Округ Форд (сборник)

– Скажите, у вас белых принимают? – вежливо спросил Эгги.

– Кого именно ищете? – холодно ответила она.

– Мы пришли сдать кровь.

– Донорский пункт дальше по коридору. – Она указала направление.

– Там открыто?

– Сомневаюсь. Для кого сдаете кровь?

– Для Бейли, – со вздохом ответил Эгги и покосился на Кальвина.

– Имя?.. – Девица застучала по клавишам, глядя на монитор.

Эгги и Кальвин снова с недоумением переглянулись.

– Бейли – это и есть его имя, – ответил после паузы Кальвин.

– А я думал, фамилия. Ведь дома его называли Баком, правильно?

– Да, но фамилия его мамаши Кодвелл.

– А сколько раз она была замужем?

Девушка переводила взгляд с одного парня на другого. Даже рот от удивления приоткрыла. Тогда Эгги посмотрел ей прямо в глаза и спросил:

– Есть кто-нибудь по фамилии Бейли?

Она снова защелкала клавишами, затем ответила:

– Да, мистер Джером Бейли, возраст сорок восемь лет, чернокожий, поступил с пулевым ранением.

– И больше никого?

– Нет.

– Тогда, может, есть кто-то по имени Бейли?

– Мы вводим данные в компьютер не по именам.

– Почему?..

Примерно часом раньше на стройплощадке на севере Мемфиса между двумя бандитскими группировками состоялась разборка со стрельбой. По некой неизвестной причине возобновилась она на стоянке перед больницей Милосердия. И Роджера, пребывавшего в полной отключке, вывели из этого состояния выстрелы, прогремевшие совсем близко. Мозг его отреагировал только через секунду или две, но прежде чем он врубился во второй раз, кто-то открыл стрельбу прямо по «доджу». Роджер приподнял голову, осторожно выглянул в окно рядом с пассажирским сиденьем и был потрясен. Он не понимал, где находится и как здесь оказался. Кругом рядами припаркованы машины, поблизости высокий паркинг, вообще здесь полно разных зданий, а чуть поодаль вспыхивают красные и синие огни.

Снова прогремели выстрелы, и Роджер нырнул вниз, уже окончательно потеряв душевное равновесие, и, лежа на полу, принялся шарить под сиденьем в поисках хоть какого-нибудь оружия. Ведь Эгги, равно как и любой другой парень из округа Форд, ни за что не отправится в путь, не прихватив с собой чего-нибудь для защиты. И Роджер знал: где-то здесь должен быть ствол. И оказался прав. Нашел под водительским сиденьем девятимиллиметровый пистолет-автомат «хаск» калибра с полной двенадцатизарядной обоймой. Он крепко сжал оружие в руке, даже поцеловал ствол от избытка чувств, затем быстро опустил стекло в окне рядом с пассажирским сиденьем и слышал чьи-то сердитые голоса, потом увидел автомобиль. Наверняка в нем бандиты. Машина подозрительно медленно двигалась между рядами.

Роджер пальнул дважды, ни в кого не попал, зато преуспел в другом: заставил бандитов изменить тактику. По «доджу» Эгги кто-то дал очередь из автомата. Со звоном вышибло заднее стекло, мелкие осколки разлетелись по всему салону. Пули прошли на волосок от головы Роджера, что заставило его вновь распластаться на полу. Затем он осторожно приоткрыл дверцу со стороны водителя, выскользнул из пикапа и, низко пригнувшись, зигзагом заметался среди припаркованных машин. За спиной снова послышались сердитые голоса, грянули выстрелы. Роджер продолжал метаться по автостоянке, низко пригнувшись, и бедра и колени у него ныли. В спешке он неудачно обежал две машины и врезался в передний бампер старого «кадиллака». С минуту сидел на асфальте, прислушиваясь, тяжело дыша, потея и чертыхаясь. Потом проверил – крови вроде бы нет. Медленно приподнял голову, увидел, что никто, похоже, его не преследует, но решил не рисковать. Продолжил пробираться между машинами, срезая углы, до тех пор пока не оказался на улице. Приближалась машина, а потому он поспешно убрал оружие в передний карман джинсов.

Даже Роджеру было ясно, что эта часть города представляет собой тюремную зону. В окнах зданий толстые решетки. Высокие железные изгороди увенчаны колючей проволокой. Проулки погружены во тьму, и заходить туда совсем не тянет. В какой-то момент просветления Роджер подумал: «Какого черта я здесь делаю?» Лишь оружие удержало его от паники, и он продолжал шагать по тротуару, пытаясь выработать хоть какой-то план действий, и в конце концов решил, что лучше все же вернуться к пикапу и дождаться там друзей. Стрельба прекратилась. Возможно, на стоянке сейчас работает полиция и все кругом оцеплено. За спиной послышались голоса. Роджер быстро обернулся и увидел, что за ним быстро следуют несколько молодых чернокожих ребят. Роджер прибавил шагу. Камень упал прямо у его ног, запрыгал, откатился в сторону футов на двадцать. Стало очевидно, что настроены эти ребята враждебно. Роджер вытащил пистолет из кармана, положил палец на спусковой крючок и зашагал еще быстрее. Впереди показались огни. Он свернул за угол и очутился на небольшой стоянке у магазина.

Прямо перед входом в него стояла машина, а за ней – двое, белые, мужчина и женщина. Они ссорились, орали друг на друга. Едва Роджер появился на сцене действия, как мужчина резко выбросил вперед правую руку. Кулак угодил женщине в лицо. Роджера даже замутило – звук удара в мягкую плоть показался тошнотворным. Он так и застыл как вкопанный, пытаясь хоть как-то упорядочить свои мысли.

Однако женщина приняла удар стойко и ответила на него хорошо натренированной комбинацией ударов. Одной правой разбила мужчине губы, затем применила апперкот левой снизу, прямо по яйцам. Мужчина заверещал как раненое животное и, согнувшись пополам, рухнул на асфальт. Роджер подошел ближе. Женщина подняла на него глаза, увидела пистолет, потом заметила выбегающую из темного переулка банду малолеток. Темнокожие. И ни одного белого поблизости, кроме этого странного парня с пушкой.

– У тебя неприятности? – спросила она.

– Вроде бы. А у вас?

– Теперь чувствую себя в большей безопасности. Водительские права есть?

– Конечно, – ответил Роджер и потянулся за бумажником.

– За мной. – Она прыгнула в машину, Роджер уселся за руль вместе со своим новым другом – пистолетом. Взвизгнули шины – и вот они уже мчатся по Поплар-авеню.

– Кто был тот парень? – спросил Роджер, то и дело посматривая на улицу в зеркало заднего вида.

– Мой дилер.

– Дилер?

– Ага.

– Решила его бросить?

– Послушай, почему бы тебе не убрать пушку? – предложила она. Только тут Роджер осознал, что до сих пор сжимает в левой руке пистолет, и положил его на сиденье между ними. Женщина тут же схватила оружие, прицелилась в Роджера и приказала: – Закрой пасть и гони.

Когда Эгги с Кальвином вернулись к пикапу, полиции на стоянке уже не было. Разинув рты, парни смотрели на повреждения, нанесенные «доджу», громко и смачно ругались и только потом заметили, что Роджера в машине нет.

– Он забрал мой «хаск», – пробормотал Эгги, порывшись под сиденьем.

– Вот идиот, сукин сын, – твердил Кальвин. – Да чтоб он сдох!

Они убрали осколки стекла с сиденья и отъехали, горя желанием как можно быстрее покинуть этот район Мемфиса. Коротко обменялись мнениями о том, стоит ли искать Роджера, и пришли к выводу, что он им уже давно стал поперек горла. Девушка-мексиканка из регистратуры в общих чертах описала, как добраться до Центральной больницы, и добавила, что их Бейли скорее всего там.

Дама в регистратуре Центральной сообщила, что по ночам донорский пункт не работает, открывается ровно в восемь утра, и что там придерживаются строгого правила не принимать кровь у добровольцев в состоянии интоксикации, будь то алкогольной или наркотической. Нет, у них в больнице на данный момент нет человека по имени или фамилии Бейли. Поскольку она просто-напросто их выпроваживала, словно из ниоткуда возник охранник в форме и попросил уйти по-хорошему. Они послушались, и он проводил их до дверей. На прощание Кальвин спросил его:

– Скажите, вы, случайно, не знаете, где можно продать пинту крови?

– На Уоткинс, неподалеку отсюда, есть банк крови.

– Думаете, он сейчас открыт?

– Да, работает круглосуточно.

– А как туда добраться? – поинтересовался Эгги.

Охранник указал направление, но предупредил:

– Только смотрите, поаккуратнее там. Туда толпами валят алкаши и наркоманы, когда им срочно требуются наличные. То еще местечко.

Банк крови оказался единственным в городе местом, которое Эгги нашел с первой же попытки, и ко времени, когда друзья остановились на улице, возле входа, оба надеялись, что заведение закрыто. Однако им не повезло. Приемная представляла собой мрачноватую небольшую комнату с пластиковыми стульями и разбросанными повсюду журналами. В углу, на полу, под журнальным столиком, лежал, свернувшись калачиком, донор в состоянии той или иной интоксикации и, судя по всему, помирал. За столом в хирургических перчатках работал мужчина с мрачным лицом. Увидев пошедших, грубо осведомился:

– Чего надо?

Эгги откашлялся, покосился на умирающего под столиком и с трудом выдавил:

– Вы… э-э… здесь кровь покупаете?

– Можем заплатить за нее, можем принять бесплатно.

– Сколько?

– Пятьдесят баксов пинта.

Для Кальвина с двадцатью пятью долларами в кармане названная сумма означала: плата за вход с надбавкой, три бокала разбавленного пива и еще один восхитительный незабываемый приватный танец с Эмбер. Для Эгги с его восемнадцатью долларами и полным отсутствием кредитных карточек – еще один недолгий заход в стрип-клуб и бензин на обратную дорогу. О бедном Бейли оба позабыли напрочь.

Им протянули бланки. Пока Кальвин и Эгги их заполняли, мужчина спросил:

– Группа крови какая?

Вопрос вызвал полное недоумение. Друзья тупо переглянулись.

– Кровь какая? – нетерпеливо повторил мужчина.

– Красная, – ответил Эгги, а Кальвин громко расхохотался. Но это не вызвало и тени улыбки на лице медработника.

– Вы чего, ребята, пили? – осведомился он.

– Пиво, да и то самую малость, – ответил Эгги.

– Но лишнего за спиртное с вас не возьмем, – быстро ввернул Кальвин, и тут уже они оба так и покатились со смеху.

– Какого размера иглу желаете? – спросил мужчина, и веселье их мгновенно покинуло.

Они дали расписки, что не страдают аллергией и инфекционными заболеваниями.

– Ну, кто первый?

Оба молчали.

– Мистер Эгнор, – сказал мужчина, – следуйте за мной.

И Эгги проследовал – вошел в большую квадратную комнату с двумя койками справа и тремя – слева. На одной из коек справа лежала пышногрудая белая женщина в тренировочном костюме и высоких ботинках на шнуровке. Из ее левой руки тянулась трубочка – прямо к прозрачному пластиковому пакету, до половины наполненному темно-красной жидкостью. Эгги посмотрел на трубочку, пакет, и только тут до него дошло, что в руку женщины воткнута игла. Он тотчас грохнулся в обморок, с громким стуком распростерся на плиточном полу.

Кальвин, сидевший на пластиковом стульчике у входной двери, нервно листал журнал и одним глазом то и дело косился на умиравшего в состоянии интоксикации. Он слышал шум в соседней комнате, но как-то не придал этому значения.

Холодная вода и нашатырь привели Эгги в чувство, и он даже умудрился заползти на одну из коек. Рядом стояла крохотная женщина азиатского типа в белой маске. С сильным акцентом она уверяла, что ничего страшного нет, все будет нормально.

– Закройте глаза, – несколько раз повторила она.

– Вообще-то мне не так уж и нужны эти пятьдесят баксов, – пробормотал Эгги. Голова страшно кружилась.

Женщина, похоже, не поняла его. А когда поставила рядом на столик поднос с инструментами, Эгги взглянул на него всего раз и почувствовал, что сейчас снова потеряет сознание.

– Закройте глаза, пожалуйста, – сказала она и начала протирать ему левую руку в изгибе локтя спиртом. От запаха Эгги замутило.

– Можете взять эти деньги себе, – пробормотал Эгги. И в этот момент женщина вытащила откуда-то большую черную повязку или маску, надвинула ему на лицо, и мир померк.

В приемную вошел санитар. Кальвин тут же вскочил.

– Следуйте за мной, – строго распорядился мужчина, и Кальвин повиновался. Войдя в просторную квадратную комнату, он увидел женщину в высоких ботинках на койке справа, а на койке слева – Эгги в какой-то странной маске на лице и тоже грохнулся в обморок. Упал на плиточный пол примерно в том же месте, где всего несколько минут назад лежал его друг.

– Кто эти клоуны? – осведомилась женщина в высоких ботинках.

– Парни из Миссисипи, – ответил санитар, нависая над Кальвином в ожидании, когда он придет в себя. И снова холодная вода и нашатырь сделали свое дело.

Эгги прислушивался к происходящему, ничего не видя.

И вот наконец две пинты были получены. Сто долларов перекочевали из одних рук в другие. В десять минут третьего изрядно потрепанный в боях «додж» въехал на стоянку перед клубом «Десперадо» – двое храбрецов прибыли за час до окончания действа. Крови в них поубавилось, зато прибавилось тестостерона, и, выплачивая надбавку в десять баксов, они искали взглядом лживого вышибалу, который отправил их в Лютеранскую больницу. Но того видно не было. Народу в зале стало меньше, девушки выглядели устало. На сцене крутилась всего одна стриптизерша в годах.

Их подвели к столику неподалеку от того места, где они сидели в первый раз. Буквально через несколько секунд появилась Эмбер. Подошла и спросила:

– Что будете, мальчики? По три напитка минимум.

– Мы вернулись, – гордо заявил ей Кальвин.

– Молодцы. Так что будете?

– Пиво.

– Секундочку. – И она удалилась.

– Вроде бы она нас не помнит, – разочарованно протянул Кальвин.

– Дай двадцать баксов сверху, сразу вспомнит, – предложил Эгги. – Ты ведь не собираешься тратить бабки на еще один приватный танец, или как?

– Может, и собираюсь.

– Такой же дурак, как и Роджер.

– Ну нет, глупее его не бывает. Интересно все же, где он?

– Плывет по реке с перерезанным горлом.

– И что скажет его папаша?

– Скажет: «Мальчик всегда был глуп как пробка». Откуда, черт возьми, мне знать, что он там скажет? Да и не все ли равно?

В противоположном углу зала сидела в изрядном подпитии компания каких-то мужчин в черных костюмах. Один из них обнял за талию официантку, девушка ловко вывернулась. Тут же возник вышибала, ткнул пальцем в обидчика и строго предупредил:

– Девочек не лапать, ясно?

«Черные костюмы» так и покатились со смеху. Словом, веселье не утихало.

Но вот пришла Эмбер с шестью бокалами пива на подносе, и Кальвин не удержался, спросил:

– Как насчет приватного танца?

Она нахмурилась, потом ответила:

– Может, позже. Очень устала. – И с этими словами исчезла.

– Просто хочет сэкономить твои деньги, – сказал Эгги.

Кальвин был раздавлен. Несколько часов он жил воспоминаниями о том сладостном моменте, когда Эмбер, оседлав его толстые ляжки, прыгала и изгибалась под музыку. Он до сих пор чувствовал ее, словно вновь трогал, даже ощущал слабый запах дешевеньких духов.

Тут на сцене возникла довольно крупная, бесформенная молодая девушка и принялась танцевать – очень плохо. Вскоре она разделась, но особого внимания даже этим не привлекла.

– Ночная смена, что с них взять, – пробормотал Эгги. Но Кальвин не откликнулся – провожал глазами Эмбер, сновавшую между столиками. Она определенно двигалась медленнее, чем прежде. Пришло время расходиться по домам.

И тут, к явному неудовольствию Кальвина, один из «черных костюмов» все же ангажировал Эмбер на танец. Девушка ожила и вскоре увлеченно задергалась, завертелась у него на коленях, а друзья счастливчика увлеченно, на все лады комментировали действо. Эмбер окружали разгоряченные выпивкой наглецы. И тут один из них – тот, с кем она танцевала, – потерял над собой контроль. Вопреки правилам клуба, в нарушение муниципальных законов Мемфиса, он протянул обе руки и ухватил девушку за груди. Это было чудовищной ошибкой с его стороны.

В какую-то долю секунды сверкнула вспышка фотокамеры и кто-то произнес:

– Полиция нравов! Вы арестованы! – Эмбер соскочила с колен обидчика, выкрикивая проклятия в адрес его «грязных лап». И поскольку все это время вышибалы пристально наблюдали за подвыпившей компанией «черных костюмов», они тут же оказались у столика. Два копа в штатском бросились вперед. Один держал фотокамеру, другой повторял:

– Полиция нравов Мемфиса! Полиция нравов Мемфиса!

Кто-то крикнул:

– Копы! – И все кругом начали толкаться, пихаться, выкрикивать непристойности.

Музыка смолкла. Посетители кинулись на улицу. Первые несколько секунд все было под контролем, а затем Эмбер вдруг споткнулась и упала через стул. Она завопила при этом таким тоненьким жалобным голосом, что Кальвин не выдержал, метнулся в самую сердцевину заварушки, там и нанес первый удар. Мишенью он выбрал типа, который бесстыдно лапал его девочку, изо всей силы врезал ему по губам. В этот момент по меньшей мере человек десять-одиннадцать, половина из них пьяные в стельку, словно с цепи сорвались и начали лупить кого ни попадя. Вышибала довольно сильно ударил Кальвина, и тут уже Эгги просто не мог не вмешаться.

«Черные костюмы» яростно отбивались от вышибал, копов и разгоряченных посетителей. Кто-то схватил бокал с пивом и запустил в столик, за которым сидела парочка пожилых пьянчужек, которые до сих пор никак себя не проявляли, ну разве что сопровождали одобрительными возгласами любого, кто наносил удачный удар, однако разбившийся о столик бокал привел их в ярость. Они тоже бросились в драку.

На улице, у входа в «Десперадо», двое полицейских в форме терпеливо ждали, когда начнут выносить пострадавших в результате рейда полиции нравов, но, услышав шум и крики внутри, бросились на помощь своим. Увидев, что сражение развернулось нешуточное, они тут же достали дубинки и начали выискивать подходящие для ударов черепа. Эгги попался под руку первым, и, пока лежал на полу, коп усердно орудовал дубинкой. Бедняга потерял сознание. Все кругом было усыпано битым стеклом. Дешевые столики и стулья оказались перевернуты и сломаны. Двое пожилых выпивох схватили деревянные ножки от стульев и набросились на вышибал. Травмы и раны множились до тех пор, пока копы вместе с вышибалами не взяли наконец ситуацию под контроль. Постепенно они утихомирили и парней в черных костюмах, и старых пьяниц, и гостей из округа Форд, и еще нескольких участников сражения. Повсюду видна была кровь – на полу, на рубашках и пиджаках и, особенно, на руках и физиономиях.

Прибыло полицейское подкрепление, затем подъехали машины «скорой». Эгги был без сознания и быстро терял то, что осталось от его оскудевшего запаса крови. Медиков встревожило состояние Эгги, потому его забрала первая же машина. Его увезли в больницу Милосердия. Один из «черных костюмов» тоже получил изрядную взбучку от копа с дубинкой и, как Эгги, потерял сознание. Его увезли второй машиной. На Кальвина надели наручники, затем втолкнули на заднее сиденье полицейского автомобиля, где вскоре к нему присоединился какой-то рассерженный мужчина в сером костюме и белой рубашке, насквозь пропитанной кровью.

Правый глаз у Кальвина заплыл, однако левым он все же успел заметить пикап Эгги, одиноко застывший на стоянке.

Через пять часов Кальвину наконец разрешили позвонить по таксофону окружной тюрьмы Шелби в Бокс-Хилл, матери. Не вдаваясь в детали, он сообщил, что находится в тюрьме, что его обвиняют в сопротивлении полиции, а это, если верить одному из соседей по камере, тянуло лет на десять тюремного заключения. Он сообщил также, что Эгги находится в больнице Милосердия с проломленным черепом. А вот где теперь Роджер, он понятия не имеет. О Бейли Кальвин вообще не упомянул.

Этот телефонный звонок переполошил всю общественность маленького городка, и примерно через час в Мемфис выехала машина с друзьями, твердо намеренными разобраться, что же произошло. Они узнали, что Эгги сделали операцию по удалению гематомы головного мозга и что его тоже обвиняют в сопротивлении полиции. Врач сказал семье, что парня продержат в больнице еще неделю, это как минимум. Страховки у семьи не оказалось. Пикап забрали полицейские, а процедуры, связанные с его возвращением владельцу, требовали выполнения практически невыполнимых условий.

Родные Кальвина узнали, что парня могут выпустить под залог в пятьдесят тысяч долларов – суммы для них совершенно нереальной, неподъемной. И если не удастся собрать достаточно денег, чтобы нанять хорошего адвоката из Мемфиса, защищать Кальвина будет предоставленный властями бесплатный законник. Только к концу дня дяде наконец разрешили поговорить с Кальвином в тюремной комнате для свиданий с родственниками. На парне был оранжевый спортивный костюм, оранжевые резиновые шлепанцы для душа, и выглядел он просто ужасно. Лицо распухшее, сплошь в синяках, правый глаз заплыл. Он был испуган, подавлен и не слишком вдавался в детали происшествия.

А о Роджере по-прежнему не было слышно.

Через два дня пребывания в больнице Бейли быстро пошел на поправку. Да, правая нога оказалась сломана, но не раздавлена, остальные повреждения сводились к небольшим порезам и синякам. Его работодатель сам нанял машину «скорой», и уже в субботу, около полудня, Бейли вывезли из Методистской больницы Мемфиса и доставили домой, к матери, в Бокс-Хилл, где его приветствовали, как отпущенного на свободу военнопленного. И лишь позже, через несколько часов, он узнал об усилиях, предпринятых его друзьями, чтобы сдать кровь и помочь ему.

Еще через восемь дней домой прибыл Эгги, для долечивания. Врач обещал, что парень непременно поправится, просто понадобится время. Адвокат умудрился свести все обвинения к простому участию в драке. С учетом повреждений, нанесенных парню полицией, это было справедливо. Эгги навестила любимая девушка, но лишь для того, чтобы сказать: между ними все кончено. Легенда о дорожных подвигах друзей и их развлечениях в стрип-клубе Мемфиса будет преследовать их вечно, как она решила, а потому и речи быть не могло о продолжении отношений. Сыграли свою роль и слухи о том, что Эгги, получивший удар по черепушке, наверняка тронулся умом. К тому же его девушка уже успела положить глаз на другого парня.

Кальвин вернулся в округ Форд три месяца спустя. Его адвокату удалось изменить обвинение в серьезном уголовном преступлении на обвинение в судебно-наказуемом проступке. И в результате Кальвина приговорили к трем месяцам исправительных работ на тюремной ферме в округе Шелби. Парень был далеко не в восторге, но перспектива предстать перед мемфисским судом и вновь встретиться там с полицией Мемфиса пугала еще больше. Если его сочли бы виновным в нападении на представителя власти при исполнении, пришлось бы просидеть за решеткой несколько лет.

К удивлению всех и каждого, в последующие за этой историей дни никакого окровавленного трупа Роджера Такера не было найдено ни в одном из глухих переулков Мемфиса. Мало того, его вообще не нашли, ни живым, ни мертвым. Да и не очень-то искали. Примерно через месяц после памятной поездки он вдруг позвонил отцу из телефона-автомата в предместьях Денвера. Сказал, что путешествует по стране автостопом, один, и прекрасно проводит время. Еще через два месяца его арестовали в Спокейне за кражу в магазине и приговорили к шестидесяти дням заключения в местной городской тюрьме.

Роджер вернулся домой примерно через год.