Переплетения смерти
Нам предстоял долгий путь, идущий вдоль длинной реки.
Она сворачивала к холмам и полям, засеянным зерновыми культурами. Эти территории принадлежали Генри Кендалу, но дальше шла довольно густая роща, заканчивающаяся большой, почти десятиметровой насыпью. Вокруг неё был вырыт заполненный водою ров, а наверху искусственного холма красовался белокаменный замок.
Именно туда мы и направлялись. Мы с Эрвином не имели возможности передохнуть, так как в любой момент могли раздаться звуки погони. Генри располагал огромным преимуществом перед нами: он владел лошадьми и, будучи опытным охотником, прекрасно выслеживал добычу. К тому же, в его распоряжении находились псы, обладающие острым нюхом, но я надеялась, что нас хватятся нескоро. Всё зависело от раненого охранника, валявшегося в подземелье. А ещё я как следует натёрла подошвы наших башмаков чесноком, чтобы сбить собак со следа.
Не знаю, насколько продуктивно подобное средство, но лишние меры предосторожности нам точно не повредят.
Вдоль полей тянулись крестьянские дома с тёмными окнами. Ночь опускалась на землю, укрывая нас от любопытных глаз. Вдруг барон Эрвин упал на траву и зашёлся смехом, периодически истерично всхлипывая. События последних часов сильно повлияли на его и без того подорванную психику. Побег, долгожданная свобода и близкая встреча с семьей – всё это непосильным грузом навалилось на разум бывшего пленника, искажая действительность, лишая возможности отличать вымысел от реальности. Тело барона Хогарта всколыхнули сильные конвульсии, а изо рта пошла пена. Он затих. Перевернув неподвижного спутника набок, чтобы тот не захлебнулся, я прислушалась к его сердцу. Оно, слава богу, билось, но неровными, резкими скачками. Мне неоткуда было ждать помощи, и оставалось лишь надеяться на лучшее. Прошло около двух часов, но Эрвин оставался лежать без изменения. Я утирала слёзы, жалея беднягу и страшась за него. Наконец, он очнулся и открыл глаза. Лунный свет освещал осунувшиеся черты лица барона, но зато он не казался безумным. Скорее уставшим, не более того.
– Что произошло? – спросил Хогарт. – Где мы?
– Вы плохо почувствовали себя, милорд. Но приступ прошёл, и теперь можно идти дальше. Нужно спешить, иначе рискуем, что Генри Кендал нас схватит.
– Мерзкая грязная свинья ещё получит своё, – с ненавистью в голосе произнёс Эрвин. – Клянусь, я поквитаюсь с этим приспешником дьявола!
– Если мы не поторопимся, ваши клятвы останутся пустым звуком. Замок уже недалеко. Вставайте, мы и так потеряли уйму времени.
Бывший пленник с трудом поднялся, и наш путь возобновился. Через несколько километров мы наконец прибыли туда, куда так стремились. Белые крепостные стены каменного строения освещались неяркими фонарями. Широкие крепкие ворота, ведущие в замок, оказались закрыты.
– Ничего, – сказал Эрвин, – тут сбоку есть калитка. Войдём оттуда.
– Эй! – окликнули нас стражники, вооружённые копьями и мечами. Кто вы такие и что делаете здесь ночью?
– Я барон Эрвин Хогарт, владелец этого замка и всех прилегающих к нему земель, – горделиво заявил мой спутник.
– Да быть такого не может, – рассмеявшись, возразил один из караульных. – Его милость сгинул на охоте несколько лет назад.
– Он томился в темнице у Генри Кендала, – пояснила я.
– Матерь Божья, – присвистнул второй охранник, обладатель длинных густых усов. – Нужно, пожалуй, позвать начальника стражи.
Когда тот явился, то, внимательно вглядевшись в лицо барона, почесал в затылке.
– Хм, действительно, вижу явное сходство с нашим милордом, но будет лучше проводить вас прямо к нему. Джеральд, – обратился он к усачу, – удвой стражу. А ты, Кевин, пойдёшь с нами.
В большом внутреннем дворе замка находились жилые постройки, конюшни, кузницы и склады. Он, в принципе, не особо отличался от жилища моего отца. Главная башня имела четырёхугольную форму и возвышалась над землёй примерно метров на тридцать, не меньше. Поднявшись по узкой винтовой лестнице, мы очутились возле спальни хозяина. Начальник стражи постучал в дверь и, когда нам открыли, сказал:
– Простите, милорд, но к вам важный посетитель. Будет лучше, если вы взглянете на него и сами решите, что делать дальше.
Мой спутник стянул с головы капюшон, и обнажились его грязные спутанные волосы и всклоченная борода, выглядевшие просто дико. Он дрожал всем телом, вытянув вперёд шею. Из комнаты вышел мужчина лет двадцати пяти, облачённый в белую длинную рубашку. Я тут же увидела сходство с бароном Хогартом, но понятия не имела, кем эти двое приходятся друг другу.
– О, Пресвятая Богородица, матерь Божья! – всплеснул руками хозяин замка. – Эрвин! Ты ли это?
– Дорогой брат, – плача произнёс мой спутник, – я не верил, что вновь увижу тебя!
Они обнялись, и слёзы радости потекли по их мужественным лицам. Постояв так несколько минут, они принялись разглядывать друг друга, как будто всё ещё не веря в случившееся.
– Где моя жена, Марк? Где сын?
– Элис умерла два года назад, мы ничего не могли поделать. Она была благочестивой женщиной и примерной матерью. Это тяжёлая утрата, мы до сих пор скорбим о потере Элис.
– Боже! Боже праведный! – с горечью в голосе произнёс Эрвин. – За что мне такое испытание? За какие прегрешения, Господи? А Патрик? С ним всё в порядке?
– Да, но сейчас он спит.
– Я бы хотел повидать его, Марк.
– Разумеется, но, может, сначала ты представишь мне свою спутницу?
– Перед тобой леди Матильда, дочь барона Генри Кендала. Много лет я томился в его темнице, но своему спасению обязан именно этой молодой особе. Если бы не она, я никогда бы не оказался на свободе и не увидел свою семью.
– Да-а… Запутанная ситуация, – задумался Марк. – Все считали, что ты погиб на охоте, но твоего тела так и не нашли.
– Я попал в западню к своему злейшему врагу и поплатился за доверчивость. Как ты помнишь, наши семьи всегда враждовали между собой. Но однажды Генри Кендал прислал слугу с письмом. В нём говорилось о желании заключить мир, и я всем сердцем откликнулся на его предложение. Чтобы скрепить такое важное решение, мы и отправились на охоту. Это всё козни, брат мой. Генри считал меня сильным и опасным противником, а потому попытался избавиться от возможных неприятностей, связанных со мной. Не могу объяснить, почему он оставил меня в живых. Вероятнее всего, тешил собственное самолюбие беспомощным видом пленника, больше не представлявшим для него угрозу.
– Мы проделали долгий путь, милорд, – обратилась я к Марку, – и не спали всю ночь. Не позволите ли вы нам немного отдохнуть?
– Разумеется. Простите, миледи. Встреча с братом так взволновала меня, что я позабыл про здравомыслие и гостеприимство. Может, вы желаете перекусить?
– Благодарю, но не нужно.
– Я провожу вас в комнату, где вы сможете хорошенько выспаться. Тебе, Эрвин, – обратился он к брату, – не подобает в таком виде показываться перед сыном. Я дам распоряжение слугам. Они приготовят тёплую ванну для тебя. Нужно вначале избавиться от этой всклоченной бороды и нечёсаных волос, а уж потом обрадовать Патрика твоим возращением домой.
– Ты, конечно же, прав, Марк. Я последую твоему совету.
Помещение, в которое меня проводили, напоминало, скорее, кладовку. В ней стояли сундуки и мешки, крепко завязанные верёвками. На плоской поверхности одного из ящиков мне и постелили постель. С другой стороны, тут я никого не стесняла и, удобно устроившись на этом примитивном ложе, тут же заснула. Моё пробуждение пришлось на время обеда. Захотелось умыться, но хозяин замка не побеспокоился об этом. Я решила отправиться на поиски столовой или кухни и покинула отведённую мне комнатушку. Оказавшись в длинном коридоре, медленно пошла по направлению к лестнице, по которой меня и привели сюда. Но тут мне почудились неподалёку чьи-то голоса. Пройдя ещё несколько шагов, я оказалась возле открытой двери, но входить не спешила.
– Говорю тебе, Эрвин, – послышался голос нынешнего хозяина замка, – леди Матильде здесь не место. Скоро её отец прознает о вашем побеге и тогда придёт сюда и потребует вернуть ему дочь. Этот тип не остановится ни перед чем, а я не желаю подвергать опасности собственную семью и людей, преданных мне всем сердцем.
– Ты предлагаешь прогнать её, Марк? Но она так много сделала для меня! Кормила, когда я голодал. Утешала беседой в часы тягостного одиночества. Благодаря ей я на свободе и наслаждаюсь обществом сына и брата. Неужели можно поступить с ней так низко?
– Что плохого в том, чтобы ей вернуться домой? Её родные наверняка беспокоятся о ней.
– Они отправят её в монастырь и постригут в монахини.
– Разве не почётно для женщины посвятить себя Господу?
– Мне кажется, – медленно произнёс Эрвин, – есть другой способ разрешения этой проблемы. Не будет ли лучше выдать её замуж за Патрика? Ему пятнадцать, и он вполне готов к семейной жизни. Матильда станет мне прекрасной невесткой, а её отцу придётся смириться с таким положением дел. Мы породнимся, и он перестанет угрожать нашей семье.
– Я должен всё хорошенько обдумать, Эрвин.
– Нет, Марк, я вернулся, и теперь все решения, касающиеся семьи, буду принимать сам. Этот замок принадлежит мне по праву наследия. Ты мой младший брат и обязан слушаться меня.
Я услышала предостаточно и вновь вернулась к себе в каморку. Есть мне полностью расхотелось, а настроение совсем упало. Я ощущала в душе разочарование и тоску. Моя судьба вновь находилась в чужих руках, и это было хуже всего. Убежище, на которое я рассчитывала в замке Хогартов, стало ещё одной западнёй, поджидавшей меня в чужом и неприветливом мире.
Глава 4
Разглядывая стены небольшого помещения, в котором мне пришлось провести ночь, я размышляла о своём положении. Возвращаться назад в замок Генри Кендала не имело смысла. Возможно, на этот раз мой так называемый отец не посмотрит на помешательство дочери и высечет розгами. Уверена: то, что я натворила, привело его в ярость. Ещё бы! Организовать побег его злейшего врага из темницы – это верх наглости с моей стороны. Хотя, может быть, я отделаюсь лишь тем, что на меня накричат и отправят в монастырь на всю оставшуюся жизнь. Что, естественно, не соответствовало ни моим планам, ни желаниям. Оставаться у Хогартов мне тоже совершенно не хотелось, ведь это означало замужество. Само собой, выходить замуж за подростка я вовсе не собиралась, даже представить себе такого не могла. И почему меня забросило в средневековье – эти варварские «тёмные века»? А у смерти, оказывается, есть чувство юмора, только юмор этот, оказывается, чёрный. Моя прошлая жизнь испарилась в секунды, превратив меня в узницу чужого тела. Какой была та тринадцатилетняя девочка, место которой я занимаю? И где её душа? В каком мире? Я опустилась на сундук и подтянула колени к подбородку. Обняв их руками, уставилась на ящики и мешки вокруг. Тоскливые ощущения пустоты и одиночества навалились на меня. Окончательно выбили из колеи и заставили почувствовать нестерпимое отчаяние. Я потеряла любовь и счастье – всё, чем дорожила. Невозможность вернуться в прошлое вынуждала меня жить по другим законам. Но я не могла мириться со своим теперешним существованием. Да и кому под силу подобное испытание? Мысли в голове смешались, а сердце сжалось от боли. Вдруг безумно захотелось увидеть Вита. Уткнуться в родное плечо и почувствовать его крепкие объятия. Уверенный голос друга всегда успокаивал меня в минуты волнений. Наши совместные вечера, наполненные теплом и светлой радостью, приносили настоящее душевное удовлетворение. Лишившись всего этого, я словно потеряла опору и осталась без защиты и поддержки близкого человека. Но, сказать по правде, дни, проведённые в новом мире, настолько поразили меня, что первое время я почти не думала о любимом. Он казался туманным воспоминанием, нереальным и запредельным. Я смотрела на людей в странных одеждах, на стены замка, окружавшие меня, и боялась утратить разум. Уяснить происходившее было настолько сложным, что даже не знаю, как справилась с этим. Теперь я могла мыслить спокойнее и уравновешеннее. Это совсем не означало, что я позволила себе расслабиться. Меня не отпускало постоянное душевное напряжение, но такое состояние, по крайней мере, поддавалось объяснению. Обстоятельства, в которые я попала, не давали вздохнуть свободно, они лишь усиливали мои волнения и переживания.
В дверь постучали, и после моего приглашения войти на пороге показались Эрвин с братом.
– Добрый день, миледи! – пожелал мне бывший пленник. Его новый облик просто поразил меня. Я привыкла видеть оборванного грязного узника с всклоченной длинной бородой и косматыми волосами. Но сейчас передо мной стоял совсем другой человек, чисто выбритый и коротко стриженный, в добротно пошитой одежде. Раньше я не пыталась определить возраст Эрвина, но теперь удивлялась его молодости. На вид я дала б ему не больше тридцати лет. Скорее всего, он был лишь немногим старше брата. Поразительное сходство между ними говорило само за себя. Те же серые выразительные глаза, тёмные прямые брови и хорошо очерченный подбородок. Правда, Марк казался на полголовы ниже Эрвина, и его нос и губы были шире, чем у брата. Я улыбнулась и поздоровалась.
– Вы отлично выглядите, милорд, – обратилась я к бывшему узнику. – Возвращение домой пошло вам на пользу.
– Спасибо, миледи, если бы не вы, то я бы так и умер в темнице вашего отца. Но давайте не будем думать о грустном. Солнце уже высоко, давно пора обедать.
– Если честно, то я очень проголодалась.
– Вот и прекрасно, – отозвался Марк. – Приглашаем в обеденный зал, где вы сможете утолить голод. Заодно познакомитесь и с остальными членами нашей семьи.
– Очень любезно с вашей стороны, милорд, но для начала мне хотелось бы умыться и привести себя в порядок. За время пути в замок моё платье пришло в негодность. Я похожа на оборванку, а мне совсем не хочется появляться перед вашей семьёй в подобном виде.
– Не беспокойтесь, миледи, – вежливо улыбнулся Марк, – я пришлю служанку, и мы уладим этот вопрос.
– Благодарю вас за заботу и понимание.
Уже вскоре я с удовольствием умывалась, подставляя руки под струю свежей воды. Служанка, державшая кувшин над большим оловянным тазом, не стесняясь, разглядывала меня. Ещё бы, в замке, в котором обычно ничего интересного не происходит, вдруг приключилось что-то из ряда вон выходящее. Я сняла платье, и служанка почистила его и зашила в нескольких местах. По правде сказать, я рассчитывала на новую одежду, но Марк решил мою проблему по-своему. Причесав волосы, я заплела их в косы и отправилась в обеденный зал. Там уже собралось всё семейство Хогартов, и мой приход встретили любопытными взглядами. Эрвин встал из-за стола и подошёл ко мне.
– Рад вам представить мою спасительницу, леди Матильду Кендал. Именно благодаря ей я обрёл свободу и вновь увидел родных людей. Рядом с Марком, – обратился он ко мне, – сидит его жена, леди Элизабет, и их дети – Мэри, Томас и Дэвид.
Я с почтением улыбнулась, отметив про себя, что у Марка красивая жена, а их старшему сыну на вид лет восемь – десять. Мой взгляд упал на юношу чуть постарше, лет четырнадцати, наверное. Он пристально смотрел мне в лицо, и я уже догадалась, кто он.
– Это мой сын, Патрик, – произнёс барон Хогарт, лишь подтверждая мою догадку.
– Приятно познакомиться с вашей семьёй, милорд, – сказала я, прекрасно понимая смешанные чувства, которые испытывали ко мне эти люди.
– А теперь присаживайтесь за стол и будем обедать, – Эрвин пододвинул мне стул, стоящий от него по правую руку.
Заняв место рядом с ним, я постаралась вести себя скромно, как и подобало женщинам средневековья. Потупив взгляд, смотрела лишь на содержимое собственной тарелки, наполненной варёными овощами и жареной рыбой. Хозяин замка произнёс молитву, восхвалявшую Господа за дары его и долгожданную свободу, которую он приобрёл. Затем все приступили к трапезе, и я наконец-то смогла утолить голод. Бросая быстрые взгляды в сторону Марка и его жены, я ощущала лёгкое напряжение, в котором они пребывали. Брат Эрвина, вероятно, очень беспокоился за семью, и моё присутствие здесь считал нежелательным. Его жена, наверное, разделяла его опасения, но права голоса не имела. Что же касается Патрика, то ему, по всей видимости, уже были известны планы отца относительно нашего общего будущего. Он смотрел на меня не с простым любопытством, а как бы оценивающе, что ли. Это откровенно раздражало, но я пока старалась ничем не выдавать эмоции, распиравшие меня. В принципе, юноша подчинялся воле отца, а потому не стоило ни в чём его винить. С другой стороны, он показался мне совсем неплохим человеком – довольно сдержанным, с прямым взглядом серых выразительных глаз, таких же, как у Эрвина. В любом случае я решила не спешить с выводами, а посмотреть, как станут развиваться дальнейшие события.
– Леди Матильда, – обратился ко мне Марк, – вы позволите задать вам вопрос?
– Разумеется, милорд, я слушаю вас.
– Почему вы помогли моему брату? Что вами двигало?
– Сострадание и сочувствие к ближнему своему.
– Но, разве вас не волнует мнение отца?
– По-моему, переживать по данному поводу уже поздно, вы не находите?
– Возможно, но Генри Кендал человек жестокий и вряд ли смирится с создавшейся ситуацией. Не думаю, что ему доставит радость узнать, где сейчас находится его дочь.
– Не переживайте, милорд, я немедленно покину ваш замок. Мне бы не хотелось, чтобы вашей семье что-то угрожало. Благодарю за приют и превосходный обед, – вставая из-за стола, произнесла я. – Прощайте!
Я направилась к двери, но Эрвин не дал мне уйти. Он догнал меня и преградил дорогу.
– Леди Матильда, не нужно принимать скоропалительных решений. Если вы вернётесь домой, то весь гнев отца падёт прямиком на вас. Я не могу этого допустить.
– Не беспокойтесь за меня. Мне ничего не угрожает, разве что постриг в монастырь.
– Быть невестой Господа нашего очень почётно для благочестивой женщины, – подала голос жена Марка.
– Именно исходя из этого, вы, миледи, и решили выйти замуж и завести детей? Или себя к благочестивым женщинам вы не причисляете? – я в упор посмотрела на неё, и леди Элизабет, беспомощно взглянув на мужа, не нашлась, что ответить.
– Послушайте меня, – Эрвин переключил моё внимание на себя. – Вам не стоит возвращаться домой. Мне кажется, есть иной способ уладить все разногласия.
– Какой же, позвольте узнать?
– Замужество.
– Невозможно, милорд, вы ведь слышали про моё умственное расстройство.
– Что вы хотите этим сказать? – Марк встал из-за стола и подошёл к нам.
– Меня считают умалишённой, из-за чего расторгли помолвку с сыном барона Берингтона. Думаю, вряд ли найдётся желающий взять меня в жёны. По крайней мере, так обстоят дела.
– А, по-моему, вы ведёте себя вполне благоразумно, – усомнился в диагнозе Марк.
– Ну, а как же устройство побега вашего брата? – усмехнулась я. – Будь я в здравом уме, вряд ли бы решилась на подобную авантюру.
– Меня не волнует, что о вас говорят, – посмотрел на меня Эрвин. – Я знаю одно: вы проявили доброту и смелость, спасая меня. Лишь благодаря вашему чуткому и щедрому сердцу я могу наслаждаться свободой. Поэтому у меня только одно желание: выдать вас замуж за моего сына Патрика. Он хороший юноша – заботливый и преданный интересам семьи. Вы станете прекрасной парой, даже не сомневайтесь.
– Очень лестное предложение, милорд, но в таком случае у меня есть одно условие. Если свадьба и состоится, то только через год.
– И с чем это связано?
– Я уже рассказывала вам о своём падении с лошади. Так вот, после сильного удара головой я потеряла память. Прошлая жизнь словно стёрлась, и мне приходится познавать мир заново. Семья стала чужой для меня. Их лица ни о чём мне не напоминают. Будто я нахожусь среди незнакомых людей, ничего не значащих для меня. Я понимаю, как ужасно это звучит, но такова правда. Я забыла о многих вещах, которые кажутся вполне естественными. Разучилась шить и вышивать, хотя раньше проводила за этими занятиями много времени. Даже священное писание, которое я читала изо дня в день, выглядит для меня новой книгой со странными текстами. Прежде чем выйти замуж, мне необходимо прийти в себя, а для этого требуется время.
– Пока вы будете познавать мир, – сказал Марк, – ваш отец нагрянет сюда с вооружёнными рыцарями и попытается разгромить наш замок, чтобы вызволить вас отсюда. Решение о замужестве надо принять немедленно и сообщить о нём барону Кендалу. В противном случае всё может закончиться плачевно для обеих наших семей.
– Разделяю ваши опасения относительно отца. Он человек несдержанный и очень вспыльчивый. Но есть ещё один способ избавить вашу семью от гнева барона Кендала: я покину этот замок, и вы забудете обо мне, как будто мы никогда и не встречались.
– Исключено, – запротестовал Эрвин. – Вы останетесь здесь и выйдете замуж за Патрика. Если вам требуется год, вы его получите. Что же касается вашего отца, то мы поступим следующим образом: я напишу ему письмо и всё объясню. Наши земли находятся в непосредственной близости друг от другу, поэтому женитьба детей может объединить нас против общих врагов. Надеюсь, ваш отец здравомыслящий человек и поймёт обоюдную выгоду.
– Значит, вы сможете доверять человеку, который столько лет враждовал с вашей семьёй? – поинтересовалась я. – Тому, кто содержал вас в подземелье в нечеловеческих условиях? По-моему, вы не вполне отдаёте себе отчёт в том, что говорите.
– Мы и сами не помним, почему столько времени испытываем ненависть друг к другу. Ссора началась так давно, что пришло время положить войне конец.
Я не успела возразить барону, так как он вдруг побледнел и как подкошенный упал на пол. Его тело забилось в судорогах, а изо рта показалась белая пена. Марк тут же бросился к брату, а его жена и дети вскочили из-за стола и с беспокойством столпились рядом. Патрик казался таким же бледным, как и его отец. Страх и волнение за близкого человека в полной мере отразились на его юношеском лице. Тревожный взгляд серых глаз и напряжённая поза ясно показывали его сильное волнение. Марк склонился над Эрвином и приподнял ему голову.
– Элизабет, – обратился он к жене, – надо позвать врача.
Она, шепча молитвы и окружённая цеплявшимися за неё детьми, спешно покинула зал. Я видела подобные припадки Эрвина не впервые, но, тем не менее, каждый раз переживала и боялась за него. Я не могла бы назвать его другом, но и чужим он мне больше не казался. Наши судьбы сплелись, словно проводя невидимый след в будущее. Наконец, конвульсии Эрвина прекратились, и его лицо приобрело обычный для него золотистый оттенок. Барон судорожно вздохнул и приоткрыл глаза. Его взгляд устремился на брата:
– Где я?
– Дома, – ответил Марк.
– Кто вы, милорд? Мы знакомы?
Эти вопросы ошеломили младшего барона Хогарта настолько, что он застыл в полном недоумении, не зная, как реагировать.
– Не волнуйтесь, – попыталась я успокоить его, – с Эрвином такое случается, но он всегда приходит в себя. Годы в темнице моего отца наложили тяжёлый отпечаток на его мозг. По крайней мере, сейчас он ведёт себя не так, как раньше: по-человечески, а не как дикое животное.
Моя откровенность лишь ещё больше обескуражила Марка. Я присела рядом с ним и как можно мягче улыбнулась Эрвину.
– С возвращением в наш мир, милорд. Надеюсь, вы чувствуете себя гораздо лучше?
– Я где-то вас уже видел, – с трудом приподнимаясь на локте, произнёс Эрвин.
– Разумеется. Ваша память вас не подводит, да и внешность у меня легко запоминающаяся.
– А кто тот молодой человек? – наклоняясь к моему уху, спросил несчастный. – Он так бледен. Ему нужна помощь врача.
– Не беспокойтесь, милорд, мы о нём позаботимся.
Вскоре на пороге обеденного зала вновь появилась Элизабет. Правда, детей с ней уже не было. Но рядом находились двое мужчин, вероятно, слуги. Они подняли барона Эрвина с пола и понесли в его спальню. Марк с женой отправились следом, а я осталась наедине с Патриком. Я чувствовала жалость к молодому человеку. Несмотря на юный возраст, ему многое пришлось испытать: смерть матери, потерю отца. Когда же тот вновь появился в его жизни, то оказался психически нездоровым человеком. Всё это навалилось тяжким грузом на плечи парня и, естественно, стало большим потрясением для его незакалённого ещё характера.
– Вот что, – я подошла поближе к Патрику, – я разделяю ваши переживания, милорд, но вы должны надеяться на лучшее. Всё, что довелось пережить вашему отцу в последние годы, наложило печальный отпечаток на его психику. Я видела его припадки несколько раз, и это, признаюсь, ужасное зрелище. Возможно, врачи сумеют помочь ему. А если даже нет, мы в любом случае должны относиться к барону с любовью и уважением.
– Я полностью согласен с вашими словами, леди Матильда. Неизвестно, поправится мой отец или нет, но я уповаю на милость Господа нашего. Бог лишил меня матери, но вернул отца. Ведь не для того же, чтобы я вновь потерял его!