Блондинка сдавала в багаж…

Результат не впечатлил. Я себе и я, только светлая. И почему о блондинках столько анекдотов?

Прозрение пришло на следующий же день. Я ехала в метро. Сесть было некуда, так что я привычно забилась в уголок. В другом конце вагона встал молодой человек, но я прекрасно понимала, что его место занять не успею, и не среагировала. На издаваемые им звуки тоже не среагировала – мало ли к кому они обращены? Но когда тебя хватают за рукав, не заметить нельзя. Оторопев, я позволила проволочь себя через полвагона. Там на свободном месте уже пристроился мужчина, однако мой загадочный визави злобно на него зыркнул, и мужчина вскочил. Представьте, я даже тут не просекла ситуацию – меня пришлось усаживать силой! Удовлетворенный, парень удалился в покинутый мною уголок и там остался.

Честно признаюсь, первая мысль была – уж не мой ли это студент, решивший подольститься в преддверии сессии? Хотя нет – явно старше. Бывший студент? Тогда бы он представился. Или я настолько плохо выгляжу, что отнесена к категории инвалидов? В рыцарей, уступающих место дамам из чистого благородства, я… ну не то чтобы не верю… пожалуй, верю – всякое бывает, но шанс на встречу с ними представляется мне близким к нулю. Примерно как найти на улице золотой самородок. Верю ли я в золотые самородки? Безусловно. Однако знаю, что их на свете немного, причем основные залежи, к сожалению, располагаются в труднодоступных для меня местах.

Впрочем, времени ломать голову над проблемой не было, ибо я опаздывала в Мариинку. Влетела я туда в последний момент и, когда, взбегая по лестнице, увидела спешащую навстречу девицу, невольно порадовалась, что красотка не окажется со мною рядом. Именно такие во время действия мило щебечут по мобильному телефону и упрямо фотографируют со вспышкой, полностью игнорируя печальный факт, что вспышка не достает до сцены, а только слепит соседей. И лишь приблизившись, я с изумлением обнаружила, что смотрю на собственное отражение в зеркале.

Я пару раз моргнула – бесполезно. Да, это я. Вызывающая блондинка с распущенными волосами, в короткой юбке, обтягивающем топе и на высоких каблуках пялилась на меня из зеркала – кстати, совершенно бессмысленными глазами. Господи боже, да что ж со мною приключилось-то?

По нездоровой привычке я принялась анализировать. Ну, волосы я ношу распущенными всегда – неохота заплетать. Просто в перекрашенном виде они стали очень бросаться в глаза. Юбка короткая – это тоже понятно. Я сбросила пять килограммов, и одежда стала мне велика. Хорошо, я обнаружила чемодан со старыми шмотками – те сидели на мне словно влитые. Пожалуй, даже эффектнее, чем в давние времена, ибо оказались свободными в бедрах, зато обтягивали грудь. А каблуки… ну да, надев короткую юбку, я поняла, что кроссовки с нею выглядят нелепо, и вынуждена была купить туфли на каблуках – тем более, после похудания мне снова стало в них удобно. Вот так и получилось… получилось это.

Дома, еще раз внимательно себя изучив, я с горечью поняла, что обходиться без косметики подобное существо не может. Требуется ему макияж, и все тут! Хорошо хоть тратиться не придется – у любой женщины есть целый склад подарков, полученных от невнимательных знакомых. Мой состоит из теней, помады и туши для ресниц. Много лет мне их дарят, а я не пользуюсь. Теперь как раз пригодятся. Конечно, краситься было лень, однако эстетическое чувство оказалось сильнее.

Эффект был разительный. Всю жизнь я жила в гармонии формы и содержания. В том смысле, что многие свойства характера отчетливо пропечатывались у меня на лбу, и это заметно гасило энтузиазм мужского пола. Блондинкой я не стала красивее, однако форма стала содержанию полностью противоречить – и, не скрою, мне понравилось. В природе подобное называется мимикрией. То есть летит себе птичка, видит на пути симпатичный сучочек и присаживается отдохнуть. Сучочек открывает рот и глотает ее, не жуя. Ибо это не сучочек вовсе, а маскирующийся удав.

Конечно, у меня не было настолько дурных намерений, и, тем не менее, превращение из самостоятельной женщины в милую Барби принесло заметные дивиденды. Мало того что мне стали уступать место в транспорте и реже толкать – даже на работе, где меня знают как облупленную, начальство и коллеги мужского пола вдруг начали проявлять не свойственную им прежде заботу.

Получается, покрасилась я не зря – жить стало легче, и проблемы с двоечниками портили настроение заметно меньше. Однако основной вклад в его повышение внесла Настя. Подруга позвонила где-то в середине мая и подозрительно спросила:

– Скажи, ты не расхотела в Париж?

– Нет, конечно. Давно б поехала, да дорого, и визу трудно получить – у меня доход маленький.

– Дело в том, – продолжила Настя довольно сварливым тоном, – что нам принесли рекламу тура. Прямо сюда, на работу. Называется «Европейские столицы». Автобусный. Эта турфирма постоянно работает с нашим институтом, а ее менеджер Аня занимается у меня на курсах. Цена приемлемая, и говорят, с визой проблем не будет – у них связи в консульстве. Берлин, Амстердам, Антверпен, пять дней в Париже, а на обратном пути Вена. Нарочно, что ли, провоцируют?

– На что провоцируют? – не поняла я.

– Меня ученики давно терзают. Им кажется, раз преподаю иностранные языки, должна бывать в Европе. Вечно вопросы задают дурацкие! На один Париж я бы не согласилась, а тут можно отмучиться раз и навсегда. Буду отвечать, что объездила всю Европу. Только, знаешь, нужно быть дурой, чтобы вместо лежания в Красном море бегать, высунув язык, по музеям. Разве ж это отдых?

– Это называется «культурный отдых», – поспешила уверить я. – В Египет ты и так летаешь каждый год! Я вот сменила имидж – и жить стало веселее. Тебе тоже надо совершить что-то радикальное. Например, съездить в эту поездку. Нам ее судьба послала. Не станешь же ты идти против судьбы?

Вот так мы собрались в Париж, и жизнь стала прекрасна. Я скачала из Интернета программу тура и принялась за подготовку: сперва начертила наш путь на карте Европы, а потом обложилась томами «Энциклопедии искусств», откуда стала последовательно выписывать достопримечательности мест, которые нам предстояло посетить. Занятие это доставляло мне невероятное наслаждение. Что касается Парижа, его я приберегла на закуску и пол-июня в упоении обдумывала, как разумнее распорядиться положенными на любимый город пятью днями. Единственное, что меня волновало, это виза. Вот не дадут ее, и все сорвется!

Момент ее получения настал в конце июня – а ехать мы планировали в начале июля, сразу по окончании сессии. Менеджер Аня сообщила, что нам необходимо явиться в консульство на собеседование, но беспокоиться не о чем, это формальность. В случае чего, она будет рядом и поможет.

Несмотря на подобные заверения, в консульство я ехала в состоянии легкого умопомрачения. Только этим могу объяснить сделанные по пути покупки. Вообще-то одежду я приобретаю редко и по необходимости. Вышло из строя пальто – ищу новое, причем долго обдумываю и выбираю то, что со скидкой. Хотя сейчас баланс цен настолько сдвинулся, что смысла в этом уже нет. В продуктовом магазине за один раз привычно платишь больше, чем стоит красивая блузка, которой из экономии пренебрегаешь. Не будем говорить о театральных билетах – за них иной раз приходится выкладывать такую сумму, что можно было бы сменить половину гардероба. Очевидно, тут дело в приоритетах. Без новой тряпки я сумею обойтись, а без еды и Мариинки нет.

Однако не бывает правил без исключений. В тот день у самого входа в метро я была остановлена следующими поразительными словами: «Девушка, смотрите, какие красивые юбки! А вот эта – маломерка, на совсем худенькую. Ни на кого, кроме вас, не налезет. Дешево отдам!» Сперва, впрочем, я на данный спич не среагировала, ибо «совсем худенькую» к себе отнести не могла. Но, обнаружив, что обращаются именно ко мне, польщенно приблизилась к лотку, словно кролик к удаву. Юбки и впрямь оказались симпатичные, а цена маломерки – чуть больше стоимости проезда от моего дома до консульства и обратно. А, самое главное, сидела она на мне как влитая. Примеряла я ее прямо на улице, прикрытая какими-то платками, – честное слово, никогда бы на подобное не пошла, не находись в состоянии обалдения. Очевидно, всем окрестным торговцам тут же стало ясно, что я являюсь легкой добычей, и они накинулись на меня с разнообразными предложениями. Приобретя, к собственному удивлению, еще и футболку, я, наконец, вырвалась у них из рук и нырнула в метро.

Кстати, после этого эпизода я наконец-то поняла шопоголиков. О них последнее время много пишут, а мне все не верилось. Не понимала я, как и зачем можно купить то, что тебе совсем не нужно. Теперь знаю и как, и зачем. Надо привести себя в невменяемое состояние, и процесс пойдет словно по маслу. Причем польза от шопинга налицо. Изучая новые приобретения, я совершенно перестала волноваться о визе.

К консульству я явилась, громко шурша пакетами. Менеджер еще не подошла, а Настя и группа туристов уже были на месте.

– Что это? – в недоумении спросила меня подруга.

– Юбка, – со вздохом информировала я. – А еще, похоже, футболка. Как ты считаешь, она на меня налезет?

И я вытащила нечто невообразимо розового цвета.

– А… а где ты это взяла? – неуверенно поинтересовалась Настя.

– Купила. По пути. Еще юбку. Вот, смотри.

– А… а тебе что, нужна была такая юбка? – уточнила хорошо знающая меня подруга. – Где ты ее собираешься носить?

– Совершенно не нужна, – откровенно призналась я. – Но раз купила, носить придется. Ее я, по крайней мере, примерила, а вот футболку… по-моему, будет мала.

Из-за моего плеча послышалось сдавленное мужское ржание, однако я решила не реагировать. Обсудить животрепещущий вопрос было важнее.

– Думаю, налезет, – решила Настя, – только в груди будет тесновато. А цвет тебя не смущает?

Я пожала плечами:

– Меня больше смущает цена. Абсолютно не помню, сколько я за нее заплатила. Неужели много?

– Слушай, – обрадовалась моя подруга, – ты, наконец, научилась беречь мозги. Молодец! Отключай их почаще, тебе полезно.

– Это процесс неконтролируемый. Сейчас они снова включились. Я догадалась, как узнать цену. Я помню, сколько брала с собою денег. Сейчас посчитаю, сколько осталось.

Вскоре выяснилось, что футболку я приобрела почти даром. Очевидно, экономлю я рефлекторно, без участия разума – крайне полезный в условиях мирового кризиса навык.

– Возьму этот наряд с собой, – успокоившись, решила я. – На работу в нем, конечно, не пойдешь и в театр тоже, а на отдыхе – почему бы нет?

– Только учти, – хмыкнула Настя, – прибавишь хоть килограмм, и оно на тебе треснет. Прямо посереди Парижа. И тебя арестуют за эксгибиционизм. Придется тебе захватить и весы. Ну или хотя бы безмен. У меня он есть – правда, старый и немного ржавый.

– Безмен? – удивилась я. – Зачем?

– Я взвешиваю на нем то, что съела за день.

– Взвешиваешь то, что съела? – подозрительно уточнила я. – Или все-таки то, что еще не съела?

– Конечно, то, что не съела! – возмутилась Настя. – Я же должна определить, сколько нам с тобою закупать продуктов в поездку. Ты забыла, что в тур входит один завтрак, и тот европейский, а кафе на Западе жутко дорогие? В такой ситуации вопрос питания выходит на первый план. Я голодать не собираюсь! Поэтому нашла безмен и отслеживаю. Если хочешь, могу взять его с собой, чтобы ты контролировала свой вес.

Это было слишком даже для меня.

– Безмен у тебя на сколько килограммов, а? Пять, десять?

– Ну, вообще, на пять, – не стала скрывать от меня подруга. – Но ты и не собираешься толстеть за две недели больше, чем на пять килограммов, правильно?

Я не нашлась, что ответить. Тем более наконец появилась Аня. Мы гурьбой прошли в консульство. Там нас по очереди вызывали к окошку, за которым таился вершитель визовой судьбы. Признаюсь, интеллектом я не блеснула. Меня огорошили сложным вопросом: «Цель вашей поездки?» Цели мои были столь многообразны, что я лишь молча пялилась на собеседника, не в силах сформулировать ответ. Но милая Аня страшным шепотом подсказала – «туризм же, туризм», и я робко прошелестела: «Туризм, наверное?» Больше меня ни о чем не спрашивали – как я не рискую спрашивать двоечника, если ему чудом удалось списать именно то, что нужно, и я наконец с чистой совестью могу поставить ему «три».

Итак, Рубикон был перейден, и я осознала, что действительно еду. Культурная программа была готова, оставалось собрать вещи. Интернет обещал хорошую погоду, однако в данном вопросе я доверяю исключительно старинной народной примете: не возьмешь с собою зонтик – быть дождю (действует в любое время года). Зонтик я, естественно, упаковала, а вот насчет теплой одежды терзалась сомнениями. Еще Настя замучила меня, каждодневно меняя список требующихся продуктов. Подругу осенила гениальная идея расфасовать провизию по отдельным мешочкам, подписав каждый – например, «третий день, обед» или «восьмой день, ужин». Это позволит нам на стоянках молниеносно выхватывать из багажа нужный комплект, не задерживая товарищей по путешествию. А перед самым отъездом, словно мало было других хлопот, мне подсунули корону.

Впрочем, даже предполагай я, какими проблемами это обернется, отказаться бы не смогла. Корона требовалась Яночке, чтобы танцевать в Вене Аврору. Поясняю для нормальных людей. Есть в Мариинке очаровательная танцовщица по имени Яна – любимица балетоманов. Администрация, похоже, наших чувств не разделяет, и Яне не дают больших ролей. Мы по этому поводу дружно переживаем. Зато недавно я услышала от Виталия, который, в отличие от меня, не только восхищается артистами из зала, но и общается с ними непосредственно, что Яну приглашают в Венскую оперу на роль Авроры в «Спящей красавице». Это было приятное для всех нас известие. Конечно, выступления мы не увидим, но бескорыстно радовались Яниной удаче. А частично и корыстно – вдруг после успеха за границей Яну, наконец, оценят в родных пенатах?

Однако пока что начальство не собиралось идти нашей любимице навстречу. Ей отказались дать хоть небольшой отпуск для подготовки партии и обязали именно сейчас поехать с труппой на гастроли, где Яна будет каждый вечер (а иногда еще и утро) выходить в кордебалете. Слава богу хоть гастроли по Европе, а не в каком-нибудь Таиланде, так что Яна успеет по окончании добраться до Вены.

И вот накануне моего отъезда Виталий сообщил, что бедная девочка забыла взять с собой корону. А ведь она ее тщательно подбирала и так дивно в ней хороша! На крайний случай в Вене ей, наверное, что-нибудь предложат, но, кто знает, красиво ли это будет сидеть и не помешает ли во время танца? В дебютном выступлении важна любая мелочь. Поэтому было необходимо срочно переправить корону Яне. Почте Виталий не доверял – и я его понимала. Получишь посылку на следующий день после спектакля, да еще всю измятую. Удачное совпадение, что я буду в Вене одновременно с Яной. Там я встречусь с нею и передам ценный реквизит. Разумеется, я охотно приняла небольшой пакет.

Дома я открыла его и внимательно осмотрела содержимое. Корона была прекрасна: ажурная, золотая, усыпанная крупными жемчугами и бриллиантами (хочется верить, искусственными). Тут же возник вопрос, куда ее упаковать, дабы не повредить в пути. Мой багаж состоял из чемодана на колесиках и большой сумки с вещами первой необходимости – в основном, признаюсь, продуктами питания. Во время путешествия чемодан я предполагала держать в багажнике, а сумку под сиденьем автобуса. Представив себе, как в багажнике на Янино сокровище поставят сверху что-нибудь тяжелое, я подыскала для короны подходящую картонную коробочку, чтобы, не дай бог, не помялась, и сунула в сумку. Тем более, все равно приходилось в спешке собирать еду заново, ибо Настя позвонила с очередными ценными указаниями, после которых я полночи переправляла надписи на пакетиках – например, «третий день, обед» превратился в «шестой день, ужин» (не спрашивайте, почему. Я лично уточнять не рискнула).

Наконец судьбоносный миг настал. Шестого июля в два часа дня мы с Настей стояли на платформе, высматривая брестский поезд. Тот отсутствовал – немудрено, поскольку отъезд был назначен на три. Однако Настя мудро заметила, что лучше прийти на час раньше, чем на минуту позже. В результате мы первые влетели в свой плацкартный вагон (купейный вдвое дороже, а нам эти денежки пригодятся в Париже) и угнездились на положенных местах.

Настина предусмотрительность оказалась кстати. Не прошло и десяти минут, как в дверях возникла дама, приятная во всех отношениях. Нет, неправильно. «Возникла» предполагает элемент неожиданности, а я, цепенея, заранее готовилась к ее появлению. Бывают у меня иногда приступы прозорливости. Едва громовой голос, явно предназначенный природой для командования армией на плацу, возмущенно известил округу: «Проводник одет не по форме. Застегните пуговицы, это дома можно ходить расхристанным, на работе вы обязаны выглядеть аккуратно. А чьи вещи тут в проходе? Убрать немедленно. Мне надо пройти! Вы знаете, что значит слово „немедленно“?..» – так вот, едва эти сентенции донеслись до моего слуха, как интуиция гнусно подсказала сразу две вещи: во-первых, что это педагог (мне ли не узнать коллегу?), а во-вторых, что она поедет рядом с нами. А самое гнусное в поведении интуиции – та, увы, не ошиблась.

Итак, дама застыла в дверях нашего купе. Застыла не потому, что деликатно решила поздороваться, прежде чем войти, а потому, что застряла. Я, потеряв от дурных предчувствий дар речи, тоже не проявила деликатности и молча пялилась. Впрочем, было на что! Возраст попутчицы определить не берусь (за тридцать? за пятьдесят?), а вот вес ее оценила бы как центнер с небольшим… или даже с большим. Вся эта масса была затянута в трикотажные черные брюки с воздушной белой блузкой – затянута так плотно, что тело казалось состоящим из отдельных фрагментов: грудь, живот, второй живот, третий живот. Представьте себе очень толстую гусеницу, и вы поймете, о чем речь. Лицо, тонущее в нескольких подбородках, покрыто густым слоем косметики – от тонального крема до кровавой помады и сверкающих бирюзовых теней. Прическа почему-то вызвала в памяти полузабытое слово «перманент». Перед собой дама катила огромный клетчатый чемодан. Она ловко пропихнула его в купе, отдавив Насте ногу (я успела задрать свои на полку), и теперь он занимал все пространство, так что войти стало невозможно.

– Что вы тут делаете? – возмущенно спросила вновь прибывшая, уставившись на нас с Настей.

– Едем, – честно, хоть не вполне верно ответила моя подруга (поезд пока стоял).

– Пересядьте на свои места и освободите наши. Я жду.

У нас с Настей полки были одна над другой, так что мы обе сидели на нижней, а на верхней стояла сумка. Я внимательно изучила номера – нет, все в порядке, мы там, где положено.

– А какие у вас места? – поинтересовалась Настя.

– Нижние, – сообщила дама. – А вы пересядьте туда.

И она так наглядно указала перстом вверх, что я представила, как мы с подругой, словно пара воробушков, взлетаем на верхние полки и заседаем на них до конца путешествия. Впрочем, спать мне в любом случае предстояло наверху – Насте на второй полке становилось плохо.

– А у нас – нижнее и верхнее, – с достоинством парировала моя подруга. – Номера девять и десять. А у вас какие номера?

– Одиннадцать и двенадцать.

– Так вот они, – я, к радости своей обретя дар речи, указала напротив.

– Возмутительно! – прошипела дама. – Ведь знали, что заказывают билеты солидным людям, а не каким-то вертихвосткам. Могли бы позаботиться, чтобы было два нижних. Это не турфирма, а бордель! Совершенно не умеют работать!

Она выхватила из недр декольте мобильный телефон на цепочке и принялась бешено нажимать на клавиши.

– Аня, это ты? Говорит Маргарита Васильевна. Что это такое, почему у нас верхние места, а у каких-то девчонок нижние? Ну, пусть одно из них верхнее, все равно безобразие! Поменяйте срочно. Что значит «поздно»? А о чем вы раньше думали?

– Ритусик, не волнуйся так, тебе вредно! – пропел из коридора нежный голосок, и в наше купе попыталась втиснуться дама… на фоне дамы, приятной во всех отношениях, назовем ее просто приятной. Среднего роста, средней комплекции, среднего возраста и вообще какая-то средняя – даже описывать нечего. Она, поднырнув под руку подруги, сдвинула ее чемодан и, умудрившись втиснуться в купе, сообщила в пространство: – Не думаешь же ты, что нам действительно придется ехать на верхних полках, а на нижних поедут молодые девочки? Мы же с тобою педагоги и знаем, что нынешние детки очень хорошие и добрые. Они уступят нам место.

Признаюсь, став блондинкой-маломеркой, я привыкла ко всякому, однако «детки» меня ошеломили. Особенно если учесть, что на второй даме косметики было существенно меньше, чем на первой, и я поняла, что она старше нас с Настей максимум лет на десять.

– Вам не придется ехать на двух верхних полках, – вежливо информировала Настя. – Вы поедете на верхней и нижней, согласно купленным билетам. И мы тоже. Приятно познакомиться. Меня зовут Настя, а это Катя. Мы все, похоже, от одной турфирмы?

– Вы тоже в Париж? Как замечательно! Приятно встретиться с культурными людьми, это сейчас такая редкость. Меня зовут Ира, а это Ритуся.

– Маргарита Васильевна, – сурово поправила Иру подруга.

И наши соседки рьяно принялись запихивать чемодан под полку – затея совершенно бесполезная, учитывая его размеры. Во время этого процесса дама, приятная во всех отношениях (сокращенно ДПВО), на все лады чихвостила даму просто приятную (соответственно, ДПП), уверяя, что, если бы та позаботилась о получении двух нижних мест, проблем с размещением вещей не возникло бы. Видимо, наши с Настей сумки в этом случае были бы выброшены в коридор – что, кстати, помогло бы лишь при условии распиливания чемодана надвое, целиком он все равно никуда не помещался. Мне очень хотелось об этом сказать, однако я благоразумно молчала. Молчала и Настя.

В конечном итоге Маргарита Васильевна заставила проводника поднять чемодан на третью полку, где он опасно ерзал, и принялась обустраиваться, тут же заняв провизией весь столик нашего купе. По разговорам я быстро поняла, что она – директор элитной гимназии, а Ира в той же гимназии преподает французский. Дамы оживленно обсуждали школьные дела – кстати, есть ли на свете кто-нибудь, кроме нас, педагогов, даже на отдыхе постоянно твердящий о работе? Мне их активность была на руку, ибо я прекрасно понимала – чем позже Маргарита Васильевна заметит открытое окно, тем выше мои шансы выжить. Обнаружив, она тут же его закроет, и все стоны о том, что день стоит чрезвычайно жаркий, не помогут. Так и случилось. Спустя какое-то время я поняла, что находиться в купе больше не в силах. Пришлось выйти и торчать у туалета, мешая проходящим.

В одиннадцать я влезла на верхнюю полку и попыталась заснуть. Не тут-то было! Я тут же покрылась липким потом, а в висках запульсировала кровь. Напротив меня ворочалась Ира, тоже явно страдая. Действительно, теплый воздух поднимается вверх! Зато Маргарита Васильевна храпела вовсю, и даже Настя, похоже, спала.

Я слезла с полки и вернулась в тамбур. На ночь я надела шортики и короткую майку – не слишком приличный наряд для променада, однако я решила, что ночью вряд ли кого встречу. Не тут-то было! Каждые десять минут за мной пытались занять очередь, я честно признавалась, что в ней не стою, после чего меня начинали сверлить подозрительными взглядами. Когда в три часа ночи какой-то тип сурово спросил, сколько я беру (уж не знаю, приняв ли меня за хранительницу платного туалета или за проститутку, избравшую оный местом профессиональной деятельности), я не выдержала и поплелась обратно в купе. Забравшись на верхнюю полку и почувствовав удушье, я подумала – лучше быстро погибнуть от рук соседки, чем так мучиться. Воровато оглядевшись, я слегка опустила окно, чтобы напротив меня образовалась щель. В тот же миг в эту щель высунулся Ирин нос. Мы жадно дышали, пока не уснули.

Утром мы были в Бресте. Там нас встретили и усадили в автобус, в котором группе предстояло пересечь границу и проехать через пол-Европы. Места, слава богу, были распределены заранее, так что драки не произошло. Мы с Настей сидели в середине, а сразу за нами оказались знакомые дамы. Автобус пристроился в хвост огромной очереди. Гид Алекс, тощий высокий парень с копной кудрявых волос, первым делом вручил всем бланки таможенной декларации.

– В пункте три во всех разделах ставим галочки в квадратике «нет», – бодро посоветовал он. – Заполните все по-быстрому и можете сбегать перекусить. Раньше чем через час не уедем.

Пункт три звучал так: «При мне и в моем багаже имеются товары, требующие обязательного декларирования и перемещение через границу которых производится по разрешительным документам соответствующих компетентных органов», причем первым же разделом шли «изделия из драгоценных металлов и драгоценных камней в любом виде и состоянии». Интересно, моя… то есть Янина корона является подобным изделием? Та, которая жизненно необходима для дебюта в «Спящей красавице». Камни фальшивые, но ведь сказано «в любом виде и состоянии»! В виде подделки, значит, тоже?