же загородному клубу, а ее брат играл с Биллом в гольф. Именно ее брат наконец упросил Билла назначить ей свидание, долгое время спустя после того, как он предал забвению Куки; и после нескольких лет взаимного равнодушия девушка и юноша бешено влюбились друг в друга.
К тому времени Билл учился в колледже по специальности инженер-аэронавтик за 240 миль в Блэксбурге, штат Виргиния, и приезжал домой на каникулы, а иногда на уик-энд. Они не могли переносить столь длительное расстояние, разлучавшее их, а потому, хотя Эмили было всего восемнадцать, молодые люди приняли решение пожениться.
Брак оказался удачным. Они происходили из одной среды богатых вашингтонских католических семей, и характер Билла – чувствительный, спокойный, логический – дополнял нервный живой нрав Эмили. В последующие восемнадцать лет им вместе пришлось пройти через многие испытания. Они потеряли ребенка с повреждением мозга, а Эмили была вынуждена перенести три серьезные хирургические операции. Эти несчастья еще больше их сблизили.
А теперь разразился новый кризис: Билл оказался в тюрьме.
Эмили еще не сообщила об этом своей матери. Брат матери, дядя Эмили Гас, умер в тот же день, и мать уже была ужасно расстроена. Эмили пока не могла разговаривать с ней о Билле. Но она могла излить душу Дороти и Тиму.
Ее свояк, Тим Риэрдон, был федеральным прокурором в департаменте юстиции и располагал очень хорошими связями. Отец Тима служил административным помощником президента Джона Ф. Кеннеди, а Тим работал на Теда Кеннеди. Тим также был лично знаком со спикером палаты представителей, Томасом П. «Типом» О’Нилом и сенатором от штата Мэриленд Чарльзом Матиасом. Ему была известна проблема с паспортами, ибо Эмили поведала ее ему, как только прилетела в Вашингтон из Тегерана, и он обсудил ее с Россом Перо.
– Я могу написать письмо президенту Картеру и попросить Теда Кеннеди лично вручить его, – предложил Тим.
Эмили согласно кивнула головой. Ей было трудно сосредоточиться. Ее мучили догадки, что же сейчас делает Билл.
* * *
Пол и Билл как раз стояли снаружи камеры № 9, замерзшие, окоченевшие и в отчаянии ожидавшие, что же произойдет с ними дальше.
Пол чувствовал себя особенно уязвимым: белый американец в деловом костюме, способный произнести всего несколько слов на фарси, перед лицом толпы заключенных, смахивавших на головорезов и убийц. Он вдруг вспомнил прочитанное, что в тюрьме мужчин часто насилуют, и мрачно размышлял, каким образом он справится с чем-то подобного рода.
Пол взглянул на Билла. Его лицо побледнело от напряжения.
Один из заключенных заговорил с ними на фарси. Пол выдавил из себя:
– Кто-нибудь здесь говорит по-английски?
Из другой камеры на противоположной стороне коридора отозвался голос:
– Я говорю по-английски.
Затем состоялся разговор из выкриков на фарси, и переводчик заорал:
– Какое у вас преступление?
– Мы ничего не совершили, – ответил Пол.
– В чем вас обвиняют?
– Ни в чем. Мы просто обыкновенные американские бизнесмены с женами и детьми и не знаем, почему мы в тюрьме.
Это было переведено. Затем последовала быстрая речь на фарси, далее переводчик сказал:
– Тот, кто разговаривает со мной, является старшим вашей камеры, потому что он находится в ней дольше всех.
– Понятно, – ответил Пол.
– Он укажет вам, где лечь спать.
По мере того как они разговаривали, напряженность несколько снизилась. Пол осмотрелся. Бетонные стены были некогда выкрашены в оранжевый цвет, но теперь они просто были грязными. Большую часть бетонного пола покрывало нечто вроде тонкого ковра или мата. Камера была оборудована трехъярусными койками, самое нижнее спальное место представляло собой не что иное, как тонкий матрас на полу. Комната освещалась единственной тусклой лампочкой и вентилировалась через решетку в стене, которая впускала морозный ночной воздух. Камера была набита до отказа.
Через некоторое время пришел охранник, открыл дверь камеры № 9 и жестом приказал Полу и Биллу выйти.
