Фандом

Глава 5

Из толпы вырывается человек и бежит к изломанному телу Джулии. На нём серый комбинезон дефов-рабов, которые трудятся в поместьях гемов. Вблизи заметно, что это очень неудобная, плохо сшитая одежда из грубой ткани. Мужчина падает на колени в лужу крови и, подхватив Джулию на руки, прижимает её к широкой груди. Правая рука Джулии качнулась, словно девушка балансирует на грани сна и реальности. Вот рука снова шевелится. Неужели Джулия жива?! Но нет, её худенькое тело лишь двигается вместе с телом мужчины, который едва сдерживает рыдания. Надо отвернуться, нельзя на них смотреть – это очень личное прощание.

Стражники снова открывают огонь, взрывая землю вокруг горюющего дефа фонтанчиками пыли. Хочу крикнуть ему: «Беги! Скорее беги!» – но застывшие губы не слушаются. Мужчина поднимает голову и почему-то находит меня глазами. Мы пристально смотрим друг на друга. У него смуглая кожа, в каждую морщинку которой въелась грязь, а сплющенный нос не раз встречался с чужими кулаками. Это Мэтью, один из доверенных помощников Торна. Он-то и привёл Розу к повстанцам, убедил её участвовать в этой операции. На шее Мэтью вздулись жилы, похоже, он тоже считает, что мне лучше бы не смотреть.

Несколько гемов оборачиваются на выстрелы. Ликование на их лицах сменяется ужасом. В задних рядах начинается паника. Гемы бегут к огромным чугунным воротам в стене Колизея, которые ведут в Поля.

Автоматный огонь стихает: стрелки опасаются продырявить не тех. Воспользовавшись короткой паузой, рядом с Мэтью появляется какая-то женщина, тоже в сером комбинезоне. Она тянет его за лямки, чего-то требует, отбрасывая со лба чёрные с проседью волосы. Это Саскья, тоже из отряда повстанцев. Саскья похожа на актрису, исполнявшую её роль в фильме, но есть в ней и неожиданные черты.

Прижимая Джулию к груди, будто спящего ребёнка, Мэтью встаёт на ноги и снова смотрит на меня. Потом его взгляд перебегает на Нейта, и в тёмных глазах мелькает странная искорка. Прошептав что-то на прощание, он кладёт Джулию на землю и спешит к нам, вытянув вперёд руки. Я настолько не могу поверить в происходящее, что стою столбом, лишь успеваю заметить кровь на больших руках, когда Мэтью хватает меня за тунику.

– Быстро! – ревёт он. – За мной!

Оглядываюсь на брата, ожидая увидеть, как он беспечно пожмёт плечами, но лицо Нейта застыло от страха. «Мы с тобой угодили в „Танец повешенных“, – говорят его глаза. – Ничего себе – хоть стой, хоть падай! Мы угодили в „Танец повешенных“».

Мэтью крепко хватает меня за плечи.

– Да вы минуты не протянете в этой толпе гемов! – Он увлекает меня вперёд и вверх, и мы сталкиваемся почти нос к носу.

Как странно, мы с Мэтью почти одного роста. На экране он казался гораздо выше и массивнее. Наконец до меня доходит, что я стою на второй ступеньке амфитеатра, а Мэтью – на земле. Я не двигаюсь, готовая истерически рассмеяться от ужаса. Мэтью не очень похож на актёра, снявшегося в его роли. Передо мной более резкие и грубые черты, более глубокие тёмно-карие глаза.

Мэтью раздражённо хватает меня скользкими тёплыми пальцами за щёки и поворачивает лицом к эшафоту.

– Смотри!

Девять тел покачиваются на верёвках, по-лебединому изогнув шеи. Ноги тянутся к земле, танец окончен.

Саскья подбегает к Мэтью и шипит ему в спину:

– Брось их!.. Брось их к чертям…

Но отговорить этого упрямца не так-то просто.

– Хочешь на их место? – Он с такой силой сжимает мне щёки, что мои губы выпячиваются вперёд. – Так и будет, если останешься здесь!

Слова Мэтью явно разбудили Нейта. Дёрнув меня за тунику, он кричит:

– Давай, Виола, двигаем!

От этих слов я наконец прихожу в себя. Если мы действительно попали в «Танец повешенных», то сейчас мы в самом опасном месте. Здесь казнят немодифицированных людей. Таких, как я. Как Нейт. Вырвав лицо из цепких пальцев Мэтью, я беру повстанца за руку, другой рукой обнимаю за плечи Нейта. Пригнувшись, мы бежим, огибая толпу у самой стены, ожидая в любую секунду услышать выстрелы.

– Куда мы? – спрашивает вдруг оказавшаяся рядом Кейти.

При виде подруги меня захлёстывает запоздалая вина: мы попали в этот мир вчетвером!

– Элис! – кричу я. – Элис!

Но её нигде не видно. Я в ужасе оглядываюсь, пока Мэтью тащит нас сквозь толпу гемов. Мы натыкаемся на прекрасные тренированные тела, гемы провожают нас обескураженными взглядами, полными отвращения. Некоторые даже отступают, словно боясь заразиться неизлечимой болезнью, но это нам только на руку. Кто-то кричит вслед: «Макаки! Грязные макаки!» Элис нигде нет. Замедлив бег, я ищу в толпе высокую девушку с золотистыми волосами. Но среди этих прекрасных высоких мужчин и женщин отыскать Элис совершенно невозможно.

– Стража! – кричит какой-то гем. – Стража! Дефы в Колизее!

– Скорее! – шипит Мэтью, ещё сильнее впиваясь мне в руку.

– Э-элис! – Ветер уносит мой крик ввысь.

Нас догоняет Саскья.

– Заткнись, идиотка! Из-за тебя нас перебьют! – шипит она мне в спину.

И тут я слышу голос. Хотела бы сказать, что узнаю звук, тембр, интонации, но я слышу только своё имя.

– Виола! Виола! – Элис пробивается к нам сквозь толпу, отличаясь от прекраснолицых гемов только перепачканным платьем и маской ужаса, застывшей на её лице. – Где вы были? Что тут творится?

– Надо бежать, – коротко отвечаю я.

Вряд ли она слышит мои слова в людском гомоне, но по взволнованному выражению на моём лице понимает, что нужно делать. Пригнувшись, Элис молча следует за нами сквозь толпу.

Вскоре мы добираемся до небольшой деревянной двери в стене Колизея, которая ведёт в город дефов. Всё сильнее пахнет гнилым мясом, на меня накатывает тошнота. Рядом с нами загон для дефов – деревянная клетка, из которой родственникам приговорённых разрешается смотреть на казнь. Сквозь прутья решётки мы видим застывшие грязные лица с дорожками от слёз.

Мэтью тащит нас к дверце, вытаскивая из-за пояса пистолет.

– Скорее! – Он готов дать отпор стражникам гемов, если нас всё же настигнут.

Нащупывая дрожащими пальцами ручку двери, я слышу голос:

– Не дайте им уйти!

Кажется, я чувствую на затылке красные пятнышки лазерных прицелов, горячих, как разозлённые светлячки, и меня снова охватывает паника.

И всё же я не оглядываюсь. Нахожу металлическую ручку и дёргаю изо всех сил, рискуя вывихнуть плечо, однако дверь не поддаётся.

Саскья отталкивает меня и поворачивает ручку умелыми спокойными пальцами. Наконец дверь распахивается, и мы протискиваемся в проход.

Глава 6

Мэтью с силой захлопывает за нами дверь.

– Мы попали в «Танец повешенных», – дрожащим голосом говорит Нейт.

– Не бойся, – утешает его Саскья. – С «танцев» мы всех вас только что вытащили.

Нейт качает головой, пытается объяснить:

– Нет, мы находимся в мире «Танца повешенных».

Будто не расслышав его слов, Саскья командует:

– Шевелитесь, пока нас не догнали охранники!

Вблизи сразу видно главное отличие Саскьи от актрисы из фильма: над левым глазом у неё тёмно-вишнёвое родимое пятно в форме Африканского континента. Роза тоже не была копией Джулии Старлинг – и волосы у неё завивались сильнее, и фигурка была ещё полудетская. Персонажи словно появились прямиком из воображения автора. Что-то здесь не так… Но что? А пока мы летим со всех ног – охранники слишком близко. Я мчусь по переулку следом за Мэтью и Саскьей, а рядом пыхтят Нейт и девчонки.

Я отлично знаю город дефов по книге и фильму. Один критик назвал этот город «атмосферным и беспорядочным». Это Лондон будущего. Бомбёжки разрушили дома, кое-где сровняв их с землёй, не осталось ни красоты, ни очарования знакомых улиц и парков. В фильме несколько раз показывали панораму города: провалы крыш, рухнувшие уличные фонари, туман над кучами мусора, словно дым. Увидев на экране знакомые очертания полуразрушенных зданий, мы с Нейтом удивлённо вскрикивали: развалины Тауэрского моста, проржавевшие опоры рухнувшего огромного колеса обозрения – «Лондонского глаза», половина Биг-Бена без циферблата знаменитых часов. Помню, как смотрела фильм дома, на уютном диване, обнимая мягкую подушку, и думала: «Да уж, Лондон будущего – жутковатый городишко. Хорошо, что меня там нет». Сейчас, следуя за дефами по узким улочкам этого несчастного Лондона, я к тому же задыхаюсь от нестерпимой вони.

Однажды мы с Нейтом подобрали раненого дрозда. Бедняга врезался в наше кухонное окно, заляпав его кровью, и сломал крыло. Нейту было четыре года – он просто стоял и ревел, глядя на полудохлую птицу. Я осторожно переложила дрозда в старую картонную коробку, подложила ему под голову подушечку из ваты, накрыла носовым платком и насыпала горсточку ягод на случай, если он проснётся голодным. Мы карандашом проделали в картонной крышке дыры, чтобы птица не задохнулась, и спрятали коробку от мамы в шкафу, в моей спальне. Конечно, мы позабыли о раненом. Через неделю из шкафа как-то странно запахло – солёными огурцами и горелым хлебом. Я открыла коробку – и меня ударило волной жуткой вони.

Гнилая плоть. Вот чем пахнет в городе.

– Не отставать! – рявкает через плечо Саскья. – Не то достанетесь охране!

Мы бежим по лабиринту переулков, то и дело куда-то сворачиваем, пока наши провожатые не останавливаются на небольшой грязной улочке. Сверху сушится на верёвках чья-то одежда, покачиваясь на ветру, как забытые сигнальные флажки на старом корабле. Непонятно, зачем вообще стирать бельё и потом сушить его в такой невыносимой вони! Упёршись ладонями в колени, я пыхчу как паровоз, у которого к тому же колет в боку.

Саскья подскакивает к Кейти и буквально впечатывает её в стену. Слышен стук костей о кирпичи и короткий крик.

– Что ты там устроила, ненормальная? – Саскья безжалостно выплёвывает слова в лицо Кейти.

Я бросаюсь на помощь, но Мэтью заступает мне дорогу.

– Из-за неё погибла Роза, – говорит он, вытягивая руки и разглядывая высохшую коричневыми потёками кровь на пальцах.

И Мэтью и Саскья выглядят потерянными, потрясёнными, но немного по-разному. Мэтью сражён горем, а Саскья жаждет мести. В книге (в каноне, как скажет Элис) Мэтью и Саскья не один месяц готовили Розу к сегодняшней операции с чертополоховой гранатой. Торн приказал им найти девушку-дефа, которая смогла бы проникнуть в поместье Харпера и увлечь прекрасного юношу-гема. Мэтью и Саскья вытащили Розу из какой-то уличной драки. Эта удивительно хрупкая и невероятно храбрая девушка стала бы идеальным исполнителем миссии «Харпер». Мэтью и Саскья заботились о Розе, день и ночь готовили её к выполнению задания. Девушка стала для повстанцев больше, чем соратницей, – она стала им подругой, почти дочерью. Ничего удивительного, что их так поразила её гибель.

По щеке Мэтью катится слеза и прозрачной капелькой виснет на подбородке. Он прижимает руки к груди, словно обнимая призрак Розы.

– Чёрт подери, Мэтью, кончай хныкать! – шипит Саскья, не выпуская Кейти из цепких пальцев. – Роза не хотела бы видеть наши сопли. Она предпочла бы узнать, что это за дефы на нас свалились и откуда.

В округлившихся глазах Элис застыл вопрос: «И что нам теперь делать?»

– Простите меня, – произносит Кейти. – Я не знаю, что там на меня нашло, правда не знаю. Я думала, на стене была Джулия…

– Там была не Джулия, – поясняю я. – Там была Роза. Самая настоящая Роза…

Кейти не видела фильм, не читала книгу, неудивительно, что она запуталась.

– Джулия? Какая, к чёрту, Джулия?! – Саскья снова впечатывает Кейти в стену.

– Отпустите меня! – Кейти рвётся из жестоких рук, но Саскья явно сильнее.

– Она хочет сказать, что та девушка на стене была похожа на одну нашу знакомую, – встреваю я. – Кейти пыталась ей помочь.

– Помочь?! – в гневе выкрикивает Саскья. – Роза не нуждалась в помощи! Она бы сама прекрасно справилась. А из-за вас всё пошло прахом! И приговорённых повесили… Мы должны были их спасти! И мы бы обязательно их спасли! – Голос Саскьи срывается от горя. – Они погибли из-за вас.

– Вы не можете знать этого наверняка, – говорит Элис, изо всех сил пытаясь выглядеть уверенно.

Саскья внимательно смотрит на Элис, будто видит её впервые. Отпустив Кейти, она быстрым кошачьим прыжком перебирается к Элис и проводит рукой по её золотистым волосам.

– Ты похожа на них. – Слова «на них» она произносит с отвращением.

Элис стоит молча и неподвижно, как статуя, только тонко вырезанные ноздри подрагивают при вдохе.

– Я сказала… ты похожа на них!

Саскья дёргает Элис за волосы, и та кричит от боли, прижимая руку к голове.

– На кого я похожа? – спрашивает она сдавленным голосом, будто не понимая.

В синем блестящем мини-платье у полуразрушенной кирпичной стены Элис похожа на фотомодель в декорациях типа «старый город». Клок золотых волос, безжалостно вырванный из её причёски, медленно опускается на булыжную мостовую.

– Думаю, мне стоит тебя пришить. Прямо сейчас. Не согласна? А почему? – Саскья постукивает пальцами по широкому ремню, указывая на ржавую рукоятку широкого ножа, выступающую над кожаным поясом. – Воткнуть в тебя эту штуковину и смотреть, как потечёт кровь – кровь гема!

Элис уже белее мела.

Надо что-то сказать, как-то вмешаться, но губы у меня застыли, и ног я тоже не чувствую.

– На сегодня крови было достаточно. – Мэтью кладёт широкую ладонь на руку Саскьи.

Она вздрагивает, будто не привыкла к таким прикосновениям.

– Кровь гемов не в счёт.

– Я не гем! – защищается Элис.

– Да неужели? – Выхватив из рук Элис серебристую сумочку, Саскья выворачивает её содержимое на землю. Блеск для губ, жевательная резинка, симпатичный кошелёк от Radley, пудреница с картинкой стрекозы на крышке и айфон. Подхватив телефон, Саскья вертит его в руках, с удивлением разглядывая включившийся от прикосновений экран. – Это что ещё за хрень у тебя? Дефам таких игрушек не положено.

– Это просто телефон. – Элис протягивает за айфоном руку, но, передумав, отдёргивает.

– Ещё у кого есть такие штуковины? Или мне вас обыскать? – хмуро спрашивает Саскья.

Мы неохотно опустошаем карманы и протягиваем повстанцам всякие мелочи: кошельки, телефоны, гигиеническую помаду. Я думала, что самое страшное позади, но без телефона, без денег на такси и без фотографии родителей в кошельке я чувствую себя почти как без одежды. Похоже, ощущения у нас одинаковые: мы все стоим скрестив руки на груди, защищая самую важную часть организма – сердце.

Саскье на наши чувства плевать. Она упрямо запихивает собранное в сумочку Элис.

– Это всё какие-то штучки гемов.

– Я не гем, – снова повторяет Элис.

– Она не гем, – подтверждает Нейт. Судя по уверенному тону, Нейт что-то придумал.

– Заткнись, детёныш!

Нейт не спускает глаз с клинка Саскьи, но голос его звучит всё так же уверенно.

– Она шпионка, работает на дефов. Выполняет спецзадания – эту блондинку не отличить от гемов.

М-да, я даже опешила от такой находчивости Нейта. Я старше, я должна придумывать выходы из безвыходных ситуаций и говорить непререкаемым тоном. Элис права: с воображением у меня туго.

– Вот чушь-то! – хохочет в ответ Саскья.

– Мы здесь всех шпионов знаем, – сочувственно глядя на Нейта, говорит Мэтью.

– Это неправда, – упорствует Нейт. – Спросите Торна.

– Откуда ты знаешь Торна? – хмурится Саскья.

– Я на него работаю! Мы все на него работаем! – не задумываясь, выпаливает Нейт.

– Нейт! – в ужасе бормочу я, но Кейти взглядом умоляет меня помолчать.

– Она же не дура – бежать к дефам просто так, – уверенно продолжает Нейт. – Любой гем сдох бы в городе, но ей надо вернуться в штаб, к повстанцам.

Молодчина Нейт – глотает некоторые звуки, говорит почти как деф. И почему мне первой не пришло в голову воспользоваться содержанием книги?! Мы знаем много тайн повстанцев – мы читали о них, смотрели фильм, обсуждали всё в подробностях почти два года! Нейту всего четырнадцать, а соображает получше многих.

– Неужели? – обескураженно переспрашивает Саскья. Её родимое пятно заметно подёргивается. – И где же находится штаб повстанцев, умник ты наш?

– Не говори им! – выкрикивает Кейти, которой явно нравится новая расстановка сил. – Может, они не повстанцы, а сами что-то вынюхивают.

Запрокинув головы, Мэтью и Саскья весело хохочут, выставляя на всеобщее обозрение грязные коричневые шеи и потемневшие зубы. Раньше я не видела смеющихся дефов, похоже, они почти забыли, как это делается.

– Обхохочешься, – говорит Мэтью уже без улыбки.

Элис стоит сжав кулаки и едва заметно дрожа. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я выпаливаю:

– Я скажу вам, где штаб, если обещаете оставить нас в покое!

Саскья медленно подходит ко мне и задумчиво говорит:

– Ну давай, рассказывай.

– Штаб находится в разбомбленной церкви.

– Понятно. – Лицо Саскьи как застывшая маска. Голос её изменился, она словно боится сказать лишнего. Но я права, и Саскья это знает.

– И что теперь? – спрашивает Мэтью.

– Заткнись, дай подумать, – отвечает ему напарница, нажимая пальцами на глаза, будто пытаясь забраться себе в мозг и привести в порядок мысли. – Так, допустим. Но твоя подружка, может, работает на гемов, а не на дефов. Пусть она сама расскажет, что знает.

Запинаясь, Элис лепечет:

– Штаб возле разбитого моста через Темзу, – и тут же морщится, злясь на себя за ошибку. Дефы давно не называют реку Темзой.

– Моста через что? – удивлённо переспрашивает Саскья.

– Через реку… у моста через реку… – торопливо объясняет Элис.

Саскья удивлённо приподнимает брови:

– Многовато ты знаешь. Пошли к Торну. Пусть он сам вам животы вспарывает, если сочтёт нужным. – Саскья машинально поглаживает левую ключицу, и я вспоминаю, что когда-то Торн ударил её ножом за проваленное задание. Неожиданно рассмеявшись, она говорит: – Мы собирались сегодня представить ему Розу, нового члена нашей дружной семьи, а приведём всех вас. Повезло Торну, ничего не скажешь!

– Но вы обещали нас отпустить, – напоминаю я.

– Разве можно верить дефам? – ухмыляется в ответ Саскья, блеснув сапфирово-синими глазами.

Ткнув меня в бок кулаком, Нейт успокаивающе говорит:

– Не бойся, Виола, всё в норме. Нам так и так надо к Торну – вот и пойдём все вместе.

Зачем нам к Торну? Да он нас на кусочки изрежет, как только поймёт, кто мы такие. Можно обмануть рядовых повстанцев, но Торна не проведёшь.

Мэтью резко втягивает воздух сквозь зубы, словно пробуя его на вкус, и показывает на Элис, которая дрожит не то от холода, не то от страха.

– А что нам делать с этой… куколкой?

– Да-а… – протянула Саскья. – На улице её через пять минут разорвут на кусочки. А Торну трупы не нужны.

Элис дрожит всё заметнее. Мне хочется подойти к подруге, обнять её, но тогда все решат, что она трусиха.

Саскья как-то хитро расстёгивает молнию комбинезона изнутри, и одежда сползает к её ногам, сворачиваясь, будто сброшенная кожа питона. Она остаётся в серых брюках из мешковины и светлой рубашке с грязными разводами. Какая она худая – выпирают и плечи, и бёдра! Когда же Саскья в последний раз ела досыта?

Высвободившись из комбинезона, она носком ботинка подталкивает одежду к Элис.

– Держи. Надень – всё не так будешь бросаться в глаза. – Отвернувшись, она бормочет в сторону: – Ещё отморозишь себе всё на свете в этой майке.

Я прячу улыбку. В первый раз к нам здесь отнеслись по-доброму. Помнится, с Розой повстанцы обращались куда вежливее.

Мы с Кейти помогаем Элис надеть комбинезон. Ноги у нашей красавицы босые и кое-где исцарапанные после безумной пробежки по городу.

– Господи, Элис, что у тебя с ногами?

– А, ничего! Я и не заметила, – глухо отвечает подруга, безразлично дотрагиваясь до грязной ступни. Комбинезон ей мал, ткань у соединения штанин натягивается, когда Элис берётся за лямки. – Кажется, я слишком высокая.

Саскья без малейшего стеснения опускается на колени и разрывает ткань комбинезона между ногами Элис. В дыре блестит ярко-синее платье.

– Ты как малыш в памперсе! Вот и дырка на ползунках, чтобы переодеть тебя побыстрее! – смеётся Нейт.

Элис едва сдерживает слёзы.

– Хватит! – рявкает Саскья моему братцу. – Сейчас как разложу и отшлёпаю по заднице, посмотрим, кто тут малыш в памперсе.

Мэтью подталкивает напарницу локтем, кивая на Кейти в костюме спирали ДНК.

– А это что за птичка?

Повстанцы опять смеются.

– Долго объяснять, – наморщив нос, говорит Кейти с неистребимым ливерпульским выговором.

– И говоришь не по-нашему. Ты откуда? – спрашивает Мэтью.

Кейти бросает на меня вопросительный взгляд. Что им сказать?

– Она из Ливерпуля, – отвечаю я вместо Кейти.

Ливерпуль точно упоминался в книге, и Нейт утвердительно кивает, подтверждая мои воспоминания.

– Снимай, – командует Мэтью, дёргая за петли разноцветных чулок.

– Вот ещё… – слабо протестует Кейти, но булавки расстёгивает, и чулки падают на землю. В чёрном она не так отличается от дефов.

Скрипнув зубами от боли, Мэтью хватается за плечо. Из-под пальцев капает кровь, коричневыми точками застывая на земле. Рукав рубашки Мэтью пропитался свежей кровью – верно, пулей зацепило, а он даже не вскрикнул.

– Ну, эта-то точно из дефов, – морщась, с заминкой произносит Мэтью.

– Тебя надо перевязать, – беспокоится Саскья.

– Ничего, всё нормально, – отмахивается Мэтью. – Доберёмся до штаба – там и перевяжу.

– Да ты грохнешься без сознания – и что нам, тащить тебя? Ты тяжёлый. Остановимся по дороге, промоем рану. – Обернувшись к нам, Саскья мрачно командует: – Эй вы, за нами, и не отставать! Ясно? Попробуете смыться – крикну, что ваша блондиночка – гем, тут вам и крышка. Всем.

Мы только молча киваем, обещая следовать за повстанцами.

– И ведите себя как местные, – советует Мэтью, обречённо качая головой. – Честное слово, никогда не встречал таких тупых шпионов.

– Да какие из них шпионы – смех один, – ворчит Саскья.

Мы идём по старому шоссе, где теперь разгуливают пешеходы, потому что машин не осталось. Эту автомагистраль с чёрным асфальтовым покрытием я помню по фильму.

– Мрачновато здесь, – шепчет Кейти.

Я молча киваю в ответ. Сквозь разбитые стены каменных домов проглядывают стальные опоры, дверные проёмы затянуты тряпьём и полиэтиленом. Посреди улиц чернеют пятна кострищ. Не видно ни парков, ни цветов. В фильме так и показывали. Изредка попадаются одинокие бледные деревца, жёлтые пятна пожухлой травы. Мрачный серый мир.

– Почему здесь так тихо? – шепчет Нейт.

Действительно, странная тишина. В фильме на городских улицах бурлила жизнь, худые и вечно голодные дефы куда-то спешили, обмениваясь то приветствиями, то ругательствами. Сейчас на улице тоже полно народа, но все замерли, пялятся на нас, открыв рты. Смотрят конечно же на Элис.

– Заправь волосы под комбинезон, – шепчу я подруге.

Она тут же прячет золотистые локоны, не пытаясь спорить и не отрывая глаз от своих босых ног на грязном асфальте, словно не может заставить себя посмотреть на враждебную толпу. Нейт, Кейти и я на ходу окружаем Элис, закрываем её собой. Дефы постепенно отворачиваются, возвращаются к своим делам. Мы шагаем вперёд, глядя на спины Мэтью и Саскьи.

– Что тут такое? – тихо спрашивает Кейти. – Куда нас занесло?

– Мы попали в «Танец повешенных», – отвечаю я.

– Я поняла. Но фильм это, книга или ещё что – может, объясните?

– Думаю, на «Комик-Коне», когда рухнула крыша, произошёл сдвиг временно́й реальности. Мы вошли в параллельную вселенную. Во вселенную «Танца повешенных», – рассудительно сообщает Нейт.

– И здесь все говорят по-английски? – скептически уточняет Кейти.

– А мне откуда знать? – смеётся в ответ Нейт.

– Скорее всего, так и есть. Это какая-то другая реальность. Попади мы в фильм, всё выглядело бы иначе, – успокаивающе говорю я, коснувшись локтя младшего брата. Звучит неправдоподобно, кому сказать – не поверят, но вот они мы, идём по разрушенному городу дефов и дышим смрадом разлагающихся птиц.