Не могу без тебя…

– Да, с тобой не пропадешь. Ты неожиданно надежный, как швейцарские часы, – сказала Тая, прижавшись к его спине. – А мне дашь порулить?

– Чуть позже, а ты пока блаженствуй. Мне твое сравнение понравилось, хотя прозвучало несколько необычно. Но, в принципе, соответствует истине. Спасибо!

Через время Тая услышала:

– Становись передо мной и возьми руками штурвал. Сейчас мы вдвоем будем управлять яхтой, а потом, когда ты почувствуешь взаимосвязь штурвала и движения судна, я отойду, и ты сама станешь управлять им.

– Но ты будешь рядом? – встревоженно спросила Тая.

– Не волнуйся. Я тебя не брошу на растерзание твоим страхам.

Тая взялась за штурвал. Минут десять стояла тишина, нарушаемая только шуршанием волн. Ее нарушил Герман своим вопросом:

– Тебе твоя работа нравится?

– Да. Я со времен школы обожала математику, видела в числах особую красоту. Вот ты когда-нибудь задумывался об удивительных свойствах простых чисел, которые делятся только на самих себя и на единицу.?

– Нет. Математика у меня шла на отлично, но любимым предметом не была.

– Эти числа исключительно полезны. Относительно большие простые числа – примерно от десяти в трёхсотой степени – используются в криптографии с открытых ключом, в хеш-таблицах, для генерации псевдослучайных чисел и т. д. Кроме огромной пользы для человеческой цивилизации, эти особенные числа поразительно красивы в написании.

У составных чисел всегда несколько делителей. Среди них выделяется особая группа чисел, которые можно назвать «суперсоставными» или «антипростыми», потому что у них особенно много делителей. Например, у числа 12 сразу шесть делителей: 1, 2, 3, 4, 6, 12.

Неудивительно, что именно число 12 используется в огромном количестве практических областей, начиная с религии: 12 богов в греческом пантеоне и столько же в пантеоне скандинавских богов, не считая

Одина, 12 учеников Христа, 12 ступеней колеса буддистской сансары, 12 имамов в исламе и т. д.

Двенадцатиричная система счисления – одна из самых удобных на практике, поэтому её используют в календаре, чтобы разделить год на 12 месяцев и 4 времени года, а также чтобы разделить день и ночь на 12 часов. Сутки составляют 2 круга часовой стрелки по кругу, разделённому на 12 отрезков; кстати, количество в 60 минут тоже выбрано неспроста – это ещё одно антипростое число с большим количеством делителей.

Или, например, возьмём число 5040. Это в каком-то смысле уникальное число, у которого 60 делителей, а это значит, что мы можем поделить его практически на что угодно.

5040 – идеальное число для урбанистики, политики, социологии и т. д. На это обратил внимание ещё афинский мыслитель Платон 2300 лет назад. В своём фундаментальном труде «Законы» Платон писал, что в идеальной аристократической республике должно быть 5040 граждан, потому что такое количество граждан можно разделить на любое количество равных групп до десяти, без исключения. Соответственно, в такой системе удобно планировать управленческую и представительскую иерархию.

А знаешь ты о том, что 14 марта отмечают Международный день числа пи?

– До настоящего момента не имел ни малейшего представления. Как я понял, математика для тебя всё.

– Да, ты прав. Еще Пифагор утверждал, что мир состоит из чисел: у каждой вещи есть свое число, и даже может быть не одно, потому что у элементов вещей тоже есть свои числа. Получается, что все в мире – это числа и отношения между числами, то есть пропорции.

Каждое число имеет свою историю. Поэтому математика для меня не сухая наука, а целый мир, стройный, закономерный и удивительно интересный.

– Что ж, теперь мне понятно, что ты воспринимаешь математику не так, как обычные люди. А почему ты не пошла в науку?

– Мечтала, хотела, готовилась, но жизнь расставила мои приоритеты по другим полочкам. Для того, чтобы учиться в аспирантуре, нужны были деньги и время, которых у меня не было, поэтому я закончила экономический вуз по специальности «бухгалтерский учет и аудит». Закончила его с красным дипломом благодаря аналитическому складу своего ума, способности к логическому мышлению, предельной аккуратности и вниманию к деталям.

Я аудитор – специалист-эксперт, который осуществляет проверку финансовой отчетности компании и налоговой документации, а также занимается консультациями, оценивая экономическую эффективность работы.

Почти три года я работала в аудиторских компаниях по найму, а потом открыла свою, взяв на работу толковых специалистов, часть которых – мои бывшие однокурсники. Пока моя компания невелика. В ней без меня работает семь человек и четыре внештатных специалиста, которых я привлекаю для работы в разных организациях по договору.

Но в моих трехлетних планах – расширить свою компанию до пятнадцати человек. И я смогу это сделать.

Да, смогу, так как благодаря высокому качеству работы уже имею определенный вес и авторитет в аудиторских кругах. Вот, пожалуй, и всё.

– Я сразу понял, что ты умна. Но что настолько, даже не предполагал. Моё тебе уважение.

– Да ладно. Не стоит преувеличивать мои способности. Я обычная среднестатистическая женщина.

– Скромность, конечно, украшает человека, но глупо прикрывать ею истинные способности и возможности. Не надо отодвигать себя в тень. Наоборот, нужно гордиться тем, чего ты достигла в свои годы в условиях самообеспечения. Я проникся к тебе еще большим уважением. Честно. Мне импонируют сильные и целеустремленные люди, как ты. Большая часть женщин на такое неспособны.

– Ну ты меня что-то уж совсем вознёс, хотя не скрою: слышать от тебя такую похвалу мне приятно. Очень. Кстати, а где мы находимся?

– Сейчас мы приблизимся к берегу и пройдем вдоль Сочи с востока на запад. Ты увидишь этот курортный город во всей красе. Не доходя до места стоянки, мы встретим с тобой закат, который поразит тебя красотой, а потом поужинаем чебуреками с сыром и заварными пирожными с кофе, ведь мне сегодняшним вечером придется исповедоваться в нашей беседке. Готова морально услышать историю моих ошибок?

– Готова. Но не думаю, что у тебя они настолько страшные, что перевесили мои.

– Не знаю, так как на весах их не взвешивал. Но мне удовольствия мало копаться в своем прошлом.

– Исповедаться друг перед другом – твоя идея, поэтому другого не дано, как обнажить свою душу.

На этом разговор на эту тему они закончили и стали любоваться панорамными видами города. Особенно поразил их Олимпийский Сочи, и они решили съездить туда не экскурсию.

Проводив закат солнца, они прибыли на стоянку, где сдали яхту после тщательного осмотра сотрудниками яхт-клуба.

После ужина отправились в беседку. В ней никого не было, и Тая восприняла это как хороший знак.

– Знак чего? – уточнил Герман.

– Не знаю. Чего-то хорошего.

– Но ничего хорошего ты в моей сегодняшней исповеди не услышишь.

– А я и не надеюсь на это. Пережитая душевная боль оставляет раны, а в них ничего не может быть хорошего. На своем опыте убедилась, что время лечит. Банально, но факт. Не бывает постоянно плохо. Нужно просто запастить терпением – и всё перетерпеть. Твои сердечные раны до сих пор открыты или уже зарубцевались?

– Зарубцевались.

– И это хорошо. Значит, рассказывать о причине их появления будет не сложно и не больно. Разве только горечь будет присутствовать во время воспоминаний. Впрочем, если не хочешь возвращаться в прошлое или тебе дискомфортно, можем отказаться от затеи исповедаться друг другу.

– Нет, я свои долги привык отдавать.

– Ты мне ничего не должен.

– Давай закроем тему. Мне самому нужно рассказать то, что хранится столько лет в моей душе и периодически очень давит на меня куском отколовшейся скалы.

– Ну, если ты хочешь…

– Тогда слушай. Я и Ксения познакомились, когда нам было всего по семь лет. Я с родителями из-за задержавшегося отпуска, поскольку они не смогли взять своевременно билеты на самолет, опоздал в школу на три дня. Уже шли занятия, когда завуч ввела меня в первый «Б» класс и представила моим одноклассникам. В учебном кабинете было свободным только одно место возле девочки с огромными белыми бантами над подвязанными косичками.

Меня посадили за стол рядом с ней. Она представилась Ксаной. Будучи очень активной и словоохотливой, девчушка на переменах рассказала мне всю свою недолгую жизнь, подчеркнув, что привыкла дружить с мальчиками.

Её огромные голубые глаза завораживали меня. Мне нравились ее пухлые губки, слегка курносый носик и светлые волосы, которые курчавились у нее на висках и шее. Когда Ксана отвечала у доски, я страшно переживал, поскольку она не проявляла усердия в учёбе, домашние задания выполняла кое-как, а по математике и вовсе всё списывала из моей тетрадки. Но для меня это было абсолютно неважно, хотя сам я учился почти на отлично. Только правописание мне никак не удавалось выполнить на «пять».

Закончилась учеба в начальных классах. Перейдя в пятый, не сговариваясь, сели за одну парту. Мы по-прежнему хорошо дружили. Уже в начале шестого класса я стал более смелым и, собравшись с духом, передал любимой девочке зашифрованную записку, в которой признался в своих чувствах.

К моему великому удивлению, Ксана ее расшифровала и в ответ призналась в своих чувствах ко мне. С шестого класса мы начали проводить время вместе – гуляли и ходили в кино, а в восьмом стали ходить друг другу в гости, продолжая сидеть в классе за одной партой. Никто из одноклассников не задирал и не дразнил нас «женихом и невестой», все относились к нашим отношениям с пониманием, даже учителя.

В пятнадцать лет мы окончательно решили, что поженимся, как только закончим школу. Я купил два медных обручальных кольца, и мы надели их на пальцы друг другу, поклявшись в любви до гроба. Даже видя на наших безымянных пальцах эти кольца, никто не смеялся над нами.

Взрослея, Ксана становилась очень красивой. Я мог часами смотреть на ее лицо, а она только смеялась, говоря мне, что смущаю ее.

Когда прозвучал последний звонок, мы поняли, что очень скоро наши мечты быть вместе сбудутся.

Экзамены за одиннадцатый класс я сдал на отлично, а Ксана в основном удовлетворительно. Меня это совершенно не беспокоило, так как я думал, что учиться в институте ей не нужно, поскольку готовился поступать в высшее военное училище, а жены военных в основном были домохозяйками.

Ксана обрадовалась, когда я сказал, что ей не обязательно поступать в ВУЗ. Она призналась мне, что страшно не любит учиться. Это так скучно, сказала она, уморительно сморщившись. Мы вместе посмеялись над сказанным ею.

После выпускного я стал готовиться к поступлению в училище. В этот период мы виделись не так часто, как нам хотелось. К этому времени мы несколько изменили свои планы, решив пожениться чуть позже.

Несмотря на то, что нас разделяло расстояние, мы умудрялись встречаться: чаще ко мне приезжала Ксана. Я отпрашивался у командира, и мы с ней целый день гуляли по городу.

Однажды она сказала мне, что сняла номер в гостинице – и так посмотрела на меня, что я покраснел от мысли, что она мне без слов предлагает. Я уже спал с девушками, а потому мне был понятен ее намек.

Мы стали любовниками, что еще больше сблизило нас. Я был влюблен, счастлив и полон надежд на будущее.

Когда я учился на последнем курсе, Ксана сказала мне, что беременна. Это в наши планы не входило, но выхода другого, чем пожениться, у нас не было. На зимние каникулы мы с ней расписались. К этому времени ее беременности должно уже было быть три месяца. Когда мы остались одни в нашу брачную ночь, я с трепетом и нетерпеливым ожиданием стал раздевать ее, любуясь ее идеальной фигуркой.

Подойдя к ней, я положил свою руку на её живот и сказал:

– Он у тебя совсем не увеличился. Даже не верится, что в нем растет наш ребенок, которого я уже люблю.

– А я сделала аборт, – спокойно сказал Ксана и, сев перед зеркалом, стала расчесывать щеткой волосы.

– Что ты сделала? – переспросил я, подумав, что неправильно понял ее.

– А-борт, – по слогам произнесла она, не глядя на меня.

– Зачем?! – возмутился я. – Это же наш ребенок!

– Не тебе же его носить. Представляешь, какой я стала бы толстой! Похожей на бочку. Мои ноги распухнули бы… А потом эти страшные схватки, постоянный рев ребенка и днем, и ночью, памперсы и прочее, что отнимало бы у меня массу времени. А я хочу пожить для себя, пока молода.

– Но ведь это был и мой ребенок! Почему не посоветовалась со мной! – возмутился я.

– Ты бы мне не позволил избавиться от него, – спокойно так произнесла жена и легла на постель, приглашая меня побыстрее заняться любовью.

На душе у меня было так мерзко. Даже появилось чувство сродни ненависти к ней. Чтобы не натворить бед, я выскочил из комнаты и гулял по улицам до самого утра. Когда возвратился, Ксана уже спала, не испытывая угрызения совести.

Утром она вела себя, как ни в чем не бывало. Мечтала о нашем свадебном путешествии в Грецию, которое должно начаться на следующий день.

В Греции Ксана вела себя раскованно и весело, таскала меня по экскурсиям – и вскоре я помирился с ней, простив то, что она сделала без моего ведома. Я списал ее поступок на молодость – и успокоился. Через время с ее подачи я уже стал думать, что нам действительно было еще рано заводить ребенка.

После окончания училища по моей просьбе меня направили в армейский спецназ. Нам выделили ведомственную однокомнатную квартиру. Когда мы ее осматривали, Ксана как бы между прочим сказала:

– Вот видишь, здесь даже негде было бы поставить детскую кроватку.

И я опять согласился с ней.

Мы купили мебель, оборудовали квартиру и стали жить обычной жизнью. Мне приходилось ездить в спецкомандировки, об опасности которых я Ксане ничего не говорил, чтобы ее не волновать.

Она оказалась никудышней хозяйкой. Квартиру убирать не любила, но еще больше – готовить. Показывая мне свои красивые руки с длинным маникюром, она всегда говорила:

– Ну разве такими руками можно чистить картошку и возиться с сырым мясом? На что они будут похожи!

И я опять соглашался с ней, жаря картошку и бифштексы сам. Зарплата у меня была неплохая, но ее постоянно не хватало из-за ее бесполезных трат.

Когда я говорил Ксане об этом, она надувала свои красивые губки и пускала слезу, укоряя меня в жадности. И я опять отступал. Вот так и складывались наши отношения до определенного момента, который перевернул мою семейную жизнь с ног на голову.

Однажды я раньше на два дня вернулся из командировки. Наш самолет прилетел ночью. Я взял такси и поспешил домой, предвкушая удовольствие от сюрприза, связанного с моим неожиданным возвращением.

Я открыл своим ключом дверь, снял обувь и, достав из рюкзака бутылку шампанского и конфеты, на носочках стал приближаться к кровати. В комнате было темно из-за зашторенных штор. Я тихо поставил бутылку и коробку на тумбочку, а сам присел на корточки возле кровати. Протянув руку, я хотел погладить грудь Ксаны, а коснулся чьей-то волосатой груди. Не поверив собственным ощущениям, я начал спускаться рукой вниз и нащупал мужские гениталии.

– Угомонись, ненасытная, – пробормотал кто-то мужским голосом во сне. – Дай хоть немного поспать.

И в эту секунду у меня в голове что-то щелкнуло. Я изо всей силы сжал хозяйство мужчины. Его вопль, наверное, разбудил весь дом. Он попытался вскочить, но я вырубил его ударом в солнечное сплетение.

Тут зажглась настольная лампа – и я встретился с испуганным взглядом жены. Она забилась в изголовье кровати, прикрыв одеялом голое тело и не скрывая ужаса на лице.

– Не бей меня, – закричала она. – Это не то, что ты думаешь.

– А что тогда? Объясни. Можешь познакомить меня со своим любовником, и мы станем дружить семьями. А если серьезно, скажи, где ты нашла такого труса, который закрылся с головой простыней и не собирается встать на защиту чести своей дамы?

Недолго думая, я сорвал с мужчины простынь – и застыл в недоумении: передо мной на моей постели с моей женой лежал мой друг Виктор. Я закрыл на мгновение глаза, подумав, что ошибся и этот мужчина просто похож на него.

Но когда открыл их – никакого сомнения уже не было. Я сел на стул и долго смотрел на перепуганных любовников, застывших на кровати.

Потом я встал и стал собирать вещи Ксаны в чемоданы, швыряя их, как попало.

– Что ты делаешь? – не выдержал первым Виктор.

– Собираю шмотки твоей любовницы, чтобы ты, уходя, захватил с собой не только её, но и шмотки, без которых она ничего собой не представляет.

– А на кой она мне нужна? У меня есть жена. Не приведу же я её в свою квартиру.

– Ничего. Будете жить втроем. Сейчас это практикуют, – сказал я, закрывая чемоданы.

– Ты с ума сошел! – завопила Ксана, по всей видимости, уже придя в себя. – Я твоя жена, и эта квартира такая же моя, как и твоя.

– А ты чего разлегся! – возмутилась она, спихнув Виктора с кровати.

Он упал на пол, потом вскочил и стал, торопясь, одеваться.

– Надеюсь, ты Алене ничего не скажешь? – заискивающе глядя мне в глаза, спросил он. – Ты же мой друг.

– Был им до того, как ты забрался в постель к моей жене.

– Так она сама к себе меня затащила, а я не устоял перед ее сексуальностью. И не один я. Их много здесь перебывало, пока ты бывал в отъездах.

– Заткнись, сволочь, – заорала Ксана, – и выметайся отсюда. Слизняк вонючий!

– Сама ты потаскуха! – выкрикнул ей в ответ Виктор и бегом помчался к двери.

– Одевайся! – приказал я Ксане.

– Зачем? Сейчас ночь. Иди в душ – и ложись спать.

– Одевайся, – повысив голос повторно, сказал я ей и подошел вплотную к кровати.

Наверное, вид у меня был тот еще! Она в страхе вскочила с кровати и стала натягивать на себя валявшиеся на полу джинсы и футболку.

– Кроссовки, – сдерживая рвущуюся из себя злость, прорычал я.

Ксана бросилась в коридор и вернулась уже в уличной обуви.

– А теперь бери оба чемодана и вали отсюда, – заорал я, уже не сдерживая свои эмоции.

– Куда? – заикаясь спросила Ксана, побелев, как мел.

– На все четыре стороны!

– Ты не можешь выгнать меня. Я твоя жена, к тому же беременная.

– От кого? – устало спросил я, чувствуя, что силы покидают меня.

– От тебя. От кого же еще?

– Тебе виднее, но в это отцовство меня не впутывай.

– Тебя выгонят из армии! – пригрозила она. – Я пройду все кабинеты, но не позволю, чтобы ты меня выгнал, как паршивую сучку.

– А ты и являешься ею. Так что ищи подходящую себе конуру и трахайся со всеми кобелями подряд. Мне уже по фиг.

Не желая больше никаких разговоров, я вынес на площадку чемоданы, а потом выпихнул туда же упирающуюся Ксану.

– И что потом? – тихо спросила Тая.

– Скандал, позор, десятки объяснительных, а потом развод, о котором до сих пор тошно вспоминать. Ксана изображала на нем жертву, которую муж постоянно избивал, не трогая лица и рук. Она меня представила таким монстром, что впору было изолировать от общества. Чуть службу не потерял, но на помощь пришли соседи, которые заявили, что никогда не слышали из нашей квартиры ни ссор, ни скандалов, ни криков Ксаны и ни разу не видели ее избитой. Участковая больница тоже подтвердила, что она к ним с побоями не обращалась. Но главное – бабушки, которые постоянно сидят на скамейке перед домом, коллективно заявили, что в мое отсутствие к Ксане приходили посторонние мужчины и оставались у нее на ночь.

Нас развели. Ксана уехала к родителям, а я перевелся в другое подразделение подальше от этих мест.