Тайна старого особняка
Раз уж мы оказались в доме, останавливаться нельзя – мы не можем позволить Смиту поймать нас.
– Дети! – кричит он нам вслед, бросаясь за нами с лопаточкой. – Я звоню в полицию!
Но мы бегаем быстрее него.
– ИЩИ И ПРЯЧЬСЯ! ИЩИ И ПРЯЧЬСЯ! – кричит Фрэнк, пока мы несемся через большой бальный зал.
Потом мы бежим по коридору, и деревянный пол скрипит под нашими кроссовками. Мы летим вверх по лестнице, и грязные подошвы Фрэнка оставляют следы на белоснежной ковровой дорожке (упс). Потом мы, как кролики, прыгаем по коридору, увешанному гобеленами. Затем влетаем через каменную арку. И БАЦ!
Упираемся в тупик.
Комната, где мы оказались, круглая – в два этажа высотой, без окон, и вся ее стена заставлена книгами, как в библиотеке. Здесь есть лестница, по ней можно добраться до книг, которые стоят слишком высоко, чтобы дотянуться до них просто встав на цыпочки.
В центре комнаты стоит стол из темно-красного дерева, покрытый блестящим лаком. Он словно сделан из пончиков, покрытых красной глазурью. Наверное, это был кабинет мистера Лекавалье.
– Чего мы стоим? – вопит Фрэнк. – Бежим!
БУХ.
БУХ.
БУХ.
Звук тяжелых шагов раздается все ближе, и я понимаю, что Смит в коридоре. Из этой комнаты нельзя выйти не налетев прямо на него! Мы в ловушке. Приперты к стенке.
– Прячьтесь! – говорю я Фрэнку и Элизе.
Фрэнк сворачивается калачиком на полупустой книжной полке, но Элиза остается на месте и качает головой:
– Нам нужно встретиться со Смитом. Лицом к лицу. Настало время поговорить с ним.
– Нет, – настаиваю я. – Надо прятаться!
– Нет! Говорить}
– Прятаться!
– Говорить!
ЧТОБЫ СПРЯТАТЬСЯ ОТ СМИТА, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[7].
◄–►
ЧТОБЫ ПОГОВОРИТЬ СО СМИТОМ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[8].
Я ВВОЖУ ПАРОЛЬ «зал кисть кит лис пять» на клавиатуре под дверной ручкой, и дверь распахивается. За ней коридор, совершенно не похожий на все, что я видел в особняке Лекавалье раньше. Пол и стены тут из красноватого дерева, и ни на одной стене ничего не висит. Все вокруг очень просто. Не думаю, что Гвиневра сильно заботится о том, чтобы ее слуг окружала красота.
Сноска № 137
Я делаю шаг вперед и понимаю, что в этом крыле дома градусов на десять жарче. Видимо, Гвиневра не посчитала нужным установить кондиционеры там, куда она не ходит. Это кажется довольно несправедливым по отношению к бедному Смиту.
Может, поэтому он такой мрачный? Мне-то хорошо известно, каково жить без кондиционера, – меня это, например, очень злит!
Фрэнк прыгает вперед и останавливается у последней двери справа:
– Нашел! – Он жестом указывает на дверь.
Я догоняю его и вижу на двери табличку: СЭМЮЭЛ С. СМИТ.
Я молча сжимаю кулак, Элиза улыбается. Затем она закрывает ладонью рот Фрэнка, чтобы тот случайно не закричал.
Слегка приоткрываю дверь.
Бух-бух.
Из комнаты доносятся громкие, сотрясающие пол шаги, и дверь распахивается.
– Что вы здесь делаете?! – закипает Смит, его глаза с отвисшими веками наполняются яростью.
– Я просто… мы просто… – заикается Элиза.
– Это моя комната! Вы не имеете права находиться здесь без моего разрешения, а я вам его не давал!
Черт, черт, черт!
Бежать!
Мой мозг взрывает мысль: «Бежааааааааатъ!»
Я хватаю Элизу и Фрэнка за руки, вылетаю с ними из коридора для персонала и оставляю ревущего Смита позади.
Элиза дрожит от страха, а бедный Фрэнк вот-вот расплачется:
– Ничего страшнее в жизни не видел!
– Это точно, – отвечаю я, похлопывая Фрэнка по спине.
Мое сердце все еще бешено колотится. Я прислоняюсь к одному из причудливых гобеленов Гвиневры и вытираю вспотевшие руки о ткань.
Элиза и Фрэнк смотрят на меня, поэтому мне приходится взять себя в руки.
– В следующий раз, – говорю я немного дрожащим голосом, – давайте убедимся, что человека, чью комнату мы хотим обыскать, там нет.
– Кстати говоря, – предлагает Элиза. – Мы могли бы сейчас обыскать комнату Айви…
– Нееееееееееет! – ноет Фрэнк. – Опять?!
– Нам нужно найти улики, Фрэ…
БАБАХ!
Ужасный грохот эхом разносится по коридору – такой громкий, что кажется, будто дом обрушивается. За шумом следует оглушительный вопль, от которого волосы встают дыбом. Женский голос! Возможно, Гвиневра в опасности?
Фрэнк визжит и от страха обнимает Элизу за ноги. Впервые я реально ощущаю опасность… и думаю, не зря ли мы взялись за это дело.
Бежать ли нам на шум? Настоящие детективы обязательно отправились бы к месту происшествия.
Но, с другой стороны, возможно, настоящие детективы воспользовались бы удачным отвлекающим событием, чтобы обыскать комнату подозреваемого. Возможно, это наш единственный шанс исследовать комнату Айви в поисках улик.
ЧТОБЫ ОТПРАВИТЬСЯ НА ШУМ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[9].
◄–►
ЧТОБЫ ОБЫСКАТЬ КОМНАТУ АЙВИ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[10].
– КТО ЕЩЕ ЗНАЕТ о сокровище? – спрашиваю я.
Сноска № 28
Сноска № 53
Сноска № 117
Сноска № 139
– Ну я. И моя дочь Айви, как я уже сказала. И Смит, который служит у меня дворецким целых тридцать лет. Он у меня вот уже многие годы. Хотя…
Я наклоняюсь вперед:
– Хотя?
Она оглядывается, чтобы убедиться, что Смит не прячется поблизости, прежде чем пропищать:
– В последнее время он стал ворчливым. Даже ворчливее обычного, – она качает головой: – Нет-нет, это не он. Я полностью ему доверяю! – твердо заявляет она.
Мы с Элизой обмениваемся взглядами.
– Кто еще? Ах да! Мой адвокат, – продолжает Гвиневра. – Да, Джо Мэддок тоже знает о сокровище.
– ВИНОВЕН! – вопит Фрэнк, и я зажимаю ему рот рукой.
– Итак, – резюмирует Элиза, бросая быстрый взгляд на Фрэнка. – У нас есть дочь Айви, которую вы не видели много лет; Смит, ваш дворецкий; и Мэддок, ваш адвокат. Кто-нибудь еще?
– Полагаю, любой, кто работает в моем доме, может знать о кладе. Но я точно никому ничего не говорила. И уверена, что Смит тоже.
– Все же, – говорю я, – нам ничто не мешает их расспросить. А кто еще работает в вашем доме? Кроме Смита?
– Ну, единственный человек, который регулярно тут появляется, мой ландшафтный дизайнер, Отто. Он занимается моими цветами и кустами. Мой муж заботился о саде, но, после того как он скончался, боюсь, я слишком долго давала волю сорнякам! Это настоящее нашествие! – Она ненадолго замолкает. – Что-то… из этого поможет вам?
– Да! – отвечаю я.
– Безусловно! – подхватывает Элиза.
– Молоко появляется из вымени, знаете ли! – вставляет ремарку Фрэнк.
– Прежде чем вы уйдете, – говорит Гвиневра, – я должна предупредить вас о… странностях этого дома. Здесь есть комнаты и тайные ходы, которые захлопываются, а открываются, только если разгадать загадку. Будьте осторожны.
– Будем, – пообещала Элиза.
Я знаю, как она обожает загадки. А Фрэнк – потайные ходы и запертые комнаты.
Мы поднимаемся из-за стола и выходим.
Элиза визжит от восторга, когда мы оказываемся в коридоре:
– Я так рада, что мы взялись за это дело! Обожаю тайны, а эта такая интересная!
На мой взгляд, она слишком легкомысленно относится к смертельным угрозам.
– Хорошо, что ты в восторге, но это не книга, – напоминаю я ей. – Здесь все по-настоящему.
Она улыбается.
– С чего же мы начнем? – спрашиваю я.
– С опроса подозреваемых. Мы должны рассмотреть две вещи: мотив и возможность.
Мне бы следовало лучше разбираться в работе детектива. Особенно учитывая, что я наблюдал за тем, как мама ведет дела.
– Мотив и возможность? Что это значит?
– Мотив – у кого есть причина, чтобы совершить преступление? Возможность – кто физически способен совершить преступление? Преступником является тот, кто хочет получить сокровище. Сильно хочет. Это мотив. А возможность означает, что кто-то мог входить сюда и оставлять тут угрозы. Преступник должен иметь сюда доступ, чтобы провернуть это дело.
– Так, значит, мы должны выяснить, кто заинтересован в сокровище и при этом имеет возможность оставлять послания. Верно?
Элиза кивает.
– Давайте поиграем в дом, – внезапно предлагает Фрэнк.
– У нас сейчас нет на это времени, – Элиза берет его за руку. – Позже поиграем.
– Хорошо, – соглашается Фрэнк. – Но только если я буду ламой.
– Ламы не живут в домах, – возражаю я.
– В моем живут! И единороги тоже!
Я игнорирую его. Меньше всего мне нужно, чтобы он закатил истерику, услышав плохие новости по поводу существования единорогов…
Вдруг в коридоре появляется важного вида господин. У него в руках портфель, и, боже, как от него ужасно пахнет!
Он покрыт примерно пятью слоями одеколона. Запах такой резкий и сильный, будто он искупался в чистящем средстве. Беее.
Я кашляю и закрываю нос рукавом, пытаясь дышать через рубашку.
– МЭДДОК! – шепчу я громко. – Готов поспорить, это адвокат.
– Может быть, нам поговорить с… – Я не даю Элизе возможности закончить и кидаюсь к нему.
– Мистер Мэддок, сэр! – кричу я, и мы втроем бежим в его направлении.
Мэддок – мужчина средних лет с темными, сальными, зачесанными назад волосами. У него малоприятное угловатое лицо с таким острым подбородком, что им можно было бы вырезать ледяную скульптуру.
– Дети, – неприязненно произносит он.
– Если не возражаете, сэр, – обращается к нему Элиза, – мы бы хотели задать вам несколько вопросов.
– Вообще-то, возражаю. Мне нечего сказать детям. А теперь бегите играть.
– Эй! – возмущаюсь я. – У нас к вам важные вопросы!
– КАКОЙ ТЫ ЗЛОБНЫЙ ТИП! – добавляет Фрэнк.
Мэддок смотрит на часы и вздыхает:
– Как бы мне ни хотелось принять участие в вашей игре, дети, у меня есть важная работа. И нет на это времени.
– Это никакая не игра\ — восклицаю я. – Нас наняли, чтобы расследовать дело Гвиневры Лекавалье.
При этих словах Мэддок поднимает брови в недоумении:
– Неужели? – Адвокат удивленно ухмыляется и прислоняется к стене, как будто стараясь оставаться спокойным. – А чего вы от меня хотите?
– Ответов на наши вопросы. О том, что здесь происходит.
– Тогда, наверное, вам лучше опросить Смита. Дворецкого Гвиневры Лекавалье.
– Да, мы его уже видели, – отвечает Элиза.
– И он тоже злобный тип! – добавляет Фрэнк.
Мэддок усмехается:
– Он живет здесь с миссис Лекавалье. Если в доме и происходит нечто странное, он должен об этом знать. Не я. Поэтому пойдите и найдите его.
– С ним мы поговорим позже, – заверяю я его. – Сначала вы. Итак. Что вам известно о со-кро…
– О, вы только посмотрите на время! – многозначительно говорит Мэддок. – Послушайте, дети. Сначала это было забавно, но меня больше не интересуют ваши шалости. Меня ждут очень важные дела. Обычно я не прихожу к клиентам на дом, знаете ли. До свидания.
Он поправляет галстук и сбегает вниз по лестнице.
Я прищуриваюсь ему вслед:
– Ведет себя подозрительно?
– Кто знает? – отвечает Элиза. – Похоже, ему на самом деле нужно было очень срочно уйти.
– Мы можем проследить за ним и выяснить, что он задумал…
– ДА! ЗА НИМ! – визжит Фрэнк.
– Или, – продолжаю я, – мы можем расспросить Смита. Он выглядит очень сердитым.
– Верно, – соглашается Элиза. – Мэддок прав в одном: Смит действительно имеет полную свободу действий в этом доме. Хотя… Интересно, какие это у Мэддока «важные дела»? Зачем он здесь? Почему пришел в дом, вместо того чтобы встретиться с клиенткой в офисе? Может быть, ему нужен доступ к особняку, чтобы оставить новые угрожающие послания…
Хм, об этом я не подумал. Рядом с Элизой я чувствую себя бесполезным. Но нужно стряхнуть с себя это чувство неполноценности. Маме оно никак не поможет.
– Так что теперь? – спрашиваю я Элизу.
– Речь идет о карьере твоей мамы. Поэтому решение должен принять ты. Ты хочешь расспросить Смита? Или пойти за Мэддоком?
ЧТОБЫ РАССПРОСИТЬ СМИТА, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[11].
◄–►
ЧТОБЫ ПОЙТИ ЗА МЭДДОКОМ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[12].
ОКАЗАВШИСЬ ДОМА, Я БЕГУ на кухню, чтобы налить нам по стакану воды. Я наполняю три чашки, и мы выпиваем их залпом, как будто вернулись из путешествия по пустыне Сахара.
Сноска № 52
Сноска № 110
– Уффффф, – выдыхает Фрэнк.
А затем надевает пустую чашку на голову вместо шляпы.
– Мы можем переночевать здесь? – спрашивает Элиза.
– ЗДЕЕЕЕЕЕЕЕЕСЬ! – вопит Фрэнк.
Чашка слетает с его головы и катится по полу. Он подбирает ее, подносит ко рту и втягивает воздух так сильно, что она прилипает к его лицу.
– Я могу лечь на диване, – говорит Элиза.
Оглядывая свой убогий дом, я краснею от стыда. В последнее время я старался, чтобы Элиза приглашала меня к себе, вместо того чтобы принимать ее здесь. Кроме того, сегодня вечером будет особенно плохо без кондиционера.
– Нууууууу, – я ищу отговорки, – у вас же нет пижам и одежды на завтра.
– Есть, – возражает Элиза, открывая свой рюкзак. К моему удивлению, она достает ворох скомканной одежды и две зубные щетки. – Я предупредила родителей, что мы останемся у тебя. И пообещала позвонить после ужина, чтобы они знали, что с нами все в порядке.
– Нууууууу, – вновь тяну я, – мне нужно спросить у мамы.
Элиза кивает:
– Я просто подумала, что мы завтра могли бы встать пораньше и с утра вместе пойти работать.
Передо мной нелегкий выбор:
1. Элиза и Фрэнк останутся в моем убогом жилище (плохо), но завтра с утра пораньше мы отправимся продолжать расследование (хорошо).
2. Я отправлю Элизу и Фрэнка домой и могу не мучиться всю ночь из-за наших проблем с деньгами (хорошо), но завтра мы начнем работать позже (плохо).
Я прячу лицо в ладони.
– Что такое, Карлос? – спрашивает Элиза.
– У нас… не работает кондиционер, – шепчу я, не смея поднять на нее глаза.
Только бы она не спросила почему.
Пауза длится, кажется, целую вечность. После чего Элиза отвечает:
– Ничего, переживем.
Я исчезаю в маминой комнате прежде, чем она успеет сказать что-нибудь еще. Мама укрыта одеялом так, что торчат только глаза.
– Мам?
– АПЧХИИИИИ!
– Как ты себя чувствуешь?
– Бумаю, мне хуше, – ее голос звучит приглушенно из-за одеяла, накинутого на голову… И говорит она так, будто краб прищемил ей нос.
– Эм, можно Фрэнку и Элизе переночевать у нас? Просто у нас был очень веселый день, мы… ээээ… играли на улице и не хотим, чтобы веселье заканчивалось. – Лицо горит, потому что мне стыдно врать. – Обещаю, они не будут шуметь, и их родители не против, и мы не будем приближаться к твоей комнате, поэтому не заразимся…
– У тепя в коааате припрано?
Понять, что она говорит, непросто. Но это явно был вопрос. Поэтому я отвечаю:
– Хммммм… конечно.
– Тога фее орядке, – и она кашляет.
Я непонимающе смотрю на нее. Это да? Или нет?
Она вытаскивает руку из-под одеяла и показывает мне большой палец. И, честно говоря, я разочарован тем, что:
1. Ее ум потерял остроту, и она не смогла поймать меня на лжи.
2. Она обрекла Фрэнка и Элизу на наш нищенский образ жизни. Мне не хватает здоровой мамы.
Позже я готовлю ужин. Макароны с сыром для нас с Элизой и Фрэнком и суп для мамы. Я стучусь и тихонько захожу в ее комнату, но она так крепко спит, что я просто ставлю миску на прикроватную тумбочку.
Меня мучает вопрос… в какой момент нужно вызвать ей врача?
Элиза, Фрэнк и я не обсуждаем дело на случай, если мама проснется. У нее слух, как у летучей мыши. Нет, как у летучей мыши с огромными ушами. Поэтому мы проводим вечер играя в прятки с Фрэнком. В конце концов, бедный ребенок весь день этого ждал.
В девять мы все ложимся спать. Элиза занимает диван, Фрэнк – мягкое кресло, а я сплю на покрытом лохматым ковром полу. Стоило мне преклонить голову, как я вырубаюсь. Знаю, что в этом деле есть над чем подумать, но сегодня был долгий, жаркий день.
День третий
Я ПРОСЫПАЮСЬ ОТ ТОГО, что кто-то возится на кухне.
– Мам?
– Нет, это я, – отзывается Элиза. – Я делаю тосты. Это все, что я умею готовить.
– А я помогаю! – раздается голос Фрэнка.
Я зеваю и сажусь.
Элиза ставит на стол тарелку, на которой лежит целая гора тостов. Мы молча приступаем к еде. Откусывая кусочек, я с любопытством наблюдаю за Фрэнком. Он катает шарики из поджаренного хлеба, а потом закидывает их себе в рот, будто это попкорн. Он делает это снова, и снова, и снова.
– Оставь немного моей маме! – кричу я, и Фрэнк выплевывает остатки тоста на тарелку.
– Ууууупс! – резюмирует он.
У меня вырывается стон.
Элиза встает и снова принимается жарить хлеб.
– Есть! – восклицает она.
– Спасибо. Она любит их с маргарином.
– Нет, я не про тосты, а про наше дело! В смысле… Думаю, у меня есть ответ!
Я взмываю со своего места вверх, как ракета:
– Ты знаешь, кто посылает угрозы?
– Нет. Но я знаю, что нам делать дальше, – она выглядит рассудительной и решительной. – Вам не кажется странным, что Айви и Гвиневра отказываются рассказывать о ссоре, которая произошла между ними несколько лет назад?
– Что ж, пожалуй.
– И вот я подумала… Может быть, чтобы найти разгадку, нужно выяснить, что же тогда случилось? – Элиза достает из тостера кусочек хлеба и смазывает его маргарином.
Я мгновение раздумываю над ее словами. Кажется разумным выяснить, что произошло между Гвиневрой и Айви. Но это совершенно не обязательно приведет нас к разгадке. Может быть, прошлое лучше оставить… ну, не знаю… в прошлом?
– Не знаю, Элиза. Возможно, нам следует следить за Айви, пока она не выдаст себя. В конце концов, она ведь наш главный подозреваемый.
Элиза качает головой и отодвигает мамин тост подальше от Фрэнка, который нацелился на него.
– Нет, Карлос, я уверена! В прошлом Гвиневры что-то кроется. И поскольку в основе этой тайны лежит сокровище мистера Лекавалье, возможно, стоит заглянуть и в его прошлое. Прошлое влияет на будущее, и на нем-то мы и должны сосредоточиться. Нам следует копать глубже. Это единственный способ все выяснить.
Я все еще не сомневаюсь. Я чувствую, что лучше всего нам следить за Айви и ждать, пока она допустит ошибку, но и идею Элизы отвергать не хочу.
Возможно, она и права. Обычно ведь оказывается именно так.
ЧТОБЫ СЛЕДИТЬ ЗА АЙВИ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[13].
◄–►
ЧТОБЫ ГЛУБЖЕ КОПНУТЬ ПРОШЛОЕ ЛЕКАВАЛЬЕ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[14].
Я ОТСОЕДИНЯЮ ПРОВОД «А», и комната начинает трястись. Все вокруг гремит, грохочет, рычит и ворчит, и я слышу, как книги падают с полок в фальшивом кабинете мистера Лекавалье.
Сноска № 68
– ЗАМЛЕТРЯСЕНИЕ! – вопит Фрэнк.
Я спрыгиваю со стола и обхватываю Элизу и Фрэнка как раз в тот момент, когда стены с треском и грохотом рушатся.
Элиза беспомощно пищит, и я заботливо прикрываю ее собой.
– ЛОНДОНСКИЙ МОСТ ПАДАЕТ! – распевает Фрэнк.
Проходит не меньше пяти минут, прежде чем грохот прекращается. Когда наконец можно спокойно поднять глаза, я оглядываюсь по сторонам и ахаю. Стены и потолок обрушились, и мы находимся практически на улице. На всем верхнем этаже нет ни стен, ни потолков. Мы просто сидим на полу под открытым небом.
Мы остаемся на месте из опасения, что пол под нами может рухнуть. В конце концов приезжают пожарные и вытаскивают нас из руин. Мы разрушили половину особняка.
Мы рассказываем Гвиневре все, что узнали о преступнике, но это не имеет значения. Вручая нам деньги, она в ту же секунду выхватывает их обратно из наших рук, чтобы возместить ущерб, нанесенный ее дому. Боже, во что нам это обойдется!
ДЕЛО ЗАКРЫТО
КАК ТОЛЬКО МЫ целиком заполняем судоку, телефон Пэтти издает звук: щелк\
ВЫ ВОШЛИ!
Мое сердце колотится как бешеное, и я, не колеблясь ни секунды, захожу в почту Пэтти… ДЖЕКПОТ! Там полно писем от одного адресата: Джо Мэддока.
– У нее куча писем от Джо Мэддока! – восклицаю я.
И открываю одно из них наугад:
Дорогая Мусипусенька,
Мой сладенький медвежоночек! Могу ли я сравнить тебя с тарелкой начос? Ты прекраснее и вкуснее. Сравнить ли мне тебя с юридической документацией? Ты гораздо интереснее. Сравнить тебя с шоколадным тортом? Это трудный выбор. Но ты же знаешь, как я обожаю десерты.
Моя вечная любовь, с того момента, как я увидел твои прелестные кудряшки, твой роскошный макияж, твою неповторимую походку, я понял, что ты должна быть МОЕЙ. Я все время думаю о тебе: о твоей танцующей походке, о том, как изгибаются твои губы, как блестят твои глаза. Даже сейчас я думаю о твоих крепких лодыжках. Какие же у тебя пухленькие лодыжки, моя кудрявая булочка!
Каждая секунда нашей разлуки – это агония. Возможно, потому, что вчера вечером я оставил у тебя свой ингалятор и едва могу дышать из-за пыльцы! Когда придешь в четыре, пожалуйста, захвати его, Мусипусик!
Искренне твойДжо– ФУУУУУУУУУ! – восклицает Фрэнк. – Вот гаааадость!
– Открой другое, – нетерпеливо говорит Элиза. – Посмотрим, как Пэтти отреагировала на это письмо. Оно ее оскорбило или…
– Или? – не понимаю я.
– Давай посмотрим!
Я кликаю на следующее письмо.
Мой миленький дражайший сладенький лапочка пупсик!
Сегодня, когда я размышляла о твоем облике, я написала стихотворение по всем правилам поэзии.
(Пожалуйста! Не относись ко мне иначе теперь, когда знаешь, что я литературный гений.)
Жил да был некий Джо удалой,Что наполнил мне сердце весной.Он целуется в носик,Как любимый мой песик,Потому-то навеки он мой.Чмоки, Пэтти– «Навеки он мой»! – восклицаю я. – Значит, Мэддок влюбился в Пэтти! А Пэтти в Мэддока!
Элиза кивает, Фрэнк изображает тошноту:
– Так они сообщники?
– Может быть, – отвечает Элиза, – Мэддок знает о сокровищах, а Пэтти хочет отомстить. Вместе они могли бы составить идеальный криминальный дуэт. У Пэтти есть мотив, а у Мэддока – доступ к дому.
– Так это они все сделали? – спрашивает Фрэнк, дергая Элизу за руку.
– Фрэнк, перестань! – Элиза вырывает руку. – Да, у них есть мотив и возможность. Но это вовсе не значит, что они это сделали.
– Но и не означает, что они этого не делали! – ворчу я.
– Мы НИ К ЧЕМУ не пришли! – стонет Фрэнк и снова ложится на асфальт.
Воцаряется молчание. Тишину нарушает Отто, который обходит дом с газонокосилкой. Звук такой громкий, что я затыкаю уши. И все же… когда я думаю о последней улике, которую мы обнаружили, то просто схожу с ума!
Пэтти и Мэддок… встречаются! Мне кажется, если вид у них виноватый (а он именно такой), то они, наверное, виновны. Но я не хочу делать поспешных выводов. Хорошие детективы терпеливы. Мы должны найти убедительные улики – доказательства того, что за угрозами стоят именно эти двое.
– Чего мы ждем? – наконец говорю я. – Пойдем следить за Пэтти!
Мы бежим по подъездной дорожке Гвиневры. Желтый дом Пэтти стоит через дорогу, и ее живая изгородь в виде Йорков блестит в лучах послеполуденного солнца.
В окна трудно заглянуть, но, чем ближе мы подходим, тем лучше видно. В левой части дома у открытого окна стоит Пэтти.
– Пошли! – говорю я, и мы втроем бежим через двор и прячемся под окном.
– …Не могу найти свой сотовый, пупсик. Должно быть, я оставила его в другой сумочке или еще где-нибудь. Звоню тебе с домашнего телефона. – Наступает пауза. Затем Пэтти продолжает: – Конечно, я запомнила твой номер. – Пауза. – О, завтра ее ждет сюрприз, который она запомнит на всю жизнь. Не могу дождаться, когда увижу ее лицо. – Еще одна пауза. И Пэтти говорит: – Нет! Мы должны обсудить план сегодня вечером. – Пауза. – Почему? Потому что я боюсь, что ты все испортишь. Ты должен стать приманкой.
Тайный план? Испортить все?
– Зайка, мне нужно повесить трубку, если я собираюсь ехать к тебе прямо сейчас. Я просто позвонила сказать, что опоздаю на несколько минут. Не хотела, чтобы ты волновался, если не сможешь мне дозвониться. – Пауза. – Да, я тоже люблю тебя, мусипусик.