Что не убивает
Эмоции водителя начали меняться как узоры в калейдоскопе: удивление, недоверие, тревога. Он опасливо взглянул на Сашу и Киру. Настя снова что-то шепнула. В конце концов он мотнул головой назад. Согласился?
– Я сейчас. – Открыв ржавую дверь «Газели», Настя вошла внутрь. – Айн момент.
Выглядела она решительно, и Саше стало не по себе от того, что он увидел в ее глазах. Черт возьми, она сумасшедшая.
Настя с шумом задвинула дверь – Ши-и-и-х – Бум! – и «Газель» поехала. Отъехав на двадцать метров, остановилась.
– Надеюсь… – начала Кира.
– … это не то, о чем ты думаешь? – закончил он.
– Да.
Следующие десять минут они наблюдали за тем, как раскачивается «Газель» на убитых амортизаторах, с ритмичным противным поскрипыванием. Кто не знал, тот не видел, но они знали и видели.
Перестало скрипеть.
Отъехала дверь.
Вышла Настя и махнула им рукой:
– Сюда!
Они пошли к ней, а она ждала их, улыбаясь, – с румянцем на щеках и спущенной бретелькой платья.
– Вадим Анатольевич любезно согласился подбросить нас до Уфы, – сказала она.
Забравшись в «Газель» и поздоровавшись с водителем, они прошли на полусогнутых в конец салона и сели там на длинные продольные сиденья, мальчик напротив девочек.
Вадим Анатольевич был молчуном – как и Владимир Николаевич до него. Буркнул «здрасте» – и все, больше ни звука, с хрустом воткнул первую передачу и со скрипом поехал в Уфу. Триста километров, четыре часа.
– Дорого вышли билеты? – спросила Кира у Насти.
Настя пожала плечами:
– Нет. Что я отдала? Ничего. С презиком все равно, с кем и как, в них все мужики одинаковы, нет ведь контакта. Где один – там сто. Так и с Вадимом Анатольевичем. У меня не было с ним секса, это не считается. – Она улыбнулась. – Бесплатная поездка в Уфу.
– И у меня еще много презиков, – прибавила она.
Саша исподволь смотрел на нее: на просвечивающую сквозь платье грудь, обнаженные бедра, подкачанные губы, – и представлял, как у них с водителем «не было секса», здесь, на этом месте, пять минут назад.
Заметив его взгляд, Настя улыбнулась. Она знала, о чем он думал.
«Не склеивается разрыв шаблона? Склеивай, Саша, склеивай. Тоже хочешь?»
У нее свои представления о морали. Возможно, под маской девочки, легко относящейся к жизни, прячется проститутка, использующая секс корыстно, манипулятивно, беззастенчиво? Одному дала за оценку, другому – за поездку в Уфу, третьему – еще за что-то. Он пока не понял, кто она. Сколько ни всматривался в нее, улыбающуюся, – не понял. Как понять обезьянку бонобо? Для этого нужно выйти за пределы себя, за ограничения культуры и морали, вырваться из связывающих по рукам и ногам пут. Она другая. И в чем-то она права. Секс ничего не стоит, если правильно к нему относиться. Вопрос в том, как относиться и что при этом чувствовать. Она чувствует себя прекрасно, лучше многих, а он, не понимая ее, слегка завидует ей – кем бы она ни была. Перед ним героиня его будущей книги, яркий персонаж второго плана. Тут и придумывать ничего не надо, бери и пиши с натуры.
«Я вот чего не понимаю, – продолжила Настя из книги, – почему такая простая штука, как секс, стала чем-то… особенным? Блин, чтоб женщина да раздвинула ноги – это ж целое дело. Мужики ломятся, хотят ее, а она вся такая недоступная, их отбривает. Бережет себя. Зачем? Почему? Фиг его знает. Потому что ей вбили это в голову с детства. А я выбила. И не жалею. Секс в обмен на что-то – прекрасная сделка».
В «Газели» пахло бензином, ветхостью, безнадегой. Рваные пыльные сиденья, грязь на полу, скрип и тряска на каждой неровности. Четырехчасовая поездка на этой рухляди – та еще пытка. Не хуже однако, чем с байкерами, когда каждую секунду ждешь смерти и адреналин пропитывает трусы, стекая в них по спине.
– Хотите пива? – спросила Настя. – Холодного? Я прям очень.
– А мы доедем до Уфы после пива? – спросила Кира. – Путь-то неблизкий.
– Мы до Владика доедем, если будем вовремя пи́сать, – шутливо сказала Настя и тут же прибавила громче: – Вадим Анатольевич, остановитесь у магазина? Кое-что купим.
– Такси, что ль, блин? – буркнул он.
– Пожалуйста!
– Ладно.
– Секс правит миром, – сказала Настя тихо. – И ничего при этом не стоит.
Остановились у магазина. Взяли шесть бутылок пива.
Когда выпили по бутылке, Настя призналась:
– Я пообещала ему еще раз, ну, в Уфе, чтоб был стимул ехать. Но он ведь не сможет, парню не двадцать лет. Мучиться будет, страдать, травма на всю жизнь. Не сто́ит, да?
Она хмельно усмехнулась, довольная собой, а Саша, даже после пива, почувствовал неладное, мутную такую, разбавленную алкоголем тревогу. Зря они с ней связались, ох, зря.
Он переслал Кире фото с Элом – на обочине, за машиной, с потными красными лицами – и Кира выложила его в ленту, с кратким описанием инцидента:
«Между Казанью и Набережными Челнами. Умерла машина. Нас сжигает солнце. Но мы не сдаемся. Никогда».
Настя поддержала их. Сделав репост для тысячи своих подписчиков, она добавила подпись:
«Владик далеко, но настоящих героев автостопа это не пугает. Они доберутся туда, вот увидите. Возможно, и я с ними. Не скупитесь на репосты, запустим эстафету победы!»
– Спасибо, Настя, – сказала Кира.
Посыпались лайки, комментарии, подписки. Кира всем отвечала, при активном участии Насти, и радовалась каждому лайку.
Наблюдая за восхождением «новой звезды Инсты», как он в шутку назвал Киру, Саша мало-помалу начал верить, что из этого что-то выйдет. Соцсети делают личное публичным. Путешествие, о котором еще утром никто не знал, выкатилось в сеть яркой цветной жизнью, проекцией оригинала. Теперь нельзя отступать. Нет выбора. На них, цифровых, смотрят люди, берут с них пример. Все любят сильных, так как сами хотят стать сильнее.
Он вспомнил Эла и его будущее человечество. По большому счету, какая разница, есть ли живой Саша и живая Кира, если они «живы» в сети? Кому какая разница, кроме них самих? Может, Эл и прав. Цифра вытесняет органику. Эликсир бессмертия – не магический напиток, а оцифровка.
Смертный органический Саша сделал глоток пива.
В Уфу приехали в одиннадцать вечера, под занавес длинного трудного дня, с разницей во времени с Москвой в два часа.
Легких дней у них до сих пор не было, не тот формат путешествия, но этот день, третий, дался труднее всего. Шло по нарастающей. Если тренд продолжится, то дальше будет адски трудно. Тяжело стоять на жаре у трассы. Тяжело трястись в развалюхах по несколько часов кряду. Тяжело просить и слышать отказы. Это сродни унижению. Так и хочется сказать им всем – черт побери, у нас есть деньги, у нас есть машины, мы не нищие, но мы путешествуем автостопом, это наш принцип, и мы просим вас взять нас бесплатно. «Бесплатно» – страшное и страшно притягательное слово. Все зависит от контекста.
Почему автостоп? Да потому. Потому что мы косим под хиппи, вкушая сомнительной дорожной романтики и одновременно испытывая себя на прочность истинно по-ницшеански. Берите с нас пример, мы свободные и крутые. Подписывайтесь на нас в Инсте. Мы добьемся своего. Наша цель не хуже миллиарда других целей, а может, лучше. Преодоление. Покорение. Выживание. Брожение закваски в крови, как говаривал Волк Ларсен.
Последний час перед Уфой Саша проспал.
Он отключился сидя, было неудобно, а потом он неудобно лег, свесив ноги с грязного сиденья и подложив руку под голову. «Газель» скрипела и гремела, но это ему не мешало.
На въезде в город Кира его разбудила:
– Саш, какой у хостела адрес?
Сонный, вялый, он нашел адрес. Это в центре. Хостел «Infinity», ни больше ни меньше.
Тем временем за окном тянулись окраины, как всегда ничем не примечательные. Много панели, много зелени, много машин. Из-за деревьев, густо высаженных вдоль улиц, едва видны дома. Усталое тусклое солнце висит над столицей Башкирии. Город отбрасывает длинные тени. Болит голова. Похмелье. Настроение дрянь. Добраться б скорей до кровати. Девушки смотрят на него с улыбками, а он не улыбается.
– Там рядом есть стрип-клуб, – сказала Настя. – С меня экскурсия. Саш, ты как?
Он не хотел в стрип-клуб. Он хотел спать.
В центре, на проспекте Октября, пейзаж не сильно изменился. Все та же панель, все те же улицы, густо засаженные деревьями, – глазу не за что зацепиться. Здравствуй, самый зеленый город страны. Чем порадуешь? В браузере есть закладки с достопримечательностями, но среди них нет тех, ради которых усталый путник решился бы на марш-бросок по городу, вытянутому на многие версты вдоль Агидель, Белой реки. Мечеть Ляля-Тюльпан прекрасна в своей алой цветочной оригинальности, но до нее десять километров на север. До конной статуи Салавата Юлаева – восемь километров на юг. Что остается? Правильно – утром пройтись по центру, то бишь проспекту Октября, взглянуть на бронзового Ленина, указывающего путь в утопию, и этим ограничиться. Впереди Урал. За Уралом – Сибирь. За Сибирью – Дальний Восток.
«Газель» остановилась у тринадцатиэтажного жилого дома, с мини-хостелом на первом этаже.
Здесь, в глубине квартала, было тихо, зелено, умиротворенно. Подхватив рюкзаки и сказав спасибо водителю, который им не ответил, Саша и Кира вышли из «Газели» на свежий уфимский воздух, подальше от того, что вот-вот должно было случиться.
Настя вышла следом, легкая, с блуждающей на губах улыбкой, с зайчиками в глазах.
– Пока! – бросила она Вадиму Анатольевичу. – Спасибо!
Увидев, как скривилось лицо водителя, как дернулись у него руки и вздулась жила на шее, Саша понял, почувствовал древним рептильным мозгом – быть беде.
Беда не заставила себя ждать.
Водитель выскочил с монтировкой.
– А платить? – зло сказал он и пошел на них. – Учили в детстве платить за проезд?
Саша встал перед Кирой. Снял рюкзак.
Настя не шелохнулась. Она все еще улыбалась.
– Вадим Анатольевич, знаете статью 131 Уголовного Кодекса РФ? – спросила она.
Словно наткнувшись на невидимую стену, тот остановился.
– Изнасилование, – продолжила Настя.
– От трех до шести, если без отягчающих, – уточнила она.
– Шалава хренова! Кто тебя насиловал? Сама дала!
– Следствие разберется, а ты побудешь в СИЗО.
– Я тебя, сука, прибью!
– Угроза убийством? Тоже статья.
– Брось-ка железку, – сказал Саша, – и езжай. Ты должен быть счастлив. Не порть свое счастье.
На Вадима Анатольевича смотрело дуло пистолета. Предчувствуя неблагоприятное развитие событий, Саша заранее положил его во внешний карман рюкзака, чтоб был под рукой.
– Пукалку убери, – прохрипел водитель. – Газовый?
– Травматический.
Внезапно все изменилось.
– Ладно, – сказала Настя, – Давай, если сможешь. Сможешь?
Все опешили, а она, продефилировав мимо водителя, села в «Газель».
Вадим Анатольевич растерялся. С нелепой теперь монтировкой, обманутый, выставленный на всеобщее посмешище, он являл собой жалкое зрелище. Как и Владимир Николаевич до него, он, к своему несчастью, встретился с Настей. Слишком велико было искушение. Предложи ему секс через каждые пятьсот километров – доехали бы до Владика.
– Да пошли вы! – выругался он. – Вали из машины, на хрен ты мне, шлюха конченая! – крикнул он Насте. – Бабки с вас, пять тысяч! Не отдадите – не выйдете из гостиницы. Корешей позову. Ну!
Настя вышла из машины.
– Не хочешь как хочешь, – сказала она.
Она с улыбкой прошла мимо Вадима Анатольевича, не удостоив его взглядом, а он, ругаясь под нос, сел в «Газель» и стал кому-то звонить.
Саша убрал травмат.
Адреналин зашкаливал. Голова болела. Зато сонливости как ни бывало.
Оставив водителя наедине с его замыслами, вселились в хостел: Саша и Кира – в двухместный номер, с двумя кроватями и тумбочкой между ними, а Настя – в женский шестиместный, с тремя двухъярусными кроватями. Для хостела здесь было неплохо, но хостел есть хостел. Удобства общие, и их немного: два душа, два туалета. А что вы хотели за пятьсот-шестьсот рублей в сутки с человека?
Первым делом Саша и Кира сдвинули кровати по-семейному.
Заглянув в шестиместный номер, Настя вернулась к ним, полная впечатлений:
– Пять теток. Вонь от них – жесть! Толстые, потные, жрут там.
– Если что, приду к вам, – прибавила она как бы в шутку.
– У тебя здесь родители. Зачем тебе хостел? – спросила Кира.
– Лучше с тетками, чем с родичами.
– Ну что, в стрип-клуб? – сменила она тему. – Двадцать минут пешком.
– Я пас, – сказал Саша.
– Тогда мы с Кирой. Да, Кир? За последствия не ручаемся.
– А Вадим Анатольевич? Не верите в его угрозы?
– Не-а. Спорим, он уехал? Саш, ну! Девочки, танцы, все такое. Не отказывайся. Время-то детское.
Настя смотрела на него. Кира смотрела.
– Ладно, – сдался он. – Что с вами делать? Но я не уверен, что он уехал. С боем будем пробиваться?
Наскоро приняв душ, вышли из хостела.
Саша был прав.
Вадим Анатольевич и кореши ждали их у крыльца.
Ну и рожи.
Двое – в спортивных костюмах «а-ля девяностые», худые, стриженые под машинку, с наколками на пальцах и зоной на лицах; третий – крепкий малый в черной майке в обтяжку, лысый, коренастый, с бычьей шеей, угрюмым лицом и большими руками.
– Вот они, наши пташки! – ухмыльнулся Вадим Анатольевич. – Куда это вы? Где пять штук?
Он был нетрезв.
Кореши Вадима Анатольевича придвинулись ближе. Плотный водочный запах ударил в ноздри Саше.
– Как насчет полиции? – спросил он у них. – Вызвать?
– Мы не нарушаем закон, мы законопослушные, – осклабился экс-зэк, с фиксами из золота. – Ты, фраер, ментами нас не пугай, срать мы на них хотели. Ты бабки Вадику должен, гони. Или телку нам отдай, мы пустим ее по кругу.
– Себя пусти, – сказала Настя.
– Че ты вякнула, сучка? – вскинулся он.
– Тебя вежливости учили? – спросила Кира. – Как с женщинами общаться?
– А то! Сунул, кончил, высунул. Все общение.
– Достаточно, – сказал Саша девушкам. – Не сто́ит.
Вернулись в хостел.
На стуле у ресепшн дежурил заспанный охранник. Седой, в летах.
– Что там? – вяло спросил он, подняв грузные веки.
– Какие-то пьяные придурки, – сказал Саша. – Пройти не дают.
– Вызывай полицию. Я один без оружия не пойду, мне за это не платят. Лучше дверь закрою.
Саша вызвал полицию, а охранник запер дверь и с чувством исполненного долга сел на стул. Женщина за стойкой нервничала:
– Шваль пьяная! Нам своих тут хватает. На прошлой неделе устроили погром в номере, бабу делили, один в другого тумбочку бросил. Выселили их.
– Все время что-то происходит! – в сердцах прибавила она.
Полиция приехала быстро, ярко, эффектно, с красно-синей цветомузыкой – только что без сирены.
Четверки и след простыл.
«Газель» стояла на месте, но в ней никого не было.
Записав номер машины, имя водителя и выразив суровую ментовскую уверенность в том, что «гондоны не вернутся», полиция отбыла восвояси.
Гондоны вернулись.
Несмотря на протесты Киры, Саша вышел на крыльцо, сунув травмат за пояс.
– О, петушок! – сказал все тот же экс-зэк. – Задницу подставишь вместо телки или как? Менты-то свалили.
Он сделал шаг к Саше.
– Я с удовольствием выстрелю в тебя с близкого расстояния, – сказал Саша, вынув пистолет из-за пояса. – Будет больно. Вы долго планируете нас ждать? День? Два? Неделю?
– Мы никуда не спешим, – сказал Вадим Анатольевич. – Гони долг, и свалим.
Он постукивал монтировкой по ладони.
– Это ты Насте должен, а не она – тебе, – сказал Саша. – Посмотри на себя.
– Она шлюха. Сраная мокрощелка. Кинула меня, сучка.
– Я бы дал тебе денег, но не могу. Знаешь, почему? Мы путешествуем автостопом, денег не платим, а от второго раза с Настей ты сам отказался. Разве нет? Кореши в курсе?
– Вали на хрен!
– Расскажи им.
Водитель бросил монтировку в Сашу.
Саша пригнулся.
Просвистев над ним, железка ударилась о пластиковую дверь и с лязгом упала на бетонное крыльцо.
Саша едва не выстрелил в ответ, сдержался.
– Кто кого, значит? – спросил он. – Ладно.
Он вернулся в хостел и закрыл дверь на замок.
Он чувствовал, Вадим Анатольевич сотоварищи вломятся внутрь при первой же возможности. Он будет стрелять в них. Будут раненые. Будут разборки с полицией. Ему не нужны разборки. Ему нужен Владик. Да и спасет ли травмат, если кинутся разом? Не стоит проверять.
«Есть ли тревожная кнопка?» – подумал он.
Кнопки не было. Зато был старый охранник, с мизерной зарплатой и без оружия.
Они вошли в номер. На окне снаружи решетка – ни туда, ни оттуда. Дверь хлипкая, на два удара ноги. Есть ли у вас план, мистер Фикс? Как ты сказал – «кто кого»?
– Можно вызвать полицию. – Кира села на кровать. – И выйти с ними. Сменить место жительства.
– Хороший вариант, – сказала Настя. – Лучше, чем звать Владимира Николаевича.
– А друзья? – спросила Кира.
– Нет друзей. Есть знакомые. И бывшие друзья. Никто не впишется за меня в эту тему. Плавали – знаем. Я тут… как бы это сказать?.. отбилась от стада.
– Значит, полиция? – Кира смотрела на Сашу.
Саша молчал. Не хотелось сбегать, но другого выхода не было. «Кто кого» – это не только о драке. Не принцип важен, не эмоции, а – результат.
Тут он вспомнил об их первом попутчике, Азате.
«Если будете в тех краях и потребуется помощь, звоните мне. Запишите номер. Я Азат, а брат – Тагир».
Номер есть в телефонной книжке. Набрать его – секундное дело. Что дальше? Приедут башкирские бандиты и вынесут всех к чертовой матери? Нет, это не выход, тоже не выход.
Раздался звонок.
«Вождь» – высветилось на экране.
– Саш, привет! Не отвлекаю? Вы где?
– В Уфе.
– Поздравляю. Саш, тут такое дело… Я дал твой номер следователю. Не мог не дать, он настаивал. Кто-то из наших сболтнул, что вы были с нами, он и вцепился. Нормальный вроде, ответственный. Я ему объяснил, что вы едете автостопом, случайные попутчики, но он сам хочет проверить. Расскажешь ему? Про Киру он тоже спрашивал. Прости, что так вышло.
– Без проблем. Я весь к его услугам. Помогу чем смогу.
– Спасибо, Саш. Как поживаете?
– На осадном положении. Обложили хостел, требуют с нас денег.
– Кто обложил? Каких денег?
– За проезд. Решили, что мы им должны.
Саша взглянул на Настю.
Настя улыбалась.
– Непорядок, – сказал Вождь. – Сколько их?
– Четверо.
– Побудь, пожалуйста, на линии, кое-что узнаю.
«Ваш разговор будет продолжен», – сказала девушка-алгоритм. Потом в трубке стихло.
Вождь вернулся через минуту:
– Где вы?
– Проспект Октября, 33. Хостел «Infinity».
– Однако ж. Infinity. Сейчас. – Он ушел на вторую линию.
– К вам едут ребята, будут через пять минут, – вернулся он. – Они где-то в центре, на байках. Дима – чемпион Башкирии по борьбе, он у них главный. Слава – гаец не при исполнении. Остальных не знаю, их там много. Будет весело. Жаль, без меня. У меня свое веселье.
– Спасибо.
– Тебе тоже. Жми им руки, давно не виделись.
Закончив разговор с Владом, Саша улыбнулся девушкам:
– Идем на шоу? Байкеры против антабусов?
Приободренные и взвинченные, вышли из номера.
На охраннике лица не было, на женщине – тоже.
– Они долбились в дверь, – сказала она. – Грозили разбить окно, налить бензин и поджечь. Я звоню в полицию.
– Подождите, – сказал Саша. – Сейчас приедут наши друзья и объяснят им, как не надо себя вести.
Вскоре они услышали байкеров.
Душная неподвижная июльская темнота взорвалась треском двигателей, светом фар и хеви-металом.
– Выходим! – сказал Саша. – Шоу начинается.
Вышли на улицу.
Здесь было ярко, шумно, тесно.
Пьяная четверка жалась к крыльцу хостела, а на них наступали, рыча, железные звери с огромными горящими глазами.
Байкеров было шестеро.
– Привет! – взмахнув рукой, Саша пошел к ним мимо Вадима Анатольевича сотоварищи.
Следом шла Кира, а Настя, замыкая шествие, показывала фак Вадиму Анатольевичу.
Поздоровались с байкерами.
Дима, здоровяк-башкир ростом под метр девяносто, в кожаной куртке, джинсах и берцах, спешился и поочередно обнял Сашу и девушек.
Слава, гаишник не при исполнении, был не похож на гаишника. Антигаишник. Высокий белокурый красавец с киношной улыбкой.
– Привет! – сказал он. – Я Слава.
– Друзья моего друга – мои друзья, – сказал Дима. – Враги моих друзей – мои враги. Эти, что ль? – кивнул он на сдрейфившую четверку.
– Идите сюда! – скомандовал он им. – На беседу.
Они подошли.
– Кто такие? – спросил Дима. – Чего хотите?
– Брат, они нам денег должны, – сказал Вадим Анатольевич. – Пять тысяч.
– У меня есть брат, и, к счастью, это не ты. Кира, Настя и Саша – наши друзья. Если у кого-то есть к ним вопросы, тот может задать их мне. Есть?
Четверка молчала.
– Дим, Слав, можно вас на минутку? – сказала Настя.
Они отошли.
Вскоре они вернулись с довольными заговорщицкими улыбками.
– В общем, так, – скомандовал Дима четверке. – Грузитесь и езжайте отсюда. Мы поедем спереди и сзади – как в кортеже. Здорово, да?
– Так это ж, ну… я ж выпивши. – Вадим Анатольевич хлопал глазами.
– Не фиг пить. Ты свою развалюху навечно здесь поставил? Ты откуда вообще взялся? Садись резче и жми на газ, понял?
Четверка забралась в «Газель», Вадим Анатольевич сел за руль.
Дима обнял Сашу, Киру и Настю.
– Удачи вам, – сказал он. – Куда дальше?
– В Екатеринбург.
– Урал – не самый спокойный регион. Саш, береги девочек. Настя, спасибо за совет, сделаем все в лучшем виде.
Саша и Кира взглянули на Настю – о чем это он?
– Мы проводим их до места, где дежурят мои коллеги, – сказал Слава с улыбкой былинного красавца, – и сдадим в руки правосудия. Посидят в обезьяннике, а у водителя заберут права на пару лет и выпишут штраф в тридцатку. Больше вы их не увидите.
– Не сильно ли жестко? – спросила Кира.
– Нормально. Заслужили. Людям жить не дают.
Кира промолчала, Саша – тоже.
Настя улыбнулась:
– Спасибо за шоу.
Настя и Слава обменялись номерами, они явно нравились друг другу. Дима и Слава подписались на Киру в соцсетях.
Попрощались с байкерами.
Взревели двигатели, оглушая вблизи, и кортеж, как назвал его Дима, двинулся в путь, к проспекту Октября. Три байка впереди, три – сзади, «Газель» между ними.
Саша чувствовал не только облегчение.
«Не сильно ли жестко?» – спросила Кира. Он думал о том же. Два года лишения прав. Тридцать тысяч рублей. Сначала Настя спровоцировала водителя, отказав в обещанном, потом его угрозами заставили сесть за руль в пьяном виде, а теперь везли на заклание к коллегам Славы. Возможно, он останется без работы на два года. Что кажется справедливым Насте, то не кажется таковым Саше. Справедливость – субъективное взвешивание на чашечных весах. Бога нет. Некому рассудить людей, кроме самих людей, а судьи из них плохие.
– Хорошие у вас друзья. – Охранник, следивший за развитием событий с крыльца, смотрел на них с уважением и был не прочь поболтать, но они не хотели.
Оставив травмат в номере, пошли в стрип-клуб.
Слава прислал фото.
Красно-синие огни, инспекторы ДПС, «Газель», Вадим Анатольевич с корешами. Пьяные испуганные лица.
Насте понравилось.
– Как мы их, да? – сказала она. – Уделали.
Кира и Саша молчали.
За двадцать минут дошли до места.
Кабаре «Бабочка».
Громила, отвечающий за фейс-контроль, сказал им здрасте и, просветив взглядом, пустил внутрь. Вход в логово разврата – семьсот рублей. Внутри мягкие кресла и диваны, столики, подиумы с шестами, полумрак, громкая музыка. Немноголюдно.
Сели в эпицентре событий, у подиума.
В данный момент показывала себя блондинка с высокой молодой грудью. Она старалась – терлась о шест, крутилась, выгибалась – а Саша думал о том, что танцы на продажу его не возбуждают. Приятней смотреть на женщину топлес на общественном пляже, чем на змеиные выкрутасы девушек, вынужденных обнажаться за деньги.
Голова не болит. Можно выпить. Ужин тоже был бы кстати. Что у них в меню? Виски, коньяк, джин, текила – все такое вкусное. С едой дела хуже. Еды нет. Сырная нарезка, мясная нарезка – весь ассортимент. Неужто такое бывает в нынешнем мире сверхизобилия? Ладно, тогда нам сырную нарезку, мясную нарезку, текилу и два коньяка.
После первой текилы Саша взял вторую.
После второй словно щелкнул переключатель в голове, и девушки на подиуме стали возбуждать. Хорошо танцуют. Красивые. Интересно, что они чувствуют, обнажаясь? Ничего? Привыкли? Есть такие, которым нравится?
«Надо выпить еще», – решил он.
Рядом сидела Настя. Она тоже выпила свой коньяк и заказала второй. Кира отстала от них.