Драконы в рюкзаке
Я хмурюсь:
– Неправда.
Ма прекращает набивать сумочку и бросает на меня тяжелый взгляд:
– Парень, да ты не распозна́ешь правду, даже если она подскочит и укусит тебя за зад.
От этих слов у меня снова вспыхивают щеки. Что за выражение такое? Эта безумная старушенция говорит, что я вру? Или думает, что я тупой? Между прочим, это не я здесь секретничаю и занимаюсь темными делишками.
– Может, я о Мадагаскаре еще побольше вашего знаю! – выпаливаю я.
Но Ма уже нет до меня дела. Она рассматривает золотые часы на цепочке, которым лет на вид еще больше, чем телефону на столе. Перехватив мой взгляд, Ма с резким клацаньем защелкивает крышку часов и бросает их в сумочку. Несмотря на скромные размеры, в эту сумочку помещается удивительно много барахла.
Я приглядываюсь к кучке бумажных макаронин, которые лежали внутри картонной коробки. Ленточки бумаги перемешаны с перламутровыми фиолетовыми кусочками чего-то разбитого. Ма пытается заслонить мне обзор своим телом, но я успеваю сообразить, что ворох бумажек – это не просто упаковочный материал, это гнездо! А фиолетовые куски – разбитая яичная скорлупа. Внутри коробки кто-то вылупился! И загадочные создания, должно быть, сильны, если так раскачивали коробку, пока появлялись на свет. Хотя и достаточно маленькие, чтобы поместиться в пустой жестянке из-под мятных конфеток Ма.
Я решаю, что хватит ходить вокруг да около. Собираю всю свою смелость и спрашиваю:
– Что вы положили в эту жестянку?
Если бы у Ма имелись брови, сейчас они стукнулись бы о потолок. Ее глаза едва не выскакивают из орбит.
– Содержимое этой жестянки тебя никак не касается! – выпаливает она в приступе раздражения. – Ты здесь не для того, чтобы лезть в мои дела, парень. Я сказала твоей маме, что ты можешь побыть тут какое-то время, но это не означает, что тебе позволено меня допрашивать.
Я хочу, чтобы Ма мне доверяла, но в данный момент лишь бешу ее:
– Я не допрашиваю, Ма. Просто хочу понять, что происходит. В смысле – давайте смотреть правде в глаза: вы ведете себя… ну, как минимум немного странно!
Ма упирает кулаки в бока:
– Это я себя странно веду? А кто белку в дом пустил?
Крыть нечем. Глядя на пустую картонную коробку на полу, я пытаюсь придумать, что еще сказать.
Ма говорит первой:
– Парень, ты лучше поди и почитай эту книгу, пока я не потеряла терпение. Думаешь, можно вот так ввалиться к взрослым и сунуть нос в их дела? Нетушки. Ты – упрямец, в точности как твоя мама. Она не послушала меня, когда у нее была возможность, и где она теперь? В суде, умоляет какого-то крючкотвора сохранить крышу над вашими чугунными головами…
Второй раз за день мои глаза начинают наливаться слезами.
– Не говорите о моей маме, – шепчу я в пол, но Ма отлично меня слышит:
– Я буду говорить о том, о чем хочу, парень. И твою маму я знаю куда лучше твоего. Готова поспорить, ты и не думал никогда, что очутишься здесь со старой дамой вроде меня, но я-то всегда знала, что однажды Алисия вернется. Она все пытается убежать от неприятностей, но в жизни так не бывает. Неприятности настигают тебя, и неважно, где ты пытаешься спрятаться. Лучше всего – быть к этому готовым. А ты не готов.
Я проталкиваюсь мимо Ма и направляюсь к входной двери, где так и лежит мой рюкзак.
– И куда это ты собрался? – рявкает она.
– Домой, – отвечаю я, забрасывая рюкзак на плечо.
Ма откидывает голову и хохочет так громко, что нимб из волос вокруг ее головы сотрясается:
– Так дома-то у тебя и нет – забыл? Мама ведь потому и оставила тебя со мной. А теперь иди сюда, пристрой свой зад на диван и читай эту чертову книжку. Или от души насладись жалостью к себе – мне без разницы. Главное – перестань меня доставать!
Я глубоко вздыхаю и отпираю замок:
– Нет.
– Что? Не перечь мне, парень.
– Вы не хотите, чтобы я был здесь, так что я пошел.
– Ты прав, не хочу. Но это не имеет отношения к тебе лично – просто у меня есть дела, которыми нужно заниматься. Так что прекрати мешать мне и делай как тебе велено.
– У меня, между прочим, есть друзья! И я не обязан оставаться там, где меня не хотят видеть. – Я кладу ладонь на дверную ручку и бросаю последний взгляд на пустую коробку, покрытую штампами с Мадагаскара. – Когда мама вернется, передайте ей, что я пошел к Вику.
– Да на здоровье, – со вздохом отзывается Ма.
Стоит мне отвернуться, как мы оба слышим низкий угрожающий рев, который доносится из старомодной дамской сумочки Ма. Ма гримасничает, хватает свою трость и молотит по сумке. Раздается резкий визг, и то, что сидит в жестянке внутри сумочки, затихает.
Ма подтягивает к себе один из стульев, оседает на него и прикрывает глаза ладонью, бормоча:
– Я слишком стара для этой ерунды.
Я пользуюсь счастливой возможностью. Прежде чем Ма успевает сказать еще что-нибудь, я распахиваю дверь и вырываюсь из квартиры.
5
Только в самом низу лестницы я осознаю, что до сих пор сжимаю под мышкой книгу Л. Роя. Не знаю, зачем я ее утащил, но в ту квартиру я точно больше не вернусь! Говорю себе, что отдам книгу маме, а она пусть вернет ее Ма. Надеюсь, что мама и ее адвокат сегодня выиграют дело. Если нас выселят, не исключено, что придется переезжать к Ма, а я больше никогда в жизни не хочу видеть эту старую перечницу!
Оказавшись на улице, я сбрасываю скорость и останавливаюсь на минутку, чтобы перевести дух. Кладу тяжелую книгу в рюкзак и закрываю молнию. Если эти выходные я собираюсь провести у Пателей, нужно позвонить Вику. Но у меня нет мобильника, а в этом квартале не видно ни одного городского телефона. Маловероятно, что мама вернется скоро, так что я плюхаюсь на крыльцо здания и пытаюсь придумать план.
Проходит десять минут, и я слышу у себя за спиной «тук-тук-тук». Бросаю взгляд через плечо и – здрасте, пожалуйста! – вижу Ма, которая шаркает ко мне со своей тростью. Она наставляет на меня палец и окликает:
– Эй, ты, парень!
Говорю себе, что я не обязан на нее смотреть. Да и мама учила, что я не должен отзываться, когда меня окликают не по имени.
«Тук-тук-тук» не затихает, и вскоре Ма останавливается передо мной на тротуаре. На ней черные кожаные кроссовки, а из-под бежевого плаща торчит пола́ лилового халата. Наверное, Ма спешила, чтобы перехватить меня. Она слегка запыхалась, так что никто из нас ничего не говорит где-то с минуту. Я смотрю в сторону, мечтая о том, чтобы сейчас из-за угла показалась мама. Ма смотрит в другую сторону, будто тоже кого-то ждет.
Наконец она прочищает горло и заявляет:
– Мне нужно кое-что кое-куда отнести.
Я не отвечаю, и Ма, кашлянув, осведомляется:
– Ты идешь, парень?
Она не смотрит на меня, но голос у нее все такой же грубый. Что-то мне подсказывает, что Ма не из тех людей, кому легко даются извинения. Ну и славно, потому что я тоже извиняться не собираюсь.
– Меня зовут Джексон, – тихо говорю я.
Ма хмыкает и прищуривается:
– Это имя твоего папаши?
Я хмурюсь. Об отце я говорить не хочу. Так что просто пожимаю плечами и произношу:
– Это мое имя, но вы можете звать меня Джекс.
Ма кивает и говорит:
– Идем, Джек.
– Джекс – с буквой «с» на конце.
Вид у Ма раздосадованный, но она снова кивает и ждет, пока я поднимусь с крыльца. Я забрасываю на спину рюкзак, и мы отправляемся в путь по кварталу – медленно, поскольку именно так ковыляет Ма со своей тростью. Долгое время мы молчим. Потом Ма откашливается и говорит:
– Твоя мама называет меня Ма, потому что, когда она была девочкой, я присматривала за ней. Ее мать оставила Алисию на мое попечение, но мы не родня друг другу. Я просто старый друг семьи.
– Почему бабушка оставила маму с вами? – спрашиваю я.
Ма останавливается и налегает на трость. Несколько раз глубоко вздыхает, а потом смотрит на меня:
– Растить ребенка – самая трудная работа на свете, Джекс. Уж мне-то известно – я немало их вырастила. И все они были не мои. Как и многим женщинам, твоей бабушке требовалась помощь. Поднимать ребенка на ноги в одиночку оказалось тяжелее, чем она могла потянуть, и она пошла ко мне, потому что… потому что знала, что мне тоже нужна помощь.
– Какая помощь? В смысле по дому?
– Парень, прошу тебя! – нетерпеливо обрывает Ма.
Я хмурюсь и жду, чтобы она назвала меня по имени. Ма закатывает глаза, но исправляется:
– Джекс, ты же видел мой дом. Там все было чисто и аккуратно, пока ты не запустил в кухню эту проклятущую белку. Мне не требуется помощь, чтобы поддерживать чистоту в квартире. В те времена мне нужны были помощники другого сорта. Таких называют… подмастерье.
Ма сдвигается с места и шагает дальше. Я хочу последовать за ней, но от внезапно нахлынувших мыслей у меня кружится голова. Вдыхаю поглубже и стараюсь сосредоточиться. Подмастерье. В тот единственный раз, когда я натыкался на это слово, оно стояло рядом со словом чародей.
Если Ма нужен подмастерье, означает ли это, что сама она?..
И тут я спрашиваю себя: а мама сегодня действительно в суде? Что, если она за мной не вернется? Если я останусь с Ма насовсем – значит, я стану ее подмастерьем?
В мой раскрытый рот едва не залетает муха, так что я захлопываю его и спешу догнать Ма. Она щурится, хотя небо затянуто темными тучами. Всего минуту назад было солнечно, но сейчас у меня нет времени думать о капризах погоды. Я должен узнать правду:
– Так… мама была вашим подмастерьем?
Ма трясет седой головой и отвечает:
– Она могла бы им стать. У нее большой потенциал, у твоей мамы. Алисия была очень яркой девочкой – и любопытной, совсем как ты. Но она захотела, чтобы у нее была обычная жизнь. – Ма отхаркивается и сплевывает комок мокроты на асфальт. – И вот что она в итоге получила.
С минуту я раздумываю об этом. Когда тебя выселяют из дома – это «обычная жизнь»? Мне вот это совершенно не кажется нормальным. Такое чувство, что Ма хотела бы, чтобы мама сделала в жизни другой выбор. Но, если бы мама столько лет назад стала подмастерьем Ма, встретила бы она моего папу? И был бы у нее я?
Стань я подмастерьем Ма, я бы наверняка уже знал, что она прячет в красной жестянке из-под мятных конфет.
Толстая книга Л. Роя в рюкзаке ощутимо оттягивает мне плечи, так что я делаю обоснованное предположение:
– Ваш друг на Мадагаскаре – это он послал вам каких-то ящериц, да?
Задерживаю воздух в легких до тех пор, пока Ма не кивает. Это придает мне смелости задать второй вопрос:
– И он – тот самый человек, который написал книгу, верно?
– Ту, которую ты украл?
– Я… я… я не крал ее! – заикаюсь я. – А просто взял на время! – Я снимаю одну лямку рюкзака с плеча, чтобы расстегнуть молнию: – Вот… возвращаю ее вам.
Ма снова останавливается, чтобы смерить меня взглядом:
– И что ты предлагаешь мне делать с тяжелой книгой тут, посреди улицы?
Она, конечно, права, так что я застегиваю рюкзак и снова продеваю руку в лямку.
К моему удивлению, Ма хихикает:
– И потом, я эту книгу уже раз шесть прочла.
Я кошусь на нее:
– Вы же говорили, что ни одной из них не читали.
– Но ты ведь еще тогда понял, что я говорю неправду. Ты не дурак, Джекс. Что-что, а это я признаю.
Это не вполне комплимент, но у Ма на лице все еще нечто вроде улыбки, так что я осмеливаюсь задать еще один вопрос:
– А почему эта белка пыталась дать вашим ящерицам зефирок?
Улыбка исчезает. Ма отворачивается и глядит вдаль, тихонько насвистывая:
– Любому живому существу в этом мире требуется помощь, чтобы выжить, Джекс. Для тех, кто у меня на попечении, я делаю все, что могу, но иногда…
Ма снова переводит тяжелый затуманенный взгляд на меня. Потом прижимает большой палец к одной из моих бровей-гусениц, пытаясь разгладить завивающиеся волоски. Мама тоже так делает, что всегда вызывает у меня улыбку, потому что мы оба знаем: наши брови – неприручаемые.
– Иногда нельзя проявлять свою любовь, – произносит Ма тихо, но твердо. – Иногда ты должен говорить «нет», когда хочешь сказать «да», потому что на тебе лежит ответственность. Те драк… э-э… ящерицы не могут остаться здесь, Джекс. Они прибыли из одного мира и направляются в другой.
– Они голодные?
– Наверное. Такие новорожденные любят все сладкое и липкое, но я не могу дать им желаемого.
– Почему не можешь?
– Если я их накормлю, они решат, что я – их мама. Знаешь, что такое импринтинг?
С минуту я соображаю. Сложные слова – не моя сильная сторона, но я все равно пробую ответить:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Корневое пиво, или рутбир, – безалкогольный газированный напиток, который делают из коры кустарника сассафрас.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги