Форт Рэйвен

– Теперь вот – Иссахар, – подумал я про себя. – Моше, Арон, а теперь – нате вам – Иссахар, которого, до сего момента было также сложно себе представить плачущим, как, скажем, корову хохочущей!

Я выглянул из душевой. Откуда-то из коридора раздавались крики, и, видимо, шла какая-то большая возня. Скорее всего, Иссахар напоролся на патруль или здешних «кураторов». Я бросил полотенце на полку, и как был в трусах и кедах – спортивный костюм я сбросил еще в предбаннике, побежал на шум. Бежать пришлось недолго. Уже метров через пятьдесят я увидел, как два амбала сержанта прижимают Иссахара к полу, и при этом один из них пытается говорить с кем-то по рации.

– Эй, оставьте его! Ну, не в себе человек! Я его отведу в спальню, уложу. Поспит, будет все хорошо!

– Вали отсюда, – огрызнулся один из амбалов.

– Эй, ты чего это! – В свою очередь огрызнулся я.– Не трожь его, говорю!

Один амбал поднялся и молча, можно сказать деловито, двинулся на меня. Другой все также прижимал Иссахара к полу. Затем он поднял голову и крикнул мне:

– Вали отсюда, кому говорят!

Я не двинулся с места. Видимо тот факт, что я был в трусах, прибавлял обоим «стражам» уверенности в себе. Когда второй подошел на доступное расстояние, я резко выбросил ногу вперед и угодил неприятелю прямиком в пах. Тот ойкнул и, согнувшись, повалился на бок. Другой, что держал Иссахара, отпустил его и медленно встал. Воспользовавшись моментом, Иссахар вскочил и рванул куда-то в боковой коридор. Надвигавшийся на меня сержант достал электрошокер. Помахивая им, он не торопясь приближался. Я, отбросил кед с левой ноги. Дело в том, что рванув на помощь к Иссахару, кеды я завязать не успел, и потому с правой ноги кед слетел после весьма удачного поражения первого противника. В общем, я рванул босиком, как на стометровке. Через секунду я уже был в кубрике. Одним прыжком взлетев на свою койку, я улегся и задернул занавеску. Когда еще через пару секунд в кубрике послышался грохот тяжелых башмаков, я даже сумел кое-как восстановить дыхание, и теперь, повернувшись лицом к стене, старательно сопел. Сержант походил по кубрику некоторое время взад и вперед, и затем ушел, шипя по ходу какие-то ругательства. Шум в сущности, поднимать ему было незачем: куда я денусь? Рано или поздно, в том или другом месте, но наши пути пересекутся все равно.

Минут через двадцать, я снова слез с кровати, огляделся, и, убедившись, что вокруг все чисто, быстро оделся. В душ я идти не стал – а ну как меня там накроют? Все оставшееся время до вахты я просидел в столовой, жуя холодный омлет с какой-то ветчиной, даже не чувствуя вкуса еды.

Где-то посередине моей трапезы в столовую явился Арон. Набрав на тарелку все, что нужно, он двинулся ко мне.

– Как дела? – спросил я.

– Нормально,– ответил он и пожал плечами, – а что?

– Да ничего… Сегодня у меня сны были всякие хреновые, даже вспотел. А потом Иссахар с катушек слетел….

– Как слетел? – Арон бросил вилку.

Я ему рассказал обо всем случившемся. Он как-то обмяк, и почему-то схватил тарелку двумя руками.

– Говоришь, ты весь мокрый был?

Я кивнул, отхлебывая кофе, а затем сказал:

– Меня сейчас больше волнует, как тем амбалам на глаза не попасться. Отметелят, ведь… И будут правы по-своему.

– По своему, может быть… – кивнул Арон, – но не по-нашему. Мне тут тоже сон правильный пришел.

– В смысле?

– Ну вот, возьми, скажем, вилку. Отвернись, а потом, когда захочешь – метни ее в меня! Ну! Смелее!

Я повиновался, отвернулся, как было сказано, и, досчитав почему-то до семнадцати, с крутым разворотом, как можно резче метнул вилку поверх головы Арона.

Тот и глазом не повел, а просто, казалось бы, поднял руку, и, затем просто положил вилку на стол. Если хочешь, можешь даже мне в спину кинуть.

– Как это? – только и смог выдавить из себя я.

Он пожал плечами:

– Не знаю. Стало вот вдруг получаться.

Тут уж я погрустнел. Стало как-то резко тяжело на душе. Все, что я увидел и пережил, стало вдруг похоже на огромный танк, который надвигается на тебя внутри узкого коридора, и сделать – понятно – ничего невозможно. По крайней мере – здесь и голыми руками. Но, признаться, даже теперь я не очень понимаю, что именно вызвало эту странную грусть? Я не был ни в какой депрессии, скорее даже – наоборот. Но было очевидно, что творится что-то непонятное, и, видимо, это сильно давило на меня. И, кроме того, от Моше по-прежнему не было ни слуху, ни духу. И «отцы командиры» отказывались разговаривать на эту тему.

– А все-таки, где Иссахар? – спросил Арон, – может, поищем его?

– Давай, – я отставил тарелку, не спеша встал, и мы двинулись в сторону коридора.

На самом деле, мне тогда казалось, что это была абсолютно идиотская затея, предпринятая больше для очистки совести. Коридор ведь был всегда пуст и просматривался на много десятков метров. Спрятаться тут было негде. Правда, двери… их было много, но все они были заперты. Мы старались идти, не поднимая шума, почти на цыпочках. То там, то тут раздавалось гулкое эхо, непонятно чем вызванное. Мы прошли метров пятьдесят или чуть поменьше, когда вдруг свет замигал, и раздались звуки сирены, какую обычно давали во время учебной тревоги. Мы переглянулись. Арон стоял спиной к овальной блестящей и совершенно гладкой металлической двери. Он вертел головой по сторонам, явно не понимая, что следует делать. И действительно, эта сирена сильно спутала наши карты. Выходить в коридор нам не полагалось, хотя, и никого за это сильно не наказывали. Вдруг свет погас, но аварийные лампы продолжали мигать.

Мы снова переглянулись, и Арон почти шепотом сказал:

– Давай назад! Хрен его знает, что это такое!

Внезапно, дверь, за которой стоял Арон, тихо приоткрылась, и кто-то, схватив его за шиворот, почти мгновенно втащил вовнутрь. Я тоже среагировал довольно быстро и успел вставить ногу между дверью и косяком. Внутри зашипели. Я вцепился в край и потянул на себя, но дверь отворилась довольно легко. Влетев внутрь помещения, я присел и огляделся. Здесь было довольно мягкое освещение и не было мигающих аварийных ламп. Арон свалился рядом на какие-то ящики, и, барахтаясь, пытался встать. Но это не получалось: коробки разъезжались и он все время падал. А надо мной стоял Иссахар. Было ощущение, что он вырос раза в два и, видимо, благодаря голубоватому освещению казался, словно бы высечен изо льда.

Примечания