Детективное агентство «Ринг». Дело № 1. Рифл Шафл
– Наше появление в этом мире – не результат случайности, – говорил Великолепный. – И это тем более не результат Божественного творения. Мы были созданы научным путём: инопланетянами, прилетевшими на Землю тысячи лет назад. В Библии о них говорится как о «пришедших с небес».
Он называл себя сыном Яхве и братом Иисуса. А также последним пророком Земли. Он утверждал, что Блёсом и Покорная посланы ему для свершения акта очередной «клеточной трансмиссии», необходимой для воскрешения значимых особей цивилизации, заверял, что уже начал работу над трансплантацией в их астральные тела ценного генетического кода. Передача осуществляется на уровне тонких тел, через ментальную материю. Само таинство будет проходить в Саду Творца в ночь Страждущих душ.
Спустя несколько дней, вечером, Великолепный Пришелец прислал за ними машину, которая доставила Покорную и Блёсома в Сад Творца. Это была потрясающе красивая территория, занимавшая более десяти гектаров. Помимо виллы Великолепного, в саду с плодовыми деревьями и цветниками располагалось неимоверное множество беседок и низких, очень широких скамеек.
По пути к месту сбора, где должно было состояться открытие ночи Страждущих душ, Покорная с любопытством разглядывала незнакомую местность. От всего здесь веяло духом неформальной общины хиппи или летнего лагеря.
«Однако… Вечер перестаёт быть томным, а стиль изысканно-загадочным…» От строки к строке описания теряли фантазийный флёр. У Зины создалось впечатление, что автор начал торопиться. Она ощутила его желание быстрее донести до читателя что-то главное, настоящее, не терпящее отлагательств… Автор тревожился, хотел сорвать маску, но явно осторожничал…
Большинство адептов, прибывших в Сад Творца, были одеты во всё белое или прозрачное, некоторые и вовсе разгуливали в костюме Адама.
Когда все собравшиеся расселись полукругом прямо на траве, перед ними явился Великолепный Пришелец. Одетый в серебристый балахон, он подошёл к установленному микрофону и, воздев руки к небу, запел на неизвестном языке. Присутствующие начали плавно качаться из стороны в сторону.
– О избранные дети космоса, ведающие истинной своего происхождения, приветствую вас! Эллахим!
– Эллахим! – отозвалась толпа.
– Встанут и подойдут ко мне те, на кого указали мне наши великие предки! Вкусят из рук моих напиток своей истинной родины!
После этих слов все замолчали. В полной тишине Великолепный подходил к некоторым из своих приверженцев и, произнося магические слова, касался их лба рукой.
Покорная и Блёсом оказались в числе пар молодых мужчин и женщин, избранных Великолепным. Вместе с остальными они поднялись и последовали за ним.
Абсолютно обнажённые юноши и девушки появились на поляне, неся в руках чаши с напитком. Великолепный выкрикнул непонятное слово и приказал раздать чаши всем избранным.
Покорной показалось, что это было тёплое вино, приправленное специями и травами. На вкус – сладковатое и приятное. Уже после первых глотков тело наполнилось страстным желанием, голова слегка закружилась, захотелось прилечь.
– Тех, кто будет создан этой ночью, мы станем считать нашими богами! Так ступайте и завершите процесс клеточной трансмиссии! Не теряйте времени! Остальных я призываю погрузиться в медитацию и поспособствовать чуду возрождения!..
«С ума можно сойти!» – подумала Зиночка, переводя следующую страницу, посвящённую оргии и беспорядочному совокуплению оставшихся на поляне адептов.
И только сцена любви Покорной и Блёсома отличалась от предыдущего текста поэтичностью описания. Она казалась как будто вырванной из контекста и явно диссонировала с общей манерой изложения. Это скорее походило на очень личное воспоминание… Воспоминание влюблённой женщины…
Как можно себя уговорить умными словами, если все слова противоречат правде-истине? Где найти аргументы, чтобы убедить себя не делать глупости, не обманываться, не усугублять зло, душить в себе и вырывать с корнем побеги обмана и заблуждения? Где найти эту силу, чтобы угомонить сердце бьющееся, чтобы разум успокоить, какие мантры почитать, какие рейки попеть? Как внушить себе, что желание твоё грязное и постыдное и хорошим, чистым людям несвойственно совершать такое отвратительное действо?! Как себя в этом всём убедить?.. Если поёт каждая клеточка, если хочется к нему прижаться, а потом… Пусть хоть все на свете – нравственно отягощённые большим количеством знаний, поведенческих законов и этических кодексов – голосят и выплёскивают свою жёлчь куда попало… Разве это может сравниться со счастьем дышать с ним одним воздухом, близко-близко?.. Вот сколько ни противься – всё равно любовь победит!
Покорная разулась и, ступая по сухой тёплой траве, приблизилась к лежащему Святому Блёсому. Он лежал на спине, одна рука под головой, другая на груди. Она залюбовалась… Тихая радость, нежная грусть защемили сердце… Беззвучно легла рядом и замерла. Он не пошевелился – дышал ровно. Покорная успокоилась и расслабилась, лежать с ним было сбывшимся вожделением. Тепло его тела волной накатывало на неё, заворачивало в кокон притягательного желания. Знакомый запах его смешался с ароматом горькой травы и спелого яблока. Осмелев, она чуть-чуть повернула голову и коснулась щекой его плеча. Он не пошевелился…
«Мой родной, единственный, желанный… Господи, помоги нам, не оставляй нас милостью своей!» – подумала она и вздохнула. В этот момент Блёсом повернулся на бок, высвободил руку из-под головы и обнял Покорную…
Сначала она уткнулась ему в грудь всем лицом, вдохнула его… На вкус губами попробовала… Как к свободе прикоснулась… Такая лёгкость во всём теле, да и тела как будто нет у неё: душа крылатая воспаряет над лугом, над садом, над всем миром! И чем сильнее Блёсом Покорную прижимает – тем выше душа взлетает и больше радости святой испытывает. А потом вдруг небо звёздное обрушилось своей тяжестью и придавило её к земле. Но так это хорошо, так нравится, что хочется больше и больше! И качаются они в серебряном челноке посредине звёздного неба так, что дух захватывает! А от силы их любви радуги загораются да в далёких галактиках миры зарождаются…
Как же это может быть плохо?.. Если в этом Природы-Матери промысел и благословенье – и остановиться невозможно. Это время жизненной истины, только два человека – с одним телом и одной душой на двоих – проникают друг в друга, просачиваются в каждую клеточку, в каждую кровиночку, в каждый волосок, питают друг друга силой жизни, напитываются впрок…
Зачем слова – что объяснять? Слово изреченное ложью станет – только сердце любящее не обмануть. И что интересно заметить: не нужно для истинной, желанной любви ни свечей ароматных, ни музыки, ни будуаров, ни пеньюаров… Там, где души сливаются в целое, всё остальное – от лукавого. А от чистой любви Покорной к Блёсому родилось ожидание…
* * *Эти нелепые и наивные строки растрогали Зиночку. Она поймала себя на мысли, что не смогла бы так трепетно описать свои интимные отношения с мужчиной. Ей вдруг вспомнилось, как прозаически закончилась её первая любовь. Тот, кого она уже почти считала своим мужем, внезапно объявил, что принял решение «валить из этой страны» в Америку. На все вопросы, как он сможет жить, дышать, спать без своей любимой Зиночки, он похабно рассмеялся и безапелляционно заметил, что она придаёт слишком большое значение «приятному процессу трения одних частей тела о другие», видимо перефразировав известную цитату Марка Аврелия: «Совокупление есть трение внутренностей и выделение слизи с каким-то содроганием…» Ну что ж, каждый имеет свою точку зрения…
Допечатав предложение, Зинка выключила компьютер и, запрещая себе думать о прочитанном, подошла к окну. Оно выходило на единственную «достопримечательность» коттеджной застройки, а именно: лужайку, густо заросшую молодой газонной травкой. С высоты второго этажа женщина разглядела, как со стороны озера, неся в руках рыболовные снасти и ведро, возвращался Святослав Цветов, а со стороны ворот, навстречу ему, шёл Тусевич. Аркадий Казимирович ускорил шаг, двигаясь по направлению к дому фокусника. Цветов же, в свою очередь увидев Тусевича, попытался изменить траекторию движения, но, поскольку в ограниченном пространстве ретироваться было затруднительно, он развернулся и быстрым шагом направился обратно к водоёму. Казимирович последовал за ним.
Зинка наблюдала за происходящим до тех пор, пока оба действующих лица не исчезли из поля зрения. Спустившись в гостиную, она в ожидании закипающего чайника несколько раз набрала подполковника. Ей вдруг нестерпимо захотелось увидеть Михаила. Зинка загадала: вот если он сейчас возьмёт трубку, значит, любит по-настоящему и у них всё обязательно сложится.
Увы! Абонент находился вне зоны действия сети…
Глава 3
На следующий день, возвращаясь из магазина и торопясь пересечь автотрассу, Зинка ойкнула и отскочила в сторону: совсем рядом с ней пронёсся урчащий мотоцикл. Ярко-зелёный «кавасаки», оставляя за собой клубы серой пыли, въехал за огороженную территорию.
«Тьфу ты, Идочка, напугала!» – раздосадованно подумала Зина.
Участок Тусевичей был от въезда первым, поэтому, когда Зинаида вошла на территорию, она увидела стоящий мотоцикл и сидящую на нём верхом девушку, упёршуюся ногами в землю. При виде соседки байкерша сняла шлем и, повернувшись к женщине, виновато произнесла:
– Зинаида Львовна, простите, совсем не хотела вас напугать! Думала, вы меня видите…
– Здравствуй, Идочка, ничего страшного, бывает.
В это время на террасе дома появился председатель товарищества.
– Артемида, ты зачем соседей пугаешь! Здравствуйте, Зинаида… Как хорошо, что мы встретились!
«Господи боже мой, дай силы не засмеяться! Она, оказывается, Артемида! Какое пафосное имя…» – пронеслось в голове Зинки.
– У меня к вам просьба, – продолжал Казимирович, пригладив седые волосы и поправив очки. – Вы дама разумная, понимаете, насколько наш ТСЖ зависим от главы поселения по вопросам стройки. На канализацию, электричество, газ – на всё это приходится получать визовую поддержку или согласование, – он вопросительно поднял взгляд.
– Вы как-то издалека начали… Я пока ничего не понимаю. Что, возникли проблемы?
– Да не то чтобы проблемы… Неловкая ситуация. Ко мне обратилась районная администрация. Планируют проведение торжественного заседания к первомайским праздникам в ДК Озёрного. Прибудут представители областного руководства, СМИ. Сначала – выступление главы района, затем – награждение передовиков и концерт… Всё, так сказать, в лучших традициях почившего совка… – Он опять взял паузу.
– Аркадий Казимирович, давайте к сути, я и правда не понимаю… Вы мне предлагаете выступить с речью на собрании или спеть на концерте? – отшутилась она.
– Ловлю на слове! – заулыбался Аркадий Казимирович. – Но моя просьба в другом… Глава администрации попросил, чтобы выступил Святослав Цветов. Им кто-то настучал, что он здесь проживает. Теперь они считают, что вопрос решённый. Честно сказать, областные бонзы с семьями фактически из-за его концертного выступления и приедут. А у меня ничего не получается: не могу его уговорить! Он категорически отказывается. Зиночка, может… вы поговорите с ним? Перед вашим обаянием никто не устоит!
«Так вот почему фокусник ретировался при встрече с Казимировичем! – вспомнила Зина. – Не любит, стало быть, общественных нагрузок…» А вслух кокетливо произнесла:
– Да бросьте вы, Аркадий Казимирович, тоже мне, нашли соблазнительницу! Цветов – мировая величина, думаю, его соблазнением занимаются модели с обложки «Плейбоя», тем более, мне кажется, он уже давно не наш соотечественник, так что рычагов давления на него никаких. Только, как говорится, его добрая воля…
– Зиночка, ну хотя бы попытку сделайте, очень вас прошу! Кстати, в помощницы могу вам дать Идочку, так сказать, для усиления воздействия женскими чарами. Цветов в обед всегда дома. Пообещайте, что поговорите с ним!
– Ладно, попытаюсь. Но не из-за трепета перед областным руководством, а из личного желания посмотреть его выступление. Ида, зайдёшь за мной часа через три?
Девушка, всё это время безучастно слушавшая разговор деда с соседкой, согласно кивнула.
Ровно через три часа они топали по посыпанной гравием дорожке в направлении озера, где находился арендованный иллюзионистом дом.
– Ида, ты мне помогай, не молчи, а то из меня парламентёр ещё тот…
– Зинаида Львовна, я сейчас даже в Википедии про него прочитала. Он действительно знаменитость! Был победителем Европейского конкурса FISM и Всемирного конкурса FISM в Пекине, забыла в каком году. А вы не знаете, FISM – это что такое?
– Federation Internationale des Societes Magiques. Или в переводе с французского – Международная федерация обществ магии. Я на эту тему статью для журнала переводила. Помню, основана эта организация была в 1948 году, а конкурсы проводятся раз в три года. В FISM зарегистрировано пятьдесят тысяч магов из сорока трёх стран. Цветов, кстати, почётный член этого сообщества.
– Ой, Зинаида Львовна, я его уже боюсь! Вот дед, вечно поручит что-нибудь неисполнимое! Думаю, просто так нам его уговорить не удастся… Предлагаю рассмешить! Тогда ему точно не отвертеться.
С этими словами Ида отошла к стене недостроенного здания, быстро сняла с себя джинсовый жакет, затем белую маечку. После чего надела жакет прямо на голое тело, застегнув все пуговицы.
Зинка заливисто засмеялась, наблюдая за переодеванием. Как здорово быть таким молодым, безбашенным, красивым, всегда готовым превратить в шоу любое действо!
Будто в подтверждение её мыслей Ида нашла на стройке деревянный черенок от лопаты, затем, привязав к нему за рукава белоснежную майку, начала размахивать символическим знаменем капитуляции. При этом она делала измученное лицо и приговаривала:
– Уважаемый маг, не превращайте нас, пожалуйста, в сортирных мух или тараканов! Мы всего лишь подневольные жители ТСЖ «Озёрное», направленные к вам волей Аркадия Казимировича и областной администрации. Смилуйтесь над нами, выступите, пожалуйста, на торжественном концерте!
Теперь уже Зинка хохотала в голос и, согнувшись, держалась за живот.
– Хватит… Хватит… Пошли. Если Цветов не согласится – скажу Казимировичу, что ты выступишь лучше всякой артистки!
– Кто? Я?.. Всё! Я самый серьёзный в мире посол, с самой важной миссией. – Лицо Артемиды моментально сделалось строгим и серьёзным. – Отставить разговорчики! Следом за мной шагом марш! – скомандовала девушка и, прислонив импровизированное древко знамени к плечу, замаршировала, старательно вытягивая носочки.
Коттедж Цветова входной дверью и террасой выходил на озеро, поэтому парламентёры не были замечены до последнего момента, пока не появились с обратной стороны, выйдя из-за угла дома.
На веранде вместе с Цветовым сидели супруги Синицыны. Увидев шествие под белым флагом, все заулыбались и замахали руками.
– Вы ко мне? – Святослав встал из-за стола. – Милости прошу, проходите.
– Клёвый мужик, ну просто… мужик-мужик! – прошептала Ида, разглядывая Цветова.
– Козырь, – непроизвольно вырвалось у Зиночки словцо из далёкого детства…
* * *До второго класса Зиночка с родителями жила в солнечном степном городе, далеко-далеко от столицы советской родины. Они обитали в двухэтажном кирпичном доме, построенном немецкими военнопленными в конце сороковых.
На первом этаже, через стенку с ними, жил дядя Толя Плачента. Его так все и называли. Ни Толик, ни Анатолий Иванович – что, на первый взгляд, куда проще. Для всех он был исключительно дядя Толя Плачента. Никогда в жизни Зина больше не встречала такой чудно́ й фамилии.
По вечерам дядя Толя Плачента любил сидеть на скамейке около подъезда, курить папиросы и щёлкать семки. Выходя на улицу, он всегда снимал с лестничных перил жестяную банку из-под тушёнки, которая крепилась к перилам посредством загнутой и не до конца скрученной крышки и использовалась в качестве пепельницы выходившими покурить соседями. Банку ставил на скамейку рядом с собой, тушил в неё курево или ссыпал туда шелуху подсолнечника, предварительно накопленную в кулаке.
Он был худ и жилист, словно сушёный гриб. Всегда ходил в серых бесформенных брюках и светлой майке-«алкоголичке». На голове – неизменная кепочка, по-блатному сдвинутая на затылок. Поза – в которой он нёс свой ежевечерний караул, восседая на скамейке, – тоже была неизменной: ссутулив костлявую спину, он покачивал перекинутой через колено ногой, обутой в коричневый тапок со стоптанной пяткой.
Одни говорили про него, что фронтовик, другие – что сидел в тюрьме… Зинка даже помнила блёклые наколки на его плечах и пальцах. Знали, что попивает, что живёт один и не дебоширит. Говорили много чего, однако ценили за золотые руки слесаря-умельца и привычку раздавать меткие, но далеко не лестные прозвища.
Так, за свой малый рост и чрезмерную подвижность Зинка с лёгкой руки соседа величалась Крохопулей; полная и высокая Белла Петровна, участковый педиатр, – Эскулапихой; тётка Лидочка из соседнего подъезда, постоянно дающая в долг жильцам всего дома, – Старушкой-процентщицей. Но самыми невероятными прозвищами наделялись многочисленные ухажёры Майки Грошевой, продавщицы из овощного.
– Эй, Грошиха! – сипло окликивал Майку дядя Толя Плачента. – Это что за Щенок Бульварный (или Фуфел Распальцованный, или Гимназист, или Вано-Мимино, или ещё что-то в этом роде) к тебе вчера на пансион напрашивался?
Майка фыркала и убегала. Обижаться на соседа не было никакого резона: кто потом придёт протёкший кран чинить?..
И только один раз… Зинка хорошо помнила тот случай, так как сидела рядом на скамеечке…
Майка шла домой под ручку с красивым статным мужчиной в форме. Поравнявшись со скамейкой, мужик поздоровался и закурил. Ему очень шло курить. На него вообще хотелось смотреть во все глаза, попадая под власть скрытой в нём силы. При внешней демократичности манер понималось, что он совсем не прост, этот красавец с ямочкой на подбородке и глазами цвета майского мёда. Перебросившись с соседом парой ничего не значивших фраз, мужчина в сопровождении Майки скрылся в подъезде.
– Наконец-то подфартило Грошихе! Этот – Козырь настоящий! – задумчиво произнёс дядя Толя Плачента, посмотрев на Зинку. – Козырь, по всему видать, да ещё и с куражом…
* * *Из воспоминаний детства в действительность Зинаиду вернул красивый голос Святослава Цветова:
– Дамы, прошу, присоединяйтесь!
Внешностью Цветов завидно отличался от рыхлого Синицына, который был моложе его лет на десять. Невысокого роста, с пронзительными, как у затаившегося хищника, зелёными глазами, с лёгкой, пружинистой походкой, со смуглым мускулистым телом, он скорее походил на акробата, чем на фокусника, выступающего на арене в смокинге и бабочке.
– Чай, кофе или что-нибудь покрепче? – поинтересовался он низким голосом с приятной хрипотцой.
– Просто водички, – попросила Зина, глядя в сторону нескольких пузатеньких бутылочек минералки, стоящих на столе.
– И мне, – присоседилась Ида.
– Стакан? – спросил Святослав.
– Без стакана можно?
– Пожалуйста, – ответил он и подал гостьям по бутылке воды, предварительно открутив пробки и метко, почти не целясь, одну за другой отправив их в мусорную корзину.
Девушки разместились на плетёном диванчике.
Юрик сидел на стуле, развалившись и вытянув ноги. В руке – банка с пивом, на носу – тёмные очки. В знак приветствия он только поднял вверх ладонь правой руки. А Леночка, листавшая журнал, отложила чтиво и, перегнувшись через столик, поцеловала Зиночку и Иду.
– Чему посвящён флешмоб? – спросила Леночка, с улыбкой разглядывая «белый флаг», который Ида аккуратно прислонила к стене.
– Сейчас узнаешь, – прошептала в ответ байкерша.
– Мы вам, наверное, помешали беседовать? – отпив воды, извиняющимся голосом произнесла Зинаида.
– Да как вам сказать… С моей точки зрения, вы появились в самый подходящий момент. Я ведь уже не знал, как отбиваться от предложения великого художника, – последние два слова он произнёс с явной иронией, – написать мой портрет. Говорит: «С места не сойду, пока не получу согласия!»
Юрий с недовольным выражением воспалённо-красных глаз посмотрел на шутника поверх очков.
– А я ему предлагаю со мной в карты сыграть. Говорю, давай партейку в штосс, как бывалоча на туманном Альбионе. Накажешь старика, и воля твоя – буду оставшийся месяц тебе позировать.
– Так вы давно знакомы? – встряла Ида.
– Да лет десять как пересекаемся по свету, – неопределённо ответил Синицын.
С этими словами он взял лежащую на столе колоду и, явно рисуясь перед девушками, пару раз небрежно сделал короткую «пружинку», пролистав карты.
«Интересно… Здесь Юрик ведёт себя совсем по-другому», – подумала Зина.
– Ух ты! Мне так нравится, когда всякие такие штучки с картами делать умеют! – восхитилась Ида.
Сочтя момент подходящим, Зинаида решила действовать с места в карьер.
– Святослав, Первого мая в клубе Озёрного будет торжественное собрание, и мы от лица всего местного населения очень просим у вас хотя бы коротенькое выступление, буквально два-три номера. Все уже знают, что вы тут отдыхаете. Пожалуйста, не откажите! – выпалила она на одном дыхании и комично зажмурила глаза, втянув голову в плечи.
Ида взяла в руки импровизированное знамя и помахала им над головой.
– Сдаёмся и рассчитываем на вашу благосклонность, – фальцетом поддержала она. – Мы, парламентёры общественности села Озёрное…
– Ну Казимирыч, ну хитрый лис! – ухмыльнулся Цветов. – Не мытьём, так катаньем. Ладно! Как таким красавицам откажешь? – Он забрал «знамя» из рук девушки. – Сдаюсь, сдаюсь!
Все засмеялись.
– Эй, кардист, хват ослабь! – обратился Цветов к Юрику, продолжавшему мучить колоду. – Зажим средним пальцем поубавь, говорю… Карты разлетятся.
Но было поздно. Колода перестала повиноваться Синицыну, и гибкие лощёные карты с шумом разлетелись в разные стороны.
Ида подскочила с места и, быстро собрав их, протянула Цветову.
– Пожалуйста, покажите, как надо! Только помедленнее. Я обожаю, когда такие штуки делают!
– Эти «штуки» называются флориши, мадемуазель.
Цветов потянулся к столу, взял портсигар и достал сигару.
– С вашего позволения, дамы…
Облачко вкусного сизого дыма было подхвачено весенним ветерком и растворилось в воздухе.
– Мне нравится запах хорошего табака, – грустно сказала Зиночка. – Бабушка и дед всю войну прошли, до самой смерти курили.
– Флориши… Что это? – напомнила про себя Артемида.
– Флориши – это манипуляции с картами, жонглирование, так сказать, часть иллюзионизма.
– Фокусы? – высказала догадку девушка.
– Не совсем… Но! Обязательная составляющая всех карточных трюков. Флориши – зрелищная демонстрация ловкости рук.
– Для отвлечения внимания зрителей! – пояснила Леночка и звонко засмеялась.
– Обижаешь, Элен. – Цветов прищурил глаз и, не вынимая сигару изо рта, выпустил очередное облачко дыма.
Затем, зажав колоду в правой руке, выстрелил упругой пружинкой в подставленную напротив ладонь левой. После чего вся колода несколько раз благополучно перелетела между руками.
– А какие красивые у него руки! – шепнула Идочка на ухо Зинаиде. – Ой не могу! Какие руки! – Она откинулась на спинку диванчика и захлопала в ладоши. – Потрясающе! Просто потрясающе! – явно перебирая с эмоциями, восторгалась девушка.
– Вы не представляете, какие фокусы Свят с ножами может делать! – произнесла Леночка.
– С ножами мне не надо, – перебила её Ида. – Мне с картами… Так я, конечно, никогда не научусь… Но если бы вы показали какой-нибудь красивый вариант тасовки…
– Тасовок множество, – с интонацией знатока вставил Юрик. – Например, фаро – очень эффектно! Свят, покажи гостьям фаро.
– Фаро так фаро, – равнодушно отозвался Цветов. – Одна из самых распространённых техник карточного фокусника. – Он затушил сигару. – Показываю! Берёте колоду, делите её пополам. Теперь запоминайте: хват – расположение пальцев… Большой – с одной стороны, указательный – с торца, а три других пальца – на противоположной стороне. Вот так!
Фокусник встал со своего места и, подойдя к Артемиде, присел около неё на подлокотник диванчика. Зинаида ощутила горьковато-свежий запах его парфюма и с удовольствием вдохнула приятный аромат. Идочка слегка покраснела и, как показалось Зинке, придвинулась к Цветову.
– Хват второй руки у кардиста должен быть вот таким. – Он продемонстрировал вторую половину карт, удерживаемую кончиками длинных сильных пальцев. – Теперь, оставляя левую руку статичной, подносим вторую часть колоды… Под углом… – он говорил очень медленно, сопровождая каждое движение подробным пояснением. – Ослабляем хват в нижней части левой руки и, соответственно, в верхней части правой… Теперь смотрите внимательно… Карты сами начинают проникать друг в друга. Некоторые называют это фаро-врезка. Завершить тасовку лучше обычным каскадом. Карты ставим на мизинец и указательный… Приподнимаем… Сбрасываем.