Странная история дочери алхимика

Глава IV

Убийство в Уайтчепеле

Приют Святой Марии Магдалины располагался неподалеку от уайтчепелской Хай-стрит, но Ватсон повел спутниц совсем в другую сторону – в глубину Ист-Энда. Улицы становились все более унылыми – с разбитой мостовой и грудами мусора. Женщины развешивали стираное белье, мужчины мрачно сидели на ступеньках многоквартирных домов, играя в карты или читая газеты. По улицам носились босые грязные дети – Мэри не понимала, то ли они играют в салки, то ли просто пытаются ударить друг друга на бегу. В воздухе воняло фабричным дымом, дешевой едой и людскими испражнениями. Даже солнечный свет здесь казался бледным, будто ему приходилось пробиваться сквозь толстые слои тумана.

Вот она, темная половина Лондона, где правят бал нищета и преступность, – тень, которую отбрасывает на землю яркий и преуспевающий Вест-Энд. Ну давайте, скажите, что я мелодраматична, попробуйте. Нам всем известно, какие тут условия жизни. И да, я отлично помню, что это не социальный трактат, спасибо большое, Мэри. Не стоит мне об этом напоминать.

По пути Мэри отвечала на многочисленные вопросы Ватсона о том, что произошло с ней в приюте Святой Магдалины. Она старалась поведать доктору в деталях все то, на что до сих пор у них не было времени. Они прошли мимо безногого солдата, просившего милостыню на углу улицы. Завернув за угол, они были облаяны здоровенной цепной собакой, которая не умолкала, пока кто-то не крикнул на нее из окна: «Заткнись, сука чертова!» Собака тут же замолчала и легла на землю, прижимая уши и скуля.

– Мисс Джекилл, я, право, не уверен, что верно поступил, взяв вас с собой, – сказал Ватсон.

– А что, вы до сих пор не знали, как живет другая половина Лондона? – хмыкнула Диана. – Значит, для меня тут прогуляться нормально, а для такой леди, как она, – уже нет? Ясненько!

«Если она скажет еще хоть слово, я ее ударю», – подумала Мэри. Диана то и дело вмешивалась в их с Ватсоном разговор, вставляя подробности о своей жизни в Обществе Магдалины: какой гадостью там кормили, кого из сестер она особенно ненавидела, за какие конкретно реплики ее заставляли мыть рот с мылом… «Будь у меня с собой мыло, я бы собственноручно помыла тебе рот, – думала Мэри, – и попробовала бы ты только кусаться, негодница!»

Диана: – Обязательно попробовала бы! И еще как. Я куда быстрее тебя и ловчее.

– Вам тоже не следует тут находиться, – ответил Ватсон. – Это неподобающее место для ребенка.

– Божечки, да я родилась в таком месте, – фыркнула Диана. – У нас во дворе был один дядька, мясник, он как напивался, так сразу бросался колотить свою жену. Но однажды он так нажрался, что свалился с лестницы и сломал себе шею. Тут ему и пришел конец! И к утру крысы обглодали его до самых костей. Смешная смерть для мясника, скажите же?

– Диана, – сказала Мэри, – даже крысам не под силу обглодать до костей человеческое тело за одну ночь. Если уж тебе хочется рассказывать сказки, хотя бы делай это правдоподобно.

– Ну ладно, – согласилась Диана. – Все это было совсем не за одну ночь! У его вдовы не было денег на похороны, и труп провалялся во дворе с крысами целых трое суток, пока его не увезло миссионерское общество, потому что он провонял нам весь двор!

– Довольно, – оборвала ее Мэри. – Доктор Ватсон, а куда именно мы направляемся?

– Думаю, это уже там, за углом, – указал доктор. – Лучше бы Чарли нас сам проводил, конечно: такие мальчишки, как он, знают каждый дюйм этого города. Но мне пришлось его отправить присмотреть за вашим чемоданом, мисс Хайд. Иначе я не мог быть уверен, что багаж прибудет по адресу.

Диана: – Мисс Хайд, прикиньте! Что и говорить, бывают на свете вежливые люди. А проводить вас я могла бы и сама – я знаю каждый дюйм Уайтчепела не хуже какого-то там Чарли. Но разве меня кто-нибудь спрашивал? Нет, конечно.

– Остается только надеяться, что я верно понял указания Чарли, – продолжал Ватсон. – Улочки в этой части города – сущий лабиринт. За каждым углом так и ожидаешь встретить Минотавра, и нити Ариадны очень не хватает!

За упомянутым углом обнаружилась самая узкая и грязная улочка из всех, виденных ими до сих пор. Посреди нее возвышалась худая фигура Шерлока Холмса. С ним были трое: два лондонских бобби[1] и еще низенький мужчина в невзрачном костюме, зато с ярко-рыжими волосами и взъерошенными усами. На земле у их ног лежала… хотя ее милосердно прикрыли полотном, все равно короткого куска ткани не хватило, чтобы скрыть все тело молодой женщины. Мэри видела ее башмаки и обтянутые чулками ноги. Полотно, прикрывавшее верхнюю часть тела, было мокрым от крови. Мэри шумно втянула воздух. Как только ей могло показаться, что на месте преступления будет интересно? Это было вовсе не интересно, а чудовищно.

Диана: – Чудовищно, но интересно!

Мэри: – Чудовищно. Но Диана права – какая-то доля интереса во всем этом присутствовала. Я до сих пор помню башмаки убитой: каблуки были стоптаны, и я невольно задумалась: она просто небрежно относилась к своей обуви или не могла себе позволить поставить набойки у сапожника? На одном из ее чулок виднелась штопка. Так странно, какие обыденные вещи мы подмечаем, когда происходит нечто настолько – да, чудовищное – самое подходящее слово.

– Ватсон! Как раз вовремя, – сказал Холмс. – Хотя я удивлен, что вы привели с собой мисс Джекилл. Что, нельзя было поймать кэб и отправить ее домой? Извините, мисс Джекилл, что обсуждаю вас, как какой-нибудь предмет багажа, я не это имел в виду. Просто считаю, что здесь крайне неподходящее место для леди. А это еще что такое? – он сердито глянул на Диану.

– То, что мы нашли в Обществе святой Магдалины, – ответил Ватсон.

– Ее зовут Диана Хайд, – вмешалась Мэри. – Это и есть Хайд, за содержание которого моя мать ежемесячно вносила плату. На вид ей лет тринадцать или четырнадцать, хотя, конечно, девочка немного тщедушная. Вы не думаете, что…

– Задница у тебя тщедушная! – окрысилась Диана. – И мне, между прочим, четырнадцать, спасибо большое. Я не какая-нибудь нищенка, которую родили под забором, и отлично знаю свой день рожденья.

– Что это дочь мистера Хайда? – закончил за Мэри Холмс. – Полагаю, на этот вопрос никто нам не ответит лучше нее самой.

– Полагаю, саму ее мы еще не спрашивали, доктор? – спросила Мэри.

– У нас не было времени, – отозвался тот.

– Чего это вы говорите обо мне так, как будто меня тут нет? – Диана сердито скрестила руки на груди.

– В таком случае проще всего будет наконец спросить, – Холмс повернулся к девочке и опустил ей руку на плечо, не давая ей сделать то, что она, по всей видимости, собиралась – а именно пнуть Мэри в лодыжку. – Отвечайте: вы – дочь мистера Эдварда Хайда?

Диана вывернулась из его хватки и отскочила, злобно глядя на всех.

– Мама всегда мне говорила, что мой папаша – джентльмен, который называл себя мистером Хайдом. И поэтому мне надо вести себя как настоящая леди, раз уж я дочка джентльмена. Но он никогда не заходил меня навестить при жизни мамы. А потом меня отослали в «Магдалину».

– Значит, вы не можете знать, где он сейчас находится, – заключил Ватсон.

– Холмс, я не знаю, о чем вы думали, притащив на место убийства женщину и ребенка, – вмешался рыжеволосый. – Ватсон – да, он может быть полезен, хотя в последнее время он в основном занят описанием ваших подвигов, а не исследованием мертвых тел. Но этим двоим здесь совершенно нечего делать.

– Я вам не ребенок, – огрызнулась Диана. – А ты сам-то кто такой, рыжий-бесстыжий?

– Кто бы говорил о рыжине! – возмутился тот, глядя на ее огненные волосы.

– Позвольте представить вам инспектора Лестрейда из Скотланд-Ярда, – сказал Холмс. – Ему нечасто приходится запирать юных дам под замок за грубость и хамство, но лучше его не искушать. Лестрейд, это мисс Джекилл, дочь доктора Джекилла, замешанного в деле об убийстве Кэрью. Возможно, вы его помните, хотя и прошло немало лет. Мисс Джекилл здесь по делу и находится под моей ответственностью. Но я боюсь, мисс Джекилл, что это убийство превосходит ваше дело по срочности. О нем доложили только час назад. Разнорабочий, работавший в этом квартале, обнаружил в этом переулке тело женщины по имени Молли Кин. Я еще не исследовал труп и собираюсь этим сейчас заняться. Коль скоро вы и мисс Хайд уже здесь, можете остаться, однако я бы предложил вам отвернуться. Боюсь, это зрелище не для слабонервных.

Мэри неопределенно помялась, не уверенная в своей готовности увидеть то, что скрывала простыня.

– Но у нее на месте голова? – спросила она.

– Головы не было у предыдущей жертвы, – сказал Лестрейд. – Убийца никогда не ампутирует одни и те же части тела. Если приглядитесь, увидите очертания ее головы… вернее, некоторой ее части. Однако, Холмс, я протестую. Это противоречит правилам.

Не обращая на него внимания, Холмс поднял простыню и подал ее одному из полицейских, который взял ткань осторожно, стараясь не запачкаться в крови.

Мэри ахнула.

– Ужасно, – сказал Ватсон.

– Господи, ничего себе он с ней разделался, – сказала Диана.

Молли Кин казалась примерно ровесницей Мэри. Должно быть, при жизни она считалась симпатичной. Черты лица были чистые и правильные, хотя само лицо уродовали следы ударов на щеках и под глазами. Безжизненный взгляд был устремлен в серое небо. Плечи ее были все в крови, платье потемнело. Мостовая была еще мокрой после утреннего дождя, и камни сделались скользкими от крови, которая натекла в промежутки меж камней и застыла в них загустевшей массой. Длинные окровавленные волосы покойницы прилипли к мостовой. Мэри заставила себя взглянуть на то, чего невольно избегала, – на голову убитой, лежавшей в темной луже. У головы отсутствовала вся верхняя часть, от бровей и выше.

– Он распилил ей череп и вынул мозг, – сказал Холмс.

– Но зачем… зачем он это сделал? – спросила Мэри.

– Это наверняка сумасшедший, – пояснил Лестрейд. – Кто бы еще такое мог вытворить? Молли Кин была обычной – гм, нет, я не собираюсь произносить этого при дамах. Вам здесь не место, да, вам обеим.

– Проституткой, – кивнула Диана. – Да мы поняли. Сразу видно по румянам на щеках.

– Но не такой уж обычной проституткой, – добавил Холмс. – Взгляните на ее руки. На них нет мозолей от ежедневной ручной работы, и одежда на ней качественная, хотя и заштопанная, и многократно чиненная. Хотя эта женщина и стала падшей, раньше она была леди.

– Насчет этого вы правы, – сказал Лестрейд. – Пока мы вас тут ждали, сержант Дебенхем поговорил с одной из девчонок, которые тут работают. Сейчас он отвел ее в трактир за углом и велел подождать. Еще он задержал парня, который нашел тело, – это нищий, известный под кличкой Бедный Ричард. Другие его имена неизвестны. Мы подумали, что вы захотите с ними побеседовать, Холмс. По словам подружки Молли Кин, она работала гувернанткой, пока ее не соблазнил хозяин, а хозяйка не выкинула за дверь. Ребенок умер сразу после рождения, а ей пришлось идти на улицу зарабатывать на хлеб своим телом.

– Печальная история, хотя, увы, не единственная в своем роде, – Ватсон покачал головой.

– Бедная девушка, – сказала Мэри. Ей случалось читать о теневой стороне лондонской жизни, но лично она сталкивалась с ней впервые. И увиденное поразило ее, хотя и не так сильно, как должно было. В конце концов, это и есть жизнь… Жизнь, о которой она так часто размышляла, глядя на улицу из-за занавесок на окнах дома на Парк-Террейс.

– Дура она бестолковая, – сказала Диана. – Я всю жизнь прожила со шлюхами, сперва с работающими, потом – с исправленными. Шлюхи знают сто способов, чтобы не забеременеть. Или заставляют клиента вынуть вовремя, или используют кусочки кожи, или…

– Диана! – воскликнула Мэри.

Диана: – Хотела бы я знать, чего тут ужасного? Вот забеременеть – это ужас!

Мэри: – Есть вещи, о которых девушкам просто нельзя говорить вслух, особенно в присутствии джентльменов.

Диана: – Ну и дуры эти девушки. Такие же, как эта Молли Кин.

– Возможно, она жила греховной жизнью, – сказал Холмс, – но умерла она храбро. Посмотрите на ее правую руку. Ногти сломаны, под ними кровь и частицы кожи. Бедная девушка защищалась изо всех сил.

– А что это у нее в левой руке? – спросила Мэри.

Прежде чем Мэри успела остановить ее, Диана нагнулась над трупом Молли Кин, пачкая в крови носки ботинок и край платья. Низко склонившись над убитой, она разжала ее закоченевшую руку и вытащила то, что девушка зажимала в кулаке: металлическую пуговицу.

– Диана! – снова воскликнула Мэри.

– Черт побери, – брызгая слюной, сказал Лестрейд. – Вы что, не слышали, что нельзя прикасаться к жертве? Холмс, вы виноваты во всем этом безобразии.

– Хорошо, я виноват, – согласился Холмс. – Вам не следовало этого делать, мисс Хайд. Вы могли уничтожить отпечатки пальцев на улике, хотя вряд ли на ней остались хоть чьи-то отпечатки, кроме самой Молли. Но коль скоро вы… что это такое?

– Какая-то пуговица… нет, печатка от часовой цепочки, – ответила Мэри, положив металлический предмет в свой носовой платок, чтобы не прикасаться к нему, и внимательно его исследовала. Печатка была бронзовой и тяжелой. – Звено от цепочки до сих пор на ней. И здесь видно… – Печатку покрывала засохшая кровь, однако на ней все же можно было рассмотреть гравированные буквы – S.A. – Какие-то инициалы. Или сокращение для чего-нибудь – может быть, девиза.

– Похоже на то, – сказал Холмс. – Мне случалось видеть подобные печатки членов научных сообществ, социальных клубов и даже крикетных команд. Владельцы часто используют их именно как печати, что объясняет гравировку. Девушка, должно быть, оторвала ее от часов убийцы во время борьбы. Мисс Джекилл, будьте добры, отойдите немного – я хочу внимательно осмотреть тело. И возьмите с собой свою подопечную.

Мэри схватила Диану за плечо и оттащила ее в сторону на несколько шагов. Холмс обходил тело вокруг – один раз, другой – в то время как остальные наблюдали за ним. Он выглядел почти комично, склоняясь над убитой, как молящийся богомол, исследуя землю вокруг нее, поворачивая туда-сюда ее голову, поднимая и опуская руки трупа, рассматривая ушибы. Наконец он принялся исследовать огромную дыру в ее черепе. Мэри пришлось отвернуться – ей стало нехорошо. Потом Холмс осмотрел улицу – от перекрестка до глухой стены по другую сторону. Мэри подумала, что это очень удобное место для совершения убийства. Улочка длинная и узкая, на стенах домов по ее сторонам – ни единого окна: все они выходят во дворы. Один массивный дом нависает над мостовой, загораживая ее от света. В глухом конце улицы виднелась арка широких ворот. Она походила на задний вход какого-нибудь склада, но дверь была заперта изнутри – Холмс несколько раз толкнул ее и постучал, чтобы убедиться. Того, что случилось прошлой ночью, никто не видел, и некуда было бежать бедной Молли Кин… Холмс внимательно осмотрел эту арку и еще раз вернулся к ней после исследования всей улицы.

– Как долго он собирается возиться? – спросил наконец Лестрейд, взглянув на часы. – Бедный Ричард и та девица ждут, и я хочу их допросить до того, как они слишком разволнуются от ожидания.

– Столько, сколько нужно, – отрезал Ватсон. – Вы достаточно хорошо с ним знакомы, чтобы знать о его методах.

«Сколько нужно», по мнению Мэри, заняло целую вечность. Она уже не знала, как ей держать в узде Диану – шепот ей на ухо, что Лестрейд может запереть ее в Ньюгейте, в самой темной подземной камере, где крысы отгрызают заключенным уши, уже начал терять свой сдерживающий эффект. Но наконец Холмс присоединился к остальным.

– Итак? – спросил Лестрейд.

– Они действовали очень аккуратно, – ответил Холмс.

– Они? Мы предполагали, что это все работа маньяка-одиночки, – Лестрейд неосознанно жевал конец своего уса. Мэри едва не рассмеялась, но напомнила себе, что дело совсем не смешное.

– Нет, убийц было минимум двое. И вам следовало давно уже меня пригласить участвовать в этом деле! Если бы у меня была возможность исследовать места гибели остальных девушек, я бы мог сейчас сказать вам больше. Очевидно, что с места преступления они убирались стремительно, иначе хотя бы попытались спрятать тело, как было в случае с Салли Хейвард и Анной Петтинджилл. Но утренний дождь смыл большинство следов. Осталось совсем немного зацепок. Ватсон, когда, вы сказали, она была убита?

– По общему состоянию тела – либо поздней ночью, либо ранним утром.

– Согласен. Они явно не хотели быть замеченными, так что воспользовались покровом ночной темноты. Я бы предположил скорее раннее утро, до начала дождя. Одежда у нее до сих пор сырая.

– А откуда вы знаете, что их было двое? – спросил Лестрейд. Именно этим вопросом сейчас задавалась и Мэри.

– Один оставил пару следов в грязи – там, под навесом, так что дождь их не смыл, – Холмс показал в начало улицы. Они как раз проходили под этим навесом, когда вышли из-за угла. – По расстоянию между отпечатками можно предположить, что рост преступника – около пяти футов. По их глубине в грязи устанавливаем, что он весит немного, стоунов восемь-девять. И еще, следы явно оставлены ботинками джентльмена.

– Джентльмена?! – воскликнул Ватсон. – Но что это за джентльмен, который может сотворить подобное?

– Да ладно вам! – встряла Диана. – Я видела, как джентльмены вытворяли такие вещи…

– А второй убийца? – спросила Мэри.

– Он следов не оставил, – сказал Холмс. – Но шея Молли Кин сломана, и не думаю, что у человека, которого я только что вам описал, хватило бы на это сил. Он маленький и легкий, к тому же хромой на одну ногу…

– Хромой? – воскликнул Лестрейд. – С чего вы это взяли, Холмс?

– Понял по отпечаткам его ног в грязи. Один след прямой, другой – слегка выгнутый, как если бы у него была деревянная нога, но след не деформирован, как был бы у деревяшки. Значит, это калека. У него не хватило бы физической силы распилить череп убитой – думаю, Лестрейд, тут речь идет о хирургической пиле. И об остром ноже, которым он извлек ее мозг. Может быть, о скальпеле. Тут имела место более сложная операция, чем в случае Полины Делакруа, которой просто отрезали голову целиком. Вырисовывается облик соучастников: один достаточно сильный, чтобы сломать женщине шею и распилить череп, второй – достаточно искусный, чтобы извлечь ее мозг. Вам следует искать медика, или, во всяком случае, человека с медицинским образованием.

– Это сам дьявол! – воскликнул Ватсон.

– Есть что-то общее, – согласился Холмс. – К сожалению, больше я вам сказать не смогу, дождь смыл слишком много улик. Теперь я хотел бы побеседовать с девушкой, которая опознала Молли Кин, и с этим Бедным Ричардом. Вы сказали, они ждут в ближайшем трактире?

– Я бы хотела пойти с вами, мистер Холмс, – сказала Мэри.

– Это даже не обсуждается, – отрезал Лестрейд. – Идет полицейское расследование, юная леди. Вам здесь не место.

Холмс взглянул на девушку с любопытством.

– Зачем это вам, мисс Джекилл?

– Ваше описание… Оно мне кое о чем напомнило. Кое о ком.

– В самом деле? Лестрейд, придется мне попросить вас об одолжении. Мисс Джекилл, если вы сможете контролировать поведение мисс Хайд, я позволю вам присутствовать при допросах. Но помните – до первого нарушения ею порядка.

– Попросить об одолжении! – воскликнул Лестрейд. – Вы так говорите, будто это что-то редкое. Вспоминая, сколько раз я уже давал вам волю…

Но Холмс, не слушая его, уже устремился вперед по улице, и инспектору ничего не оставалось, кроме как поспешить за ним, выкрикивая на ходу указания своим сержантам о транспортировке тела Молли Кин в Скотланд-Ярд. Ватсон пошел следом, а за ним и Мэри, тащившая за руку Диану.

Трактир находился сразу за углом улицы. Он назывался «Колокола», и выцветшее желтое изображение колоколов красовалось на вывеске над его дверью. Полиция очистила помещение паба, занимавшее второй этаж, так что внутри не было посетителей – только сам хозяин за стойкой, недовольный, что вынужден терять клиентов; утомленный и явно скучающий полицейский; и молодая женщина, одетая ярко, с дешевым шиком. Еще за столиком притулился бедняк с сивой лохматой бородой – должно быть, тот самый Бедный Ричард. Одежда его состояла из сплошного тряпья.

Миссис Пул: – На этот раз паб! Подумать только, что мисс Мэри пришлось переступить порог подобного заведения…

Мэри: – Миссис Пул, там не было посетителей. И присутствовал полицейский. И мистер Холмс вдобавок. И доктор Ватсон. Даже не знаю, куда еще респектабельнее.

Миссис Пул: – В расследовании убийства вообще нет ничего респектабельного.

– Сначала я поговорю с тем, кто обнаружил труп, – сказал Холмс. Лестрейд повел Бедного Ричарда в угол, где Холмс составил вокруг столика несколько стульев: один для себя, другой – для допрашиваемого, и третий – для Лестрейда. Мэри тоже нашла себе свободный стул и уселась прямо за спиной Холмса, чтобы видеть лицо Бедного Ричарда на протяжении разговора. Диана вскарабкалась на барный табурет, а Ватсон привалился к стене. Мэри коротко помолилась про себя: «Господи, пожалуйста, пусть только Диана не открывает рта». Ей очень хотелось услышать, что скажет Бедный Ричард.

Беатриче: – И как тебе удалось так долго заставлять Диану молчать?

Диана: – Я отлично умею молчать, когда мне это зачем-нибудь нужно. А тут мне было нужно послушать, о чем пойдет разговор.

– Итак, – сказал Холмс, когда Бедного Ричарда усадили на стул напротив. – Расскажите, как вы обнаружили тело этой девушки, Молли Кин.

– В общем, сэр, дело было так. Я выполз на улицу покурить – и просто споткнулся о ее тело, типа того, – тонким высоким голосом сказал нищий. Мэри ожидала от него совсем другого тембра – это ведь, в конце концов, был крупный мужчина, хотя и одетый в лохмотья. – Тогда я побежал сказать Джиму, – нищий кивнул в сторону бармена, – и он сразу вызвал констебля. А больше я ничего не знаю, сэр. – Он смотрел на Холмса налитыми кровью глазами, и Мэри заметила, как трясутся его сцепленные на столе руки.

– Нет, так не годится, – Холмс улыбнулся ему отнюдь не доброй улыбкой. – Вы же знаете, что мне нужна правда – не более и не менее. Рукав вашей одежды заляпан кровью. Если вы не собираетесь мне рассказать, как вы на самом деле нашли тело Молли Кин, я прикажу сержанту Дебенхему вас арестовать как подозреваемого в убийстве.

К изумлению Мэри, Бедный Ричард на этих словах уронил голову на руки и начал всхлипывать. Да, тут и она заметила, что манжета его пальто из выцветшего твида, знававшего лучшие дни, запятнана красным. Стоит быть более наблюдательной… как мистер Холмс. Когда она впервые его встретила, с этой показной стрельбой в стену, она едва не приняла его за шарлатана. Но теперь, увидев его в действии, она не могла не восхищаться его наблюдательностью и дедукцией. Вот бы развить эти качества в себе самой!

Диана: – Надеюсь, что он никогда не прочтет эту главу. А то и не знаю, что подумает мистер Длинный Нос, если увидит, что его обозвали шарлатаном. Он избалован поклонением доктора Ватсона и всех читателей журнала The Strand!

Мэри: – Ему отлично известно все, что я о нем думала сначала. А также и то, что мое мнение с тех пор успело измениться.

– Давай-ка без этого, – сказал Лестрейд. – Просто отвечай на вопрос – или отправишься прямиком в тюрьму.

– Все в порядке, – вмешался Холмс. – Бармен, подайте-ка этому человеку пинту своего лучшего эля – за мой счет. Итак, хотите, я сам расскажу вам, что вы делали прошлой ночью? А вы подтвердите мои слова или опровергнете.

Бедный Ричард поднял голову и закивал. Похоже, перспектива выпить эля за чужой счет слегка подняла его дух.

– Вечером вы напились, как делаете при любой возможности. Невозможно ни с чем спутать этот красный нос заядлого пьяницы. Вы знали, что в конце улицы есть глубокая арка, скрытая от глаз, и там можно отлично выспаться так, что никто не прогонит. Возможно, вам уже приходилось там ночевать – подозреваю, это одно из ваших обычных мест ночевки. Итак, вы доковыляли до конца улицы и уснули. Вы все еще спали, когда двое неизвестных притащили на улицу Молли Кин и убили ее, но тут вы зашевелились во сне или издали какой-то звук. Думаю, именно этот звук всполошил убийц, и они бросились бегом с этой улицы. Они не ожидали там никого встретить. Вы их успели увидеть или услышать?

– Вы целиком правы, сэр, – сказал Бедный Ричард. – Я и правда заснул там в дверном проеме, хоть и не пойму, как вы догадались.