Невеста для полковника

Глава 19 (прошлое)

Антон Игоревич медленно шёл по въезду в город N прямо по дороге, изредка сторонясь и пропуская проезжающий транспорт. Сегодня как раз ожидалась доставка провизии на ближайший месяц, и полковник провожал глазами грузовики, доверху набитые фруктами, заморозкой и консервами. Последние предназначались всем, кроме пилотов. Испытания показали прямую зависимость качества потребляемой пищи на способность связываться с «Избушками». Нет, даже если пилот съест кильку в томате, с ним сразу ничего не случится – ни расстройства желудка, ни отравления, ни головной боли. Человек – существо приспособляемое и может выжить в любых условиях. Смена влажности, температуры, давления, излучения, вида потребляемой энергии, он способен привыкнуть ко всему, необходимо лишь время. Иногда оно растягивается на несколько поколений, которые будут мучиться, но выживут и дадут потомство, проще воспринимающее мир. Эволюция делает живые организмы чрезвычайно гибкими.

Пилоты не были продуктом эволюционного развития и соответственно не подчинялись общим правилам. Сегодня тушёнка, завтра маринованные огурцы, послезавтра имитация красной икры, послепослезавтра полный отказ дублирующей нервной системы симбионта. По большей части безвозвратный. Стоит ли сомнительное удовольствие от банки шпрот потери связи с «Избушкой»?

Почему так происходит, разобрались далеко не сразу и не до конца. Как пояснил эксперт с кафедры биологии, связь использовала только чистую живую энергию и грубо нарушалась употреблением «мёртвой» пищи. Громов назвал это объяснение бредом сивой кобылы, приправленным эзотерической хренью, но распорядился кормить испытуемых только свежеприготовленной пищей. Так в городе N появился подземный огород площадью в гектар, потому как пилоты ели в три горла и снижать свой рацион отказывались. С фруктами дело обстояло хуже. Не желали яблони плодоносить под землёй. Поэтому пришлось организовывать их доставку с поверхности. Благо, яблоки хранились долго, а пилоты вполне ими довольствовались.

Поздоровавшись с охраной на въезде и пройдя пропускные системы, Громов пешком направился в тот коридор, куда уехала пару дней назад Гайя с вредной скрытной девчонкой. Освещение было неважным, и Громов сделал пометку о том, чтобы устроить выволочку местному АХОшнику Славе.

Подобных коридоров в городе N было пять, три из которых использовались постоянно. Оставшиеся два вели в оборудованные, но неиспользуемые на сегодня территории. В направлении одного из таких коридоров и умчалась чёрная машина. Серые стены, серые распределительные шкафы, серые толстые провода, тянущиеся на стыке с потолком, редко встречающиеся серые металлические двери с массивными замками. Изредка попадались надписи тёмно-красного цвета, типа «Осторожно, напряжение». Кое-где мигали лампы, слышался постоянный глухой низкий звук коммуникаций. Это в жилых помещениях он глушился производственным шумом, здесь же ничто не мешало его господству. По подсчётам Громова он уже прошёл около двух километров, а экстерьер не менялся и наверно мужчина бы точно пропустил мелкую деталь, если бы не пришедшее сообщение от помощника. Писк телефона словно выдернул его из монотонной серости каменного лабиринта. Посмотрев на текст, Громов похлопал себя по карманам, чертыхнулся, понимая, что забыл сигареты в кабинете и собрался было вернуться, как что-то остановило его. В царстве серого и красного появился чёрный. Мазок, не более, но он был. На стене, рядом с одной из сотен дверей, сантиметра в два чернел кусок парамагнитной краски. Той самой, что может поменять цвет машины за секунду.

Громов подошёл поближе и увидел ещё несколько точек, расположенных аккурат вокруг дверного проёма. Как будто, здесь что-то прислонили и резко дёрнули. Или просто прислонили свежей краской. Мужчина поднял голову к потолку и нашёл глазами камеру. Если бы он сам никогда бы не ставил их, то не заметил бы ничего странного. Но сейчас его взгляд моментально выхватил крошечный жёлтый проводок, торчавший из пластикового основания. И ведь если прописать в программу нужное ограничение, она такое недоразумение не только не будет считать за поломку, а полностью исключит из системы, как несуществующее.

Замок на двери висел и на первый взгляд был пудовым, но стоило взять его в руки, как становилось понятно – перед ним блестящая пластиковая имитация поднебесного производства. Замок легко расстегнулся, и так же свободно снялся с петли. Громов осторожно открыл дверь. Ещё один коридор, но рассчитанный только на персонал. Через двадцать метров полковник поднял с пола массивную железную цепь с ошейником, с которого свисали комья бурой шерсти. Пришлось пройти ещё сотню метров, в конце пути обнаружилась лестница на пятьдесят две ступеньки и ещё одна дверь.

Машинально вытащив пистолет из кобуры и приготовившись, Антон Игоревич ударил по двери.

В лицо ударил яркий дневной свет. Громов приставил ладонь ко лбу и дождался, пока глаза адаптируются.

Лес.

Густой лес.

Вековые сосны, теряющие свои верхушки где-то в облаках и сводящий с ума запах настоящей, нетронутой человеком природы.

Где-то недалеко ворковала лесная птица, прямо перед лицом просвистела стрекоза. Громов опустил пистолет, глубоко вдохнул и огляделся.

На небольшой опушке стоял крошечный, поросший мхом, «домик» из которого он вышел. От него вела вдаль еле заметная тропинка.

Аварийный выход, не обозначенный на картах.

Вопрос первый: почему его нет в документации? Вопрос второй: откуда Савина про него знает? Вопрос третий: куда делась машина? Она не могла трансформироваться настолько, чтобы пролезть в узкий проход. Вопрос четвертый: что здесь делает енот?

Животное сидело на пеньке и с интересом наблюдало за новеньким, активно почесывая свой нос. И Громов бы, наверное, отвернулся, если бы полоскун вдруг не вытащил откуда-то из подмышечной впадины чупа-чупс и не засунул его в рот.

Чупа-чупс.

Чупа-чупс и енот.

Чупа-чупс и енот, машущий лапкой, так сильно похожей на человеческую.

Это что за, мать твою, сказочный лес?

Енот, тем временем, рушил проявить гостеприимство. Спрыгнул с пенька, в два прыжка оказался возле Громова и вытащив из зубастой, надо сказать, пасти, чупа-чупс, протянул его Громову.

– Угощаешь? – спросил Громов и животное кивнуло.

Полковник присел на корточки, чтобы рассмотреть общительного енота. Полоскун был тощ и местами подран. Это и понятно, местные леса не его ареал обитания, а значит нашёлся тот, кто ему на это указал. Словно подслушав мысли мужчины, из кустов раздался рык. Енота немного подбросило, видно от страха, и он быстро, используя свои когти, забрался по Громову вверх. За секунду оказавшись на голове, он ощерился и зашипел.

Из-за куста вышел шакал. Большой для своего вида, голодный шакал, решивший полакомиться обедом из двух блюд. Давать хищнику возможность поверить в то, что он окажется вкусным, Громов не мог и, быстро подняв пистолет, выстрелил прямо в голову. Грохот выстрела шумно пронёсся по лесу, спугнув птиц в округе.

Ещё один выстрел и дергавшийся в агонии шакал затих.

Мужчина попытался снять енота с головы, но тот намертво вцепился в волосы полковника и похоже был готов лишить того скальпа.

– Ладно, – пробормотал Громов. – Разбираться с проблемами будем по мере поступления.

Сейчас нужно было решить, что делать с тушей животного. Бросать здесь не разумно. Можно ли его есть, Громов не знал, как-то не приходилось с таким сталкиваться. В качестве чучела на огород? А что, хорошая идея. Как-то выловили одного лаборанта за поеданием свежей редиски прямо на поле.

Приняв решение, полковник подхватил шакала за хвост и прямо с енотом на голове, упрямо не желавшим отпускать спасителя, скрылся в недрах каменной хижины.

Глава 20 (прошлое)

– Савина, в кабинет к Громову! Начальнику видать холодно, согреть надо.

Солнцев мерзко захихикал, за что получил под дых и обещание сломать нос в следующий раз. Предчувствуя неладное, Варвара поспешила к Громову.

Подойдя, тихонько постучала и со словами «Можно?», открыла дверь. И не выдержав, громко засмеялась. За своим рабочим столом сидел хмурый Антон Игоревич, на голове которого, махая полосатым хвостом, сидел самый настоящий енот.

– Завели домашнее животное, Антон Игоревич? – поинтересовалась она, закрывая за собой дверь.

– Я тебя завёл, всё остальное побочные эффекты, связанные именно с этим обстоятельством, – недовольно ответил мужчина.

– Меня? – не поняла девушка, рассматривая енота.

– Не важно. Раз смогла куда-то деть медведя, сможешь образумить и это, – он указал на свою голову.

– Привет, мой хороший, – ласково произнесла Варвара. – Иди ко мне, у меня вкусняшка есть.

И с этими словами вытащила из кармана ватрушку, припасённую ещё с полдника. Енот присмотрелся, обдумал, решил, что обмен «голова полковника – ватрушка» вполне рентабелен и спрыгнул вниз. Варвара опустилась к еноту и вручила тому еду. Полоскун выхватил её и засунув в рот, поскакал к книжному шкафу.

– Как зовут? – девушка проводила зверя взглядом.

– Имя не давал, да и вряд ли в этом есть необходимость, – процедил Громов, стряхивая веточки и листья, оставшиеся после головной оккупации. – Я уже вызвал службу отлова животных.

– Нет! – испуганно крикнула Варвара.

Енот тоже испугался, выронил творожную лепешку, покатившуюся по ковролину в направлении полковника. Тот встал из-за стола.

– Я сама! – выпалила Варвара.

– Что сама Савина? – спросил Громов, подходя к девушке. – Сама позаботишься о диком животном? Или может ты сама обнаружила аварийный выход? Сама отключила камеру? Сама куда-то дела полтонны медвежатины?

Варвара округлила испуганные глаза и попятилась спиной к двери.

– Стоять! – гаркнул Громов и Варвара застыла.

Что-то бухнуло справа. Громов быстро обернулся. Енот с ватрушкой в зубах свалил с нижней полки несколько тяжеленых томов и прикрылся «Капиталом» Карла Маркса.

– Карл!

– Ватрушка!

Воскликнули оба одновременно, отчего полоскун поднялся на задние лапки, скрестил передние в молитвенном жесте аки бабушка-набожница и, закрыв глаза, повалился на спину. Варвара открыла от удивления рот, а Громов невозмутимо поднёс телефон ко рту и спросил:

– Алиса, падают ли еноты в обморок?

– Никак нет, товарищ полковник, – ответил знакомый голос виртуальной помощницы. – Еноты – мастера притворства. Ещё в девятнадцатом веке…

– Спасибо, – быстро прервал её Громов, чувствуя, что та заглянула в википедию. – Свободна.

Варвара, приняв команду на свой счёт, попыталась развернуться и обрести эту свободу, как дверь перед ней захлопнулась и замок щелчком оповестил девушку о том, что выхода нет.

– У меня к тебе масса вопросов Варюша, – раздалось над самым ухом.

Тепло мужского дыхания коснулось аккуратного женского ушка, и Варя замерла.

– Даже не знаю, с чего начать, – по обе стороны от её висков возникли мужские руки и упёрлись о поверхность дерева. – То ли с вопроса, как у тебя получается так ладить с животными, – Варвара почувствовала лёгкое касание к своей шее. – Или, может, ты сама расскажешь, в какие системы ещё запустила свои любопытные ручонки. – Девушка рвано выдохнула, отчётливо ощутив, что это губы. – Не люблю, когда что-то выходит из-под моего контроля, а ты… Ты… Чёрт, Савина, давай я тебя уволю, а? Будешь дома сидеть, носки вязать…. Ай! Идиотский кактус!

Позади послышалась возня, во время которой Варвара пришла в себя.

– Всё Савина, – была слышно, что нервы у полковника начинают сдавать. – Забирай Карла…

– Ватрушку, – поправила его Варвара.

– Да хоть принца Уэльского! Забирай, и чтобы глаза моего его не видели. Вызов отменю. И да, вот тебе ещё Гоша.

Варваре торжественно вручили суккулент в руки.

– Я уволена? – хмуро спросила девушка, глядя на полковника.

Громов открыл дверь и молча указал на выход.

– Антон Игоревич, у вас на глабелле морщинка.

– Где? – растерялся Громов.

– Вот здесь, – она аккуратно коснулась пальчиком точки между бровями. – Вам не идёт.

И приподнявшись на носочках оставила лёгкий поцелуй на губах мужчины. После чего, кошкой выскочила из кабинета и стараясь не попадаться на глаза другим сотрудникам, дабы не явить народу румянец смущения, побежала в свою комнату.

Антон Игоревич посмотрел ей вслед и только сейчас понял, что не получил ни один ответ ни на один из вопросов. Зато у енота появилось двойное имя и хозяйка.

Глава 21 (прошлое)

– Ну и что же мне с тобой делать, а? Откуда ты взялся то?

Варвара сидела на полу и наблюдала за енотом, изучавшим вверенную ему территорию. Выпотрошив ящик с нижним бельем, он принялся за обувь, за чем-то примеряя её на голову. Девушка енота не останавливала, пытаясь понять, почему он хватает предметы как человек, словно делал это не впервые.

Потеряв интерес к босоножкам, Ватрушка-Карл обратил взор на рабочий стол. Забравшись с лапами на него, он подхватил своей четвернёй маркер и стал задумчиво водить им по столу. Надо прекращать, а то всю мебель испортит, а расплачиваться придётся ей. Она легко поднялась, подошла к столу и замерла. На деревянной поверхности криво был выведен до боли знакомый символ. Три девятки, заключённые в овал, похожий яйцо. Достижение недостижимого. Наивысший свет. Число любви Бога. Символ, который свёл её с ума. Символ, от которого она с трудом унесла ноги.

Организации, использующей этот знак, уже не существовало. По крайней мере, Варваре очень хотелось в это верить. Ведь она приложила все силы, чтобы её не стало. Неужели всё её усилия были напрасны?

Енот, до этого момента спокойно рисовавший, вдруг зашипел и начал яростно замалёвывать символ, а когда маркер, не выдержавший столь активного использования, сломался, начал бить им по столу. Издав визг, енот смахнул полосатым хвостом стакан с карандашами, подскочил и начал прыгать на своем художестве, словно желая его вытоптать.

– А что у меня есть! – воскликнула Варвара, стараясь отвлечь Ватрушку, и сунула ему под нос открытую бутылочку с йогуртом, припасённым с того же самого полдника.

Нос животного моментально учуял еду, «сбросив программу». Енот с упоением присосался к кисломолочному продукту, а Варвара кинулась остервенело стирать маркер со стола, пока не произошло непоправимого. В этот момент дверь распахнулась и в неё быстрым шагом зашёл Громов. Грубо отодвинув девушку, он склонился над столом.

– Вас стучаться не учили? – возмущённо воскликнула Варя.

– К невесте? – рассеяно откликнулся Громов. – Ещё не хватало… Расскажи всё, что знаешь об этом.

Он указал на остатки замалёванного символа. Неужели он в курсе? Варвара открыла рот, чтобы послать полковника куда подальше с его любопытством. Но лишь закрыла глаза, давая время мыслям улечься. Всё это не должно воскрешать. Нельзя об этом говорить. Нельзя это чувствовать. Она сделала глубокий вдох. Ещё один. Успокоить мысли. Не запускать алгоритм. Нельзя. Но несмотря на мысленный аутотренинг, внутри что-то заворочалось. То, что девушке удалось задавить, усыпить, лишить действительности и навсегда забыть. То, что делало её марионеткой в чужих руках. То, что лишало воли и разума. То, что было сильнее неё.

– Варя, что происходит?

Когда девушка распахнула глаза, дифференциации на зрачок и белок не было. Яркий салатовый цвет полностью выстилал поверхность глаза. Это было до того необычно, что мужчина растерялся и пришёл в себя лишь когда услышал её тихий голос, больше похожий на стон.

– Остановить… нельзя… уничтожить…

Рядом раздался писк енота, подскочившего к девушке и вцепившегося зубами ей в лодыжку. На мгновение зелень исчезла, но тут же вернулась на место и одним движение Варвара отшвырнула животное.

Отвлечь.

Кусать девушку Громову не улыбалось. Убивать тоже не вариант. Бить – как-то не мужски. Едой, как енота, не переключишь. Значит, нужно подключить более сильный инструмент. А какой у человека самый сильный инстинкт? Правильно, половой.

Ну, самый сильный после инстинкта выживания.

Поэтому Громов, будучи сильнее физически, решил воспользоваться своим преимуществом, но ни на секунду не забывая про содержание полароидных снимков.

Одним рывком мужчина подхватил Варвару за ягодицы и усадил за прямо на стол. Захват тонких женских запястий и фиксация их положения, из которого нельзя самостоятельно вывернуться.

Как прекрасна домашняя, одежда, открывающая доступ к нужным точкам, думал Громов, отыскивая точку на пояснице и надавливая на неё.

И завершающий штрих – долгий поцелуй, запускающий выработку окситоцина.

Есть такая наука, филематология, изучающая те самые поцелуи. Так вот она утверждает, что в губах приблизительно десять тысяч нервных окончаний, а значит не воздействовать на нервную систему поцелуй не может. Более того, вместе с жарким прикосновением к губам и языку, Варваре перепадёт не менее восьмидесяти миллионов различных микробов, что вызовет ответ иммунитета, и даже немного мужского тестостерона, повысив её либидо. И это уже не говоря об увеличившемся артериальном давлении и бешено бьющемся сердце. Конечно, только в том случае, если симпатия взаимна. А тот робкое прикосновение в его кабинете прямо говорило об этом.

Одним словом, Громов собрался банально поменять приоритет. Хотя наверно можно было и успокоительное вколоть. Или охрану позвать. Или… В этот момент Антон Игоревич был вынужден признаться сам себе, – где-то на задворках подсознания – что хотел сделать это давно. Ещё когда первый раз увидел её симпатичную задницу, хотя никогда не был тем, про которого говорят «трахает, всё что движется». Когда она дерзила ему при всех, а ведь такого ни одна из его женщин себе не позволяла. Когда примерял на неё с десяток вечерних платьев перед рестораном, хотя его женщины занимались этим самостоятельно. Когда…

Звонкий удар и боль, растекающаяся по скуле.

– Ах ты кобель!

Громов отлетел в сторону, но на ногах устоял.

– Пошёл вон! – кричала раскрасневшаяся Варвара.

Девушка стояла в одних спортивных брюках и прикрывала руками голую грудь. Когда только успел, мелькнула удивлённая мысль в голове полковника и тут же была вытеснена осознанием того, что цели он добился.

Вот только удовольствия он не чувствовал.

– Всего хорошего, Варвара Ярополковна, – ледяным тоном ответил Громов. – Жду завтра в шесть утра на построении.

И хлопнув дверью, вышел. Варвара долго смотрела ему вслед, потом оглянулась в поисках енота. Тот сидел на кровати и закрывал глаза лапками, словно выражая своё отношение к происходящему.

– Б……, …… …… …………, – пробормотала девушка, забыв про то, кем она уже давно перестала быть. – Ватрушечка, милый, что я пропустила?

Глава 22 (прошлое)

В полутёмном зале собралось около четырёх десятков мужчин с опытом, который мог бы легко разместиться не меньше чем на двадцати страницах машинописного теста, но вынужденный оставаться не задокументированным в силу широко известного в узких кругах статуса «совершенно секретно».

Отряд специального назначения в полном составе внимательно слушал полковника Громова, находящегося не в самом лучшем расположении духа.

– Я думаю, всем присутствующим известно, что это такое.

На экране позади Антона Игоревича появился символ, который рисовал и пытался затоптать енот с почти королевским именем. Девятки были прорисованы литературной гарнитурой, используемой в книгах советского периода, линия овала меняла свою толщину несколько раз на всем своём протяжении.

– И я думаю, все прекрасно помнят это фиаско в хронике нашей практически безупречной работы, – он обвёл взглядом сослуживцев.

– Да уж, звездопад был ещё тот, – промолвил мужчина в первом ряду, имея ввиду полетевшие звёзды с погонов высших чинов. – Антох, у нас трое новеньких, просвети, а то руководство не известило о чём речь пойдёт.

Громов кивнул.

– Сведений об организации, носящей нелепое название «Тридевятое царство», мало. Настолько мало, что мы не могли отследить не то, что основателей, но даже шестёрок, с течение нескольких лет. А когда получалось напасть на след, то он всегда приводил к трупу. Всегда. Нам не удалось задержать ни одного, подчеркну – ни одного, живого члена «Тридевятого царства». Последний раз, когда мы столкнулись с организацией, стал главным и пока единственным провалом группы.

Слайд позади полковника сменился. На фотографии высилась гора уже неживой органики, в народе именуемой просто расчленёнкой.

– Это то, что они не успели уничтожить, – прокомментировал Громов. – Можно сказать, что в тот раз мы «успели» и застали этот анатомический импрессионизм во всей его художественной прелести.

Большая часть присутствующих была вынуждена согласиться с аналогией. Буйство оттенков в своём разнообразии впечатляли и заставляли вглядываться, и уже только после внимательного рассматривания «обнажали» истинную сущность деталей изображения.

– Единственное, что объединяет данные объекты, – он указал на гору трупов, – наличие искусственных частей организма.

– Протезы? – протянул кто-то вопросительно.

– Не только. Внутренние органы, кости, глаза, в общем всё, что можно заменить в случае поломки. Подобные свалки останков жизнедеятельности находили по всей стране, и даже в некоторых дружественных государствах.

– Напомните цели организации, – в последнем ряду поднялся молодой паренек лет двадцати трёх, очевидно новенький.

В комнате наступила тишина, пока её не прервал холодный голос полковника.

– Они не известны, – ответил он.

– Рабочие версии? – не унимался парень.

– Ни одна не подтвердилась. Более того, более года назад следы деятельности «Тридевятого царства» исчезли. Вообще. Словно испарилась сама организация. Признаюсь, несмотря на очевидный провал нашей работы, я был рад, что они исчезли. Как и многие из присутствующих здесь.

Полковник обвёл всех взглядом.

– Я понимаю, что работать при данном объёме информации практически невозможно. Но есть все основания, что «Тридевятое царство» воскресло.

– Какие именно основания? – снова мужчина в первом ряду.

– Сегодня на поверхности мне повезло столкнуться с животным, не обитающим в данной местности. Даже если предположить, что мимо проезжал бродячий цирк с экзотикой на борту, или что наши доблестные зоологи умудрились пропустить енотов-полоскунов в нашем лесу, и всё равно это не объясняет подобного.

Громов запустил следующий слайд. Видеоизображение с камеры, установленной в комнате Савиной, демонстрировало бурную работу животного по зарисовке символа. Секунда и картинка застыла, поймав в кадр Варвару, с ужасом смотревшую на девятки.

– Свидетель? – встрепенулся всё тот же мужчина с первого ряда. – Она тоже с ними связана?

«К сожалению, скорее всего да», подумал Громов, но вслух произнёс другое:

– Нет. Девушка присматривает за животным.

– Хотелось бы побеседовать, – хмыкнул мужчина, глядя на Варвару, – с… животным.

– Костя, – предупреждающе произнёс Громов. – Ещё один такой взгляд в её сторону, и ближайшие две недели будешь беседовать только с животными. Она пилот программы симбионтов и вряд ли тебя порадует.

– А если вежливо?

– Павлик, покажи Константину Ильичу вежливого Солнцева.

На экране вспыхнула запись из лекционного зала с расстроенной Варварой и согнувшимся от удара по колокольчикам Солнцева.

– Однако…, – протянул мужчина, восхищённо рассматривая девушку и к неудовольствию Громова, совершенно не потеряв к ней интерес. – Как говоришь эту красу зовут?

– А так и зовут, Варвара-краса длинная коса, – и невольно вспомнил то, что произошло дальше.

Он видел подобное всего один раз, да и то в записи. На ней запрограммированный на выполнение определённого действия человек пытался выйти из комнаты не открывая дверь. Раз за разом он бился головой о неё, терпел поражение, обливаясь кровью. Но боль была так же «отключена» исследователями и не чувствовалась испытуемым. Вывести человека из этого состояния стандартной командой не удалось. Он успокоился лишь после разряда тока в четыре тысячи вольт из дефибриллятора.

Громову же удалось остановить процесс без применения внешних раздражителей. Да, он знал акупунктуру, и действовал наверняка. Но был важен ответ, и он был. Нервная система среагировала на «своего», на того, кому она доверяла.

«Антоша, я ваша навеки».

Могло ли это означать, что и программировал девушку тот, кто был ей также небезразличен?

– Наша задача? – раздалось откуда-то справа.

– Прошерстить всё в радиусе ста километров. Мне чертовски не нравится, что этот треклятый символ появился на моей территории.

Глава 23 (прошлое)

Теплое солнце с трудом пробивалось сквозь защитную сетку над плацем, заставляя пилотов ёжиться, то ли от удовольствия, то ли от холода. Полковнику было жарко, потому как Варвара решила, что надеть короткие шорты и крохотный топ вместо вчерашнего монашечьего костюма это хорошая идея. Образ дополнил высокий хвост, заплетённый в косу. Настроение из неважного плавно скатилось в отвратительное.