Фандом
Я молчу, прислушиваясь к боли. Болит всё: и голова, и спина, и ноги. Издалека, с улицы, доносятся приглушённые голоса, стучат по мостовой капли дождя, мяукает кошка.
– Надо вернуться за Нейтом, – наконец говорю я. Надеюсь, что в таверне никого нет, все чокнутые дефы погнались за нами, но я не успокоюсь, пока не увижу младшего брата живым и здоровым.
Элис согласно кивает:
– Да, надо. Подождём немного. Пусть эти ненормальные уйдут подальше. Роза отсиживалась здесь час, если не дольше.
– Ему всего четырнадцать лет… – качаю я головой.
– Зато мозги у него работают – просто супер! – напоминает Кейти. – Уж он-то найдёт выход.
Грустно улыбнувшись, мы осторожно расчищаем проход. Потом по очереди выбираемся в переулок, подняв клубы кирпичной пыли. Пыль забивается в горло, и я давлюсь кашлем.
Наверное, мы вылезли слишком рано или я кашлянула слишком громко, но нас заметили.
– Они там! – кричит какой-то деф. – Я же говорил, они спрятались!
У меня обрывается сердце. Даже не оборачиваясь взглянуть, кто это кричал, мы бросаемся бежать. За углом натыкаемся на целую стену дефов – злую, жестокую стену. Они неумолимо приближаются, окружают нас, и нам ничего не остаётся, как отступить к каменному домику. Я хватаю Элис и Кейти за руки, готовясь вырваться из капкана, как только в нём образуется хоть небольшая прореха.
Веснушчатый контроллер мерзко улыбается, растягивая тонкие губы:
– Посмотрите, кто это у нас тут? – Он знает, как нам страшно, он чувствует охвативший нас ужас.
Я молча смотрю на него.
– Девчонка-гем и её подружки – предательницы дефов!
Открываю рот, но вместо слов раздаётся лишь сдавленный писк.
– Какого дьявола! – в исступлении кричит Кейти. – Она не гем!
Словно не слыша отчаянного вопля Кейти, контроллер продолжает:
– А как поступают с гемами и предателями?
Из последних рядов подсказывают:
– Вздёрнуть их!
И в книге, и в фильме дефы – положительные герои. Почему же они нас так ненавидят? Поговорить бы с ними, показать им фильм – про них самих! – пусть поймут, что здесь всё понарошку!
И вдруг свет меркнет в глазах – я ничего не чувствую. Совсем ничего: ухо не болит, спина не ноет, нет холодных, трясущихся рук Элис и Кейти. Тело отказывается повиноваться. Колени подгибаются, лёгкие замирают, сердце не бьётся. Тяжёлым мешком я падаю на землю.
– Что, сама сдохла?
– Повесить предательницу! Даже мёртвую!
– Предателей вешать без жалости!
Сквозь крики обезумевших дефов еле слышно доносится голос Элис:
– Виола, просыпайся. Просыпайся…
Картинка перед мысленным взором дробится наподобие мозаики, звуки удаляются и затихают.
Вытянувшись в струнку, я плыву ввысь, к облакам. Долетев до невидимой с земли арки, смотрю вниз. Там, между деревьями, натянут малиновый батут, а по бокам стоят Нейт с мамой и хлопают в ладоши.
– Прыгай, Виола, прыгай к нам! Мы тебя поймаем!
Слышится ещё один голос. Это папа, он словно говорит со мной сквозь толщу воды:
– Давай, Виола, пора! Просыпайся, моя хорошая.
Глаза не открываются. Веки будто налились свинцом. Пахнет чистотой и лекарствами, как в больнице. Но деревья тают, вонь возвращается, а папин голос превращается в вопль. Это кричит Элис.
Слабость отступает, и я понимаю, что плыву к небесам не сама по себе – меня несут. Точнее, дефы подняли меня с земли и поставили на ноги, как куклу, а теперь тащат по переулку, и мои пятки пересчитывают камни мостовой. Над головой не узкая полоска неба, а огромный бледно-голубой купол. Мы снова на главной улице.
С трудом повернув голову, я вижу Элис. Её подняли и несут высоко над головами, сопровождая каждый шаг криками и свистом. Судя по гомону голосов, народу прибавилось. Меня хватают и поднимают вверх, совсем как Элис.
– Поймали гема! Поймали предателя! Вздёрнуть их! Пусть заплатят за всё!
Меня переворачивают лицом вниз, теперь я вижу только булыжную мостовую под чужими грязными ногами.
– Элис! – словно со стороны слышу я свой крик.
Меня подтаскивают к бочке. На другой, точно такой же, стоит Элис. Она держится очень прямо, подбородок высоко поднят – наверное, боится упасть. Сейчас она очень похожа на статуэтку феи с моей музыкальной шкатулки. Вот сейчас заиграет музыка – и Элис закружится в танце. Но в то же мгновение меня пронзает ужас: Элис стоит так прямо, потому что на шее у неё петля!
Прежде чем я успеваю издать хоть звук, мне на шею тоже набрасывают петлю и затягивают её под подбородком. Сорвать верёвку не получится: руки мне крепко-накрепко связали за спиной. Зачем? Можно подумать, иначе я смогла бы сбежать!
Меня ставят на бочку и перебрасывают конец верёвки через изгиб старого уличного фонаря. Тяжёлая верёвка шлёпается на землю. Теперь очередь Кейти. Её ставят рядом со мной, ещё одна верёвка со свистом отправляется в полёт. Ко мне со всех сторон устремлены злые взгляды, лица перекошены, дефы замерли в предвкушении жестокого зрелища, и я отчаянно пытаюсь удержаться на ногах. Стоит упасть – и я умру. Петля затягивается всё туже, воздуха не хватает. Жаль, что нас связали. Так хочется в последний раз взять девчонок за руки.
Вперёд выступает деф с крючковатым носом.
– Тише, уважаемые гемы! Говорит президент! – кричит он.
Раздаётся хохот и аплодисменты.
Президент взмахивает руками, и на улице воцаряется тишина.
– Добро пожаловать на танец повешенных! – продолжает он, подражая выговору гемов. – Мы собрались на казнь этих… дефов!
– В чём их вина? – слышится из толпы.
Подняв глаза к небу, словно советуясь с высшими силами, оратор произносит:
– Они виновны в том, что живут на грани голодной смерти, тяжким трудом добывают пропитание семьям, но при этом отказываются мириться с вашим презрительным отношением к ним, с вашей травлей, с вашими сексуальными домогательствами!
Толпа улюлюкает в ответ. Какой-то деф дёргает меня за тунику, и я едва не падаю с бочки. Верёвка всё опаснее затягивается на моей шее.
Президент хохочет:
– Их преступление – нищета!
Как тяжело дышать: воздух едва проникает в горло. С каждой секундой мои ноги всё больше слабеют.
– Их преступление – болезни!
И что только не лезет в голову перед смертью! Я почему-то сожалела о том, что так и не увидела Уиллоу.
– Их преступление – голодная смерть! – Президент красиво поводит руками, описывая круг. – Они – зеркало ваших скрытых уродств!
Толпа беснуется: свистит, гогочет, истошно вопит на манер ослиного стада.
Оратор поднимает руки ладонями к слушателям, будто сдаваясь.
– Но что это? Перед нами не дефы. Это волки в овечьих шкурах! – Его палец указывает на Элис. – Она – презренный гем! – Повернувшись к Кейти, он добавляет: – А эти двое… Бог знает, кто они. Дефы по рождению, друзья гемов в жизни. Предатели худшего сорта!
– Она не гем! – хрипит Кейти. – У неё тройка по математике, а на прошлой неделе она болела!
– Заткнись, предательница! – коротко рявкает президент.
Я смотрю в его глаза, пытаясь отыскать в них хоть капельку сочувствия. Того сочувствия, которым так щедро делились дефы в фильме и книге. Но вижу только ненависть.
– Итак, чем мы порадуем этих мерзавок? – с ухмылкой обращается он к толпе.
Сначала тихо, но постепенно набирая силу, по площади проносится:
– Пусть попляшут! Пусть попляшут! Пусть попляшут!
Президент кланяется, и снова воцаряется тишина. Вот и всё. Сейчас мы умрём. Меня больше никто не придерживает на бочке, и, чтобы не свалиться, я перебираю ногами.
– Мы просто хотим домой… – каким-то чудом мне удалось прохрипеть из петли.
– Расскажи кому другому! – издевательски хохочет контроллер, занося ногу для удара по бочке.
– Подождите! – Новый голос… Сильный, ясный, он словно наполняет улицу.
В первый ряд проталкивается какой-то деф. У него сосредоточенное выражение лица, на фарфорово-белый лоб падает волна чёрных волос, и даже издалека, прищурившись, я вижу, что у него самые голубые глаза на свете.
– Бога ради… – Он пробивается прямо к нам, держа голову высоко и уверенно. – Какого дьявола вы тут устроили?! Я знаю этих девчонок, всех трёх. Они самые обычные дефы. Вы что, теперь и своих вешаете?
Хорёк контроллер проводит ладонью по вспотевшему лбу.
– Две малышки – дефы, это правда, а та длинная красотка – точно из гемов.
– Она точно из дефов, мы с ней выросли на одной улице. Она всегда была привлекательна, даже слишком. Ей все советовали нос сломать или зуб выбить, чтоб не вздёрнули по ошибке.
Парень умолкает, оглядывая безмолвную, всё ещё опасную толпу.
Терри первым приходит в себя и хлопает темноволосого парня по плечу.
– Всё нормально. Я его знаю – это сынок Ма. Если говорит, что девчонки – дефы, значит, так оно и есть. Все три.
– А где татуировка у той длинной? Почему она платье под комбинезоном прятала? – разочарованно спрашивает веснушчатый контроллер.
Едва балансируя на бочке, Элис хрипло произносит:
– Я помогаю повстанцам.
– Конечно, – подхватывает темноволосый парень. – Она притворяется гемом, чтобы выведать их секреты. – Сверкнув ярко-голубыми глазами, он добавляет: – Да ей медаль надо дать, за то что рискует ради вас, идиоты! А вы что?! Чуть её не прикончили!
В толпе шушукаются, смущённо переглядываются. Президент снова обводит площадь рукой, театрально вопрошая:
– Какая разница – виновны они или нет? Кого это волнует?
Но дефы уже срезают с наших шей петли и помогают спуститься на землю. Темноволосый парень чуть ли не взваливает меня на плечо, а свободной рукой обхватывает Элис за талию. Кейти повезло больше. Она твёрдо держится на ногах и идёт сама, вцепившись в мою руку, будто слепая.
Наш спаситель явно очень силён, хоть и довольно худ – его кости впиваются мне в бок даже через одежду. Однако я с трудом волочу ноги, а он без видимых усилий тащит нас с Элис сквозь толпу поражённых зрителей.
– Не останавливаемся, – тихо говорит он. – Идём вперёд.
Элис отвечает тихим стоном.
– Нейт… Мне надо вернуться за ним… – еле слышно бормочу я, но парень всё понимает.
Тряхнув головой, он ещё крепче сжимает руки и спрашивает:
– Ты последнее желание уже загадала? Топай, пока нас отпускают.
– Мы найдём его, Ви, обязательно найдём, – шепчет Кейти.
– Кто ты? – спрашиваю я темноволосого дефа.
– Твой рыцарь на белом коне, кто же ещё, – отвечает парень.
Глава 9
Мы сворачиваем на узкую улочку, потом сворачиваем ещё раз и ещё и наконец входим в какую-то дверь.
– Здесь вас не найдут.
При этих словах я падаю на землю и сворачиваюсь калачиком. Меня тошнит, во рту мерзкая горечь, наверное, я плачу, потому что откуда-то слышатся всхлипывания перепуганной девчонки. Руками я то хватаю себя за шею, то отгоняю воображаемых демонов. По мне будто ползают тучи муравьёв, кусают, щиплют, ввинчиваются в кожу. Кейти сидит рядом и гладит меня по руке, а голубоглазый спаситель придерживает мне голову. Вскоре я немного прихожу в себя и усаживаюсь у стены рядом с Элис. Она бледная, испуганная, щёки перемазаны тушью с ресниц.
– Ты как, ничего? – тихо спрашивает Элис.
У меня хватает сил только покачать головой. От этого простого движения меня снова пронзает боль, шею как будто сдавил огненный обруч. Провожу пальцами под подбородком и чувствую, как тёплые капли падают на кулон с половинкой сердца.
– Виоле очень туго петлю затянули, – объясняет Кейти. – Верёвка врезалась ей в кожу.
Кейти старается говорить спокойно, как всегда, но голос у неё дрожит.
Темноволосый деф протягивает мне чашку:
– Вот, выпей.
Трясущимися руками я подношу чашку к губам и пью маленькими глотками. Постепенно огненная боль вокруг шеи отступает. В чашке, похоже, чай. Самый обыкновенный чёрный чай. Парень подаёт такие же чашки Кейти и Элис, и они благодарно принимают напиток. Элис вдыхает аромат и ставит чашку на пол.
Я оглядываю маленькую комнату, в которой мы сидим. Мебели почти нет, голый пол без единого коврика, вместо стульев – какие-то ящики, в одном углу – раковина с краном, в другом – очаг. Парень укрывает мне плечи одеялом, и я замечаю, что дрожу от холода.
– Так что у вас стряслось? – спрашивает голубоглазый деф.
Из облака, окутавшего мой мозг, выплывает самое важное слово – Нейт! Я будто снова вижу его встревоженное лицо перед дракой в таверне.
– Мне надо найти младшего брата, – отвечаю я, пытаясь встать, но руки не слушаются, комната кружится, и я снова откидываюсь к стене, пролив чай на колени.
Парень осторожно забирает чашку из моих ослабевших пальцев.
– Тебе лучше пока никуда не ходить. Посиди отдохни, пусть контроллеры успокоятся.
От звуков его заботливого голоса мне становится легче. Парень говорит так спокойно и уверенно, словно мы с ним давно знакомы.
– Он прав, – кивает Элис.
– Нейт справится, не волнуйся. В конце концов, он не один, с ним Саскья – она его в обиду не даст, – уверяет меня Кейти.
Я чувствую, что нижняя губа у меня предательски дрожит, и прижимаю её зубами. В комнатке становится очень тихо.
– Меня зовут Эш[5], – прерывает молчание парень, касаясь моего локтя.
– Эш? – от удивления я резко вскидываю голову.
– Да, я так и сказал – Эш, – озадаченно повторяет темноволосый.
– Эш из канона?
– Из какого канона? – Он удивлённо вскидывает голову.
– Ещё один непонимайка… – бормочет себе под нос Кейти.
– Ты работаешь в поместье Харперов? – спрашивает Элис.
– Да, я ночной деф.
Мы с Элис обмениваемся взглядами, как заговорщики.
– Это Эш из канона, – говорит Элис и заливается смехом.
Тот самый Эш… Он присматривал за Розой в поместье Харперов, помогал ей, не зная, что она выполняет задание повстанцев. Он показывал ей, что и как надо делать, и смотрел на неё грустными преданными глазами. Когда я читала книгу, мне было жаль Эша. Он был похож на Джейкоба из «Сумерек», того парня, что бродил за Беллой, как потерянный щенок. В фильме Эш действительно напоминал несчастного щенка – огромные голубые глаза, чёлка падает на глаза. Но Эш, спасший нас от виселицы, словно явился из моего воображения. Таким я представляла его, когда читала книгу, – гордым, уверенным в себе. Наверное, Рассел Джонс хотел, чтобы зрители смотрели только на него, и выбрал не самого привлекательного актёра на роль Эша. Представляю, как расстроился красавчик Роберт Паттинсон, когда на роль Джейкоба в «Сумерках» утвердили Тейлора Лотнера.
– Но ты совсем… не такой… – растерянно говорю я.
– Уж ты бы помолчала, Ви, – обрывает мои объяснения Кейти.
Эш или не слышит её совета, или решает не обращать внимания.
– Разве мы встречались? – спрашивает он меня.
Я так отчаянно мотаю головой, что боль возвращается с новой силой.
– Нет, не встречались, я всё перепутала.
– А как тебя зовут? – улыбается Эш.
– Виола[6].
– Виола? Так ещё называют фиалки?
– Да.
Взглянув на мою шею, он спрашивает:
– Ничего, если я посмотрю твою рану?
– Смотри.
Он осторожно отодвигает мои спутанные волосы, задев пальцем ключицу. От этого неожиданного прикосновения у меня внутри разливается приятное тепло.
– Да, не повезло тебе, – говорит он, сочувственно улыбаясь. Наверное, он тоже смущён – и от близости, и от прикосновений, ведь ему всего восемнадцать лет, он старше меня всего на год. – Гады эти контроллеры! – с внезапной злобой говорит он. – Кто дал им право казнить и миловать?
Эш идёт к раковине в углу и мочит лоскут ткани под струёй воды. Трубы под раковиной нет, вода стекает прямо в дырку в полу. Даже издали в струе воды заметны коричневые вкрапления, по комнате разносится противный запах сточных вод.
Не сдержавшись, Элис с отвращением морщит нос, но Эш снова ничего не замечает.
– Они просто идиоты. Им нужна власть – всё равно над кем. Если на то пошло, контроллеры не лучше гемов. – Метнув взгляд на Элис, он коротко извиняется: – Прости.
– Я не гем.
Короткие волосы не скрывают шеи Элис, всё такой же белой и гладкой, словно и не затягивалась на ней совсем недавно верёвочная петля. Кейти права: мне петлю затянули туже, чем остальным. От этой мысли слегка подташнивает.
Эш вопросительно поднимает тёмную бровь (у этого Эша брови гораздо красивее, чем у актёра в фильме):
– Не гем? Правда? Ты просто на них очень похожа, да?
– Наверное, – пожимает плечами Элис.
– Ой, хватит, – бормочет Кейти. – Она скоро утонет в море комплиментов.
– Подожди-ка… Если ты думал, что она – гем, то почему решил спасти нас? – спрашиваю я Эша.
Он отжимает тряпку и отвечает:
– Все мы одинаковые.
– То есть ты гемов не презираешь?
– Конечно, любить их не за что, но убивать… – Он подходит ко мне, и я вижу, какая белая у него кожа и какие удивительно тёмные волосы. – Давай-ка промоем твою рану.
Я сижу неподвижно, позволяя ему вытереть кровь с моей шеи. Его призрачно-белая кожа сияет в сумерках бедной комнатушки, придавая ему беззащитный вид, который так не вяжется с широкими сильными плечами.
– Откуда вы взялись? – спрашивает он, щекоча мне ухо своим дыханием.
Вот тут я не знаю, что ответить, и неохотно говорю правду:
– Мы из другого мира, из параллельной реальности.
– Дай-ка угадаю: у вас там правят дефы? – усмехается он.
Теперь моя очередь смеяться.
– И что в этом удивительного? Я серьёзно. Пока не открыли способов генетической модификации, мы действительно правили миром.
Эш очень нежно наклоняет мою голову набок, и я пристально смотрю ему в глаза, иссиня-голубые глаза, при виде которых почему-то вспоминается зима. Он осторожно проводит влажной тканью по моей шее под волосами, и я чувствую его запах – запах мыла и пота.
– Может, мы из прошлого, – говорю я.
– Путешественники во времени, значит. Всё интереснее и интереснее, – отвечает Эш и улыбается мне доброй широкой улыбкой, которая освещает его серьёзное лицо.
– У меня такое ощущение, что про нас забыли, – недовольно произносит Кейти, повернувшись к Элис.
– Эй, вы, там! – машет нам Элис. – Мы здесь! А нам раны промывать будут?
Мы с Эшем тихо смеёмся, всё так же глядя друг другу в глаза.
– Вы, наверное, проголодались? – спрашивает он, слегка отстранившись.
Мой желудок согласно бурчит. У меня с утра маковой росинки во рту не было.
Эш подходит к огню, над которым висит вместительный котёл, и подбрасывает в огонь полено.
– Посмотрим, что тут Ма поставила тушиться перед уходом.
– А кто такая Ма? – В памяти всплывают слова контроллера: «Это сынок Ма. Если он говорит, что девчонки – дефы, значит, так оно и есть». Ма здесь уважают.
Эш помешивает варево. Заглушая вонь канализации, комнату наполняет аромат тушёного мяса, и я сглатываю слюну.
– Она местная повитуха, – отвечает Эш. – Её все любят, она всем нужна.
– Больниц здесь нет, я полагаю! – хмыкает Кейти.
– Вы и вправду с другой планеты!.. – грустно усмехается Эш.
Невероятно, через какие мучения приходится проходить в этом мире женщинам при рождении ребёнка! В таких ужасных условиях… грязные помещения, грязная вода…
Эш помешивает содержимое котла, и я слушаю его голос, будто прекрасную колыбельную мелодию.
– Ма уважают все, даже контроллеры. Вас отпустили, потому что я её сын. Она каждый день спасает жизнь младенцев и их матерей. А если не получается и малыш погибает, Ма подолгу плачет во сне.
Эш умолкает и пристально смотрит в котёл, будто видит там что-то потерянное навсегда.
– Она удивительная, – говорю я.
Но ещё удивительнее то, сколько интересных подробностей не вошло в книгу и фильм. Эта вселенная выходит далеко за границы канона. Мне очень хочется обсудить новую мысль с Элис и Кейти, но, боюсь, Эш примет меня за сумасшедшую.
Оторвавшись от грустных мыслей, он разливает варево по плошкам и подаёт нам. В бесцветной жидкости плавают коричневые комочки.
– Да, Ма совершенно удивительная, – кивает Эш.
От еды поднимается восхитительный аромат.
– Виола, – шипит Элис, поставив миску рядом с чашкой, – ты помнишь, из чего здесь готовят?
В памяти всплывают кадры из фильма, где дефы ловят крыс, а гемы наслаждаются изысканными кушаньями.
– Эш, это тушёная крыса? – спрашиваю я.
– Крыса? – вскидывается Кейти. – Что, правда?
– А что же ещё? – удивлённо пожимает плечами Эш.
От мысли о тушёных крысах мой желудок нервно сжимается. Год назад в одном из западных районов Лондона разразился скандал: выяснилось, что в каком-то ресторане под видом тушёных цыплят подавали крыс. Целую неделю я не ела мяса, а когда наконец решила сделать себе сэндвич с индейкой, папа и Нейт подложили в него маленькую пластиковую мышку. Как я на них орала! Я серьёзно. Вопила как резаная. И потом ещё неделю не могла видеть мяса.
Эш смотрит на меня склонив голову набок, и я выдавливаю слабую улыбку.
– Да, конечно, это я так. Спасибо.
Ставлю миску на пол и под недоумёнными взглядами Элис и Кейти руками кладу в рот кусочки мяса. Подруги подозрительно изучают варево.
Когда моя миска пустеет, Элис и Кейти начинают хихикать.
– Ты только что съела крысу! – давится смехом Элис.
– Настоящую крысу, – вторит ей Кейти.
Глядя на них, я тоже не могу удержаться от смеха.
– Да, съела. И мне даже понравилось, – отвечаю я.
– Это лучшее крысиное рагу по эту сторону от разбитого моста! – торжественно объявляет Эш.
У меня в мозгу будто срабатывает переключатель.
– Нам надо к разбитому мосту, – сообщаю я.
– Ты серьёзно? – удивляется Эш. – В тех местах сплошные неприятности.
– Да, нам туда. Нейт там, – уверенно киваю я.
– Я могу проводить вас, но не до самого моста, – хмуро предлагает Эш. – Мне надо успеть на автобус, который отходит от городских ворот. Я сегодня еду в Поля.
Только теперь я замечаю, что Эш одет в серый комбинезон работника Полей.
– В Поля? – резко выпрямившись, переспрашивает Элис. Она выделяет голосом слово «Поля» точно так же, как выделяла «Гавайи» после поездки туда на каникулы с родителями. Тогда она вернулась даже красивее, чем обычно, – волосы выгорели на солнце, кожа покрылась золотистым загаром, а во взгляде появились надменные искорки.
Придвинувшись поближе, Элис продолжает расспросы:
– Ты работаешь в Полях?
– Да, я ночной деф. Мы об этом уже говорили.
– А какие они? – задумчиво спрашивает Элис всё тем же «гавайским» голосом. Мне кажется, я слышу пение укулеле и шелест юбок из длинной травы.
– Как это – какие? – хмуро переспрашивает Эш. – Бледные, потому что не видят солнца, – им не хватает витамина D. – В голосе Эша слышится грустный сарказм.
– Да я не о том! – усмехается Элис. – Как там, в Полях?
– Ах вот ты о чём! Ну, там всего в достатке: и вкусной еды, и чистой воды, и всяких разностей. – Вместо непременного восхищения, к которому так привыкла Элис, Эш с недоверием всматривается в её лицо и спрашивает: – А тебе зачем?
Элис грациозно прикрывает ладошкой розовые губы и весело смеётся:
– Так, поддерживаю беседу, как вежливая гостья.
– Вежливые гости от крыс носа не воротят, – взглянув на нетронутую миску с ужином, пеняет ей Эш.
Мне трудно удержаться от смеха. Эш поворачивается ко мне.
– Ты не передумала идти к мосту? – интересуется он. – Я действительно не могу проводить тебя так далеко. Если меня выгонят с работы, моим родным будет нечего есть.
Чтобы успокоить Эша, я выдумываю маленькую ложь:
– Не беспокойся, нам не до самого моста, просто в ту сторону. Всё будет нормально. Там нас встретят друзья.
– Понимаешь, я не успею защитить тебя, если что-то случится. – Эш опускает глаза, и от его тёмных длинных ресниц на скулы ложится тень.
– А я-то думала, ты и вправду наш ры-ыцарь, – разочарованно тянет Элис.
Не обращая внимания на её кокетство, Эш пристально смотрит мне в глаза. Тепло его улыбки будто растапливает голубые льдинки в глазах. Забрав нетронутые миски Элис и Кейти, он выливает варево обратно в котёл.
– Автобус ночных дефов не ждёт опоздавших, даже рыцарей.
Эш ненадолго выходит из комнатки, и Кейти тут же поворачивается ко мне:
– Где ты собираешься искать Нейта?
– Саскья и Мэтью вели нас в штаб, так? – отвечаю я вопросом на вопрос.
– А штаб находится у разбитого моста?
– Да.
– Не припомню, чтобы Эш в фильме был таким симпатичным, – прерывает наше совещание Элис.
– Он и не был, – коротко отвечаю я.
– Да кто он, этот Эш?! – в отчаянии восклицает Кейти, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.
– Помнишь Джейкоба из «Сумерек»? – спрашиваю я.
– Ты думаешь, я читала ваши «Сумерки»? Мне что, делать нечего?
– О господи!.. – вздыхает Элис. – Даже моя бабушка читала «Сумерки».