Тайна старого особняка
Фрэнк притворяется, что его тошнит.
Я полностью разделяю его чувства.
Мгновение спустя мы слышим, как над нами захлопывается окно. Элиза вскрикивает:
– Простите, меня напугал звук.
Я поднимаю Элизу и Фрэнка на ноги и жестом приглашаю их следовать за мной. Как грациозная газель, я прыгаю через двор и заглядываю в другое окно. Пэтти включает сигнализацию и уезжает! Ура!
– Подожди, – говорит Элиза. – Мы не можем проводить расследование в ее отсутствие. Нам даже неизвестен код сигнализации.
Раздается шум мотора, и машина Пэтти выезжает с дорожки. Я толкаю Фрэнка и Элизу за большую живую изгородь, и мы прячемся, пока автомобиль не исчезает внизу улицы.
– С другой стороны, – продолжает Элиза, – Патти сказала, что они с Мэддоком что-то затеяли на завтра. Если план имеет какое-то отношение к Гвиневре, то, по крайней мере, мы знаем, что сегодня этого не произойдет.
– Но это случится завтра, – говорю я, сглотнув.
Мои руки внезапно вспотели, а живот скрутило. У нас остался один день, чтобы раскрыть это дело. Один день, чтобы спасти мамино агентство.
– Карлос, во всяком случае, мы можем пойти домой, зная, что Гвиневре ничто не угрожает… пока…
– Дам-дам-даааааааааааам, – зловеще напевает Фрэнк.
Несмотря на все переживания по поводу завтрашнего дня, я горжусь той работой, которую мы сделали сегодня. Мы добились потрясающего прогресса. Пэтти что-то задумала, и я буду следить за ней, пока не выясню, что именно.
К тому времени, как мы добираемся до моего двора, в животе у меня вакуум, поэтому я быстро прощаюсь с Элизой и Фрэнком и направляюсь домой.
Я делаю себе сэндвич с ореховой пастой и джемом и проглатываю его так быстро, что почти не чувствую вкуса.
После этого я иду проведать маму. Она сидит и ест хрустящий тост.
– Тебе лучше? – спрашиваю я ее.
Она пожимает плечами:
– Думаю, жал спал, но я фее ищо не могу вынести из постели.
– Вынести? – переспрашиваю я. – Ааааа, понял, вылезти!
Она слабо улыбается.
Я ставлю стакан воды на прикроватный столик:
– Ты должна пить много жидкости, мама, – именно это она говорит мне всякий раз, когда я заболеваю. – Принести тебе лекарство?
– Фее хоошо. Но ты осень мил, апчхи, – она чихает и продолжает: – Што фы сегоня делали с Элисой?
Сердце начинает стучать быстрее.
– Ничего особенного, – вру я.
Затем приправляю ложь щепоткой правды, чтобы она не догадалась:
– Я скучаю по летнему лагерю.
– Ох, Калос, я наю. Мне так шаль, – она от огорчения вешает свой красный, как у оленя Рудольфа, нос.
Отлично. Теперь мне еще хуже от того, что я причинил ей боль. Лицо горит от стыда, меня подташнивает. Думаю, от собственного вранья мне наконец становится стыдно. Не хватает только носа как у Пиноккио.
Я действительно ненавижу врать маме. И никогда раньше не врал о чем-то настолько значительном. Но я должен помнить, что делаю важное дело. Это единственный способ спасти ее агентство и решить наши денежные проблемы. Как только мы разгадаем тайну, я все расскажу ей. Клянусь, так и будет.
Но даже это молчаливое обещание самому себе не приносит мне облегчения.
– Калос? – Мама чихает. – Тебе луше уйти. Десь веде микообы.
– Тогда… выздоравливай скорее… Ладно, мам?
– Пасибо, милый. Люлю тепя, – говорит она.
И я чувствую себя так ужасно из-за того, что провожу расследование у нее за спиной, что готов немедленно во всем признаться.
«Держи себя в руках», – велю я себе. Ради мамы.
Я выскальзываю из комнаты, чувствуя себя хуже – и более решительным – чем когда-либо.
День третий
Я ПРОСЫПАЮСЬ НЕВЕРОЯТНО взволнованным. Сегодня я буду следить за Пэтти Шноцлетон, куда бы она ни направилась! Я принимаю душ, переодеваюсь и ем как можно быстрее. Потом заглядываю к маме и вижу, что она все еще спит.
Когда я готов идти, то звоню домой Элизе, а потом жду пять минут, пока их мама смотрит, как они переходят улицу. Миссис Томпсон всегда так делает. Мне это кажется забавным – ведь она, наверно, сошла бы сума, узнав, что Элиза и Фрэнк расследуют дело о смертельных угрозах, вместо того чтобы играть по соседству, как она думает.
Наконец-то раздается стук в дверь, и ко мне заглядывают Элиза и Фрэнк.
– Готовы идти? – спрашиваю я, выскальзывая из дома.
– УРА! – кричит Фрэнк и подпрыгивает в воздухе в позе Супермена, который вот-вот исчезнет из поля зрения. – Когда-нибудь я по-настоящему полечу! – объявляет он.
– Фрэнк сегодня в хорошем настроении, – сообщает Элиза. Она косится на меня: – А вот ты нет.
Я похрустываю суставами ладоней:
– Просто нервничаю.
– Из-за чего? Мы стараемся изо всех сил. Никто не вправе требовать от нас большего.
Нашего «изо всех сил» недостаточно – хочется мне сказать ей. На кону стоит так много – мамино благополучие под угрозой.
Конечно, я сам виноват: не сказал Элизе, что будет с моей мамой, если мы потерпим неудачу. Но все же я не могу отделаться от мысли, что подруга понятия не имеет, как много это дело значит для меня.
– Ты очень тихий. Это не похоже на тебя, Карлос.
– Прости. – Я пытаюсь стряхнуть с себя все тревоги. Затем неестественно бодрым голосом произношу: – Поговорим об уликах.
Во время получасовой прогулки мы обсуждаем всех подозреваемых, одного за другим.
ПЭТТИ И МЭДДОК: У них роман, они могут быть сообщниками. Они составили какой-то план на сегодня. Имеют возможность и мотив.
АЙВИ: Крупно поссорилась со своей мамой и постоянно винит во всем многих других людей (подозрительно, не так ли?). Есть мотив, но нет возможности (так как она живет в Уичите).
ОТТО: Имеет доступ к цветам (третья смертельная угроза?), всегда предлагает нам пойти домой и немного любопытен. Имеет возможность, но его мотив неясен.
СМИТ: По какой-то причине он необычайно несчастен, кажется угрюмым и злым, не отвечает ни на один из наших вопросов и отказывается нам помогать. Имеет возможность, но его мотив неясен.
ГВИНЕВРА ЛЕКАВАЛЬЕ: Возможно, подделала угрожающие послания, чтобы привлечь внимание? Мотив неясен, возможность неясна. Вряд ли она в чем-то виновата, учитывая ее бурную реакцию на вчерашнюю угрозу.
Так что… нам предстоит продолжить расследование. И остается только полдня, чтобы разобраться с этим делом. Если у нас не получится, Элиза вызовет полицию. На всякий случай.
Когда мы наконец добираемся до Ривер Вудс, там все тихо и спокойно. Никого из соседей поблизости нет. Отто не косит газон, а Пэтти не выглядывает из-за жалюзи. Но ее машина припаркована на подъездной дорожке. Я осматриваю ее окна и вижу, как они с Мэддоком ЦЕЛУЮТСЯ. Прямо перед окном! Они хотят, чтобы всех соседей вырвало? Фу!
– Может, нам стоит связаться с Гвиневрой? – спрашивает Элиза.
Я отрицательно мотаю головой:
– У нас нет времени! Мы должны выяснить, что замышляет Пэтти, и остановить ее! А для этого нужно пойти прямо к ней!
– Но, – возражает Элиза, – возможно, нас ждут у Гвиневры. Разумно будет отправиться к ней.
ЧТОБЫ СВЯЗАТЬСЯ С ГВИНЕВРОЙ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[15].
◄–►
ЧТОБЫ НАПРАВИТЬСЯ ПРЯМИКОМ В ДОМ ПЭТТИ И ЧТО-НИБУДЬ РАЗНЮХАТЬ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[16].
– НЕ МОГЛИ БЫ вы подробнее рассказать о кладе вашего мужа?
Сноска № 154
Гвиневра улыбается:
– Аххххх… Мой муж был… эксцентричным. Он работал инженером, а его главной страстью были логика и математика. Однажды вечером он сказал мне, что закопал под домом клад, и лишь достойный сумеет отыскать его.
– Что это значит? – спрашиваю я.
– Мой муж подготовил охоту за сокровищем с головоломками и подсказками. И чтобы справиться с ними, нужно быть таким же умным, как он сам.
Элиза визжит и хлопает в ладоши. А я не могу удержаться от улыбки, глядя на нее. На свете нет никого умнее ее. Держу пари, она будет в восторге от разгадывания головоломок мистера Лекавалье.
– Ваш муж хотел, чтобы вы нашли клад, миссис Лекавалье? – интересуется Элиза.
– Я? – Гвиневру так трясет от смеха, что она даже проливает чай. – О господи, нет! Он не из-за мозгов на мне женился, дорогая! А из-за внешности! – Она взбивает волосы и хлопает ресницами.
– Эээээээээ… – произносит Фрэнк, и я пинаю его под столом.
– Так для кого же он спрятал клад? – Элиза старается отвлечь внимание от Фрэнка.
– Наша Айви очень умна. Уверена, муж хотел, чтобы она нашла клад.
– Ваша кто? – переспрашиваю я.
– Наша дочь, Айви. Она весьма умна.
– Да, точно. Та самая, которая…
– В Уичите. Со своим… мужем. – Гвиневра хмурится. – Она приедет завтра. Возможно, вы захотите с ней встретиться?
– Безусловно, – отвечает Элиза.
ЧТОБЫ СПРОСИТЬ ГВИНЕВРУ О ЕЕ ОТНОШЕНИЯХ С ДОЧЕРЬЮ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[17].
◄–►
ЧТОБЫ СПРОСИТЬ ГВИНЕВРУ о том, КТО МОГ ПОСЫЛАТЬ ЕЙ ПИСЬМА С УГРОЗАМИ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[18].
– Я ПРОВЕРЮ ГАРАЖ и подвал.
Сноска № 96
Я мчусь по коридору, увешанному портретами Пэтти и ее собак. Открываю все двери, какие только могу найти, ища лестницу в подвал, но нахожу чулан, столовую и темную гостиную.
Наконец за очередной дверью я вижу скрипучую лестницу, ведущую в недостроенный подвал.
– Жутко, – говорит Фрэнк у меня за плечом.
Я сглатываю:
– Иди поиграй с собаками, Фрэнк.
Но он отрицательно качает головой:
– Это работа для СУПЕРФРЭНКА!
Он наклоняется вперед, чтобы зажечь свет, и я клянусь – клянусь, – что слышу, как стая пауков шмыгает под старыми коробками.
Я на цыпочках спускаюсь вниз и начинаю открывать коробки. Они полны собачьих вещей. Собачьи лежанки, щетки, игрушки, то, се – все для собак, собак, собак. С каждой новой коробкой, которую я открываю, запах в подвале становится все хуже.
Новых улик тут нет, поэтому я направляюсь в гараж.
Весь гараж покрыт паутиной. Как будто никто не убирался здесь лет сто. Я заглядываю в несколько шкафов у стены. Скукотища. Запасы туалетной бумаги, бумажных полотенец, красной краски, мешков для мусора…
На мгновение я прерываю поиски. Красная краска заставляет меня задуматься… и тут я вспоминаю вторую угрозу. Кто-то оставил ужасное послание на стене библиотеки Гвиневры. Но какого оно было цвета?
Я роюсь в кармане и достаю фотографию погрома в библиотеке. Так и думал – угроза написана рубиново-красной краской.
И что мы видим здесь, в гараже Пэтти?
Пять банок ярко-красной краски.
Я задыхаюсь и бегу в дом – мне нужно рассказать Элизе о своей находке!
– Элиза! – кричу я. – Элиза? Где ты?
Фрэнк хватает меня за пояс.
– Хвать тебя за нос! – вопит он, хотя его руки далеко от моего носа.
– Не сейчас, Фрэнк! Это очень важно! Элиза? Элиза!
– Я в спальне! – кричит она. – И мне кажется, я кое-что нашла!
Мы с Фрэнком взбегаем по лестнице и бредем по узким коридорам в поисках спальни.
– Элиза?
– Карлос! – кричит она, и ее голос раздается с нижнего этажа.
Когда я вбегаю в комнату, Элиза сидит, скрестив ноги, на бархатном ковре и выглядит крошечной на фоне огромной кровати с балдахином. Гигантского размера спальня кажется вполне подходящей для королевской семьи. Не могу поверить, что Пэтти спит в комнате размером с весь мой дом.
Я плюхаюсь рядом с Элизой, которая кладет мне на колени маленькую шкатулку:
– Ты в порядке, Карлос?
– Все нормально, – отвечаю я слишком раздраженно.
Элиза хмурится:
– Мне хотелось порадовать тебя. Я нашла это в ящике прикроватной тумбочки Пэтти Шноцлетон.
– Я счастлив, – вру я. – Все в порядке. Извини.
– Что ты нашла? – спрашивает Фрэнк. – МИЛЛИОН БАКСОВ?
Элиза качает головой:
– Я ее еще не открывала. На ней установлен замок, который открывается, если ввести пароль.
– Пароль? – кричит Фрэнк. – Но ведь в галактике миллион миллиардов слов! Мы здесь НАВЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЧНО.
Элиза улыбается так, словно только и ждала, что кто-то из нас скажет нечто подобное.
– Не навечно. Под замком я нашла записку. Посмотри, – говорит она, протягивая мне бумажку.
Пэтти, ты моя забывчивая богиня…
Я отрываю взгляд от листка и закатываю глаза:
– Богиня… – меня тошнит.
– Продолжай читать!
Вот тебе напоминание для твоего пароля.
Вспомни слова, связанные с каждым из них.
Я смотрю на Элизу:
– И?
Она улыбается:
– Это словесные ассоциации. Все три слова в столбце связаны с другим словом… одним и тем же словом. Например, если я говорю… хм… «правый», «не туда» и «руль», все эти слова могут быть связаны со словом «поворот». Потому что есть «правый поворот», «поворот не туда» и «поворот руля». Понимаешь?
– Тогда насчет первого слова… – говорю я, возвращаясь к записке. – Думаю, это может быть книжный магазин. Или книжная закладка. Или книжный червь. Или продавец книжного. Или книжная распродажа.
– Теперь все, что нам нужно сделать, это посмотреть, могут ли «магазин», «закладка», «червь», «продавец» и «распродажа» составлять словосочетания с оставшимися двумя словами в столбце.
Слово, которое подойдет ко всем трем, и будет первой частью пароля.
Я снова смотрю на записку и пытаюсь разобраться.
ЧТОБЫ ВВЕСТИ ПАРОЛЬ ЧЕРВЬ ЛУЧ КОРАБЛЬ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[19].
◄–►
ЧТОБЫ ВВЕСТИ ПАРОЛЬ ЧЕРВЬ ДЕНЬ МЫШЬ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[20].
ЭТА ЗАГАДКА ПРО Сент-Ив слишком сложная… Мне нужен мозговой штурм… Штурм мозгов Элизы!
Сноска № 50
– Элизааааааааааааа! – ору я.
– Что? – кричит она в ответ.
– Тут загадка! Помогиииии!
Пауза. Затем вновь раздается ее голос:
– Возьми трубку телефона!
Я брожу по кабинету и нахожу домашний телефон Пэтти Шноцлетон. Когда я снимаю трубку, то слышу, как Элиза говорит:
– Карлос?
– Здесь!
– Нам нужно приобрести рацию!
Классная идея, хотя бы потому, что рация – это круто. Но каждый пенни, который мы заработаем на этом деле, пойдет прямо в мамин карман. Конечно… чтобы закончить дело, нужно сначала решить эту головоломку, поэтому я читаю ее вслух Элизе:
Направляясь однажды в Сент-Ив,Повстречал я семь дев молодых.Каждая несла по семь лукошек,В каждом было по семь кошек,У каждой кошки по семь котят.Котята, кошки, лукошки, девы, я – итого,Сколько нас в Сент-Ив пришло всего?Когда я заканчиваю чтение, Элиза хихикает. Нет, она не просто хихикает – ее прямо разрывает от смеха.
– Что смешного?
– Ты раньше не слышал о Сент-Ив? Это же старый детский стишок.
Я не могу ответить, потому что горло у меня сжимается. У нас дома не так много книг – эту роскошь мы не можем себе позволить.
Элиза продолжает, не обращая внимания на мое молчание:
– Карлос, это классический трюк с загадкой – ответ дан сразу, а вся эта информация в середине просто для того, чтобы отвлечь. В загадке просто перечисляются все эти люди и животные, но это не означает, что они направляются в Сент-Ив. В тексте говорится, что ты повстречал их, проходя мимо них.
– Но, если они не идут в Сент-Ив, значит, только я…
– Именно! В Сент-Ив направляется только один человек и это ты!
– Спасибо, Элиза! – говорю я и вешаю трубку.
Настало время набрать ответ на клавиатуре.
ПРИБАВЬ К ОТВЕТУ ЧИСЛО ТРИСТА ДВАДЦАТЬ ОДИН И ОТКРОЙ СООТВЕТСТВУЮЩУЮ СТРАНИЦУ.
СТОИТ НАМ ВЫКРИКНУТЬ «десять», прямоугольники на полу начинают грохотать. Затем они разъезжаются и закручиваются в спиральную лестницу, которая ведет еще ниже! Мне кажется, мы уже так глубоко под землей, что в какой-то момент уткнемся в земное ядро.
– Винтовая лестница, ура! – вопит Фрэнк.
Я иду первым, потом Фрэнк и последней Элиза. Мы делаем несколько шагов вниз и застываем, пораженные. Это абсолютно новая комната, на потолке которой горят светильники, напоминающие… звездное небо в спальне Элизы, оформленной в космическом стиле. Но то, что находится под огнями, страшно удивительно. Или, можно сказать, просто страшно.
Это огромный лабиринт. Со стенами из громадных камней. Он выглядит бесконечным. Кажется, из него есть три выхода, но лестница ведет нас прямо в сердце лабиринта, который далеко от них всех.
Спустившись вниз, мы оказываемся на площадке с каменными статуями единорогов. На стене приклеена карта.
– Мы в самом центре, – говорю я.
– Я хочу побегать по лабиринту, – ноет Фрэнк.
– Сейчас, – отвечает ему Элиза, прокладывая пути по карте. – Три выхода… какой же из них нам нужен?
ЧТОБЫ НАПРАВИТЬСЯ К ВЫХОДУ НОМЕР ОДИН, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[21].
◄–►
ЧТОБЫ НАПРАВИТЬСЯ К ВЫХОДУ НОМЕР ДВА, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[22].
◄–►
ЧТОБЫ НАПРАВИТЬСЯ К ВЫХОДУ НОМЕР ТРИ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[23].
– ИТАК, – НАЧИНАЮ Я. – Гвиневра Лекавалье сказала, что последнее время вы стали очень сварливым. Почему?
Сноска № 89
Смит становится красным. Как свекла. Как помидор. Как знак «стоп». Как самый красный цвет на свете.
Он рычит и наклоняется к нам. Он мог бы легко побить нас всех троих одним мизинцем.
– Да как вы смеете… – Смит презрительно фыркает. – Вы… вы! Скачете по дому. Суете свои сопливые маленькие носы туда, где им не место, и тычете в меня своими жирными пальчиками!
Я съеживаюсь:
– Ммммммы просто задали вам простой вопрос!
– Убирайтесь из этого дома немедленно!
– Нас наняли не вы, – возражает Элиза. – И вы не можете нас уволить.
Смит напрягает мышцы:
– Убирайтесь! Если еще раз поймаю вас, то…
Но я не слышу его последних слов, потому что убегаю. Так же поступают Фрэнк и Элиза. Смит так зол, что, кажется, вот-вот ВЗОРВЕТСЯ и нас накроет кишечным салютом! Мы быстро выбегаем из комнаты, но Смит бежит за нами вплоть до самого выхода. Потом он захлопывает дверь у нас перед носом.
Каждый день в течение недели мы пытаемся проникнуть в дом Гвиневры Лекавалье, чтобы продолжить расследование, но Смит пресекает все наши попытки. Мы не можем войти. Гвиневра думает, что мы слиняли, поэтому звонит маме в офис, чтобы пожаловаться. Так мама и узнает о наших проделках.
Наше наказание? Мы должны вычистить весь особняк Гвиневры Лекавалье зубными щетками. А хуже всего то, что нам все время приходится слушать, как она фальшиво исполняет оперные арии!
Остановите это. ОСТАНОВИТЕ ЭТО!
ДЕЛО ЗАКРЫТО
МЫ БЕГОМ ВОЗВРАЩАЕМСЯ к дому Гвиневры, заходим через парадную дверь и начинаем повсюду искать Смита. Мы исследуем комнату за комнатой, но его нигде нет. Мы носимся по коридорам, скрипя ботинками.
Сноска № 31
Внезапно Смит вырастает перед нами с перекошенным от гнева лицом.
– Что это вы, дети, здесь делаете? – рычит он. – Кто, по-вашему, будет оттирать эти полоски от ваших ботинок на полу?
– Простите, – говорю я. – Мы искали вас.
Смит сжимает кулаки. Надеюсь, он не собирается нас бить.
– Что вам нужно?
– Задать вам несколько вопросов, – отвечает Элиза. – О том, почему вы такой ворчливый.
Я хлопаю себя по лбу. Элиза!
Лицо Смита становится красным, почти лиловым. Его голова похожа на огромную виноградину, готовую вот-вот взорваться.
– Убирайтесь!
– Вы не можете нас выгнать, – возражаю я. – Нас наняла Гвиневра.
– Мне все равно! – кричит Смит, брызгая слюной. – Уходите!
Он представляет собой очень угрожающее зрелище: слюна разлетается в разные стороны, лицо лилового цвета, а на лбу вздувается вена. Фрэнк выглядит так, будто готов расплакаться. Даже у Элизы глаза наполняются слезами.
Смит выгоняет нас из дома и закрывает за нами дверь. Весь день мы пытаемся попасть обратно, но он перекрывает нам все пути. Каждый раз, когда мы бежим к какой-нибудь двери или окну, Смит оказывается по ту сторону, срывая все наши планы снова приступить к работе.
Поведение преступника?
Мы этого никогда не узнаем.
ДЕЛО ЗАКРЫТО
ЛИЦО МЭДДОКА ПЕРЕКОШЕНО гримасой. Он в ярости. Нужно убираться отсюда! Плюс, если они погонятся за мной, то Элиза и Фрэнк смогут ускользнуть.
Сноска № 104
Я делаю разворот на сто восемьдесят градусов и даю деру. Бегу так быстро, что чуть не спотыкаюсь о ступеньки, и хватаюсь за перила, чтобы не упасть. Но длинные ноги Мэддока быстрее – он перепрыгивает через три ступеньки и хватает меня за пояс.
– ПУСТИ!
На звук моего голоса Элиза и Фрэнк выскакивают из корзин с бельем и спешат на помощь.
Я брыкаюсь, царапаюсь и пытаюсь вырываться, в то время как Мэддок валит меня на пол и, делая поражение еще более оскорбительным, садится сверху.
– Вот, – говорит он, – теперь ты никуда не денешься. И… не двигайтесь! – кричит он Элизе и Фрэнку на верхней площадке лестницы. – Или я навалюсь всем своим весом на вашего друга.
– Так это еще не весь ваш вес? – хриплю я.
– Примерно половина, – говорит он, и я непроизвольно вскрикиваю. Если он решит окончательно раздавить меня, то, вероятно, сможет это сделать. – Зайка! – кричит он Пэтти. – Позвони Гвиневре Лекавалье! Я хочу, чтобы она пришла сюда и объяснила мне, почему эти детективы что-то вынюхивали в нашем доме.
Пэтти бледнеет:
– Ты думаешь, это Гвиневра велела им шпионить за нами?
– Нет! – возражает Элиза. – Это была наша идея!
– Неважно, – отвечает Мэддок. – В любом случае я хочу, чтобы она пришла и забрала вас отсюда.
Пэтти исчезает в коридоре, без сомнения, для того, чтобы позвонить домой Гвиневре Лекавалье. Мне очень неловко, и не только потому, что на мне сидит взрослый мужчина.
Через несколько минут раздается звонок в дверь, но, когда Пэтти открывает дверь, там стоит вовсе не Гвиневра! Пришли Айви и Смит.
Волосы Айви накручены на бигуди, а глаза дико бегают по фойе и лестничной клетке.
– Чем вы тут занимаетесь, играете в рестлинг? – восклицает она.
– Я не играю, – сердито говорю я.
Честно говоря, разве это кажется забавным – быть раздавленным мерзким адвокатом весом в сто килограммов?
Мэддок наконец слезает с меня. Я встаю со всем достоинством, на какое только способен.
– Где вы были все утро? Мы так долго вас ждали! – кричит Айви. Она визглива и истерична – полная противоположность тому, какой была вчера на опросе, и я начинаю сомневаться, известно ли мне что-нибудь про нее вообще. – У нас чрезвычайная ситуация!
– Какая чрезвычайная ситуация? – спрашивает Элиза.
– Маму похитили! Преступник оставил записку, в которой сообщает, что взял маму с собой, чтобы найти сокровище! Там говорится, что на закате он собирается… – Она изобразила линию, пересекающую горло.
У меня все обрывается внутри. Не может быть.
– Выкрали! – выдыхаю я.
– Нет, мы не крали! – восклицает Фрэнк.
– Простите. Не обращайте на него внимания, – говорит Элиза, злобно глядя на Фрэнка. Затем она снова поворачивается к Айви и мягко спрашивает: – Когда? Как? Что случилось?
Смит хмурится, а Айви издает сдавленный звук:
– Это вы мне скажите! У вас есть какие-нибудь рабочие теории относительно того, что происходит? Есть основные подозреваемые?
ЧТОБЫ ПОДЕЛИТЬСЯ ПОДОЗРЕНИЯМИ ОТНОСИТЕЛЬНО ПЭТТИ И МЭДДОКА, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[24].
◄–►
ЧТОБЫ ПОКА ВОЗДЕРЖАТЬСЯ ОТ ОБВИНЕНИЙ, ОТКРОЙ СТРАНИЦУ[25].
– ЧТО ИМЕННО ВАС расстроило? Расскажите, пожалуйста, подробнее об этой ссоре.
Сноска № 150
Айви промокает глаза носовым платком:
– О! Простите, ребятишки! Воспоминания слишком болезненны!
Она начинает сморкаться в платок и плакать, но это выглядит абсолютно фальшиво. И поверьте мне, я знаю все о фальшивых слезах. Фрэнк прибегает к ним постоянно, чтобы добиться своего от Элизы и их родителей.