След на стекле

Глава 9

Когда она заезжает с работы проверить, все ли с ним в порядке, и завезти обед из ресторана – куриные крылышки «буффало» с жареной картошкой, – мужчина сидит в кресле, держа на коленях раскрытый автомобильный журнал.

– Не понимаю я смысла этих так называемых систем навигации, – говорит он. – Теперь они стоят чуть не в каждой машине. У меня никогда не было ничего подобного.

– Я слышала, и работают они не особенно хорошо, – отзывается она. – Ходят рассказы про одну идиотку, которая упрямо следовала указаниям навигатора и въехала прямиком в озеро.

Мужчина тихо смеется.

– О, пахнет моими любимыми крылышками. – Он берет пенопластовую коробку и открывает ее. – Выглядит аппетитно.

– Еще я принесла тебе много бумажных и влажных салфеток, – говорит женщина. – Постарайся не раскидать кости по всей комнате.

Словно это поможет. Он вечно роняет еду на пол и по углам. Примерно раз в неделю она пытается навести здесь чистоту, но разве мало у нее других забот? В комнате пованивает, однако она уже давно перестала обращать внимание на неприятный запах.

– Ты обдумала то, о чем я сказал этим утром? – спрашивает он, кусая крылышко и разрывая куриное мясо своими посеревшими зубами.

– О чем ты мне сказал этим утром? – переспрашивает женщина. Конечно, она все помнит – ей всегда заранее известно, как пойдет их разговор, – но, притворяясь забывчивой, выигрывает немного времени.

– О том, чтобы пойти на работу. Или хотя бы просто выйти из дома.

– Хватит об этом. Ты меня уже утомил.

Она собирает с его постели разбросанные журналы – автомобильные, «Пипл» и несколько номеров «Нэшнл джиогрэфик» – и складывает ровной стопкой на столике у кровати.

– Не думай, что если будешь спрашивать меня об одном и том же каждый день, то однажды ответ станет другим. Ты… О господи, у тебя вся простыня в хлебных крошках!

Мужчина говорит:

– Если тебя беспокоят трудности с тем, чтобы вывести меня из дома, то, думаю, по лестнице я смогу спуститься сам. Просто уйдет больше времени, и только-то.

– Проблема не в трудностях, – отвечает женщина. – И тебе это прекрасно известно.

Нечто, волновавшее ее еще утром, снова начинает ее тревожить. Где его тетрадка? Та, куда он делает записи трижды в день. Или даже чаще? Теперь она вспоминает, что не видела ее уже несколько дней.

– Где твоя идиотская маленькая записная книжка? – спрашивает она.

– Ты же знаешь, я делаю записи в ней только после того, как ты уходишь.

– С каких пор?

– Не помню. Просто записываю.

– Где она сейчас?

– Думаю, упала под кровать. А может, застряла между матрацем и стеной.

– Подвинься, и я ее найду.

– Ничего, – отвечает он. – Сам справлюсь.

– Лучше найди ее скорее, пока не забыл, что хочешь записать, – говорит женщина, решив оставить эту тему. По крайней мере сейчас. Ей пора идти.

Когда же она поворачивается к двери, мужчина останавливает ее:

– Подожди.

Она замирает и спрашивает:

– Что такое?

– Мальчик, – произносит он. – Что происходит с мальчиком?

Мгновение она в замешательстве гадает, кого он имеет в виду: своего пасынка или того, кто причинил им в последнее время столько неприятностей? И выбирает ответ, общий для обоих возможных вариантов вопроса:

– Все под контролем. Мы делаем то, что в наших силах, чтобы разобраться с этим.

– Может, – говорит мужчина с легким оттенком надежды, – все случившееся даже к лучшему. То есть возможны перемены в положении дел. – Он улыбается, снова показывая свои серые зубы. – Мне бы перемены не повредили.

– Нет, – резко возражает она. – Никаких перемен это не сулит.

Глава 10

Я думаю о Скотте постоянно. Чем бы я ни занимался, нечто похожее на низкочастотный гул неизменно звучит где-то в уголке моего сознания.

Я вспоминаю, каким он был, что мы с ним делали вместе. Моменты. Мысленные фотоснимки. Некоторые воспоминания оказывались приятными, другие – не очень. А какие-то становились своеобразными вехами, отмечавшими наш путь.

Когда Скотту было восемь лет, из школы позвонили и сообщили, что он подрался с другим мальчиком. Донна не смогла отпроситься с работы, а у меня как раз выдался перерыв между заданиями, и туда отправился я. Сын сидел на скамье в приемной директора, устремив взгляд вниз, причем его ноги в кроссовках едва достигали пола, и он ими болтал.

– Привет! – сказал я, и он поднял глаза. Они покраснели, но Скотт уже больше не плакал. Я сел рядом, наши бедра соприкоснулись, и он склонился ко мне. Положив голову на мою грудь, сын произнес:

– Я думал, что поступаю правильно.

– Начни-ка с самого начала.

– Микки Фарнсуорт бросил камень в проезжавшую машину, а я рассказал об этом учительнице. Она была занята, а потом и вовсе обо всем забыла. На перемене Микки обозвал меня ябедой и начал бить, так у нас завязалась драка, и теперь у обоих проблемы.

– Где сейчас Микки? – поинтересовался я.

– За ним заехала мама и забрала его с собой. Она тоже обозвала меня ябедой.

Вот это уже по-настоящему меня возмутило, но пришлось унять свои чувства. Вся штука в том, что у Скотта к тому времени уже сложилась определенная репутация. И приклеилось клеймо стукача. А ему просто не нравилось видеть, как другим сходят с рук дурные поступки. Вот только восстановление справедливости зачастую оборачивалось против него самого.

Добро пожаловать в наш мир, мой мальчик.

– Ведь нельзя кидать камни в машины, верно? – спросил он.

– Верно.

– Вы с мамой всегда учили меня, что я не должен оставаться в стороне, когда кто-то нарушает закон. А разве бросаться камнями – это не нарушение закона?

– Конечно, нарушение.

– Так почему же меня отстранили от занятий?

Я обнял его и потрепал по плечу. Мне не приходило в голову ничего, что я мог бы сказать без лицемерия. Но я попытался:

– Иногда бывает, что правильные поступки причиняют людям вред. – Я сделал паузу. – Вот почему в некоторых случаях поступать правильно не всегда оправданно для тебя самого. Очень сложно во всем быть правым. По крайней мере, это не самый легкий путь в жизни.

– А разве ты сам не всегда поступаешь правильно? – спросил Скотт, посмотрев мне в глаза.

– Я постараюсь всегда поступать правильно, когда дело будет касаться тебя, – ответил я.

Он снова положил голову мне на грудь.

– Директор хочет поговорить с тобой.

– Хорошо.

– И тебе придется отвезти меня домой.

– Хорошо.

– Я буду наказан?

– Тебя уже наказали, – сказал я. – Хотя несправедливо и по неверным причинам.

– Мне это непонятно, папа.

– Мне тоже, сынок. Мне тоже.

Отправившись на поиски дома Скиллингов, я размышлял, что делаю и почему. Мне необходимо узнать, все ли в порядке с Клэр Сэндерс, и выяснить, раз уж меня втянули в это странное дело, не подверг ли я ее опасности своими поступками. А если подверг, нужно попытаться понять, как действовать дальше. Мне не нравилось, когда дети попадали в беду.

Да, но порой ты готов запугивать их до полусмерти, когда тебе нужно.

Я был уверен, что найду ее. Сложно даже припомнить, сколько раз меня нанимали для розыска пропавших детей – уже точно не меньше двадцати, – и я только однажды потерпел неудачу. Да и то лишь потому, что тот двенадцатилетний оболтус сам вернулся домой до того, как я нашел его.

Хорошо, предположим, я обнаружу Клэр дома у какого-нибудь парня, в калифорнийской общаге или на пляже во Флориде. Каков мой план на такой случай? Стоит ли тащить ее силком обратно в Гриффон?

Едва ли.

Моя обязанность – объяснить ей, как волнуются за нее дома, настоятельно рекомендовать немедленно позвонить родным. Строго отчитать за то, что сделала меня соучастником своего побега.

И хватит.

Шон Скиллинг выведет меня на Анну, а Анна – на Клэр. Так или иначе.

Резиденцию Скиллингов я отыскал в полумиле дальше по дороге в районе Дэнси. Уже к моему приезду в дом Родомски сгустились сумерки, а когда я оказался в районе, где жили Скиллинги, окончательно стемнело. Я медленно двигался вдоль улицы, всматриваясь в номера домов и удивляясь, как многие местные обитатели делали их трудноразличимыми. Если им не хотелось облегчить поиски для пожарных, они могли подумать хотя бы о проблемах, создаваемых развозчикам пиццы.

Номер дома был четным, и значит, располагался он по левую сторону от проезжей части. По моим предположениям, мне осталось миновать лишь пару кварталов, когда я заметил фары машины, выезжавшей из двора впереди. На подъездную дорожку ее прежде загнали задним ходом, и потому свет фар ударил сейчас прямо мне в лицо. Проморгавшись и разминувшись с машиной, я бросил на нее взгляд. Затем увидел номер дома, выложенный медными цифрами на большом декоративном камне, водруженном на тротуар. Это было нужное мне место.

А машина оказалась пикапом. Черным «фордом рейнджер». В темноте я успел разглядеть за рулем молодого человека в кепке-бейсболке.

Я остановился у бордюра на противоположной стороне улицы, а грузовичок взревел двигателем и рванул вперед так быстро, что у него даже немного занесло хвостовую часть. Умчался он как раз туда, откуда приехал я. Мне пришлось оперативно выполнить в три приема разворот и тоже дать газу. Пикап успел скрыться за поворотом, а потому вряд ли парень за рулем заметил, как я выполнил маневр и последовал за ним.

Левый вираж, правый, и вот мы уже выскочили на Денберри. Кажется, я догадался о намерениях водителя пикапа.

Через четыре минуты моя мысль подтвердилась. «Рейнджер» пересек еще одну улицу и свернул на стоянку позади «Пэтчетса». Я остановился у тротуара, чтобы хорошо разглядеть юношу, когда он выбрался из машины и быстрым шагом направился ко входу в бар. Нет, он не бежал, но в его походке ощущалась торопливая стремительность, а все движения выдавали в нем спортсмена. Шести футов ростом, весом около ста восьмидесяти фунтов, с грязноватыми светлыми волосами, торчавшими из-под бейсболки с двумя широкими горизонтальными полосами над козырьком. Эмблема «Биллз». В «Пэтчетсе» он будет далеко не единственным в таком головном уборе.

Как только парень исчез внутри, я тоже заехал на стоянку, припарковал «хонду» позади пары «харли-дэвидсонов» с высокими рулями, пересек улицу и вошел в бар. «Пэтчетс» ничем не отличался от тысяч других подобных заведений. Тусклое освещение, громкая музыка, перила, кресла и столы из тяжелой древесины дуба, запахи пива и пота, витавшие в воздухе. В баре собралось человек сто. Некоторым приходилось стоять, но большинство расположились за столами, занимаясь ребрышками, крылышками, картошкой в мундире и, конечно, графинами с пивом. Примерно дюжина клиентов пристроилась около бильярда.

Я, разумеется, не стал самым пожилым посетителем, но клиентура в основном состояла из парней и девушек чуть старше двадцати лет. А зная «Пэтчетс», я заподозрил, что в толпу затесалось и несколько подростков. Выделить их было нетрудно, но не из-за явной юности лиц. Просто именно они очень старались пить с крутым видом зрелых людей. Только они держали бутылки с пивом за горлышко, зажав его между указательным и средним пальцем, словно такая манера давно вошла у них в привычку.

Я бегло осмотрел зал в поисках Скиллинга и заметил его за разговором с каким-то мужчиной у стойки бара. Но поскольку в динамиках грохотала популярная в 1969 году песня «Гордая Мэри» – вряд ли кто-то в баре тогда уже появился на свет, кроме меня, хотя и я лежал еще в колыбели, – разобрать, о чем они беседовали, было невозможно. Читать по губам я не обучен, а потому тоже протиснулся к стойке у них за спинами, привлек внимание бармена и заказал бутылку пива «Корона», все это время пытаясь расслышать слова парня.

Теперь, когда я стоял вблизи, это оказалось несложно, поскольку всем при разговоре приходилось орать, чтобы перекричать звуки музыки. Собеседник Шона выкрикнул:

– Я не видел ее, чувак. А сам ты когда с ней разговаривал в последний раз?

– Встречался вчера вечером! – громко сообщил Шон.

– Она не отвечает по мобильнику?

Шон покачал головой и попросил:

– Послушай, если увидишь ее, передай, чтобы связалась со мной, ладно?

– Да не проблема!

Шон Скиллинг отошел от стойки и пересек зал, чтобы поговорить с одним из троих парней, стоявших у бильярдного стола, на котором увлеченно гоняли шары двое очень толстых бородатых мужчин в черных кожаных куртках, явно не из числа местных жителей. Я постоял на месте еще полминуты, а потом прихватил свое пиво и тоже переместился туда.

Примерно в двух футах от них высилась колонна. Встав спиной к Шону, я оперся на нее, но шум не позволял расслышать его слова, хотя говорил он по-прежнему очень громко. Пришлось подойти еще ближе к группе и притвориться, что я с интересом слежу за игрой двух иногородних байкеров. Мне они показались кем-то вроде самозванцев, не принадлежавших к банде «Черных ангелов», но отчаянно стремившихся косить под них.

– Прости, приятель! – расслышал я голос присоединившейся к группе девушки. – Но я видела ее здесь в последний раз только вчера. Или это было даже позавчера?

Знала ли Анна, как старательно ее дружок разыскивал Клэр? Был ли Шон Скиллинг тем типом в пикапе, от которого Клэр хотела сбежать? И не потому ли Анна так охотно помогла ей разыграть спектакль с подменой, чтобы ее ухажер оставил подругу в покое?

– Ладно, если встретишь ее, передай, чтобы позвонила мне, – попросил Шон.

Девушка кивнула в ответ. Многие в баре явно были под кайфом. Парень в черной футболке с изображением Бэтмена спросил:

– Эй, могу я сделать у тебя заказ на субботу вечером?

– Сейчас не до этого, чувак.

Шон заметил другого знакомого в дальнем углу зала. Я не видел смысла подслушивать еще один разговор, который будет повторением двух предыдущих. К тому же там не нашлось бы местечка, чтобы сделать это незаметно.

Я лишь издали понаблюдал, как Шон задал те же вопросы молодому человеку, сидевшему за столом и стиравшему влажной салфеткой с пальцев соус от жареных куриных крылышек. Парень покачал головой, Шон кивнул. Затем повернулся, разглядывая толпу в баре в поисках приятелей. Заметил официантку, державшую на плече поднос с двумя графинами пива, и заставил ее остановиться на полпути к клиентам. Она мотнула головой и поспешила дальше.

Шон Скиллинг остался стоять на месте, словно не зная, что еще предпринять. Затем сунул руку в карман и достал сотовый телефон, вероятно, проверяя, не пришли ли эсэмэски, звука которых он мог не расслышать, и убрал мобильник обратно.

И направился к двери.

Я поставил свою пивную бутылку на ближайший стол и последовал за ним.

Он уже собирался свернуть за угол, когда я окликнул его:

– Шон!

Шон повернулся и покосился на меня:

– В чем дело?

– Вы Шон Скиллинг?

– А вы, черт побери, кто та… Мы с вами знакомы?

– Я – Кэл Уивер.

Он чуть наклонил голову, услышав мою фамилию.

– Уивер?

– Именно так.

– Отец Скотта?

– Да, – ответил я.

– Вы ведь частный сыщик, верно? – Вопрос был задан с предсказуемой интонацией.

– Да, – подтвердил я.

Шон энергично покачал головой и поднял руки ладонями наружу.

– Я ни о ком и ни о чем не знаю.

– Ты даже не знаешь, о чем я собирался спросить тебя.

– О Скотте, верно? Но мне нечего вам сказать.

– Я здесь по другому поводу. Пытаюсь разыскать Клэр Сэндерс.

Он открыл рот, но заговорил не сразу:

– А вам-то за каким хреном понадобилось вмешиваться в это дело?

Я слышал, как за нашими спинами открылась и захлопнулась дверь бара. Вышедшая из него парочка со смехом пересекла улицу.

– Послушай меня, Шон. Мне нужно поговорить с Анной. Думаю, она знает, где находится Клэр. Ее уже вовсю разыскивает полиция.

Он отмахнулся от меня:

– Да пошел ты… Сам знаешь куда!

Я сделал шаг в его сторону.

– В мои планы не входит создавать для тебя проблемы. Я лишь хочу убедиться, что с Клэр все в порядке. Где мне найти Анну? Она вместе с Клэр?

До меня вновь донесся звук открывшейся двери, и на несколько секунд уличную тишину нарушил шум голосов и музыки.

– Давай же! – попросил я. – Отправимся в спокойное место, выпьем кофе, и ты мне все расскажешь.

Шон Скиллинг расхохотался:

– Сейчас. С разбегу. Так я и пошел с тобой в тихое место, псих трахнутый!

Мне показалось, что на долю секунды его взгляд устремился куда-то за мою спину. Я и сам посмотрел через плечо как раз в тот момент, когда кто-то крикнул:

– Уноси живо ноги, парень!

Скорости моей реакции не хватило, чтобы избежать удара кулаком, хотя я вовремя поднял руку, чтобы слегка его смягчить. Однако мне угодили в висок с такой силой, что я повалился наземь, даже не успев разглядеть нападавшего.

Рухнул я почти плашмя, и отнюдь не небесные звезды закружились перед глазами. Я услышал, как две пары ног разбежались в разных направлениях.

– Вот черт, – пробормотал я, прикладывая ладонь к виску.

Грохнулся я на спину. Потом перекатился, с трудом привстал на колени и, подождав, пока мир не перестанет так быстро вращаться вокруг, поднялся на ноги. Со стороны стоянки донесся рев двигателя пикапа, а потом визг шин, когда с гравия машина выехала на асфальт.

– Вы в порядке?

Рядом со мной стояла крупная дама лет шестидесяти с лишним. Ее седые волосы прямо ниспадали на плечи, и было ясно, что своей прически она не меняла ни разу за последние четыре десятилетия. Она усмехнулась, разглядывая меня.

– Похоже, вам крепко досталось. Почему бы не зайти внутрь? Посмотрим, не нужна ли медицинская помощь. Меня зовут Филлис. Я хозяйка этой дыры. А кто вы такой, мне тоже прекрасно известно.

Глава 11

Филлис снова провела меня в «Пэтчетс», пустила сначала за стойку с кассой, а потом и в свой кабинет. Я хотел было воспротивиться, заявить, что чувствую себя прекрасно. Но, во-первых, мою руку держали словно в тисках, а во-вторых, беседа с Филлис могла оказаться полезной. Когда мы проходили мимо бармена, подавшего мне прежде бутылку «Короны», она сказала:

– Принеси немного льда и полотенце, Билл, для этого Сэма Спейда[10].

– Садитесь, – распорядилась она, отпуская мою руку и указывая на кожаное кресло перед своим рабочим столом.

Я сел. Появился Билл с полотенцем в красно-белую клеточку, в которое завернул с полдюжины кубиков льда.

– Приложите это к голове, – велела Филлис.

Я взял полотенце и прижал к виску, который, признаться, болел и сильно пульсировал. Когда Билл нас оставил и закрыл дверь, Филлис устроилась на краю стола и поднесла к моему лицу сжатый кулак.

– Сколько пальцев я вам сейчас показываю?

– Простите, но это даже смешно, – отозвался я.

Тогда она вытянула вверх средний.

– А теперь?

– Один.

Она рассмеялась:

– Хорошо, значит, ничего серьезного. Но только продолжайте держать ледовый компресс. Ранения в голову даром не проходят. Помните, как Мэнникс[11] отрубился почти на неделю? Дело могло закончиться кровоизлиянием в мозг.

– Судя по ссылкам на Мэнникса и Сэма Спейда, вам известно, чем я зарабатываю на жизнь, – заметил я.

Она кивнула:

– Я вас сразу узнала, как только увидела. Вы – Кэл Уивер.

– А вы Филлис…

– Филлис Пирс.

– Может, мы раньше встречались, но я, к сожалению, не могу вспомнить.

– Не встречались! – Она покачала головой. – Но я вас часто вижу в городе. Для меня важно знать в Гриффоне каждого. Я прожила здесь всю жизнь и, если появляется новичок, всегда интересуюсь, кто он и откуда. Вы переехали сюда лет восемь или даже десять назад?

– Шесть, – ответил я.

– Соболезную по поводу вашего сынишки, – произнесла она.

Я медленно поднял голову, чтобы посмотреть ей в глаза, и ответил:

– Спасибо.

– Мог быть любой.

– Простите, не понял?

– Любой мог продать ему наркотики. – Видимо, на моем лице отразилось удивление, что она в курсе дела, и Филлис с улыбкой добавила: – Я слышала, вы расспрашивали об этом всех подряд. Вы и ко мне пришли сегодня с той же целью?

– Нет, – отозвался я.

– Потому что… – Она словно не слышала моего ответа. – Я этого не потерплю. Можете по всему городу допрашивать юнцов, как ваш сын добыл наркотики, и я не стану вас осуждать. Но только не в моем заведении. Затевать драку у меня на пороге недопустимо! Поступайте как знаете, но не создавайте проблем на моей территории.

– Во-первых, драку начал не я. – Я почувствовал себя малолеткой, объясняющим мамаше, что ни в чем не виноват. – А во-вторых, я здесь совсем по другой причине. – Я на время снял с виска компресс. – Мне необходимо разыскать Клэр Сэндерс.

– Дочурку мэра?

– Да.

– Так вот кто вам вмазал! Охранник этой милой девочки?

– Нет. Даже не знаю, кто это был. Он застал меня врасплох. Я просто хотел поговорить с парнем по имени Шон Скиллинг. Вы, кажется, действительно знаете весь город. Наверное, и он вам знаком.

– Сын торговца «фордами».

– Он самый. – Я сделал паузу. Лед был таким холодным, что тоже начал причинять боль, однако я снова приложил его к голове. – Мне надо бы взять вас к себе партнером. Вам известно все, что здесь происходит. Вы бы сэкономили мне уйму времени на расследования.

Филлис Пирс снова ухмыльнулась:

– У меня достаточно других хлопот. Управляю, как видите, огромной империей. – Она развела руки широко в стороны. – А что вам понадобилось от молодого Скиллинга?

– Его девушка дружит с Клэр. Она может знать, где та сейчас.

Филлис Пирс медленно кивнула:

– Теперь до меня дошло. По-моему, Клэр появлялась здесь вечер или два назад. О чем вы хотите с ней поговорить?

– Мне просто нужно хотя бы найти ее, – ответил я.

– На кого вы сейчас работаете?

Я молча посмотрел на нее.

– О, я понимаю! Клиент просил о конфиденциальности и все такое. – Филлис обошла вокруг стола и упала в свое огромное и по виду очень мягкое кресло. Перед ней на столе лежала клавиатура компьютера, но монитор она сдвинула в сторону, чтобы он не мешал нам друг друга видеть. Хозяйка бара отбросила пряди седых волос с плеч, а потом движением головы откинула их и со лба. – Хотя, как нетрудно догадаться, в первую очередь ее хотел бы разыскать родной папочка.

– Да, по всей вероятности, так и есть, – согласился я.

– Кто эта подружка Скиллинга?

Я назвал ей имя.

– Ах, Анна! Чадо Криса Родомски. Пятнадцать лет назад нам приходилось вышвыривать отсюда эту вечно пьяную скотину каждый божий вечер. Моему мужу, разумеется, не мне самой.

– Ваш муж здешний вышибала? – Я не заметил среди персонала бара никого, подходившего Филлис по возрасту.

– Да, тогда и это входило в число обязанностей Гарри. Но вот уже семь лет, как я его потеряла.

– Сожалею, – произнес я.

Она пожала плечами:

– Не слишком легко управлять таким заведением одной. Наш сын предпочел пойти в жизни другой дорогой, но у меня здесь подобралась хорошая команда помощников.

Я снял с виска холодное и теперь насквозь промокшее полотенце.

– Куда мне деть это?

Пирс указала на небольшую раковину, вмонтированную в одну из стен. Рядом находился маленький личный бар. Я поднялся, бросил полотенце, и подтаявшие остатки ледяных кубиков зазвенели в сточной трубе. Я осмотрелся: в комнате висели штук двадцать черно-белых пейзажей Гриффона, снятых, видимо, сразу после основания городка. На некоторых были изображены лошади, запряженные в повозки.