Формула Любви. Книга вторая

– Ты опять о своем. Нет, я не об этом. – Диана задумчиво смотрела вдаль.

– А что тогда?

– Тебе не кажется совпадением все эти странные события? Сколько прошло времени с тех пор, как мы встретились там, в долине?

– День, может быть, два. Извини, я уже ничего не понимаю. – И правда, в голове была какая-то шумящая каша.

– На самом деле пару часов назад…

– О чем ты? – По коже побежали мурашки. – Пара часов?

– Да, всего два часа. Может так, а, может, еще меньше. Как смотреть. Та гроза в долине и все остальные… неприятности. Они словно преследуют тебя. Возникают там, где появляешься ты. А ты как будто не замечаешь их. Или просто не хочешь замечать. Как хвостом вьются за тобой.

– Никогда об этом не думал.

– Шквалом накатывают, разрушают все, что ты сотворил, оставляют после себя только обломки. Что с тобой не так? Всего лишь два часа, а наш рай почти разрушен. – Она указала рукой вдаль, туда, где шумел сосновый бор. – И той долины, и твоей планеты тоже больше нет. Их больше не существует после того, как там появился ты.

– Совпадение.

– Так ли уж? – Она посмотрела прямо мне в глаза. – Где сокрыт твой демон разрушения?

Я не верил, я не хотел верить. Но что-то подсказывало мне, что так и есть. Так и есть и только я сам не хотел верить в такие совпадения. Постоянно гнал эту мысль от себя подальше и списывал на все, что угодно, но только не на себя самого. А что, если это не так?

– А что, если это не так? – Я повторил мелькнувшую мысль вслух.

– Не так? – Она ухмыльнулась. – Я бы хотела верить. Посмотри. Я не знаю, что будет дальше. – Спокойно произнесла она. – Может, ты и сейчас не готов поверить?

Я обернулся. Еще секунду назад шумящий океан сосен вдруг затих. Альбатросы, до сих пор дремлющие на ветках, взвились вверх. Лазурный небосклон зашелся черными грозовыми тучами, всполохи молний окрасили его в бело-фиолетовые тона. Раскаты далекого грома не затихали ни на минуту. Предзнаменование, или все-таки знамение? Из-за горизонта, медленно поднимая черные бураны, появилась волна – огромное цунами высотой с сорокаэтажный небоскреб. Как в замедленном сне оно подминало под себя толстые стволы сосен на песчаном дне. Они ломались, как спички. Если бы у нас еще и были минуты для спасения, но их не было. Не существовало в этой реальности.

Раздражающие крики птиц заглушали все звуки вокруг, смешиваясь с шумом стремящейся к берегу волны. Наш придуманный рай оказался адом на Земле. Один шаг из вечности в пропасть. И что же было делать?

Я задыхался от бессилия. Проклял все на свете в поисках выхода, но ничего не приходило в голову. Еще несколько минут и нас сметет очередное оглушающее буйство природы, невесть откуда взявшееся. И только что молил богов о чуде.

– Я же говорила! – Сквозь бурю и грохот я расслышал слова Дианы. – Я же говорила!

И мало ярких красок, чтобы описать, что царило вокруг. Оставшийся в прошлом камнепад был лишь несравненным предвестником обличенного в торнадо демона. Сейчас он поглощал собой все и вся. Один шаг от живого к мертвому. Мне казалось, что я падал сквозь непроглядный мрак. А цунами, продолжая подминать под себя древние стволы игольчатых сосен, неминуемо приближалось. Как в том странном сне, который вдруг стал явью. И эти миллионы тонн воды, что уже не приснились мне, могут стать нашей могилой. Нужно торопиться, но что я мог сделать? Последние секунды – и нет никакого выхода.

Если бы только была бы какая-то дверь. Если бы только… я бы мог ее придумать? Все возможно, но волна приближалась, сковывая мои мысли. «Ну подумай чуть-чуть». Диана дрожала, обхватив плечи руками. Ей уже было все равно. Вряд ли я мог бы ей помочь, помочь нам обоим.

Но то ли случайно, то ли по наитию, я щелкнул пальцами. Не знаю, как у меня получилось. Наверное, что-то пришедшее извне – и волшебство случилось – за тремя соснами появилась дверь. Обычная деревянная дверь, просто остов, на котором она качалась под порывами ветра. А вокруг нее ничего. Вот это да! Скрип ее петель был слишком громким, но едва ли он мог заглушить опустившуюся на нас бурю.

– Смотри! Туда! – Я указал ей на дверь.

Ветки сосен на вершине сами собой поднялись, освобождая нам дорогу. Я подтолкнул Диану по направлению к ней.

– Туда! Смотри!

Она тоже ее увидела и все поняла, без лишних слов устремившись к ней. Я бежал за Дианой. Куда она вела – эта дверь – сейчас совсем неважно. Надеюсь, мы нашли путь к спасению. Хоть что-то в своей жизни я сделал правильно. Откуда это пришло?

Диана толкнула ее и пред ней разверзлась пустота, черная пустота. Так страшно! Но не было времени размышлять. Цунами повисло над нами огромной пастью, полностью поглотив лазурный горизонт. Я и не вспомню, каким он был. А Диана, сделав шаг, исчезла в зияющей пустоте. Я бросился за ней, ни на секунду не усомнившись.

Дверь наверху хлопнула, погрузив нас в абсолютную темень, и я уже не видел, как многоэтажная волна опустилась на наш спасительный рай. И те три сосны, что ограждали наш уютный мирок от бед и семейных дрязг, были сметены с лица Земли, сломаны под натиском тонн воды. Спасибо вам за наше возможное будущее, что было так близко.

Что осталось там, наверху, за стукнувшей последний раз дверью? Наверное, все эти осколки растерзанных душ, бывшие камнями, навсегда почили на дне. А странный океан сосен, приснившийся мне однажды, навсегда замолчал.

Мы падали и падали в бесконечную черную бездну, то ускоряясь, то замедляясь вновь.

* * *

– Пойдем туда. – Рождин указала на зеленый сад, раскинувшийся в стороне от дома, куда убегала каменная дорожка.

Самый разгар дня, когда солнце неимоверно печет, наваливаясь всем своим весом и придавливая к земле. Вроде бы ничего еще не успел сделать, а уже устал. И эта усталость отдается во всех членах, словно перетаскал несколько пудов мешков с мукой. Так тяжело сделать еще один шаг.

Невеста шла за мной. И только тенистые ветви раскинувшихся деревьев и оплетающих перголы виноградных лоз дарили хоть какую-то прохладу на всем иссушающем летним солнцем отрезке пути и времени.

– Нам туда. – Услышал я голос Рождин из-за спины и обернулся. Она указывала вглубь сада.

Сделав еще несколько шагов, перед нами открылась большая деревянная беседка под сенью фруктовых деревьев и небольших пальм, которые создавали такой забытый уют.

– Заходи, чувствуй себя как дома. – Да она и сама чувствовала себя, как дома.

Да, именно этого мне и не хватало все наше долгое путешествие. Я рухнул на деревянную скамейку, пытаясь отдышаться.

– И часто такое с ним бывает?

– С ним? – Рождин села напротив меня. – Да практически всегда. Воды?

Я махнул рукой – гулять так гулять. Она щелкнула пальцами и перед нами появились два стакана чистейшей холодной воды. Наверное, прямо с горных вершин итальянских гор. На стеклянных гранях красовалась чуть ли не изморозь, стекая каплями на деревянное полотно стола. А что еще надо в такую жару?

– Может вина?

Я покачал головой.

– Нет, ты только скажи. Я могу!

– Превратить воду в вино11? Нет, уж, спасибо! – Я взял стакан и приложился губами к обжигающей холодом влаге. Пил большими глотками до дна, пока не почувствовал, что жажда миновала.

– Еще воды. – Я поставил пустой стакан на стол и отдышался. Холод приятно разлился по всему телу, наполняя все члены живительной влагой. А невеста опять наполнила стакан привычным щелчком своих пальцев. Мне даже не показалось это удивительным – настолько я уже привык к ее фокусам. Со многим свыкаешься в этом безумном серединном мире.

Рождин пила медленно, все время отставляя стакан.

– Если он всегда так пьет, то за каким дьяволом мы вообще сюда приперлись? Сомневаюсь, что удастся добиться от него чего-нибудь вразумительного, чем все его бредни.

Рождин сделала еще один глоток и поставила наполовину опустошенный стакан на стол.

– Ты думаешь? Впрочем, может быть и так. – Она на секунду замолчала, будто размышляя. – А кто тебе сказал, что мы пришли именно к нему?

– В смысле? – Не понял я. – А к кому? Его же дом.

– Ну да, дом Алигьери. Это знает каждый проходимец.

– Тогда что? Я не понимаю.

– Сейчас он придет.

– Кто он? Он дрыхнет там пьяный!

– Что ты все время удивляешься? Закрой рот – муха залетит. – Рождин улыбнулась. – Наберись терпения, в конце концов.

А мне только и приходилось, что удивляться всяким ее странным штучкам. Вот и опять.

– Посмотри, разве сегодня не тот самый прекрасный день, чтобы получить ответы хотя бы на часть своих вопросов?

– Может быть, но я в этом совсем не уверен.

В эту секунду за кустами раздались осторожные шаги. Я повернул голову. Звук шаркающих тапочек был все ближе. И когда ближайшие кусты раздвинулись перед нами предстал… Джованни? Я зажмурился, пытаясь отогнать мимолетное наваждение. Но когда открыл глаза он уже сидел рядом с Рождин, широко улыбаясь. Этот прощелыга на попечении у Алигери? «И нашим и вашим», – как сказала тогда Рождин.

Видимо, у меня был настолько растерянный вид, что они оба зашлись в хохоте. Ситуация настолько неправдоподобная, что я даже заставил себя улыбнуться, впрочем, ничего, кроме злобной ухмылки мне изобразить не удалось.

– Ладно, ладно, пошутили, и будет. – Джованни протянул руку. – Давай еще раз познакомимся.

Я протянул раскрытую ладонь и пожал ее Джованни.

– Джованни. – Представился он.

– Я знаю.

– Но это так, ненастоящее имя. Взял поносить на время. Италия располагает.

Рождин ткнула его в бок.

– Кхм. Иоанн. – Совершенно серьезно произнес он.

Я пожал плечами, как будто его вторая ипостась о чем-то мне вообще могла сказать.

– Апостол Иоанн12, если в курсе. – Уточнил он. – Богослов.

– Иоанн? – Вот это поворот! Сам апостол Иоанн? В смысле, тот самый? А этот? – Я попытался скрыть удивление и кивнул в сторону дома.

– Этот? Алигьери? Данте Алигьери, – уточнил он. – Самый настоящий. И все вокруг тоже самое настоящее, ну, конечно, насколько может быть возможно.

Они совсем меня запутали. Посередине Неаполя, в доме Данте Алигьери, мы вот так вот просто болтаем с одним из апостолов? Конец близок?

– Да брось ты эти негативные мысли. Придумал себе. – Джованни, или кто он там теперь, улыбался. – Неужели ты еще не научился не удивляться самым простым вещам?

– А что тогда там было? – Я опять кивнул в сторону дома. – Сам Данте гонял тебя тапком, чтобы ты принес ему вина. Как ты позволяешь с собой обращаться? Еще и на попечении у него неплохо устроился.

– Тут уж как посмотреть. У палки всегда есть два конца. И кто у кого на попечении еще неизвестно.

Рождин покивала головой. И вдруг вся эта картина предстала мне совершенно в другом свете. Не Джованни на попечении Алигьери, а Данте под присмотром у Джованни… или как его там…

– Так значит?

– Так значит, да, мой дорогой друг. – Иоанн щелкнул пальцами и перед ним предстал бокал вина. – Все так же, как и в вашем реальном мире – если у тебя есть родственник, обличенный властью, то и все остальные достойны индульгенции.

– Мифогу? – А я ведь и раньше заметил, как они похожи. Не как братья-близнецы, но все-таки – те же носы, брови, разрез глаз, узкие губы.

Рождин хмыкнула, Иоанн промолчал и развел руками.

– А к чему тогда был весь этот цирк? Мы потеряли уйму времени.

– Ну, во-первых, ты понял, что не всегда получаешь то, что ожидаешь… – Иоанн посмотрел на меня.

– Допустим. А во-вторых? – Если, конечно, есть «во-вторых».

– А, во-вторых, мы просто хотели развлечься. – Иоанн похлопал меня по руке. – Поверь, мой друг, здесь слишком мало этого. Каждый день одно и то же. Солнце встает в свой назначенный час, идет по небосклону и провожает закат в море. И так и продолжается тысячи лет подряд. И лишь когда появляется один из таких как ты —как минимум повод.

Я пытался переварить в своей голове все, что сказал этот святой.

– Минуточку… А то, что Рождин говорила про тебя?

Невеста подняла глаза и с интересом стала рассматривать облака, бегущие по небу над крышей беседки.

– Рождин? – Иоанн бросил на нее хмурый взгляд. – Ты опять за свое?

Та только прищурила глаза, продолжая рассматривать небо.

– Ты имеешь ввиду… – Он похлопал ладонью по сжатому кулаку. – Нет, – Иоанн покачал головой. – Нет, нет, нет. – Словно вбивая гвозди в мою голову повторил он. – Она, конечно, пошутила. Знаешь, все эти девичьи шутки о половой принадлежности. Почему-то они их очень забавляют. О чем вы вообще думаете? – Он обернулся на Рождин.

Невесте, кажется, надоело рассматривать голубую лазурь. Она опустила взгляд и пристально посмотрела на меня. Потом, оскалив зубы, провела большим пальцем по горлу.

– Ну да, вот видишь. – Апостол рассмеялся. – Она шутит. Тебе бы все-таки следовало узнать ее получше. Беспечная девчонка! Ее юмор порой бежит впереди ее мозгов. Не обижайся на нее.

Я развел руками. С чего бы…

– Твоя Формула любви – она с тобой?

Странный вопрос. Я поднял руку и указал на голову.

– Это хорошо, некоторые не доходили и до этого.

– Что тут можно забыть вообще?

– Путь от начала до конца через всевозможные препятствия слишком долог. – Иоанн подпер голову рукой. – Кому-то и этого было достаточно. Ему, – он указал на дом, – хватило. Он не дошел до конца. Вот так взял и умер. Потом нам пришлось хорошо повозиться. Впрочем, не важно. Хочешь совет? Не отрекайся от Формулы, Петр13. Кажется, ты уже пытался сделать это дважды.

Я развел руками.

– Не понимаю, о чем ты. Я бы просто хотел всего этого избежать, но уж слишком много всего, что уже осталось позади. А я не вижу этому конца.

– А как бы ты хотел?

– Проснуться.

– Проснуться и все?

– Проснуться и все. – Кажется, я задел его. – Не знаю, как у вас тут. Но обычно бывает так – сон, который снится слишком долго, и прерывается всего лишь желанием попить воды из-под крана, или сходить в туалет. А потом опять продолжается. Слишком долгий сон. Несколько шагов до кухни, стакан воды и дальше спать. А утром по расписанию звенит будильник. Кружка чая, проснувшийся мотор машины и дела, заботы. Дети в сад, мы с любимой на работу. Вот так бы я хотел.

– Правда? – Иоанн повел бровью.

– Не правда. – Я выдохнул. Мне хотелось открыться, рассказать о том, о чем я на самом деле мечтаю, без всех офисных дел. – Вообще не правда. Все совсем по-другому. И будильник в десять, и мы все дома. И я, и любимая, и дети. Яичница с беконом, кофе для нас, какао для детей… И никуда не надо идти. А если и надо, то в парк на аттракционы, или в кино на премьеру фильма. А главное, что все это у меня уже есть. Во всяком случае, я бы хотел.

– Да, вот она – твоя правда. – Апостол покивал головой. – Твоя правда именно такая.

Я одернул себя. На кой черт я оправдываюсь перед ним?

– Но сейчас я не вижу выхода. Все эти скитания… Сегодня здесь, завтра там. Что дальше?

– Да, тебе стоит поразмышлять над этим.

– Ну ладно я, допустим. Но сколько я еще буду перемещаться из одной точки в другую? Я устал. Я не вижу в этом какого-нибудь смысла. Все эти странные истории. К чему они? Я же хочу только одного. Как все это выведет меня из этого лабиринта?

– Здесь. – Иоанн постучал по голове. – Только здесь все ответы на твои вопросы. Так не забывай об этом.

– Да ладно! – Я ухмыльнулся. – И ты думаешь, что без тебя ничего лучше я бы не мог придумать раньше? Кажется, это столь очевидно!

– Понимаю. Мне понятен твой сарказм. Но только в тебе самом и сокрыт самый главный ответ. Возымей право жизни над смертью, преодолей ее. Просто скажи, что ты сильнее ее во сто крат и будь уверен в этом. Неси свою Формулу как крест. Лишь она выведет тебя из этого мира сна.

– О чем ты? Я застрял здесь. Ни шага вперед, ни шага назад. Топчусь на месте и сам себя за это ненавижу. Что за проклятие?

– Я бы так не сказал. Ведь ты слишком далеко от начала…

– Ну да, и что дальше? Все, что ты говоришь, я и так знаю – мое путешествие, как ты его называешь, сильно затянулось. Я… – Рождин презрительно цыкнула. – Извини, – я посмотрел на нее. – Мы проделали огромный путь, чтобы очутиться здесь. Все эти демоны, ангелы и другая чертовщина. А где его конец, где финал? Когда все уже закончится? Я не знаю.

– Представь себе, мне это тоже неизвестно.

– Как так? – Я взглянул на Рождин. – Я думал, что наконец-то услышу хоть что-то важное для себя, что-то такое, что хотя бы придаст мне сил. – Она лишь пожала плечами.

– Ты рассуждаешь как тринадцатилетний подросток, который еще не разменял свое «хочу» на «могу». Он не разделяет внешнюю силу жизни и свою внутреннюю. Ты только хочешь, но можешь ли? Скольких демонов ты уже победил? Вспомни. Это все ты – все твои внутренние желания, твой эгоизм. А там, в лабиринте с Минотавром? Кто это был, если не ты?

– Так значит…

Иоанн приложил палец к губам.

– Не произноси вслух. Надо быть очень осторожным с этими мыслями! Найди время, чтобы разобраться в себе. Учитель14 сказал: «Сие сказал Я вам, чтобы вы имели во Мне мир. В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир.15»

– И что это значит?

– Только одно, бро, только одно, – он похлопал меня по плечу. – Жизненный путь измерен трудностями и преградами. Победив их, ты сможешь победить себя и все, что тебя окружает. Но ты сильнее этого мира. – Он развел руками.

Рождин взяла бокал и сделала глоток.

– А что потом?

– Сам увидишь.

Пока мы разговаривали, солнце незаметно покинуло зенит и подвинулось на несколько дюймов в небесной синеве, обозначая наступивший день. Кажется, даже полегчало. Или наоборот? Впрочем, скорее я ошибался – наступало самое жаркое время. Но мне кажется, я понял, о чем хотел сказать Иоанн.

Он улыбнулся, словно прочитал мои мысли и развел руками.

– Дальше я уже вам не помощник. Буду только мешать. Ты сам можешь закончить это путешествие когда захочешь. Все здесь. – Он опять указал пальцем на голову. – В твоей голове.

Да уж, подкинул задачку. Я посмотрел на Рождин, та лишь пожала плечами.

– Извините, мне пора. – Иоанн посмотрел в сторону дома. – Пора вернуться Джованни к своему хозяину. Не смею задерживать, калитку просто захлопните.

Он встал, запахнул халат, сделал шаг из беседки и тут же исчез за ближайшими кустами. Как ему это удается? Шорох его тапочек по мощеной дорожке постепенно стал удаляться, становясь все тише.

– Что это было?

– Тебе виднее. – Рождин подняла стакан и допила воду. – Пойдем или еще посидим?

– Да уж насиделись тут. К чему терять время.

– Ну, если вы больше ничего не хотите…

– Заканчивай. – Я оборвал ее на полуфразе, хотя вроде и не стоило. – Извини, это было грубо.

– Да ладно. – Невеста махнула рукой.

Мы вернулись к дому, так же, как и пришли, прячась от иссушающей жары под сенью фруктовых деревьев и пергол, обвитых лозами винограда. Стук наших шагов тонул в окаймляющей каменную тропинку зелени. А, пожалуй, здесь не так плохо. Можно даже сказать отлично! Если бы это, конечно, был мой дом.

До калитки рукой подать – вон она чернеет на фоне высоченного каменного забора. Еще несколько шагов – в доме все тихо, наверное, его хозяин еще спит беспробудным сном. Я остановился и обернулся – надо запомнить.

– Идем. – Рождин взялась за кольцо и толкнула калитку.

В ту же секунду нас встретил шум Неаполя, абсолютно такой же, каким мы оставили его несколько часов назад, оказавшись за этими стенами. Такая уже ставшая привычной тишина вдруг испарилась, растаяв в вечном гуле дорог, мостов, живущего своей жизнью города. Она пропала в голосах, криках мальчишек и слишком громких разговорах коренных неапольцев – настоящих хозяев древнего города. Как будто и не было ее еще мгновение назад.

Калитка медленно захлопнулась, разделив незаметный миг между прошлым и будущим. А мы в этом настоящем, словно вновь выпали в жизнь из ниоткуда. Но только можно ли это назвать жизнью?