Дежурный по апрелю
Тая всегда была большой любительницей наводить порядки. В школе она то и дело спорила с учителями. Доказывала взрослым, образованным и повидавшим не одну такую пигалицу, как она, людям, что почти в любой ситуации права именно она, Тая. Отчего классный руководитель частенько звонил бабушке, сетуя на ученицу.
Только повзрослев, Тая поняла, что была зеленой и глупой, а спорить со старшими как минимум некрасиво. Но сейчас перед ней были не учителя, а такие же студенты, как она, отчего Тая почувствовала, что просто обязана заступиться за подругу.
– Ты кого толстухой обозвал? – она приблизилась к белобрысому парню в растянутом спортивном костюме. Его брови и ресницы были настолько белыми, будто их и не было вообще.
«Альбинос», – хотела добавить Тая, но сдержалась.
– А что ты свою подружку защищать прибежала? Че, сосетесь небось? – сверкнул белоснежной улыбкой тот.
Тая демонстративно оттопырила средний палец, показав белобрысому неприличный жест.
– Девчонки идут на разборки с мужиками, – вклинился в разговор другой футболист. – В страшное время живем.
– Не страшнее, чем раньше, – отрезала Тая.
Позади нее раздался знакомый мужской голос:
– Так, так, так. А кто это тут у нас?
Тая обернулась. К ней подошли три представителя сильной половины человечества. Во главе троицы был не кто иной, как хамоватый незнакомец, едва не превративший и без того «совершенный» нос Сони в совсем уж неидеальный.
По парням сразу было видно – старшекурсники. Один юноша был худым долговязым, второй наоборот, – низкий, пухлолицый, похожий на бочонок. Рядом с симпатичным незнакомцем они выглядели, как нелепый фейсконтроль.
«И это футболисты? Сборная журфака? Они хоть мяч умеют вообще пинать?» – подумала Тая.
Видимо, ее мысли как нельзя лучше отразились на лице. Бочонок, как она его уже в голове окрестила, вероятно, заметил Таины эмоции и, громко втянув в себя воздух, выдал:
– Тоха, походу у нее какие-то претензии.
Незнакомец, которого назвали Тохой, ничего не ответил. Он лишь лукаво поглядывал. Его светлые волосы торчали в беспорядке, словно он то и дело ерошил их.
– Ну и первачки пошли! – возмутился Бочонок.
– Хоть кого-то адекватного в этом году вообще набрали? – деловито спросил Альбинос. – Или за девочками на филфак придется ехать?
Футболисты дружно захохотали. Тая с ног до головы осмотрела белобрысого и выдала:
– Смотрю, ты долго придумывал речь. Лучше бы вместо этого меткость вырабатывал, чтобы бить по воротам мячом, а не словами по девочкам.
Тот вопросительно изогнул бровь.
– А то я смотрю, что даже первачки могут дать фору сборной журфака по футболу, состоящей из Тимона и Пумбы, – Тая кивнула головой в сторону свиты Тохи.
Толпа парней заулюлюкала.
– И Белоснежки, – заключила Тая, глядя прямо в глаза белобрысому.
Бочонок негодующе подался всем корпусом вперед, как голубь, и чуть не плевался. Выглядело это совсем не устрашающе, а даже наоборот – комично. А Тая изо всех сил бросила мяч в альбиноса. Тот поймал его и… к большой ее неожиданности, растянул улыбку до ушей. Белобрысый кинул мяч Тохе, который все так же лукаво поглядывал на нее, и примирительно поднял руки вверх.
– Извинись перед ней, – твердо сказала Тая.
– Перед кем? – искренне удивился Альбинос.
– Перед девочкой, которую обозвал.
– Ты серьезно?
Неизвестно, чем бы закончился этот диалог, если бы на поле не появился Саша Волков. Он бодро подбежал со стороны раздевалки и приобнял Таю за плечи. Взгляд Тохи стал вопросительным. От внезапного прикосновения Тая вздрогнула, но виду не подала.
– Кто обидит ворону мою, тот будет иметь дело со мной, – деловито и даже немного грозно выдал Саша. – Только в туалет отошел, а вокруг Таи уже толпа собралась.
С Волковым Тая познакомилась на вступительных творческих экзаменах в коридоре университета. Тогда она стояла под дверями аудитории и тряслась, как осиновый лист, а Саша, завидев эту картину, подошел подбодрить ее. И своими шуточками разрядил обстановку. Они разговорились, вдоволь посмеялись, но, к сожалению, совершенно забыли обменяться контактами. Но Тая была абсолютно точно уверена, что такой хороший парень обязательно поступит в этом году, и они еще увидятся. А потому, когда в первый учебный день она услышала знакомое «Ворона моя!», и узнала, что они определены в одну группу, радости не было предела.
– Сань, все нормально, – спокойно ответила Тая, хотя внутри забурлило желание пожаловаться на этих вредных старшекурсников.
– Значит, Та-а-я, – протянул Тоха, еле заметно покачивая головой. – Псих.
Тая бросила на него колючий взгляд и совсем уже забыла, зачем подходила к футболистам.
«И вовсе не такой уж и красавец. И нос у него большой. И лицо смазливое. Сашка вон гораздо симпатичнее. И добрее. И вообще, зачем я о нем думаю?» – мысли роем, опережая друг дружку, мельтешили в голове.
– Точно не обидели? – важно подбоченился Волков.
– Все в порядке, – Тая выскользнула из-под руки приятеля и улыбнулась. – Бери их под сапог. А ты, – она посмотрела на Альбиноса, – чтобы извинился потом.
И, не удостоив больше никого своим вниманием, направилась к трибунам, где ее ждали подруги.
Глава 3. О страхах
…Незаметно пролетел сентябрь. Первокурсники привыкли к рабочему ритму и уже как бывалые студенты ориентировались в коридорах института. По утрам в общежитии стало меньше очередей в туалет и к лифту: многие смекнули, что некоторые общие лекции можно прогулять. По вечерам на скамеечках организовывались посиделки под гитару. А узкая набережная возле небольшой речушки, которая вилась от общежития до самого центра города, периодически заполнялась бегунами и влюбленными парочками.
За недолгое время проживания в общежитии Тая уже уяснила несколько вещей. Одежда сама не стирается, еда, заботливо укрытая полотенцем (чтобы не остыла), тебя не дожидается, а тишина и приватность вообще являются самыми ценными вещами..
Бабушка уже немного успокоилась и свыклась с мыслью о том, что внучка повзрослела. Поначалу она звонила Тае ежедневно, а иногда и по несколько раз на день.
Весь сентябрь Тая только и делала, что выслушивала вопросы из разряда, ест ли она суп и не порваны ли носки. Отвечать ежечасно на звонки (бабушка напрочь отказалась осваивать мессенджеры, чтобы писать сообщения) не могла. В один из дней на пару по этике заглянула женщина из деканата и попросила Таю выйти. Та и подумать не могла, что бабушка дозвонилась аж в деканат, потому что внучка за весь день не ответила ни на один звонок! В тот же вечер Тая наскоро собрала сумку – хорошо, что была пятница – и последним автобусом укатила на выходные домой.
Там она поговорила с бабушкой. Та, конечно, расстроилась, но свои ошибки признала и пообещала, что скоро окончательно смирится с тем, что Тайка повзрослела.
На том и порешали: звонков два раза в неделю и поездки раз в месяц домой, за исключением экстренных ситуаций, будет обеим вполне достаточно.
Бабушке Тая и правда не врала: времени на долгие телефонные разговоры у нее действительно не было. Ну, точнее времени было ровно столько же, сколько и всегда, – двадцать четыре часа в сутки, которых ужасно не хватало. Ведь первый курс – самый сложный.
Студенту-первокурснику нужно как можно быстрее приспособиться к науке «выживания». До первой сессии уже необходимо понять, какие пары важные, а какие можно и пропустить разок-другой. Где конспект писать обязательно, а где можно и обычными фотографиями, сделанными на телефон, обойтись. На каких лекциях стоит быть как штык вовремя, а какие можно прогулять. Ну, а если уж и прогулял, то знать, где добыть справку об освобождении.
Преподаватели на факультете были самые разные. И молодые, и пожилые. Каждый со своей «изюминкой». Куратор Тайкиной группы, Альбина Ваниковна Григорян, оказалась не только прекрасным преподавателем, но и премилой женщиной. Приятная миниатюрная дама армянской наружности. Вопреки своей фамилии, она говорила на таком красивом и чистом русском языке, что хотелось слушать ее непрерывно. Точнее, «непхехывно»: она картавила с элегантностью француженки.
– Скажу сразу: на моих занятиях говорим только о русском языке. Поверьте мне, за свои тридцать лет преподавания я выпустила не одно поколение грамотных людей, – Альбина Ваниковна сразу решила расставить все точки над i в первую же встречу со своими студентами.
– Как тридцать лет?! – дружно удивилась третья группа.
На вид Тая дала бы ей лет сорок, не больше. Стильная, ухоженная и видно, что очень уверенная в себе женщина. Вместе с тем она шустрая и веселая. И такие женщины – феномен нашего времени. Конечно, тот факт, что Роман Евгеньевич сразу сказал, что Альбина – профессор, заставил задуматься о ее возрасте. Но, в конце концов, сейчас и дети-вундеркинды в вузы поступают, чему удивляться в 21 веке?
Альбина Ваниковна смутилась, вероятно, задумалась, корректно ли воспитанной женщине говорить о своем возрасте. Она слегка стеснительно, произнесла:
– Ну, студенты, мне уже полвека как-никак.
Аудитория восхищенно загудела.
– Альбина Ваниковна, вы выглядите просто великолепно! – огласил общее мнение Валик.
– Спасибо за комплимент, Валентин, но лестные отзывы и любезность вам не помогут на экзамене, – улыбнулась профессор.
После лекции Альбина Ваниковна сообщила, что куратор параллели – Роман – предложил третьей группе скооперироваться со второй и выехать на природу, пока теплые деньки еще позволяют это сделать. Знакомства, общение, отдых и свежий воздух точно пойдут на пользу юным умам. А Альбина, как прогрессивная наставница, за любой движ, кроме голодовки и непотребств.
Предложение было встречено единодушным согласием.
– А мне сразу понравился их куратор, – шепнула, сидящая по правую руку от Таи Вера. – Мало того, что симпотяга, так еще и боевой дух команды знает, как поднять.
– Куратор как куратор, – безразлично пожала плечами Тая.
– Да и Альбина вовсе не бабка-профессорка, как я предполагала, – поддержала, расположившаяся слева Соня.
– А это значит, дамы, – развернулся, сидящий впереди Валик, – что тимбилдингу на природе быть!
***
«Вот же надоел, отстань от меня», – недовольно кривилась Тая, продирая глаза.
Первые минуты она пыталась игнорировать его – противный ненавистный будильник. Но труба звала, значит, нужно было вставать.
Несмотря на то, что Тая обычно всегда легко и быстро поднималась по утрам, учеба в университете слегка ее подкосила. Иногда даже казалось, что она и после смерти не выспится. За месяц Тая поспала до часов десяти утра лишь два раза. И оба – у бабушки. По будням нужно подниматься спозаранку, чтобы собраться на занятия, в субботу – на раннюю пару по физкультуре, а в воскресенье – для того, чтобы спокойно без лишних глаз помыться в душе.
С общественными душевыми отношения были сложные. Мало того, что в отведенное для банных процедур время туда было сложно попасть без очереди, так она еще и стеснялась.
До этого Тая никогда не была в общественных банях, а потому такого количества голых тел, сосредоточенных в одном месте, нигде не видела. Раздеваться перед всеми, пусть даже и такими же девочками, и невольно смотреть на кого-то ей было стыдно.
Зато Тая смекнула, что в выходной рано утром мало у кого есть желание вставать с постели и бежать в душ. Поэтому она со спокойной душой наслаждалась одиночеством под освежающими струями воды.
В это воскресенье она решила поступить так же. Общий сбор на вокзале намечен только на девять ноль-ноль. И в шесть часов утра Тая с сумкой банных принадлежностей тихонько выскользнула из своей комнаты.
В коридоре было пусто и тихо. Это была большая редкость для общежития, которое вечно стояло на ушах. Шлепая сланцами по голому бетонному полу, пошагала к лестнице. Душевые находятся в подвальной части здания. Открывает и запирает на ключ их комендантша Тамара Львовна.
Тая спустилась на первый этаж и заглянула к вахтерше:
– Доброе утро, Тамарочка Львовна. Можно мне ключ от душевой?
Тучная пожилая женщина с волосами цвета баклажана поднялась с кресла.
– Доброе, ранняя пташка. Не открывала еще. Таня, верно? – комендантша взяла из коробки ключ и протянула Тайке.
– Тая, – улыбнувшись, поправила та. – Я быстренько. Не переживайте.
– Ну, давай, давай, – Тамара Львовна села на свой комендантский «трон» и щелкнула пультом.
Тая спустилась на этаж ниже и повернула ключ в замочной скважине.
«М-да, тот, кто думает, что в мужских туалетах и душевых грязно, точно никогда не бывал в женских», – подумала она, заходя внутрь.
До тех пор, пока не заселилась в общежитие, Тая считала, что девушки – это эталон чистоты и опрятности. Но как же она ошибалась.
– Боже, как ярко женскую сучность, – Тая заглянула в раковину и поморщилась, – точнее, сущность показывают места общего пользования вроде душевых! Фу!
Неубранные волосы в сливах, забытое нижнее белье и средства личной гигиены. Б-р-р. А девочки-то вовсе не все принцессы, как может показаться со стороны. В такие моменты начинаешь особо ценить свою домашнюю ванну, которую бабушка драит каждый день. Бедные уборщицы, как же им непросто работать в общежитиях.
Как Тая и предполагала, никто из представительниц прекрасного пола не захотел вставать в такую рань в единственный выходной. С закрытыми глазами она долго стояла под душем, наслаждаясь каждой клеточкой тела.
Выйдя из душевой, закрутила волосы в полотенце, уложила его улиткой, набросила легкий халат, подхватила сумку с мыльно-рыльными принадлежностями и зашлепала мокрыми тапочками по лестнице.
Тамары Львовны на своем посту не было. Она с кем-то беседовала у входной двери. Тая подошла ближе, чтобы вернуть ключ. Ранним посетителем оказался уже знакомый ей Тоха.
– Ну, теть Тома, милая, меня ждут. Неужели вы не дадите юному уму позаниматься математикой, – разливался сладкими речами он.
– Нет и еще раз нет, Антон. Тоже мне математик нашелся. Это в шесть утра-то? Сказки рассказывать другим будешь, – комендантша была непреклонной.
– Ну, Томочка Львовна, вы же меня знаете, – продолжал умасливать женщину Антон.
– Не положено. К кому ты вообще пришел заниматься в такую рань? – она буквально хохотнула на слове «заниматься». – Все спят!
Тут Антон увидел за ее спиной Таю, сощурился и ткнул пальцем.
– К ней! Она не спит, видите. Потому что меня ждет.
Тамара Львовна обернулась и вопросительно посмотрела на студентку. От такой наглости Тая опешила. Антон немигающе смотрел в глаза. Но в них Тая не видела просьбы подыграть ему. Отнюдь. В этих сверкающих глазах читался приказ.
Тая надменно посмотрела на молодого человека и громко сказала:
– Тамара Львовна, я вообще впервые вижу его. Возьмите ключ. Вот.
И она гордо развернулась и пошла к лестнице, пропуская мимо ушей дальнейший разговор комендантши с Антоном.
…В электричке было многолюдно и шумно. Дачники-пенсионеры наперебой хвалились огородными достижениями и делились советами по подготовке растений к зиме. Рыбаки обсуждали лучшие места клёва. Туристы с огромными рюкзаками на плечах и велосипедами в тамбуре обменивались впечатлениями.
Из Тайкиного города в Минск подобные электрички следуют несколько раз в день. Но, даже несмотря на то, что они гораздо дешевле автобуса, Тая предпочитает добираться в столицу на «пазике». А иногда можно и шикануть: поехать на большом международном автобусе, который периодически следует через ее городок из Москвы.
Из двух групп печатников на отдых выбралось человек двадцать во главе с Бергелем. Альбина Ваниковна в последний момент отписалась в групповом чате, что не сможет поехать, потому что на ее хрупкие плечи родственники внезапно взвалили какие-то заботы.
По правде сказать, без Альбины было всем спокойнее. Как-никак, а Роман был немногим старше студентов, а значит, взрослых нравоучений, запретов пить спиртное и курить быть не должно.
Куда все ехали, практически никто не знал – все положились на преподавателя. Роман сказал, что знает отличное место в лесу у озера всего в нескольких остановках от Минска. Там частенько собиралась раньше его группа, когда он был студентом филфака.
Единственное, что омрачало настроение – Тайкина забывчивость. Джинсовую куртку она благополучно оставила на спинке стула, а потому сейчас немного ежилась в легкой кофточке с коротким рукавом от утренней прохлады. Но в целом погода радовала игривым, чуть прохладным ветерком, которым с каждым дуновением приносил с собой меланхоличный запах ушедшего лета, плавно переходящего в осень.
Место действительно оказалось чудесным. Поляна в окружении высоких сосен уже обхожена не одной группой туристов и студентов. Тут даже был небольшой мангальчик, оставленный чьей-то доброй душой для всеобщего пользования. С поляны открывался живописный вид на озеро, на противоположном берегу которого кто-то рыбачил.
Парни занялись костром и шашлыком. Девчата распаковывали пакеты со снедью, занимались сервировкой стола.
Тая и Вера расположились у самой воды, чтобы не пропахнуть дымом. Они нарезали помидоры и огурцы.
– Как думаешь, Рома действительно женат? – спросила вдруг Верочка.
– С чего ты взяла? И почему вообще тебя это заботит? – удивилась Тая и глянула в сторону Романа.
Тот нанизывал куски мяса на шампур. Лучи яркого солнца, пробивавшиеся сквозь редкие облака и кроны сосен, придавали блеск его темно-каштановым волосам. Девочки порхали возле него, как мотыльки у яркого огня. Что-то весело щебетали, отчего Роман улыбался, отвечая им.
– Так у него же перстень на правой руке. Кто носит кольцо на безымянном пальце просто так? – пояснила Вера и тоже посмотрела на Романа.
– Я, Вер. Я ношу кольца на разных пальцах. На безымянных в том числе.
– Ну не знаю, не знаю, – Вера убрала в сторону нарезку из огурцов и вытерла нож бумажной салфеткой.
– Ой-ой! Кажется, кто-то в препода втюрился! – воскликнула Тая, с наигранным удивлением вытаращив глаза.
– И ничего я не втюрилась, – запротестовала подруга. – Да и вообще, Роман только наполовину препод. Он старше года на четыре максимум!
– Ха, наполовину! Влюбилась, влюбилась! – продолжала подтрунивать ее Тая.
– Тая, у меня парень есть. Вова, – серьезно сказала вдруг Верочка. – Что ты кричишь на весь лес?
– Ты никогда не упоминала о нем, – осеклась Тая. – Извини…
Вера сложила тарелки с овощами одна на другую и, поднялась с земли.
– Он учится на ветеринара в другом городе. Вова хороший. Не нужен мне никакой препод, – заявила она, но, секунду подумав, добавила: – Хотя, как еще посмотреть…
Тая шлепнула ее по ноге и рассмеялась.
Вера хохотнула и понесла овощи к костру. А Тайка задумалась. Иногда она замечала, что подруга заигрывает с Волковым и кокетничает с Валиком. Взять бы даже того же Бергеля: отчего-то ее заботят мысли, женат ли он. Так ли хорош, в самом деле, этот ее ветеринар Вова, если Верочка засматривается на других парней?
– Романыч, поможешь закинуть Соне пиво в озеро, чтобы охладилось? – раздался позади звонкий бас Саши Волкова.
«Романыч? Что-о?» – Тая удивленно обернулась.
Все вдруг замерли, словно наблюдая за самым напряженным моментом в фильме. Тае стало до чертиков интересно, как отреагирует куратор на такое слегка бесцеремонное обращение. Пусть сейчас студенты и преподаватель и находились в неформальной обстановке, на «ты» никто не переходил, а на прозвища – тем более. Тая вытянула шею, как лебедь-шипун, и с любопытством уставилась на Романа.
Бергель слегка поджал губы, стараясь скрыть усмешку. Он подошел к Соне, которая пыталась удержать на весу тяжелую упаковку жестяных банок, и взял из ее рук ценный груз. Под ее тоненькое благодарное «Спасибочки, Роман Евгеньевич!» сравнялся с Сашей и ровным спокойным голосом сказал:
– Роман. Как ни крути, Волков, я преподаватель. Ограничимся просто именем. А на занятиях, как и положено, – по имени отчеству.
Последняя фраза была обращена уже ко всем студентам.
«Максимально этично и спокойно. Как и подобает педагогу», – мысленно сняла шляпу Тайка.
Чтобы немного разрядить обстановку, староста второй группы, Игорь Коржов, со всей силы ударил по струнам гитары и заорал, перепугав при этом сидящую рядом с ним Лену Голубеву:
– Что у любви-и у нашей се-ла ба-та-рей-ка!
Все разразились смехом, а Тая, хихикая, вернулась к кульку с помидорами.
«Интересно, как вообще может сесть батарейка у любви? – задумалась она, поливая водой из бутылки помидоры. – Любовь либо есть, либо ее нет. Да и вообще, старые батарейки легко можно заменить на новые».
– Почему грустите здесь одна?
Тая невольно вздрогнула и задрала голову.
– Не грущу. Помидоры сами себя не нарежут. А там слишком громко от песен Игоря, – сидя на корточках, она посмотрела на Романа снизу вверх, не вставая с земли.
Тот поставил упаковку пива в прохладную воду и присел рядом. Отчего-то Тае стало неловко, и она начала крутить томат в руке, рассматривая его.
– Вы замерзли что ли?
– Нет, а с чего ты… – Тая осеклась, – вы взяли?
Он кивнул на ее руки.
– Ну, мурашки не появляются от тепла.
Тая перевела взгляд на руки. Ветерок с озера заставил зябко поёжиться. Она вытянула покрывшуюся гусиной кожей руку и потерла ее.
– Таисия? Я же не ошибся? – уточнил Бергель. – Я вас хорошо запомнил в первый учебный день.
Тае хотелось поправить Романа: ей не нравилось, когда ее называют полным именем. А еще больше не нравилась форма «Таиса». Но, слава богу, так ее практически никто не называл. Однако, подумав, что так и должно быть – что преподаватель называет студента полной формой имени – Тая решила промолчать насчет такой мелочи.
– Не ошиблись.
Роман, недолго думая, встал, снял свой черный джемпер на пуговицах и накинул ей на плечи. Вместе с одеждой ее накрыл ненавязчивый аромат парфюма: теплые древесные ноты. Изящество без капли нарочитости. Тая замерла и пугливо покосилась на Романа. Плечи тут же ощутили его тепло, оставшееся на джемпере. Бергель, перехватив ее взгляд, улыбнулся:
– Да не краснейте, это всего лишь джемпер. Я же не руку и сердце вам предлагаю.
Тая неловко поднялась на ноги. Роман был значительно выше нее, прямо как тот противный Антон. Среднего телосложения, с прямой осанкой. В его карих, почти черных глазах плясали озорные искорки. А уголок верхней губы рассекал еле заметный шрам, который, впрочем, придавал улыбке свой особый шарм. Тая ответила на его взгляд, всматриваясь в темноту глаз:
– С-с-пасибо.
Осенний ветер ласково гладил щёки, играл с челкой, а позади заунывно заплакала гитара.
– Вы только гляньте, как Игорь старается, – похвалил игру студента Роман. – И у него неплохо получается. Отличный слух.
– Вы играете?
Роман утвердительно кивнул.
– На фортепиано. Первые уроки музыки получил года в четыре, от мамы. Она преподает фортепиано в музыкальной школе, – глаза Романа загорелись, ему явно нравилась эта тема. – Мое музыкальное восприятие мира в раннем детстве формировали мамины руки, под которыми клавиши оживали и рождали красивые мелодии. А вы, Таисия, играете на чем-нибудь?
– Разве что на нервах бабушки, – неудачно попыталась пошутить Тая. – Слушайте, а какой ваш любимый композитор?
– Хм, – задумался Роман. – Например, из современных – Людовико Эйнауди. Слышали о таком?
– Certamente! – просияла Тая, пользуясь случаем продемонстрировать свои скудные знания итальянского.
– Вы говорите по-итальянски?
– Естественно, это же язык Эйнауди.
– Это похвально. И где вы его изучали?
– Grazie. О, я училась в известной итальянской школе «Интернет-переводчик». По песням.
– Замечательная школа!
– Значит, вы тоже в ней учились?
– Ходил туда время от времени, да.
Тая прикрыла ладошкой рот и захихикала. В первый учебный день Роман показался ей напыщенным и самолюбивым. Но несколько общих с другими группами лекций заставили поменять мнение о нем. Роман оказался умным, культурным мужчиной, который всей душой любил свой предмет.
– Какие же все-таки образованные в этом году у меня первокурсницы, – Роману явно было приятно с кем-то поболтать на тему искусства.
– Да и вы пианист, а не простой преподаватель, – отдала должное Тая. – Для меня остается загадкой: как можно играть на фортепиано? А если еще и не глядя на клавиши… Вообще атас!
– У меня много талантов, – усмехнулся Роман.
– Даже так? Вы где-то еще работаете? Откроете тайну? – спросила Тая, без тени смущения заглядывая в черные глаза Романа.
«Всю жизнь читаю книги, осуждая глупеньких героинь романов, а сама веду себя в точности как они. Вот уже стою и невольно восхищаюсь просто вежливым и приятным мужчиной. Какое клише», – пронеслось в голове.
Повисла небольшая пауза. Но не напряжённая. Она была естественной, такой же, как и диалог.