– И как нам это узнать? Возможно, ты нам подскажешь? – съязвил Ариф. – Как я понял, ты у нас специалист по болотам.
Сунгал ничего ему не ответил и вопросительно посмотрел на Ильвара. Тот тоже промолчал, но отправил его за девятью гачаями. Когда он вернулся с воинами, командир, распределив их на три группы, приказал, чтобы они проверили болото на проходимость.
– Срежьте себе по длинной ветке и, держась за неё, попробуйте на определенном расстоянии друг от друга пройти на тот берег. Если кого-то из вас начнет затягивать топь, дайте ему палку и постарайтесь вытянуть из неё.
Срубив по палке, они взялись за неё и пошли к болоту в трёх направлениях. С первых же шагов они провалились в него по щиколотки, но продолжали медленно продвигаться вперёд. Потом глубина болота увеличилась, и гачаи уже шли, провалившись в него по колено. И вдруг вокруг них что-то забулькало, заохало, а над болотом пронеслось утробное гуканье, сменившееся громкими стонами.
Эти звуки вогнали воинов в животный страх, который заставил их бежать, забыв о том, что находятся в болоте, которое под громкие причмокивания безжалостно и неумолимо стало затягивать их в свое мутное брюхо. До них было уже не дотянуться, но Ильвар все же попытался им помочь, срубив с дерева длинную ветку. Оно застонало, но командир не обратил на это никакого внимания, так как бежал к болоту, чтобы бросить ветку тем, кто изо всех сил барахтался, пытаясь выбраться из прожорливой трясины. Однако ветка не достала ни до одного из них.
Тогда он крикнул Сунгалу срубить еще одну, но более длинную. Как только тот подошел к дереву, покалеченному Ильваром, из него вышла девушка и, нагнув толстую ветку, молниеносно опутала его горло её тонкими стеблями, а затем отпустила ветку, вздёрнув чужака. Его короткий вскрик перешёл в хрип. Повиснув, Сунгал из последних сил пытался освободить горло от опутавших его гибких стеблей, но еще больше затягивал их своими дергающимися ногами. К нему уже спешили несколько гачаев и Ариф. Подбежав, они попытались перерубить ветку, но она была слишком толстой. Когда ее наконец срубили, Сунгал упал вместе с ней на землю, но душа уже покинула его бренное тело. Ариф взвыл, словно раненый зверь, и стал изо всех сил рубить ствол дерева своим мечом. Подошедший Ильвар отобрал у него оружие и перевёл в другое место подальше от деревьев и кустов.
– Успокойся, – сказал он угрюмо. – Сунгалу уже ничем не поможешь, только вызовешь гнев лесных нимф, которые в этих лесах расправятся с нами. На этой земле всё против нас. Помимо Сунгала, мы еще потеряли девять гачаев. Видишь, с каким наслаждением болото заглатывает их. И хотя еще шесть из них пытаются ему противостоять, силы неравные, поскольку трясина побеждает. Скоро и они скроются, поглощенные ненасытной топью.
И столько горечи было в словах Ильвара, что Ариф поднял на него свои глаза, полные слёз, а потом сказал:
– Ты же знаешь, что Сунгал был мне как родной брат. Мы с детства с ним вместе, а теперь его нет. Я не могу смириться с этой мыслью.
– Мы бессильны перед смертью, – тихо произнёс Ильвар. – Нам остается только смириться с её приходом. А теперь мне надо думать, как вывести отряд из этого места. Сейчас вернемся по тропе, по которой пришли сюда, назад и будем думать, куда идти дальше.
– Но ведь там тоже болото!
– Да, но мы можем пойти в ту сторону, где его нет.
Сказав это, Ильвар встал и пошел посмотреть на тропу, но она исчезла. Он закрыл глаза и, втянув глубоко воздух, выдохнул его. Однако вновь открыв их, убедился, что зрение его не обмануло – тропы не было.
Глава 26
Аббас, как обычно, лежал на своей софе в ожидании, когда ему принесут обед. Сегодня он заказал себе гуся, фаршированного печенью молодого барашка с фисташками и приправой из шалфея. Он уже выпил две рюмки водки, сделанной из сока финиковой пальмы, и у него разыгрался аппетит. Недовольный, он постучал по столу – и тотчас явился Кайс.
– Где мой обед? – рявкнул он, не сводя с советника негодующего взгляда.
– Уже несут, о благодать наших душ! – сказал он, чуть ли не уткнувшись носом в свои полусапожки из кожи песчаной змеи.
– Иди и поторопи их, – приказал правитель, поудобнее укладываясь возле низкого стола, приставленного почти вплотную к софе.
Через минуту на большом блюде в зал внесли специально откормленного для него дикого фаршированного гуся. На отдельном блюде лежал пирог из муки, сделанной из стручков мескитовых деревьев. В небольшую золотую пиалу были насыпаны семена сосны пиньон, к которым Аббас питал слабость.
Обильно поев, он растянулся на софе, закрыв глаза и довольно постукивая по ней кисточкой своего хвоста. Настроение поднялось, и жизнь казалась прекрасной. Вообще он был рабом своего желудка и тратил много золота на изысканные блюда, которые ему готовили четыре раза в день. На ужин Аббас заказал себе обжаренное кусочками филе павлина в яичном кляре с клюквенным джемом. Клюкву и бруснику он получал из Мракоты, поскольку любил не только джем из этих северных ягод, но и различные соусы.
Предавшись фантазиям о вечерней трапезе, правитель Мунаввара не заметил, как в его зал влетела птица. И только услышав звук хлопающих крыльев, он открыл глаза и увидел сидящего на столе крупного черного ворона.
– Откуда здесь взялась эта страшная птица? – возопил он в надежде, что откроется дверь, и в неё, как всегда, неслышной тенью проскользнёт его советник Кайс. Но вместо него возле стола с черным вороном проявилась старуха с крючковатыми пальцами.
– Вийвека, – щелкнуло в мозгу, вызвав неподотчетный ему страх.
– Не сводя с неё испуганного взгляда, Аббас прерывающимся от волнения голосом спросил:
– Что ты делаешь в моём зале?
– Мы с Инграмом решили немного прогуляться, – хохотнула колдунья. – Сегодня Смерть с косой отдыхает и попросила меня навестить тебя.
– Зачем? – испуганно прошептал он, вжавшись в софу, как будто она могла защитить его от надвигающейся опасности.
– Затем, что пришел твой смертный час.
Аббас открыл было рот, чтобы позвать свою охрану, но старуха махнула рукой с палочкой – и из его горла вырвался мышиный писк. Попробовал сказать хоть слово, но вновь раздался тихий писк.
– Не трать впустую последние минуты своей жизни, – посоветовала ему Вийвека, набрав из пиалы в руку сосновых семян пиньон. Съев их, причмокнула от удовольствия губами и перевела тяжелый взгляд своих черных глаз на правителя, дрожащего на софе, как в лихоманке.
– Да что ж ты такой трус! – возмутилась она. – Даже видеть тебя противно. И не смотри на меня так затравленно. Не пожалею. Ты не выполнил данного слова и за это должен ответить. Йерк никогда не прощает тех, кто подвёл его. Впрочем, зачем я тебе всё это говорю?
– Инграм, – обратилась колдунья к своему ворону, – я тебе обещала сегодня, что ты сможешь полакомиться своей любимой едой. Так что можешь приступать.
Опять взмахнув своей палочкой, она обездвижила Аббаса – и ворон сел ему на лоб. Умостившись, начал клевать ему правый глаз, затем перешел к левому. Из пустых глазниц по щекам потекли красные струйки крови. Затем ворон стал пробивать своим твёрдым клювом темя. Раскурочив дырку, он стал поедать мозг правителя Мунаввара. Насытившись, ворон взлетел и вновь сел на стол.
– Наелся, мой миленький? – вопрошала старуха, гладя его по спине.
Инграм подтвердил, трижды повторив «наелся», – и Вийвека довольно кивнула ему головой. Затем посмотрела на тело Аббаса и, презрительно скривившись, надела на голову обруч мгновенного проявления, взяв в руки своего пернатого любимца. Она исчезла также невидимо, как и явилась в этот зал.
Предположив, что правитель уже проснулся от послеобеденного сна, Кайс тихо постучал в дверь, чтобы спросить, не желает ли он выпить чего-либо перед полдником. Однако ответа не получил и решил попытать удачи позже.
Спустя время вновь постучал в дверь. Тишина. И тогда на свой страх и риск советник заглянул в дверь. Аббас лежал на софе и лицо на его свесившейся голове было всё в крови. От ужаса сердце замерло в груди Кайса, и он отшатнулся назад, испуганно посмотрев на двух хоардов, стоящих с секирами по обе стороны двери. Телепатически связавшись с командиром дворцовой стражи, он сел на свое кресло и вытер пот со лба. Вскоре явился Сурун и вопросительно посмотрел на советника.
– Зачем я понадобился правителю?
– Ты понадобился мне, – резко ответил Кайс, снова вытерев пот со лба. – Зайди в зал и посмотри, что с ним.
Сурун скрылся за дверью, и вскоре оттуда раздался возмущенный крик, после чего он выбежал из зала и стал перед хоардами.
– Кто последний заходил к правителю? – спросил он, не сводя с них подозрительного взгляда.
– Аукат и его поваренок из кухни. Они принесли обед, а потом поваренок забрал поднос с костями. Он зашел и быстро вернулся обратно.
– Больше никого не было?
– Нет. Совсем недавно в двери заглядывал советник, но в зал он не входил.
– После обеда Аббас вам ничего не говорил?
– Нет. Мы слышали какой-то отдаленный шум, но не знаем, что там происходило, поскольку он не вызвал нас к себе.
Сурун кивнул головой Кайсу, позвав его без слов за собой в зал. Они зашли, и начальник дворцовой службы направился к софе. За ним двинулся и советник. Увидев пустые глазницы и дырку в голове, он согнулся пополам и вырвал прямо на ковер. Потом отошёл и отвернулся, чтобы не смотреть на обезображенное лицо Аббаса.
После того, как всё тщательно осмотрел, к нему подошел Сурун и сказал:
– Поварёнок не смог бы вынуть оба глаза и пробить голову правителя, выбрав из неё часть мозгов за то время, пока забирал поднос. Как ты думаешь, кто бы мог причинить такую страшную смерть Аббасу?
– Не знаю, – покачав головой, ответил Кайс. – Даже не представляю, чем это можно было сделать. Если бы кто-то пришел к нему и стал применять силу, правитель позвал бы охрану, но он этого не сделал. И эту загадку я разгадать не могу. Тем более, что сам сидел в приемной недалеко от двери и никого не видел. К тому же не могу ответить и на вопрос, как вообще кто-то мог пройти к нему, минуя двери. Других дверей в зал нет, как нет и окон, через которые могли пробраться. Так что разгадывать эту загадку тебе придётся самому. А я сейчас пойду к Главе Совета и расскажу о постигшем нас несчастье. Пока не будет назначен новый правитель, ему придется управлять Мунавваром.
