Всплывает по реке поддонный дым,
Ему навстречу дышат в стекла дети,
И женщины, румяные с тоски,
В стрельчатых шубах и платках как замок
Бегут от закипающих такси
И заплывающих каблучных ямок,
Где шелестит бескровно серый прах
И искрами вскрывается на взрыве.
Там в порах смерть, там порох на ветрах
И ржавые усы в придонной рыбе.
Там встала ночь, немея, на коньки,
И, собственных еще темнее теней,
Засвеченные зданья вдоль реки
С тетрадами своих столпотворений
Парят над балюстрадой меловой,
Где, скрючась под какою-то коробкой,
Безумный Вольф с облезлой головой
И белой оттопыренной бородкой
Идет.
1994
Иерихонская ода
Жидкое железо пили, торопясь.
На слоях разреза костенела стесь.
На следах зализа торфенела слизь.
Роза зеленела, сделана не здесь.
Прозвенел о свойском камешек в висок.
Каменные дяди выли позади.
Мы ползем за войском в глиняный песок.
Дужный крест у суки вырезан в груди.
Как замолкли трубы, выросла стена.
Зачерствели хлебы в плоских очагах.
На манер залупы выползла луна.
Заклепались склепы там, на берегах.
Ветви подымали боги на холму.
Опускали руки тени на горе.
Выплюнуть и рта нет лунную халву.
Никогда не встанет солнце на заре.
1994
«Босой еврейский лес на выщербленных скалах…»
Босой еврейский лес на выщербленных скалах
Сквозится впереди, куда ни сторонись.
Что бы ни значилось на картах и на шкалах
И в скоротечных полушариях страниц,
Всегда насквозь и вкось заматывают кокон
– Волос за волосом закат, ко стыку стык —:
Тускнея, катится волна стекловолокон,
На срезе розовых, на сгибе золотых.
А вслед за нею тьма идет по Галилее
– Как бы внутри волнистого стекла —:
В отлогах пурпурней, в подъемах зеленее
И в черном озере, как косточка, светла.
1994
«Во мгле хрипят червивые цыгане…»
Во мгле хрипят червивые цыгане
И нашатырно пахнет от мездры.
Заросшими веревкой утюгами
Переступают мертвые одры.
Трещат огни холерного обоза,
Визжит петух в селении на дне.
Не та дорога и не эта роза
– Не от меня. Не я. И не ко мне —
По узким кромкам складчатого мрака
Под уголки обугленных ворот
Кружат коней цыганка и собака —
Всегда наверх и никогда вперед.
Мне табаку до осени не хватит.
Я не хочу их сладкого вина.
Альфонс ложится под короткий катет.
– Не та дорога – и не та луна —
1994
Дачная баллада
Во тьму на кормленье был сослан
Боярышник, мокрый до слез,
Метелки сиренные с ним прискакали
И смород полупесьих полки.
Было стыдно березовским соснам
Перед сходом сосновских берез,
