– Бесы? А что бесы? Бесы – это понятно!.. А вот как ты объяснишь «зеркальце, которое покойника вживе» показывает? Известно, что царица Анна Иоанновна, которая Брюса весьма уважала и даже в чем-то советовалась с ним, умирая в 1740 году, за день до смерти общалась со своим двойником. И тому были прямые свидетели – ее приближенные слуги и царедворцы. Встреча с двойником царицы весьма всех их напугала, но сама властительница объяснила дело так, что будто бы говорила она «со своей смертью».
Михаил Михайлович глянул на Гришу: его сотрудник сидел застыв, выпучив глаза и задрав брови. Двойники ввели Гришу в ступор.
– Но еще поразительнее, – вкрадчиво сказал шеф, – выглядит смерть Василия Никитича Татищева, достойного ученика и соратника Брюса.
– Татищев – это… историк?
– Историк, географ, инженер, предприниматель, государственный деятель, преступник поневоле… Благородная русская величина, которую одним словом не описать: богат талантами, яркая и крупная личность. Но в данной ситуации интересно то, как он умер. Кстати говоря, в судьбу он сам не верил. По крайней мере, не признавал ее и, соответственно, в предсказаниях толку не видел. Объяснял так: «Ибо если бы мы совершенно все приключения, предписанные и неизбежные, разумели, то б не имели нужды жить по закону». По-моему, этими своими словами он открыто смеется над своими оппонентами – в частности, над самим Феофаном Прокоповичем, серым кардиналом, свято веровавшим в божественное провидение. Татищев дважды в своей жизни был под следствием за нарушение закона, поскольку дважды Бирону, любимцу Анны Иоанновны, не угодил. Но то, как Татищев умер…
– И… как?
– А вот как: 14 июля 1750 года, посетив церковь, пошел на погост, где повелел вырыть себе могилу. После чего привел в порядок все свои дела, попрощался с родными и близкими и 15 июля 1750 года, то есть на другой день, лег… и умер.
– То есть… он знал… день своей смерти?
– Получается – знал! – развел руками Михал Михалыч. – Вопрос: откуда?
– Действительно, – пробормотал уязвленный Гриша. – А нам откуда знать?..
– Да, – заметил Михал Михалыч, – и боюсь, нам уже никогда не узнать… Дело в том, что Сухарева башня рухнула.
– В смысле?
– Да вот…
Михаил Михайлович наклонился вперед и поведал громким шепотом:
– Я, Гриша, не случайно задумался о тайном, сакральном знании. Я как-то не склонен считать себя умнее других… И в некоторых случаях просто делаю выводы из очевидных предпосылок. Особенно если предпосылки так и лезут в глаза…
Есть документы и свидетельства современников о Брюсе. Многие вещи в его жизни не просто известны, а достоверно известны. Вот, например, радиальную структуру Москвы когда-то создавал именно Яков Брюс – астролог, член тайного магического общества, адепт магии черной и белой… Нептун. Двенадцать проспектов-лучей, сходящихся в центре столицы, знаменуют собой двенадцать зодиакальных зон. Колдун и чародей Брюс полагал, что только такая структура спасет Москву от частых пожаров и укрепит город перед лицом врагов. Помимо прочего, известно, что Брюс составил когда-то карту московских земель, указав на ней все проклятые места, на которых строить ничего нельзя, а также места концентрации магической силы, где, напротив, рекомендовал возвести особые здания, наподобие египетских пирамид. Дабы Москва усилилась и сделалась неприступною для нападений извне.
И еще я слышал, что руководство нашей страны – главные лица, понимаешь, Григорий? – намерены Брюсовы секреты… использовать.
Вот почему Сухарева башня – Чертова башня Брюса – рухнула в 1934 году. В Москве шептались на всех углах, что кое-кто собрался завладеть сокровищами колдуна и в особенности – его Черной Книгой… В поисках вечной жизни и всякой магической премудрости. Вот оттого и сработало, дескать, страшное Брюсово заклятие.
Я выяснил детали. Башня рухнула в июне тридцать четвертого…
Собственно говоря, ее давно назначили к сносу. Из стен башни вывезли Коммунальный музей Москвы, который там располагался. Сотрудников музея выселили из квартир, находившихся прямо в древнем здании. Предупредили все службы и людей…
В опустевшей башне возились последние рабочие – говорят, будто бы снимали старинный дубовый паркет. И тут она рухнула. Погребла под обломками шестерых человек.
Их жизни будто бы принесли в жертву… Проклятие Брюса? Проклятие Черной Книги?..
Заметь: очевидцев особенно удивила скорость обрушения башни. В считаные секунды высокое, внушительное и еще прочное строение сложилось, словно карточный домик. Разлетелось в пыль, оставив после себя груды кирпича. На развалинах органы проводили следствие, но причины обрушения так и не выяснили. Хотя разобрано было ими все буквально по кирпичику.
– Нашли? – спросил заинтригованный Гриша.
– Что? – не понял Михаил Михайлович.
– Черную Книгу!
– Не знаю. Но если я прав, все сведения о такой находке все равно будут засекречены.
– Тайное знание?
– Тайное, да. Сакральное. – Михаил Михайлович вздохнул. – Ну что ж, по домам, что ли?
– А я тут еще посидеть собирался, – сказал Гриша. – Леночка сегодня на вечернем учится, так что…
– А, ну-ну! А я, пожалуй, пошел. Опять сегодня голова зверски болит…
Проводив шефа и закрыв за ним дверь, Гриша прошел к огромному столу, погребенному под кучей коробок, бумаг, инструментов, и осторожно потянул на себя кусок дерматина, которым были накрыты куски и обломки костей, представляющие собой объект № 315.
– Брюс, Брюс. Вот, значит, как? – прошептал Гриша. – Сакральное знание…
Завороженно уставившись на останки чародея, он взял в руки промывочные кисти и аккуратно приступил к очистке. Проработав около часа, Гриша захотел встать и выкурить для разнообразия папиросу. Но едва он поднялся на ноги и сделал шаг, как голова у него закружилась и вся комната поехала, будто на карусели.
Гриша рухнул на ближайший стул и попытался угомонить взбунтовавшийся организм. Головокружение не проходило, его подташнивало. Как будто он не находился на твердой земле, а болтался где-то в море… Или в воздухе.
Когда перед глазами все в очередной раз завертелось, Гриша смиренно опустил глаза и уронил голову на грудь.
– Брюс… Колдун…
Толстые кирпичные стены института почти не пропускали звуков, а окна в двойных рамах выходили на малолюдную улицу. В комнате царила глухая и вязкая тишина, от которой становился слышен стук крови в виске.
Из ближайшей стены выступил вдруг старик в белом напудренном парике.
Высокий, жилистый, крепкий… Скрипя мослатыми коленками, он шагнул вперед и стал подниматься по винтовой лестнице, все выше и выше. Добравшись постепенно до самой кручи, он отворил крохотную дверцу в стене и вылез на шаткую обзорную площадку, распугав примостившихся на крыше галок. Навстречу ударил ветер. Яростный, бесцеремонный. Колючий, ледяной… Ветер рвет с плеч ветхий камзол, но жилистый старик упирается. Он оборачивает назад искаженное коричневое лицо и страшно оскаливается…
– Тайное знание?! Правители интриганы, для них оружие – тайна и тайны – оружие… А для человека превыше всего – знание! Знание человеческое как башня – растет, растет, строится по кирпичику. А не все подряд можно доверить людям. Иначе оно им самим станет проклятием… Человек нужен умный, чтобы воспользовался не во вред… Эх, есть ли где достойные таких секретов, такого оружия, какое имею?! Знай, отрок, – сверля грозным взглядом Гришу, прогрохотал чернокнижник, – до тех пор, пока хоть один камешек возведенной мною башни сидит в московской земле, могу я в любой момент вернуться! Смерть моему служению – не препятствие. И в том главная моя тайна.
«А в чем служение-то?» – хотел спросить Гриша. Он обдумывал, как объяснить старику, что никакой такой его башни в Москве уже нет, так что напрасно рассчитывает Брюс на свободное возвращение…
Но тут что-то толкнуло его в плечо, и он проснулся.
В окно мастерской било яркое апрельское солнце.
Над Гришей с задумчивым видом нависал Михаил Михайлович Герасимов.
– То есть ты так и ночевал тут на стуле? Ничего себе! А у нас новости…
– Какие? – протирая заспанные глаза, спросил Гриша.
– Объект 315 у нас забрали.
– Какой объект? – не сразу сообразил Гриша. – Это что, Брюса, что ли? Кто? Зачем? Почему?!
– А вот никто мне ничего не объяснил, – хмуро ответил Михаил Михайлович. – Пришли люди, потребовали, предъявили бумагу. Один был в военной форме, генерал-майор, двое других – в штатском. Кто, откуда – ничего не известно. Говорили, что вроде бы для захоронения берут… Но что-то не очень мне в это верится – с таким почетным эскортом да на кладбище? Генерал-майор… Представляешь?
