Нулевой том (сборник)
И, убегая от арбузов, я снова попадал под тенты.
Все это напоминало сон. Когда все тянется, и нет времени, и все повторяется, и хочется бежать – и не можешь, и хочется кричать – и не можешь.
И я снова бросался в арбузное море. И старался выгрести к выходу, к выходу…
Где кончается базар, там начинается базар. И нет конца базарам…
Это был уже совсем другой базар. Тут ничто не растравляло меня. Но и торговля была совсем другая.
Там был бесконечный ряд, и женщины шумели над множеством разноцветных тряпичных обрезков, иногда аккуратно связанных в пучки, иногда разваленных щедрыми кучками.
И человек, расположившийся у целого собора востроносых, неприятно горячих на вид галош.
И поднимается раздражение…
И вдруг какая-то сказка – ковры. Ковры, подвешенные на веревках между деревьями, огромные, как взлетные площадки, яркие, пестрые, как… и не с чем сравнить. Они образуют коридоры и улицы, и пересекаются эти улицы и коридоры; по этим улицам ходят люди и разминаются на перекрестках. Тут можно заблудиться.
Я выбрался из ковров и попал к мотоциклам. Это было буйное место. Обсуждение походило на крик, жестикуляция походила на драку. Нажимали гудки, гладили никель, били в груди мокрые, возбужденные, действительно страстные люди.
А потом пошли быки, коровы, ослы, козы… Овцы раскачивали своими фантастическими курдюками. Кучи связанных куриц. Все это мычало, блеяло, кудахтало, и поверх этого не такая громкая и все-таки перекрывающая гортанная человеческая речь. При мне туда привели двух верблюдов. Они возвышались над всеми маленькими самодовольными головками, возвышались и выкатывали грудь, как командиры на параде.
И где-то впереди, казалось, маячил выход.
А у самого выхода – круглый лысый человечек, поражавший своей важностью и разнообразием разложенных перед ним товаров. Тут и кучи рваной разноплеменной одежды, и какая-то посуда, и примус, и медный таз, и мозеровский будильник, и ручка от маузера – все это показалось мне олицетворением безобразного в прекрасном мире Базарии. И над всем этим, над его головой, объявление:
ЛЮБАЯ ВЕЩЬ – НЕ ДОРОЖЕ 10 РУБЛЕЙ«Вот это да! – подумал я. – Тоже веяние…»
Совсем рядом с этим раскачивающимся болванчиком, с левого его боку, лежала прекрасная шляпа из рисовой соломы, благородных форм и совершенно новая. И конечно, стоила не десять рублей.
Какой-то чертик шевельнулся во мне.
Я взял шляпу и полез в пустой карман.
– Десять?
Я не знаю, как это возможно: подпрыгнуть, если у тебя ноги сложены по-турецки. Но он подпрыгнул, и не меньше чем на полметра. Он гневно буравил меня своими черносливами, вылезшими из орбит, как тубусы у бинокля. Все лицо его пришло в движение, словно под кожей у него забегала мышь. Казалось, он не находил слов.
И вдруг он вырвал у меня шляпу и заорал:
– Пшел вон из моего магазина!!!
И я вышел… Тихие, без людей, словно уснувшие улицы, застывшие деревья, дувалы, и тень от деревьев и дувалов, и застывший посреди улицы зной…
Как странно!
Плов, Ленинград
Постепенно мысль, вначале робкая, что я найду деньги на улице, обратилась в убежденность. Чем больше я бродил по городу и чем больше нагуливал аппетит (казалось, куда уж больше!), тем явственней пульсировало во мне: вот сейчас, за этим углом, за этой урной… вот сейчас. Сколько было поднято совершенно никчемных и грязных бумажек, прикидывавшихся рублями!
Был уже вечер, и на меня напала вечерняя жажда. Мне так хотелось пить, что я уже не чувствовал, что хочу есть. Я брел, глядя себе под ноги, и в наступившей темноте терял последнюю надежду найти. Вдруг что-то замедлило мои шаги и потянуло назад: показалось, что у забора, где терялся свет уличного фонаря, что-то мелькнуло, а я не обратил внимания. Такие штучки со мной уже бывали и кончались ничем. Я хотел уже идти дальше. Но что-то опять не пустило меня, я вернулся и… это были настоящие три рубля. Радость сменилась сознанием, что это не так уж много. Но и это…
Я купил сигарет, и свернул в чайхану, и взял чайник. Я утолил первую жажду и почувствовал, что хочу есть. Достал сигарету – закурил. Сосед-таджик завел со мной беседу и потом попросил сигарету. Я дал. Таджик говорил со мной и время от времени убегал посмотреть за пловом, который готовил на кухне при чайхане. А я говорил с ним и думал только о том, как бы он угостил меня пловом. И, выжидая, я выпил еще чайник, хотя пить уже не хотелось, и уже думал, что мог бы вместо чая взять хлеба на рубль.
Таджик оказался студентом техникума.
– И кем будешь? – спросил я.
– Инженер-инструктор по общественному питанию, – важно ответил он.
– О, очень интересная профессия. – Я почувствовал нестерпимую резь. – И стипендию тебе платят? – почти угрожающе сказал я.
– И стипендию, денег – во! – провел он по горлу.
И тут я сказал:
– Я геолог, пять лет назад окончил институт. Получаю три тыщи.
– О-о-о-о! – сказал таджик.
Что это я опять! Я спохватился и пошел на попятный.
– Но в чужом городе деньги летят – ого! – сказал я. – Приехал на воскресенье, сто рублей уже истратил, а голоден.
– Да, чужой город – это да, – сказал он и побежал смотреть за пловом.
Я обдумал ситуацию и, когда он вернулся, сказал:
– Так, значит, ты инструктор… Так ты, наверно, здорово готовишь?
– О да, – сказал он, – о да.
– Это, наверно, очень трудно – приготовить плов по-настоящему?
– О, о, рис, мясо, сало, лук, перец, помидор, кишмиш…
У меня помутилось в глазах. И я сказал, проглотив спазму:
– А мясо чье? Баранье, да?..
– Баранье, баранье, – подтвердил таджик.
«Сам ты…» – подумал я. И сказал:
– У нас на севере хозяйки говорят, что труднее всего сварить рис как надо.
– Рис, рис, – сказал он. – Но у вас в Ленинграде тоже, наверно, есть чайхана и плов?
– Нету, – сказал я, надеясь, что тут уж он сжалится.
– О, нету!.. Нету чайханы, нету плова… – запричитал таджик.
– Я только здесь в первый раз попробовал, и то в столовой.
– О, о, ох, – закатывал глаза инструктор.
– Но столовский, наверно, не может идти в сравнение с домашним, – наседал я.
– О, дом! У тебя – Ленинград, у меня – Ура-Тюбе.
– А домашнего я совсем не пробовал… – сказал я, и инструктор убежал смотреть за пловом. А я обнаружил, что чай у меня кончился, а сидеть просто так – он, пожалуй, еще подумает, что я напрашиваюсь.
И еще чайник.
Вернулся инструктор и попросил еще сигарету. Я угостил его сигаретой и чаем.
– Ну, как? – сказал я.
– Почти готов. Я прикрыл его крышкой.
Я представил себе, как выходят, сгущаются жирные пары и оседают на крышке… Картина была слишком яркой.
– Да, – сказал я, окончательно сдаваясь, – очень мне хотелось бы попробовать домашнего плова…
– Да, – сказал таджик, – да… Я возьму еще сигаретку. – И он взял.
«Где я и что со мной?..» – горько подумал я и сказал:
– У нас на севере тоже делают вкусные вещи. Другие, чем у вас. Вот приедешь в Ленинград – я тебя угощу.
– О да, приеду, обязательно приеду, – сказал он. – Надо пойти посмотреть – уже, наверное, готово.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сноски
1
Сокращено мною. – А. Б.
2
Стихи, однако, не мои, а будущего летчика.
3
Моя мама
4
Кедров А.А. (р. 1906) – мой дядя.
5
К счастью, в старых деньгах.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги