Метод «Джакарта». Антикоммунистический террор США, изменивший мир

Переводчик Наталья Колпакова

Научный редактор Александр Воеводский, канд. ист. наук

Редактор Лев Данилкин

Издатель П. Подкосов

Руководитель проекта А. Шувалова

Ассистент редакции М. Короченская

Корректоры О. Петрова, Е. Сметанникова

Компьютерная верстка А. Фоминов

Художественное оформление и макет Ю. Буга

Фото на обложке Martinus Rimo

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Vincent Bevins, 2020

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2023

Посвящается Бу Чиске и Пак Хон Лан Ояй

Предисловие

В мае 1962 г. маленькая девочка по имени Инь Джиок Тан поднялась на борт ржавой старой посудины в индонезийской Джакарте. Ее страна, одна из крупнейших в мире, была втянута в глобальную битву между капитализмом и коммунизмом, и ее родители договорились бежать от ужасных для обычных людей последствий этого конфликта. Они решили направиться в Бразилию, прослышав от других индонезийцев, уже проделавших этот путь, что там можно обрести свободу, шанс на лучшую жизнь и передышку от конфликтов. Однако они почти ничего не знали об этой стране. Бразилия была для них всего лишь идеей – почти мечтой. На протяжении 45 дней терзаемые тревогой и морской болезнью они миновали Сингапур, прошли через Индийский океан до Маврикия, спустились вдоль берегов Мозамбика, обогнули Южную Африку, а затем пересекли Атлантику и прибыли в Сан-Паулу, крупнейший город Южной Америки.

Если они рассчитывали спастись от насилия холодной войны, то трагическим образом ошиблись. За два года до их прибытия военные свергли молодую бразильскую демократию и утвердили жестокую диктатуру. Затем новоиспеченные индонезийские иммигранты в Бразилии стали получать с родины послания, в которых описывались самые ужасающие картины, какие только можно себе представить: вспышка насилия, настолько жуткого, что сама мысль о нем могла бы сломать человека и повредить его рассудок. Все невообразимое, о чем им рассказывали, оказалось правдой. Из этой апокалиптической бойни родилось заваленное изуродованными трупами новое индонезийское государство – один из самых верных союзников США, чтобы затем практически исчезнуть с исторического горизонта. То, что произошло в Бразилии в 1964 г. и в Индонезии в 1965 г., возможно, самые важные победы, одержанные в холодной войне той из сторон, что в конце концов вышла из нее триумфатором, – Соединенными Штатами и действующей в настоящее время мировой экономической системой. Более того, эти события относятся к числу самых важных в том процессе, который, в сущности, предопределил жизнь практически каждого человека. Обе страны были независимыми, занимая промежуточное положение между мировыми капиталистическими и коммунистическими сверхдержавами, но в середине 1960-х гг. однозначно оказались в лагере США.

Официальные лица из Вашингтона и нью-йоркские журналисты, безусловно, понимали в то время, какую важность представляют эти события. Они знали, что Индонезия, ныне четвертая по численности населения страна в мире, – намного более ценный приз, чем тот же Вьетнам{1}. Всего за несколько месяцев внешнеполитическое ведомство США достигло здесь того, чего не смогло добиться за десять кровавых лет войны в Индокитае.

Диктатура в Бразилии, в настоящее время пятой по численности населения стране, сыграла определяющую роль в подталкивании остальных государств Южной Америки в группу поддержки Вашингтона и в сторону антикоммунизма. Советский Союз практически не участвовал в том, что происходило в обеих этих странах.

Самым шокирующим и самым главным для этой книги является то обстоятельство, что события в Бразилии и Индонезии привели к созданию чудовищной международной сети истребления – систематическим массовым убийствам гражданских лиц, охватившим большое число стран, что сыграло важнейшую роль в построении мира, в котором мы сегодня живем.

Если человек сам не живет в Индонезии или не изучает ее профессионально, то, скорее всего, очень мало знает о ней – и почти ничего не знает о том, что произошло в этом государстве-архипелаге в 1965–1966 гг. Индонезия остается огромным провалом в коллективном знании даже среди людей, осведомленных о Карибском кризисе, войне в Корее или Пол Поте либо способных с легкостью перечислить основные факты о самой населенной в мире стране (Китай), второй по населенности (Индия) или даже шестой и седьмой из этого списка (Пакистан и Нигерия). Даже в среде журналистов-международников лишь немногие знают, что Индонезия – крупнейшая в мире страна с мусульманским большинством, не говоря уже о том, что в 1965 г. там действовала самая многочисленная в мире коммунистическая партия за пределами Советского Союза и Китая.

Правда о насилии 1965–1966 гг. десятилетиями оставалась скрытой. Диктатура, установившаяся после него, лгала миру, а выжившие жертвы были брошены в тюрьму или слишком запуганы, чтобы говорить. Лишь в результате усилий героических индонезийских активистов и самоотверженных ученых всего мира мы можем теперь рассказать эту историю. Серьезным подспорьем стали документы, недавно рассекреченные в Вашингтоне, хотя многое из того, что произошло, по-прежнему окутано тайной.

Скорее всего, Индонезия исчезла из мировой политики потому, что события 1965–1966 гг. обернулись для Вашингтона настоящим триумфом. Не погиб ни один американский солдат, ни один человек в самих США не подвергался опасности. Хотя индонезийские лидеры в 1950-х и 1960-х гг. играли колоссальную роль на международной арене, после 1966 г. от ее былой роли страны – возмутительницы спокойствия не осталось ровным счетом ничего. Тринадцать лет работы в качестве международного корреспондента и журналиста научили меня, что дальние страны, стабильно и надежно занимающие проамериканскую позицию, источниками сенсаций не становятся. Изучив документы и посвятив много времени общению с людьми, пережившими те события, лично я пришел к другой, вызывающей глубокое беспокойство теории, объясняющей, почему эти эпизоды были забыты. Боюсь, что правда о случившемся настолько противоречит нашему представлению о том, чем являлась холодная война, что значит быть американцем или как именно происходила глобализация, что проще оказалось ее проигнорировать.

Эта книга адресована тем, кто не имеет специальных знаний об Индонезии, Бразилии, Чили, Гватемале или холодной войне, хотя я надеюсь, что мои интервью, исследования архивных документов и глобальный подход позволили мне сделать ряд открытий, которые могли бы заинтересовать и специалистов. Больше всего я надеюсь на то, что эта история дойдет до людей, желающих узнать, насколько непосредственно формировали нашу сегодняшнюю жизнь насилие и война с коммунизмом, где бы они ни осуществлялись – в Рио-де-Жанейро, на Бали, в Нью-Йорке или Лагосе.

Два события моей собственной жизни убедили меня, что произошедшее в середине 1960-х гг. в огромной мере продолжает влиять на нас – можно сказать, его призрак по-прежнему бродит по миру.

В 2016 г., шестой и последний год работая корреспондентом Los Angeles Times в Бразилии, я очутился в кулуарах бразильского Национального конгресса. Законотворцы четвертой по размерам демократии в мире готовились голосовать по вопросу об импичменте Дилме Русеф, бывшей участнице левого партизанского движения и первой женщине-президенту в истории страны. В одном из коридоров я углядел не особо значительного, однако неизменно разговорчивого правого конгрессмена по имени Жаир Болсонару и подошел к нему, чтобы взять у него короткое интервью. К тому времени было широко известно, что политические соперники пытаются сбросить президента Русеф по формальным причинам и что организаторы ее отстранения от должности повинны в гораздо большей коррупции, чем она сама{2}. Поскольку я был иностранным журналистом, то спросил Болсонару, не опасается ли он, что международное сообщество усомнится в легитимности более консервативного правительства, которое должно было ее заменить, да еще с учетом того, что сама процедура лишения власти законного президента вызывала много вопросов. Его ответы показались мне настолько не соответствующими общепринятым правилам политического хорошего тона, настолько бесцеремонным возрождением духа холодной войны, что я даже не стал включать их в интервью. А сказал он мне вот что: «Мир восславит то, что мы делаем сегодня, потому что мы не допускаем превращения Бразилии в еще одну Северную Корею». Абсурд в чистом виде. Русеф была левоцентристским лидером, и ее правительство можно было упрекнуть разве что в чрезмерном дружелюбии к гигантским корпорациям.

Прошло совсем немного времени, и Болсонару вышел к микрофону в зале Конгресса, чтобы сделать заявление, потрясшее страну: свой голос за импичмент он посвящает Карлосу Альберто Брильянте Устре – человеку, под руководством которого, в бытность его полковником, пытали Русеф во времена бразильской диктатуры. Это была откровенная провокация, попытка реабилитировать антикоммунистический правящий режим страны и стать национальным символом крайне правой оппозиции всему, чему только можно{3}.

Когда я брал у Русеф интервью несколько недель спустя – она ждала итогового голосования, в результате которого оказалась отстранена от должности, – наш разговор неизбежно обратился к роли Соединенных Штатов в делах Бразилии. Вспоминая о множестве случаев и способов вмешательства Вашингтона с целью свержения правительств в Южной Америке, многие ее сторонники задумывались, не стоит ли ЦРУ и за этим. Сама она такую версию отрицала, объясняя случившееся результатами внутренних процессов в Бразилии{4}. В определенном смысле, однако, так было еще хуже: диктатура в Бразилии трансформировалась в разновидность демократии, способной самостоятельно избавиться от любого вроде Русеф или Лулы, кого экономические или политические элиты считали угрозой своим интересам, и вызвать демонов холодной войны, чтобы за них воевать, когда им только заблагорассудится.

Теперь мы знаем, насколько успешным оказался гамбит Болсонару. Два года спустя, когда он был избран на пост президента, я находился в Рио. Разногласия сразу же вылились на улицы. Крупные крепкие мужчины орали в адрес татуированных женщин со значками в поддержку соперничавшего кандидата: «Коммунисты! Убирайтесь! Коммунисты! Убирайтесь!»

В 2017 г. я двигался в направлении, диаметрально противоположном тому, которым перемещались Инь Джиок Тан и ее семья много лет назад. Я перебирался из Сан-Паулу в Джакарту, чтобы освещать события в Юго-восточной Азии для The Washington Post. Через несколько месяцев после моего прибытия группа ученых и активистов хотела провести небольшую конференцию для обсуждения событий 1965 г., но кто-то принялся распространять в социальных сетях обвинение, будто на самом деле это было собрание с целью возрождения коммунизма – по-прежнему, пятьдесят лет спустя, запрещенного в этой стране, – и в вечер мероприятия толпа направилась к месту его проведения – вскоре после того, как сам я ушел оттуда. Группы, состоявшие по большей части из мужчин-мусульман, теперь нередко участвующих в агрессивных демонстрациях на улицах Джакарты, окружили здание и заперли всех, кто был внутри. Моя молодая соседка Никен, профсоюзный организатор из центральной части Явы, провела в осаде всю ночь, в течение которой толпа колотила в стены, скандируя: «Раздавим коммунистов!» и «Сожжем их заживо!». Перепуганная, она посылала мне сообщения с просьбами привлечь к происходящему внимание общественности, что я и сделал через «Твиттер». Довольно скоро мне стали поступать угрозы и обвинения в том, что я коммунист и чуть ли не член несуществующей индонезийской коммунистической партии. Я привык получать точно такие же сообщения в Южной Америке. Сходство было неслучайным. Истоки паранойи и там и там можно проследить вплоть до травматичного разрыва в середине 1960-х гг.

Лишь начав работать над этой книгой, беседовать со специалистами, свидетелями и выжившими, я понял, что значение этих двух исторических событий намного больше того факта, что свирепый антикоммунизм до сих пор существует в Бразилии, Индонезии и многих других странах, и что холодная война создала мир правящих режимов, воспринимающих любую социальную реформу как угрозу. Я пришел к выводу, что весь мир – и особенно страны Азии, Африки и Латинской Америки, мимо которых проплыла Инь Джиок вместе со своей семьей, – был преобразован волнами, исторгнутыми из Бразилии и Индонезии в 1964 и 1965 гг.

Я чувствовал огромное моральное обязательство изучить эту историю и изложить ее максимально точно. В каком-то смысле это кульминация десяти с лишним лет моей работы, но именно ради этой книги я посетил 12 стран и проинтервьюировал больше сотни человек на испанском, португальском, английском и индонезийском языках. Я рылся в архивных документах на всех этих языках, разговаривал с историками по всему миру и работал с ассистентами-исследователями из пяти стран. У меня было немного ресурсов для написания этой книги, но я вложил в нее все, чем обладал.

Насилие, захлестнувшее Бразилию, Индонезию и еще 21 страну мира, не было случайным или второстепенным по отношению к основным событиям мировой истории. Смерти не были «хладнокровными и бессмысленными» – или всего лишь трагическими ошибками, которые все равно ничего не изменили{5}. Наоборот! Насилие оказалось эффективным базовым элементом более общего процесса. В отсутствие полной картины холодной войны и целей США во всем мире эти события кажутся невероятными, непостижимыми или крайне сложными для осмысления.

Прекрасный фильм «Акт убийства» (The Act of Killing, 2012) Джошуа Оппенхаймера и его продолжение, «Взгляд тишины» (The Look of Silence, 2014), открыли черный ящик, куда были заключены события 1965 г. в Индонезии, и заставили людей в нашей стране и за рубежом заглянуть в него. Оппенхаймер в своей работе мастерски использует принцип экстремального приближения. Я намеренно избрал противоположный подход, увеличив поле зрения до всемирного охвата, – и это не что иное, как попытка дополнить картину, созданную им. Я надеюсь, что зрители этих фильмов прочтут мою книгу, чтобы поместить их в более широкий контекст, а читатели посмотрят фильмы после того, как закроют книгу. Я также имею небольшой личный долг перед Джошуа за его руководство моими начальными изысканиями, но намного больше я обязан индонезийцам и другим историкам, особенно Баскара Вардае, Фебриане Фирдаус и Брэдли Симпсону.

На мой взгляд, чтобы в полной мере рассказать историю тех событий и описать их последствия, а именно всемирную сеть уничтожения, которую они породили, нужно попытаться изложить более общую историю холодной войны. Очень часто забывают, что яростный антикоммунизм был мировой силой и что его сторонники преодолевали границы, обучаясь на успехах и провалах повсюду по мере того, как их движение набирало ход и одерживало победы. Для понимания случившегося нам нужно понять природу этих международных партнерств.

Это также история ряда людей, как американцев, так и индонезийцев или латиноамериканцев, переживших эти события, которые в огромной степени изменили их жизнь. Выбранная мной точка зрения и установленные связи, возможно, до известной степени были предопределены людьми, с которыми мне посчастливилось познакомиться, а также моей собственной предысторией и знанием языков. Однако, на мой взгляд, их история в той же мере является историей холодной войны, что и любая другая, и, безусловно, в большей мере, чем любая история холодной войны, сфокусированная в первую очередь на белых жителях Соединенных Штатов и Европы{6}.

История, которую я здесь рассказываю, основывается на рассекреченной информации, консенсусе, достигнутом самыми осведомленными историками, и убедительных свидетельствах очевидцев. В значительной степени я полагаюсь на интервью, которые лично взял у выживших. Разумеется, я не имел возможности проверить все до единого их сообщения о своей жизни, в частности что именно они испытывали, во что были одеты или какого числа арестованы. Однако ни одна из деталей, включенных мной в книгу, не противоречит установленным фактам более общей истории, которые специалисты уже поведали. Я убедился, что рассказать ее максимально точно, следуя свидетельствам и с уважением к тем, кто все это пережил, возможно лишь при соблюдении определенных условий. Во-первых, история носит подлинно всемирный характер: все жизни на Земле считаются равноценными и никакие страны или действующие силы не рассматриваются априори как хорошие или плохие. Во-вторых, все мы слышали мудрость, что «историю пишут победители». К сожалению, обычно так оно и есть. Однако данная история противоречит этой тенденции: многие из ее центральных фигур относились к числу величайших неудачников XX столетия, – и мы не должны бояться того, что факты из их жизни противоречат общепринятым представлениям о холодной войне в англоязычном мире, пусть даже эти противоречия могут показаться победителям очень неприятными. Наконец, я совершенно отказываюсь от каких-либо домыслов и сопротивляюсь любому побуждению самостоятельно догадаться о том, что покрыто мраком тайны. Приходится признать, что многое в случившемся нам до сих пор не известно.

Таким образом, эта книга не опирается на гипотезы. Когда мы с коллегами натыкались на то, что казалось невероятными совпадениями – пожалуй, слишком невероятными, или на связи, которые мы не могли объяснить, то делали паузу в работе и обсуждали их, вместо того чтобы строить теории об их причинах.

И кое-какие закономерности нам, безусловно, удалось нащупать.

1

Новая эпоха господства Америки