Новый год, я люблю тебя!
– Как можно засунуть мир в елочную игрушку? А главное, зачем?
– Можно, при большом желании и должном мастерстве. Конечно, это будут не настоящие миры. Полноценный кластерный мир может существовать столетиями, в зависимости от запаса энергии, его очень сложно уничтожить. А мини-миры существуют от силы неделю. Их создание требует большого количества энергии, они вполне настоящие – насколько настоящим вообще может быть магический объект.
Чувствовалось, что он гордится своей работой. Я, конечно, не эксперт, у меня магического опыта – минут двадцать, но рискну предположить, что кроить целые миры и правда непросто, даже на пару дней. А потом засовывать их в елочную игрушку.
– Что же до причин создания таких миров, то они чаще всего связаны с развлечениями, – продолжил Артем. – Иногда они создаются для военных и преступных целей, но я таким не занимаюсь. Моя задача – создание миров, которые выполняют желания людей. Каждый такой артефакт делается под заказ, а заказов я беру немного. Собственно, я за год только двенадцать штук и создал. Каждый из них – чья-то исполнившаяся мечта.
– Даже вот это? – Я провела рукой по карамельной ветке, стряхивая с нее сахарную пудру. Сладкого больше не хотелось. Хотелось соленых чипсов.
– Это подарок для группы маленьких детей, – пояснил Артем. – Говорю же, все подарки разные, и каждый такой мир выглядит так, как нужно заказчику.
– Это возвращает нас к главной теме дня: как чудо-шарики попали ко мне? Не помню, чтобы я брала на реализацию чьи-то мечты!
Ох, как же все это дико… Мне и связываться с таким не хотелось. Но вполне реальный сахар в моей крови уже требовал действия, наполняя меня энергией. Умирать я, кстати, не собиралась, так что Артем не соврал: это были самые обычные сладости.
– «Новогодняя коллекция» предназначалась только для использования магическими существами в кластерных мирах, – признал Артем. – Но начались проблемы. Я закончил работу над ними еще в конце октября, однако вся коллекция пропала. Сначала я решил, что это воровство или саботаж, но потом оказалось, что виной всему глупость и неосмотрительность некоторых моих сотрудников. Мне сообщили, что все елочные игрушки были уничтожены.
– То есть, двенадцать заказчиков остались без чуда?
– Не остались. Разрабатывать артефакты гораздо сложнее, чем их делать. У меня сохранились все планы и чертежи по этому проекту, я задействовал энергию моего клана и создал точные копии оригинальных игрушек. Проблема казалась решенной, когда мне сказали, что первоначальная партия уцелела и каким-то образом попала во внешний мир.
Уж не знаю, как она туда попала, но я ее получила вполне законным способом – купила на складе. Мне и в голову не пришло, что с игрушками что-то не так! Никто ведь не спрашивает у поставщика: «Хм, а где ваш сертификат на магическое соответствие?»
Думаю, на каком-то этапе накладные на эти чудесные стекляшки были подделаны. Но тот, кто сделал это, просто хотел урвать денег, вряд ли он знал, с чем на самом деле работает. Если бы артефакты, или как там эти штуки называются, украли специально, их бы точно не передали в обычный магазинчик вроде моего!
Так что Артему все сказали верно: это просто ошибка какого-то жадного балбеса. Грандиозная ошибка, затронувшая одиннадцать ни о чем не подозревающих людей.
– То есть, все, кто купил у меня шарики, скоро окажутся или уже оказались в чужих пряничных домиках? – осведомилась я.
– В том-то и дело, что сладкий мир – это еще самое безобидное из моих созданий. Мини- миры создавались строго по потребностям их будущих владельцев. Если туда попадет человек, не подготовленный к ним, ситуация может очень быстро выйти из-под контроля. Но главная угроза даже не в этом.
– Ого, в этой истории есть поворот и похуже?
– К сожалению, да. Мини-миры действуют только два дня – тридцать первого декабря и первого января. Это же новогодние подарки, дольше им существовать не положено. То есть, с тех пор, как ты продала их, они были самыми обычными игрушками. Но первый, кто дотронется до них сегодня, попадет в мини-мир, созданный не для него.
Был, конечно, шанс, что до них не дотронется никто, однако я понимала, что вероятность такого исхода невелика. Игрушки были потрясающе красивыми, они манили к себе, до них нельзя было не дотронуться!
Причем сделать это могли не только люди, купившие игрушки, но и их близкие. Так что очень скоро целая толпа людей могла оказаться в кластерных мирах, о которых им вообще знать не полагалось.
Вот только надолго ли?..
– Ты сказал, что они существуют два дня, – напомнила я. – А что происходит дальше?
– Дальше они исчезают. Заказчик, естественно, предупрежден об этом.
Ага, вот только шарики сейчас далеко не у заказчиков. Точнее, заказчики получили копии и тихо радуются. А коварные оригиналы могут неслабо так испортить кому-то Новый год.
– Что будет с теми, кто не покинет мини-мир до его исчезновения? – уточнила я.
– Они исчезнут вместе с ним.
– Что, совсем?
Прозвучало не слишком умно, но я не сдержалась.
– Окончательно и бесповоротно, – подтвердил Артем. – Да, мини-мир – это очень дорогая игрушка, использующаяся для развлечения и воплощения мечты. Но с ним все равно связано колоссальное количество энергии. Когда она будет испаряться, ей ничего не стоит утянуть за собой человека.
– А если человек там будет не один?
– Тем хуже.
– И во всем этом виноват ты?
– Да, – помрачнел Артем. – Не я упустил артефакты из виду, но я их создал. Мне следовало провести проверку, когда пропала первая партия, убедиться, что они действительно уничтожены. Я этого не сделал, поэтому я теперь несу ответственность за все, что случится дальше. Я должен это исправить, пока не поздно!
Да, я понимала, что он такого не планировал и ему стыдно. Но больше всего мне хотелось взять ближайшего шоколадного снегиря и двинуть колдуну по башке. Чем он думал? Его оболтусы потеряли двенадцать миров. Двенадцать! Миров! А он просто сказал: «Окей, в жизни всякое бывает»? Да если бы Наташка и Люда посеяли ящик с мирами, я бы заставила их носами землю рыть, пока они не принесли бы мне хотя бы осколки!
Но хуже всего то, что я вроде как тоже теперь причастна к его преступлению. Да, я не знала, что я продаю, мне никто не рассказывал о магии. Но освобождает ли это меня от ответственности? Точно? Хотелось бы, чтобы да. А если нет?
– Ну и что теперь? Зачем-то же ты пришел ко мне?
– Я смог отследить пропавшие игрушки до твоего магазина.
– И думал, что они до сих пор спокойно отлеживаются на полке? Да их чуть с руками не оторвали!
– «Январь» остался, – указал Артем.
– «Январь» остался, потому что я его припрятала для себя! Вот же ж елки…
До меня только сейчас дошло, что я тоже могла попасться. Если бы не пришел Артем, я бы унесла игрушку к себе, дотронулась до нее – и перенеслась сюда. А поскольку я мало что знаю о кластерных мирах и артефактах, я бы провела двое суток в шоколадном аду, прежде чем исчезнуть навсегда. Никто бы даже не узнал, как я погибла!
Я не выдержала, стукнула моего спутника кулачком в плечо – не сильно, но мне стало легче. Если бы Артем захотел, он мог бы швырнуть меня так, что я бы тут все карамельные елки посшибала, но он, к его чести, этого не сделал.
– Что за дела? – возмутился он.
– Это за то, что ты пытался меня убить!
– Я? Когда?
Я пересказала ему свою теорию о бесславной сладкой смерти. Колдун все-таки проникся:
– Извини. Мне очень жаль, что так получилось с этими игрушками, я совсем не того хотел. Но все уже сделано, нравится мне это или нет, поэтому я обязан помочь людям, купившим мини-миры!
– У тебя осталось полтора дня, – указала я.
– Как будто я не знаю! Поэтому я и пошел на отчаянные меры, рассказав тебе правду.
Саша, я не хотел втягивать тебя в это, но кто еще может мне помочь?
Тут он был прав. Похоже, Артем не знал чудо-заклинания, которое сообщило бы ему имена всех моих покупателей. Как странно: он мог создавать миры, но не мог их найти. Ему оставалось действовать вполне человеческими методами – смотреть видео, проверять банковские счета, а некоторых клиентов я действительно помнила, и это упрощало задачу.
Вот только мне совсем не хотелось лезть в этот бардак. Гигантский зефир и возможность пожевать желатиновый камень – это, конечно, хорошо, но я ни на секунду не забывала его слова об уничтожении миров и пойманных в них людей.
Обойдусь как-нибудь без такого риска, спасибо большое. У меня не самая лучшая жизнь, однако я рада тому, что она продолжается. Да и на кого я Федьку брошу? Вот, классное оправдание: я не буду спасать мир, потому что мне хомяка не с кем оставить.
– Ты можешь вернуть меня обратно в магазин? – деловито поинтересовалась я.
– Конечно.
– Вот и достань нас из этой коробки с печеньем, здесь я тебе ничем не помогу. Повезло тебе, что у меня рабочий день кончился. Сейчас закрою магазин и попытаюсь составить для тебя список нужных имен – и да поможет нам видео. Но учти: я назову тебе имена и все, дальше справляйся сам, я в этом не участвую! У меня сегодня Новый год, вообще-то, ты меня от праздничного стола отвлекаешь!
Вранье чистой воды, но он ведь не знает.
– Я и не думал втягивать тебя в это! – заверил меня Артем. – Говорю же, я бы ничего тебе не рассказывал…
– Да, да, поняла уже. Давай спешить, что ли? Чем быстрее найдем список нужных имен, тем быстрее мы с тобой разойдемся в разные стороны, и я забуду о тебе навсегда.
Господин Январь слабо улыбнулся и кивнул. Он поднял вверх руку – и мир вокруг нас снова рассыпался на части, превращаясь в разноцветные огни.
Глава 2. Чистый честный февраль
Людей будто вырвали из жизни. На кухонном столе остались ингредиенты неизменного оливье – недорезанная картошка и успевшая обветриться колбаса. Работал телевизор, и какая-то дама со следами пластических операций под тремя слоями косметики пела, что все еще будет хорошо. В гостиной переливалась маленькими разноцветными лампочками гирлянд елка. Словом, это была квартира обычной семьи, готовящейся к Новому году – не хватало только самой семьи.
Я медленно шла по коридору, рассматривая развешанные на стенах фотографии. Больше всего тут было свадебных снимков, да еще профессионально снятая лав стори – сейчас это модно, не отнять. Среди ярких глянцевых картинок легко выделялся и особенно умильно смотрелся темный снимок – распечатка УЗИ. В этих пятнах еще сложно было распознать ребенка, но у молодых родителей, видимо, получалось.
Первое в моей жизни вторжение на чужую жилплощадь было поразительно мирным и простым. Нам не нужно было таиться и объясняться с внезапно вышедшими на лестницу соседями. Мы просто нашли нужный дом, поднялись на пятый этаж и – Артем провел рукой над замком.
Все, этого хватило! Замок встретил его радостным щелчком, он казался собакой, давно ожидавшей хозяина, и мы вошли в светлую покинутую квартиру. Даже если бы в это время в соседней квартире прильнула к «глазку» бдительная бабулька, ей бы показалось, что к семейству Зомкис просто пришли гости, которых те охотно пустили.
Вообще-то, после того, как я побывала в мире со съедобными сугробами, у меня не было оснований сомневаться в колдовских способностях Артема. Но видеть такое все равно оказалось поразительно и жутко одновременно.
– То есть, ты и мой магазин мог бы так взломать? – допытывалась я. – И кассу?
– Я работаю с артефактами ювелирной точности, у меня нет времени на кассы.
– Сноб ты.
– Я занят, а тебе не обязательно идти со мной.
– Нет уж, теперь обязательно!
Изначально я собиралась распрощаться с ним, когда мы составим список имен покупателей. Приключения – это круто, но целостность моей головы мне дороже. Однако когда я вспомнила, кто купил шарик «Февраль», я не могла остаться в стороне.
Эта клиентка часто заглядывала в мой магазин, я даже запомнила, что ее зовут Оля, – и она была беременна. Еще не на последних месяцах, но уже с очень даже заметным животом. Я должна была лично убедиться, что она не пострадает, нельзя доверять такие дела чурбану вроде Артема. Он, может, и гениальный колдун, но он вряд ли понимает, что к беременным женщинам нужен особый подход.
Впрочем, Оля попала в колдовской мир с мужем, и это меня успокаивало. Муж у нее, хрупкой и бледной, как цветочная фея, был здоровым таким дядечкой, массивным, уже лысым и от того смотревшимся особенно угрожающе. Уж он-то сможет ее защитить! Но будет лучше, если переговоры проведу я, а не Артем.
Осмотрев квартиру, мы вернулись в гостиную. Он был там – «Февраль», тот самый шар, который благополучно унес их из снежной Москвы непонятно куда. Этот тоже был потрясающе красивым, но не как «Январь», а по-другому: если «Январь» поражал благородной красотой драгоценности, то «Февраль» был каким-то на удивление уютным. Наверно, поэтому Оля и выбрала его, хотя чувствовалось, что для их семейного бюджета его цена – не мелочь. Но она упомянула, что ей важно найти особенную игрушку, чтобы запомнить тот год, когда их уже было трое – хотя пополнение еще не появилось на свет и упорно дожидалось весны.
Большой шар был полностью обшит мягко мерцающим бисером. На серебристом фоне яркими красными пятнами пылали стилизованные рождественские узоры – олени, елочки и домики. Казалось, что этот шарик был просто создан для одной из тех идеальных елок, которые ты видишь на новогодних открытках. До него так и хотелось дотронуться, почувствовать кожей его гладкую ребристую поверхность.
Оля с мужем и дотронулись, а дальше – сюрприз.
– Готова? – спросил Артем, подходя к елке.
– Они там хоть не в жерло вулкана провалились?
– Нет. Но близко.
– Чего?!
– Сейчас сама все увидишь!
Легко ему говорить! Он-то знает, что происходит, да и вообще колдун. А я хожу с ним, как безумная Снегурочка: все в том же платье-шубке и шапке. А что делать? Я в таком виде пришла на работу, а бежать в квартиру переодеваться у меня не было времени.
Так и не дождавшись от Артема объяснений, я тяжело вздохнула и дотронулась до серебристо-красного шарика.
На этот раз чувство падения меня не шокировало. Не скажу, что мне это понравилось, но я, по крайней мере, знала, что не схожу с ума и не лечу через всю планету. Правда, я опасалась, что разобьюсь – если там действительно жерло вулкана или что похуже. Однако все оказалось не так экстремально: мой полет завершился падением в мягкий пушистый снег.
На сей раз это был настоящий снег, несъедобный. То есть, его можно было есть, никто не запретит, но потом мне, взрослой тетке, пришлось бы долго объяснять врачу, почему мое горло в аварийном состоянии. Так что ничего я есть не стала, поднялась, отряхнулась и пожаловалась стоящему рядом Артему:
– Мне холодно!
Моя шубка была шубкой очень условно, сделана она была далеко не из натурального меха. Предполагалось, что Снегурочке и такая сойдет, барышня сделана изо льда, ее мороз особо не беспокоит. Но я-то теплокровная, и таковой мне хочется остаться!
Артем не удосужился ответить, он просто раскопал снег и достал оттуда длинную горнолыжную куртку – светло-голубую и, что удивительно, моего размера. Я подозрительно присмотрелась к разрытому снегу, опасаясь увидеть там не слишком удачливого альпиниста, предыдущего обладателя этой куртки. Но когда Артем точно так же достал куртку для себя, я успокоилась.
– Альтернативный вариант шопинга, – хмыкнула я.
– Это кластерный мир, он подстраивается под потребности гостей.
Теперь, когда отпал риск пополнить собой число сугробов, я наконец огляделась по сторонам. Мы оказались высоко-высоко в горах – почти как в кавказском тосте. Мы стояли на пологом склоне, а со всех сторон нас окружали заснеженные вершины. Снег сиял так ярко, что я невольно прищурилась, завидуя Артему с его зеркальными очками.
Воздух здесь был удивительно чистым, прозрачным, и очень холодным, под ногами я чувствовала настоящий скрипучий снег. Вроде как это должно было удивить меня меньше, чем шоколадные белки, но… Сладкий мир был маленьким и откровенно искусственным. А здесь я видела перед собой горы и не понимала, как можно было запихнуть все это в маленький, расшитый бисером шарик.
В горах был лишь один признак цивилизации – прильнувшее к склону здание, расположенное чуть выше. Вокруг нас я не видела никаких следов семейства Зомкис, но они тут уже несколько часов, ветер бы успел все замести. Они могли отправиться только к этому зданию, больше некуда, и нам предстояло идти за ними.
– Так что это за мир? – полюбопытствовала я. Идти по склону оказалось несложно, а мои сапожки справлялись со спасением меня от холода лучше, чем я ожидала. – Кто заказал его?
– Ведьма, – коротко ответил Артем. – Не спрашивай меня ни о чем.
– Почему?
– Потому что в этом мире нужно как можно меньше говорить.
Его голос звучал странно, сдавленно, как будто он и правда не хотел разговаривать со мной, но просто не мог удержаться. Естественно, это заинтриговало меня, и теперь я просто обязана была спросить:
– Что не так с этим миром? Тут ведь есть подвох, не так ли?
Артем повернулся ко мне, и я не сомневалась, что под очками сейчас скрыт укоризненный взгляд.
– Есть. Этот мир создавался как частный горнолыжный курорт, но с секретом. Его заказала мне ведьма, которая уже год не может помириться со своими сестрами. Она планировала пригласить их сюда, чтобы избавиться от старых разногласий и честно поговорить по душам.
Он рассказывал охотней, чем обычно, сообщал детали, о которых я не спрашивала – словом, всеми силами старался отвлечь меня от упомянутого им секрета. И он надеялся, что этот трюк сработает? Наивный!
– Что за секрет, Артем?
– В этом мире можно говорить только правду, – вымученно произнес он. – Теперь довольна? Узнала, поздравляю.
– То есть, здесь никто не может соврать? – поразилась я. – Вообще-вообще? Ни словом?
– Да, и на любой вопрос придется ответить, причем честно.
Я, естественно, тут же попыталась соврать. Придумать банальную ложь несложно – сказать, что я не верю ему, что он псих, что никаких кластерных миров не существует, а все это – какой-то дурацкий галлюциногенный сон. Я даже подобрала слова, старательно составила из них предложения, открыла рот и – не произнесла ни звука. Мое горло будто онемело, голосовые связки отказывались мне подчиняться.
Это должно было шокировать меня, а вместо этого привело в восторг. Нет, я, конечно, понимала, что раз правило распространяется и на меня, то я тоже с готовностью выдам свои секреты. Но думала я лишь о том, что теперь-то Артем не сможет отмалчиваться!
– Зачем ведьме понадобился такой мир?
– Ради того, о чем я и говорил: для примирения с сестрами. После смерти матери они никак не могли поговорить открыто. Они не ссорились, были очень милы друг с другом при встрече, но это была одна большая ложь. Они следовали правилам этикета, напрочь позабыв об искренности. Моя заказчица чувствовала, что за показательными любезностями она просто теряет семью. Ей важно было вернуть то доверие, что существовало между ней и сестрами в прошлом. Я понял это, вот и согласился помочь ей, хотя обычно такого не делаю.
– Но ее сестры не знали об этом?
– Не знали бы до последнего.
Хороший подарочек! Ты приезжаешь потусоваться на горнолыжный курорт, а тебе душу выворачивают наизнанку! Но, с другой стороны, можно ли лгать вечно? Обманывать близких людей, бегать от них и от себя? Может, иногда в жизни как раз и нужна такая честность?
Я слишком хорошо знала, что может сотворить ложь, и от этих воспоминаний становилось больно. Чтобы отвлечься, я снова начала приставать к Артему. А чего он хотел? Пусть считает меня кармическим наказанием за свой косяк с «Новогодней коллекцией»!
– Слушай, так Артем – твое настоящее имя или нет?
– Нет, – буркнул он. – Это мое имя для внешнего мира, мира людей. При рождении меня назвали не так. Прекрати, это некрасиво.
– Что – некрасиво? Я тебе сразу сказала свое имя, честно – Александра Третьякова. Можно Саша, но это ты и так знаешь. Я помогаю тебе исправить твою ошибку, распотрошила ради тебя клиентскую базу и быстренько стала техником по записям камер наблюдения. Я могу за это хотя бы узнать твое настоящее имя?
– Нет, в твоих рассуждениях нет логики.
– Тогда пойдем простым путем: как тебя зовут?
Ему настолько не хотелось говорить этого, что если бы гора оставляла ему хотя бы шанс соврать или отмолчаться, он бы сделал это именно сейчас. Но, похоже, даже создатель февральского мира не был защищен от его воздействия. Страдальчески поморщившись, Артем сообщил:
– Шенмейтар Арма. Теперь ты довольна?
– Ага, – честно ответила я. – Солидно звучит, больше подходит колдуну, чем «Артем»!
– Над логикой тебе все-таки нужно поработать.
– Да ладно тебе, не занудничай! А как тебя зовут близкие? Я же не думаю, что к тебе обращаются господин Шенмейтар!
– Лорд Шенмейтар, вообще-то, – без тени улыбки отозвался он. – Но это не близкие, это все остальные. Близкие зовут меня Шен.
– Шен? Очень мило, мне нравится! Щеночком в детстве не дразнили?
– Я занимаю в своей семье и в магическом мире достаточно высокое положение. Меня некому дразнить.
– То есть, я стану первой?
– Не станешь.
Тут он прав, дразнить его я не собиралась. Я просто испытывала границы дозволенного, мне нужно было разобраться, как с ним общаться. Я ведь никогда раньше не сталкивалась с магами! Но Шен – я уже начинала думать о нем именно так – оказался несокрушимой скалой, и мои мелкие нападки разбивались об него, как брызги о камень.
Я собиралась задать ему еще парочку вопросов, когда взглянула наверх, на здание, к которому мы шли, и застыла в изумлении, мгновенно позабыв о своей беседе с Шеном.
Нет, в самом здании не было ничего магического. Очень даже современная коробка из стекла и бетона – с плоской крышей и огромными, на всю стену окнами. Рядом располагались небольшие домики хозяйственных построек, в которых хранились лыжи и сноуборды, в стороне размещался фуникулер. Словом, это был самый обычный современный курорт.
И возле этого курорта бесновалось чудовище – привет от магического мира! Оно было здоровенным, ростом не меньше двух метров, а то и побольше. Крепкая туша была покрыта длинной белой шерстью, легко сливающейся со снегом, голова оказалась круглой и непропорционально большой, хотя в остальном существо было похоже на человека. Оно металось вдоль окон, стучало в них лапищами и что-то глухо мычало.
– Мамочки, – пискнула я. Получилось как-то совсем уж несолидно. – Это что, снежный человек?!
– Просто человек, – невозмутимо уточнил Шен.
– А повышенная волосатость тебя не смущает?
– Это не его волосатость.
Этим он меня окончательно запутал, и мне оставалось лишь следовать за ним. Тут уж я предпочла держаться у него за спиной, на случай если этот бигфут, или кто он там, решит напасть; колдун с ним справится, а я – вряд ли.
Но нападать на нас никто не стал. Когда белое существо обернулось к нам, я увидела, что это действительно человек. Из волосатого костюма ростовой куклы торчало несчастное, покрасневшее лицо, которое я уже видела на фотографиях в покинутой московской квартире.
Перед нами стоял муж Оли Зомкис, переодетый то ли медведем, то ли обезьяной, то ли плодом порочной любви этих животных. Сама Оля Зомкис размещалась по ту сторону большого окна, и вид у маленькой беременной женщины был не напуганный, а неожиданно грозный.
– Почему он строит из себя плюшевого мишку? – шепотом спросила я у Шена.
– Похоже, он надел то, что нашел в снегу. Ведьма, заказывавшая этот мир, сказала, что если тут и будут мужчины, то только какие-нибудь аниматоры, и попросила подготовить для них соответствующую одежду.
– Но себе-то ты нашел нормальную куртку!
– Для себя я ее создал. Это все-таки один из моих миров. Да уж, в скромности ему не откажешь.
Муж Оли сейчас являл собой очень грустного мишку, который смотрел на нас со смесью опасения и надежды.
– Вы кто? – спросил он. – Вы знаете, что происходит?
– Знаем, – кивнул Шен.
Я махнула рукой Оле, возмущенно пыхтевшей за окном:
– Оля, привет! Не хочешь нас впустить? Тут как-то внезапно холодно – кто бы мог такого ожидать от снежной горы, а?
– Она нас не пустит, – тяжело вздохнул обезьяномедведь. – Она хочет убить меня и посадить на кол труп. Или сначала посадить на кол, а потом смотреть, как я погибаю, и зловеще хохотать.
Оля, насколько мне известно, работала учителем музыки. Судя по откровениям ее мужа, педагоги уже не те.
Беременная дама скрутила пальцами неприличный жест, непрозрачно намекая, что никого она к себе не пустит.
– Пусть замерзает! – заявила она. – Подонок!
– Что у вас уже успело произойти? – поразилась я. – Вы на несколько часов оказались черт знает где, но вместо того, чтобы держаться вместе, вы порываетесь покалечить друг друга? Как вас зовут, кстати?