Эйнар нахмурился:
– Помочь? Э, нет. Это работа для одного.
Гита склонилась над верстаком, соприкоснувшись с Эйнаром плечами:
– Тогда можно я посмотрю?
Эйнар повернулся и впервые посмотрел на нее прямо. У нее захватило дух, а глаза заблестели в предвкушении.
Он протянул руку и взял ее за плечо. Потом отвел к двери, открыл ее и вытолкнул Гиту на улицу.
– Нет, – сказал он.
Гита начала падать назад, и ей пришлось сделать три шага, чтобы сохранить равновесие.
Бьёрн, осматривавший своего раненого пса на углу кузни, поднял голову. Он моргнул и усмехнулся:
– Ой, что это у нас тут? Юная принцесса не получила чего хотела?
Раненое животное заскулило у его ног.
– Заткнись, дядя! – крикнула она. – Он… он дубина!
И Гита умчалась прочь.
Пока Эйнар плотно закрывал дверь в кузню, здоровяк ухмылялся, но улыбка выцвела, когда он увидел, что от дома к нему шагает Карл. Темноволосый остановился ярдах в десяти от него.
– Я не натравливал Бреки на твоего пса, – сказал Бьёрн.
Карл посмотрел на горизонт, потом на деревья.
– Прости, что пнул тебя, – сказал он.
Бьёрн пожал плечами:
– Да ерунда. Зато быстро меня повалил. Хороший прием.
– На западе приходилось драться со здоровенными засранцами, – сказал Карл. – Для моего роста колено – лучшая ставка.
Бьорн ухмыльнулся:
– Я запомню – и в следующий раз заеду им тебе в рожу.
Карл ухмыльнулся в ответ:
– Жопа ты.
– И ты, брат, жопа, но меньше, хуже и не такая волосатая, – ответил Бьёрн. Вышедший из дома Уннтор уставился на них, но великан помахал ему рукой:
– Не беспокойся, батя, Карл просто объяснял мне, что был во всем не прав и что отдаст мне хутор, когда ты отплывешь на пылающей ладье.
– Кто сказал, что ему будет что отдавать? – спросил Уннтор. Стоявший между ними Карл на мгновение напрягся, потом рассмеялся. Проходя мимо сыновей, Уннтор тоже расплылся в улыбке:
– Ладно, собаки дикие, отведу-ка я вас побегать.
– В смысле? – спросил Карл.
Старик нырнул в кузню. Братья обменялись взглядами, но ничего не сказали.
Уннтор вернулся, неся три копья. За плечом у него был лук, на поясе – колчан. Он кинул каждому из братьев по копью:
– Пойдем охотиться.
– …такая буча поднялась, – сказала Агла. Дневное солнце метало лучи в продушины длинного дома, озаряя четырех женщин желтым сиянием.
– Представляю себе, – сказала Хильдигуннюр, обстругивая небольшой кусок дерева. Вскоре он должен был превратиться в сидящую собаку, лошадку или быка – в кого она захочет. Лезвие двигалось плавно, малейшие надрезы делали в точности то, что она хотела. Когда ее пальцы смыкались на рукояти из полированного оленьего рога, узкий нож словно становился частью ее самой.
«Как коготь», – подумала Хельга, наблюдая издалека. Она хотела заняться вышивкой, но треклятая игла отказывалась выполнять ее желания. То, что в ее воображении было изящной лозой, тянущейся от края юбки вверх по ноге, оказалось больше похоже на следы похмельной вороны. Она нахмурилась, в четвертый раз распорола нитку и начала заново.
– Мы слышали только, что, когда у них кончилась еда, ее поймали на воровстве. Не знаю, где и на каком, но никто с ней несколько недель не разговаривал.
– Ужасно, – пробормотала Хильдигуннюр.
– Правда ведь? Поневоле задумаешься, могут ли такие женщины чему-то научиться и как они добывают себе мужей.
– О, я могу представить парочку способов, – сказала Хильдигуннюр.
Агла хихикнула.
– Так хорошо, когда есть с кем поболтать, – сказала она.
– Хорошо, – согласилась Хилдигуннюр. – А ты, Гита? Что ты думаешь об этой женщине?
Гита, понурившись, сидела рядом с матерью и давно уже не издавала ни звука. Помолчав, она выплюнула:
– Да корова она – была коровой, есть и всегда будет.
Агла зашипела, но Хильдигуннюр ее оборвала:
– Если то, что говорит твоя мать, правда, то можно и так сказать.
Гита фыркнула и снова ушла в себя, однако Хельга не могла не заметить, что ее локти и плечи выпирали теперь не такими острыми углами. Немножко, совсем немножко, самую капельку. Хильдигуннюр улыбнулась девушке и продолжила слушать Аглу.
Гита набрала в грудь воздуха и громко вздохнула, так, чтобы все услышали, но прежде чем кто-то смог отреагировать, дверь распахнулась и внутрь ввалилась Тири, жена Бьёрна.
– Добро пожаловать, Тири, – сказала Хильдигуннюр. Сидевшая рядом Агла не могла скрыть раздражения, хоть и пыталась.
Смущенная Тири быстро помотала головой.
