Бывшие. Я тебя верну!
Наташа
Утром я проснулась и увидела, что Ева бодрячком: открыла мешок с игрушками, доставленный из дома, и вовсю занималась раздеванием кукол. Когда к нам в гости заезжала свекровь, то всегда пыталась привести в порядок игрушки, тихо возмущаясь наготе Барби, но Ева неумолима – попы должны быть видны!
Я улыбнулась. Очухалась моя девочка.
– Привет, котик, ты как? – позвала ее.
– Холосо! – воскликнула, прыгая на меня. – Мам, я кусать хочу. Вкусненько.
– Сейчас пойду добывать завтрак, а потом возьмем вкусненького. Дядя Артем вчера много сладкого привез.
– Ула! – радовалась Ева. – А папа де?
Я на мгновение замерла, вспоминая, где наш папа, потом по волосам дочку погладила. Нам всем будет сложно, но свыкнемся. Ева маленькая еще, а дети быстро адаптировались в новых условиях.
– Котик, пойдем умоем…
– Папа! – заорала она и бросилась к двери. Я тоже повернулась. Рома приехал. Узнал все-таки.
Он подхватил Еву и крепко к себе прижал, но смотрел только на меня. С тревогой и легким налетом недовольства. В былые времена я бы тоже на нем повисла, в плечи пальцами впилась, уткнулась носом в шею: ища и находя поддержку. Теперь я просто смотрела. Чужой. Отныне чужой для меня. Знала ли я вообще тебя, Рома?
– Привет, Княжна, – произнес привычно и одновременно так интимно. По-нашему.
– Мама Княсьня, – повторила Ева, избавляя от надобности как-то отвечать мужу. Конечно, я не рассчитывала, что смогу сохранить в тайне болезнь Евы, но надеялась, что он узнает позже. Хотела получить небольшую передышку перед схваткой. Полностью осознать и подготовиться. Я накажу его за ложь и предательство. Ему тоже будет больно. Как мне сейчас.
Главное помнить, что Рома не мой больше.
Только как? Смотрю на него, такого родного и любимого: весь в облаке холодного ноябрьского марева, с запахом желтых листьев в светлых волосах и расплавленного шоколада за ухом. Мой. Был. Теперь душу переполняло брезгливое чувство пользования. Он спал со мной, целовал везде, самые интимные места, и я принимала его всего, не отказывала ни в чем… То же самое Рома делал с ней. Был в ней. А потом без стыда и вины домой приносил дух чужой женщины. Как это мерзко.
– Папочка, ты нас домой забелёс?
– Конечно, солнышко, конечно.
– Нас оставили до понедельника, – я переключилась на нейтральную тему, чтобы сдержаться и не выплюнуть обвинения ему в лицо немедленно.
– Разберемся, – улыбнулся Рома, щекоча Еву, но взгляд пытливый на меня направлен. – Почему не позвонила? Я охрен… ошалел, когда мама твоя рассказала.
– Не хотела беспокоить тебя, – сухо проговорила. – От важной сделки отвлекать. Ты был так занят, – холодно улыбнулась.
У Ромы кадык дернулся, виноватый взгляд в сторону. Мерзавец.
– Важнее тебя и дочки для меня ничего нет, – он попытался дотронуться до моей руки, но я резко поднялась, пресекая нежеланные прикосновения.
– Побудь с Евой, мне в душ нужно.
Я сбежала, чтобы собраться с силами. Уступила в маленьком сражении, чтобы выиграть войну.
Ополоснулась под навязчивое желание рефлексировать. Я заглушила его – лучше анализировать. Мозг услужливо, с особой жестокостью воскрешал в памяти звонки, которые Рома принимал, спешно покидая комнату. Сообщения, на которые быстро отвечал и клал телефон экраном вниз, скрывая отправителя. Нервную рассеянность и задумчивую невнимательность, накрывавшие неожиданно, а причины, которых тщательно охранялись от нас. Когда нет ревности и подозрений – это кажется пустяком. Этого не замечаешь. А сейчас все это виделось тревожными звоночками, которые я пропустила в своей слепой любви и доверии. Все стало один к одному, выстроилось в порочный круг, по которому меня водили, как овцу на веревочке. Ну что же, овцы порой становятся волками.
Я достала косметичку и осмотрела себя. Боль и нервы залегли темными тенями под глазами. Бледная и усталая. Нужно в порядок себя привести. Я всегда была королевой и уйду в блеске разбитого сердца. И мне не будет стыдно: ни за уход, ни за боль, которую мы оба испытаем. Хотя относительно него полной уверенности не было.
Я больше не знала, что у моего мужа в голове творилось. И тем более, что на сердце. Кого любил? А кто был привычной данностью? Какие из признаний были ложны? А какие истинны? Я не знала этого, но в одном Артем был прав: его брат по натуре победитель, а такие свое отдавать не любили. А меня Рома считал своей, небезосновательно, естественно. Он привык к моей любви, к жизни со мной, комфорту, который получали мужчины, приводя домой жену. Я заберу у него все по очереди. Привычность и стабильность. Свою тело. Свою душу. И Еву. Несправедливо? А жизнь вообще жестокая штука!
Я вернулась в палату готовая к бою с мужем. Пока мужем. О том, что я знала его «скромный» секрет, известно только мне и Артему. Скоро еще и адвокат узнает. Рома поймет, но позже. Интересно, кто все-таки пригласил меня поглядеть на семейную идиллию? Не Демьянов точно. От него сквозило раздраженным непонимание моих реакций на него. Если бы предполагал, что знала о второй семье, вел бы себя иначе. По крайней мере мне хотелось верить, что не стал бы таким жестоким способом ставить перед фактом своего отцовства и измен. Возможно, я не права. Может, Рома устал от разъездов и двойной жизни и решил, что мне пора узнать, не заботясь о выборе методов.
Я поймала на себе ласковый, но с искрами беспокойства взгляд. Волновался. Явно ссориться не хотел.
– Ева, пойдем зубки почистим, – я потянулась к дочери, но мое запястье перехватил Рома. Погладил, пытливо в глаза заглянул.
– Наташ, ты обиделась, что не сразу приехал? – шепнул. – Я ведь не знал.
Я с равнодушной улыбкой высвободила руку, но внутри кипела от гнева и обиды. Неужели это единственное, чем он мог меня обидеть?! За тобой, Демьянов, грехи похуже водились! Но то, что нянчил сына, пока наша маленькая дочь болела, запомню. Теперь знаю, как мой муж расставляет приоритеты.
– Нет, этим ты меня не обидел. Да и как бы ты приехал? Ты ведь летел из Питера. Еще и работу из-за нас бросить пришлось, – мой голос так сочился горьким медом сдобренный плохо скрываемым сарказмом.
– Это все мелочи, Наташ…
Ну, конечно! Одной мелочи примерно шесть. Второй лет тридцать. А мы с Евой кто? «Большести»? Что-то не похоже. У нас ведь не было проблем с деньгами: отпуск хоть каждый месяц брать могли, а вот времени не было. Но на ту семью Рома находил. Значит, мелочи все же мы… Как же тяжело держать все это в себе: плюнуть бы в лицо и… А большего и не достоин. Разве что коленом между ног.
– Пойдем, Ева.
– Ну мам! – принялась показательно страдать.
– Зубы!
– Ну, пап! – к отцу под бочок залезла.
– Слушайся маму, солнышко, – поцеловал ее в русые кудри, но смотрел на меня. Я тоже. Надеюсь, мой взгляд не выдавал меня с потрохами. Или, наоборот, подскажет важное, и муж признается наконец. Это не изменит моего решения, но хотя бы толика уважения к нему сохранится.
В понедельник нас выписали. Рома хотел остаться, но я настояла, чтобы поехал на работу. Мы с Евой вошли в дом. Я раздела ее, пообещав приготовить любимые макароны-зверушки.
– Поиграй сама, котик, а я сварю.
Она ловко взлетела на второй этаж и юркнула в детскую, а я скинула пальто и подошла к широкому окну, открывавшему шикарный вид на стройные ряды могучих сосен, венчавших конец нашего участка. Я любила свой дом в Серебряном бору. Большой и уютный – два этажа с мансардой. Летом мы жарили шашлык, приглашали друзей, днем купались, а когда темнело включали фильмы на большом проекторе – кинотеатр под открытым небом. Дети бегали босиком по траве и резвились в лягушатнике. Зимой наряжали двор, зажигали причудливые фонари и развешивали сверкающие гирлянды. И все это в прошедшем времени. Этот новый год мой дом встретит без меня. Возможно, та, другая, обоснуется здесь.
– Какая мерзость! – порывисто смахнула слезы. Я больше не чувствовала себя в безопасности. В том самом домике. Все испоганено, грязью облито, ложью пропитано.
Я прошла в гостиную и сняла несколько фотографий со стены, отнесла в кладовую поднос с крупными белоснежными свечами с ароматом жасмина и сандала, частенько создававшие нам романтичное настроение. Не знаю зачем, просто не хочу больше.
Ева не спала днем, поэтому около восьми вечера свалилась. Мне это было на руку. Я поставила посуду в мойку и ушла к себе, работать. Мужа я не ждала и не встречала.
– Привет, – Рома приехал как обычно. Зашел ко мне, удивленным взглядом встретил увлеченное залипание в телефоне. Я чатилась. Активно.
– Привет, – бросила и ответила на сообщение, телефон положила экраном вниз.
– Занята, смотрю.
– Ага, – мобильный пиликнул, и я снова взяла его в руки. Это может показаться ребячеством, но это бесит. Очень. Неприятно, когда тебя, такого реального, обходит в борьбе за внимание кто-то из телефона.
– Покормишь мужа? – Рома старался сохранять спокойствие.
– Я не успела приготовить, – ответила, не глядя на него. – Закажи что-нибудь.
– Заказать? – медленно переспросил он. – Ты серьезно?
Я пожала плечами и улыбнулась, читая Леськин бред. Подругам я не говорила, но пообщаться мы всегда горазды.
– Наташ, что за херня происходит? – я снова писала. – И убери чертов телефон!
Я перевела взгляд на Рому, демонстративно изогнув бровь. Не нужно со мной так говорить. Мобильный зазвонил. Я быстро взглянула на номер и спешно поднялась.
– Это важный звонок…
Я вышла из комнаты. Леся почти сразу сбросила вызов, а я стояла и ворковала у окна, очень тихо и интимно. Не слова пошлости или намека на роман, но так, чтобы от неизвестности и ревности вздувались вены и пузырилась кровь.
– Не знаю, надеюсь получится вырваться… – у меня кожа горела от тяжелого пронизывающего взгляда. Рома стоял за спиной. Не рядом, но достаточно близко.
– И я тебя. До завтра.
Обернулась и нарочито испуганно отпрянула. Рома сбросил пиджак и, скрестив руки на груди, мрачно наблюдал.
– Кто это? – пугающе тихо спросил.
Мы никогда не проверяли мобильники друг друга. Вот и сейчас Рома не смел вырвать телефон и убедиться. Мучайся. Как я каждый день после того, как узнала.
– Олеся, – спокойно ответила и мимо пройти хотела. Рома поймал меня за талию и к себе притащил. Я сглотнула от противоречивого желания плюнуть ему в лицо, настолько противно было, и спрятаться в кольце рук, отчаянно рыдать, умоляя сказать, что все это неправда. Что он любит меня. Только меня. А все остальное – дурацкое недоразумение.
– Наташа, – он обхватил мое лицо, сдавливая, – у тебя сегодня цвет настроения стервы?
– Нет, – я дернулась, вырывая подбородок, – я много упустила по работе, – и руки его убрала. – Нужно наверстывать.
Через час я со злорадством наблюдала, как мой муж, мрачнее тучи, грыз детские крекеры, запивая кофе. Я выбросила все, что испортилось, пока меня не было и не стала заказывать свежие продукты – холодильник пустовал. Увы. В морозильную камеру Рома в принципе не заглядывал. Поэтому не нашел домашние пельмени. Его проблемы. Может, рванет к блондинке. Накормит, напоит, приголубит… Подлец.
Около одиннадцати я пришла в нашу спальню, надела короткую шелковую сорочку, волосы расчесала до блеска. Рома был в душе. Я не уходила, ждала его. Он вышел распаренный и голый. Меня увидел и замер. Длинные ноги, глубокий вырез, соски возмутительно натягивали сорочку. Я не верила больше в любовь мужа, но в своей сексуальной власти над ним не сомневалась.
Его член ожил в мгновение, вверх устремился, наливаясь кровью и похотью. Рома был жилистым и крепким, с мощными ногами футболиста и торсом пловца. С ним было хорошо. Он умел пользоваться членом, руками и языком. Этого не отнять. Наверное, поэтому и у меня внизу жар разливался. Только раньше я ему доверяла всегда и во всем. Этого больше нет. Поэтому я, как ни в чем не бывало, взяла в гардеробной плед.
– Я сегодня с Евой спать буду. Доктор сказал, что на 7-10 день после операции может открыться ротовое кровотечение. Буду контролировать.
– В смысле? – недоумевал Рома. – Я один, что ли, спать буду?! – и взорвался.
– Тебе что, плевать на дочь? – холодно поинтересовалась.
– Конечно, нет, но…
– Я, кстати, не спросила: как Питер? – прервала его.
– Так себе, – буркнул Рома. – Но скоро решится. Там заминка вышла…
В глубине дома мой телефон громко просигналил чередой сообщений. Прямо на руку мне. Я метнула на дверь максимально нетерпеливый взгляд.
– Извини, мне нужно, – и быстро ушла. Рома смачно выругался мне в спину. Да, Демьянов, твои дела больше неинтересны мне!
Глава 8
Роман
Это полный пиздец. И я сейчас не о финансовых результатах «ТСТ Медиа». С ними как раз-таки полный порядок. Два пандемийных года дали уверенный толчок платным онлайн-кинотеатрам, и рост продолжался, умеренный и стабильный. Люди готовы платить за хороший сервис, качество звука, картинки и комфортные условия подписки. Если бы мы еще кино снимать умели… От некоторых проектов дурно становилось. Хорошо, что креативным директором Артем был. Я бы все забрил. То ли нет у меня вкуса, то ли он слишком хорош.
Но даже если бы на работе начался аврал вселенского масштаба или на Московской бирже случился обвал образца 2008 года, я бы не среагировал. У меня неожиданно дома случился товарищ-армагеддон. На меня жена забила! Во всех смыслах. Вечно занята. Неприступна как крепость. Холодна стала. Спит в детской! И этот гребаный телефон. С кем нежничала в ночи? Не говорят так с подругами!
Я заведенный стал. Мысли тупые в голову лезли. Бредовые совершенно. Неужели Наташка увлеклась кем-то? Моя дерзкая Княжна Ростова милости свои налево раздавала? Не может быть такого! Или может? Она так переменилась. Близость между нами исчезла куда-то. И секса не было. Я каждый вечер псом голодным на нее смотрел, а она равнодушно из нашей спальни уходила. Мы не кролики и трахались не каждую свободную минуту, но жену я хотел постоянно, хотя бы просто рядом: нужно мне обнимать ее во сне, не высыпаюсь иначе. Могла ли моя Наташка другого полюбить?
Нет, конечно! Мы с ней счастливы были. Но мои «командировки»… Я обкрадывал, отнимал наше время. И внимание у Евы забирал. Именно поэтому хотел, чтобы мы все вместе жили. Я понимал, что будет сложно, но не мог же бросить сына! Ваня только обрел отца. Я не был готов к такому повороту. Наташа, наверняка, тоже. Но это выбор, который за нас сделала судьба. Мы ведь семья: у нас все на троих, а будет на четверых. Но сейчас появился страх, что она может уйти, не принять новые обстоятельства, особенно если уже встретила кого-то…
Я повернулся и пристально на брата посмотрел. Он оживленно спорил с финансистами, отстаивая бюджет на новый проект с познавательным контентом. Артем считал, что не только хлебом и зрелищем кормить людей нужно. Для ума зарядка тоже не помешает. Так-то оно так, но вот рейтинги просмотров показывали обратное.
Брата я любил, доверял ему. Подозревать его в связи с моей женой глупо как-то. Это не в характере их обоих, но… Когда-то Темыч влюблен в Наташу был. Это он нас познакомил, точнее, я сам представился ей. Они были друзьями-сокурсниками, но дружба между мужчиной и женщиной часто заканчивалась разбитым сердцем. У Артема было так. Мы ведь дрались за Наталью Ростову. Правда, наша дуэль была больше похожа на дворовую драку…
Семь лет назад
Настойчивый стук разбудил хмурым, но таким жарким утром. Я не торопился открывать, хотя любопытно было, кто такой настойчивый в субботу, но больше хотелось зарыться в густые каштановые волосы, прикусить шею, целовать золотистую спину. Взять сонную и теплую. За двадцать восемь лет я успел перетаскать прилично баб. На одной даже жениться хотел. Еще вчера переживал, что расстались, а сегодня мир перевернулся. Я не просто влюбился с первого взгляда, что мне совсем не свойственно, меня накрыл неожиданный водоворот чувств, ранее не испытываемых. Притяжение, бешеная страсть, нежность и желание обнимать всю жизнь. Я только вчера увидел ее, а уже никуда не отпущу.
Наташа Ростова… Она перевернулась, бесхитростно соблазняя крепкой грудью с темно-розовыми сосками, потянулась котенком и зевнула, прячась в завесе блестящих волос. Я вздохнул и поднялся. Джинсы натянул, волосы пальцами расчесал и открывать пошел. Кто ж, бля, такой нетерпеливый?!
Артем. Он был в кураже ярости, поэтому смазал – я успел увернуться от прямого удара в челюсть. Грубо толкнул его в грудь, вышвыривая в коридор, и дверь захлопнул. Надеюсь, шумоизоляция действительно превосходная, как утверждал риэлтор. Не хотелось Наташу в наши разборки втягивать, хотя, думаю, причина в ней.
– Успокойся! – прорычал я, отбиваясь от ударов. Темыч младше на пять лет, порывист и горяч. Мы всегда не только братьями, ну и товарищами были. Хотелось бы точно знать, какие у него ко мне предъявы. Я догадывался, конечно, но пусть скажет. Именно поэтому не бил в ответ, но и себя ебашить не позволял. Я покрупнее, но и он, лось, вымахал!
– Да пошел ты на хуй! – выплюнул он, вытирая кровь с разбитой губы. Случайно у меня вышло.
– Уймись! – скрутил его, хватая ртом воздух. Сука, в солнечное сплетение засадил! – Чего ты бычишься! Через рот проблемы решать не пробовал?
– Да иди ты! – Он вырвался, но больше нападать не стал. Сел на пол, смотрел на меня волком. Я рядом пристроился, молчал. Пусть начинает, а там посмотрим.
– Тебе что, баб мало? – сквозь зубы выдал. – Почему она?
– Вы ж друзья просто. Какие проблемы?
Артем повернулся, внимательно вгляделся в меня. Я был спокоен, но мозг усиленно работал. За абы кого брат драться не стал бы…
– Друзья, – проговорил медленно и добавил: – Пока. Знал бы, что брат к моей девушке в трусы полезет…
– Она не твоя. – Мое спокойствие дало трещину.
– Я люблю Наташу. Полгода во френдзоне сижу, на других девчонок смотреть не могу, все надеюсь стать ближе обычного френда. А тут ты… – он хмыкнул. – Странно, мы ведь так похожи, только я не в ее вкусе, а ты сразу шах и мат королеве объявил.
Я хмыкнул, но в этом не было веселья. Последнее, что хотел сделать, это брату дорогу перейти. Но это случилось, и Наташу Княжну Ростову не отпущу. Моя она. Сердцем чувствую. Я пальцев ее дотронулся в невинном касании, и связь жгучая по венам побежала: тело, сердце, душу себе подчинила. Наверное, поэтому так просто признался:
– Я тоже Наташу люблю.
Артем хохотнул нервно, потом в лицо мое посмотрел пытливо.
– Ты ж вроде от расставания с Юлей не отошел, не?
Когда я объявил, что подумываю остепениться и сделать предложение Юле, Артем единственный, кто назвал меня долбаебом. Он прямо заявил, что не видит между нами химии, а мне не пятьдесят лет, чтобы спешно наследников рожать. Отец, кстати, говорил противоположное, полагая, что спокойная, послушная и скромная Юлия – прекрасная партия. И на маму косился, которую ну никак нельзя было назвать послушной.
– Не знаю, брат, – я развел руками. – Раньше я ничего подобного не испытывал. Ни с кем.
– Ладно, – Артем поднялся, – понял я, – и руку мне протянул, помочь хотел. Я схватился за его ладонь. – Береги ее, понял? – сказано было со смыслом.
Он ушел, а я вернулся в квартиру. И был счастлив все семь лет, что Наташа была рядом. Мы поженились через десять месяцев после знакомства. Жили хорошо, пока на моем пороге не появилась Юля. Теперь был в постоянном напряжении. Нет, я рад, что у меня есть сын. Ванька реально хороший парнишка, но меня высасывала эта двойная жизнь, а смелости сказать правду не хватало. А вдруг всплывет тот нелепый секс с Юлей? Нет, на пороге нашего дома я должен показаться без тягача в виде матери Ивана. Лучший вариант, если они с Наташей никогда не встретятся!
– Танюш, принеси два кофе, – попросил секретаршу и к брату повернулся. Дела мы обсудили, но пара личных вопросов у меня осталась. – Мне кажется, у Наташки кто-то появился, – заявил без обиняков.
Артем бросил на меня выразительный взгляд, и цензурных «выражений» в нем не было.
– По себе судишь? – бросил отрывисто, пальцами барабаня по крышке моего стола.
– Я не изменяю ей, – проговорил сквозь зубы. – Один раз случилось. Не знаю, что нашло на меня. Миллион раз пожалел уже.
Раньше вслух этого не произносил. Даже в голове не прокручивал. Просто абстрагировался. Запихнул вглубь подсознания и не вытаскивал на свет божий. Не знаю, что сейчас произошло, отчего признался.
– Прости, сочувствовать не стану.
– Я и не прошу, – сухо парировал. – Я хочу знать, известно ли тебе что-то. Вы ж друзья.
Артем хмыкнул, поднялся и на меня с интересом посмотрел. Он понял намек.
– Интересуешься, не трахаю ли я твою жену? – усмехнулся зло. – Нет. Уверен, Наташа не опустится до измены. Жаль, что у тебя установки другие.
– Прости, брат, – я задел его подозрениями. Да и прав он. Мудак в этой истории только я. Нехрен сваливать с больной головы на здоровую.
Артем не принял руку, наоборот, ткнул пальцем мне в грудь.
– Помнишь, просил не обижать ее?
Я кивнул. Конечно, там намек жирный был.
– Не справился ты, братик. Теперь каждый сам за себя.
– В смысле? – но Артем уже к двери пошел. Там стояла смущенная Таня с подносом.
– Кофе… – пролепетала она.
– К черту кофе! – я окончательно вышел из себя. К проблемам в семье добавились непонятки с братом. Не нравилось мне это все, очень не нравилось.
После работы заехал в «Порто Мальтезе»: Наташа любила средиземноморскую кухню. Я тоже. Может, удастся поужинать вместе? Для Евы имбирные пряники на палочке. Я очень хотел провести вечер втроем. Уже к дому подъехал, когда позвонила Юля. Черт, я же просил не беспокоить после семи вечера! Уже начало девятого! Что там такого срочного? Они в Питер засобирались через день после моего отъезда, хотя коттедж на неделю оплачен был. Вероятно, скучно стало, да и Ваньку развлекать нужно, дома проще с этим – там в сад отправила и свободна. Юля звонила уже, говорила, что нормально добрались, так что еще нужно? Ответил, чтобы исключить звонки, когда в дом зайду.
– Слушаю.
– Рома, здравствуй, прости, что так поздно, но… – замялась она.
– Что случилось, рассказывай.
– В клубе у Вани сборы планируются. На две недели под Питер поедут. Он хочет очень, но там взнос нужен…
– Ясно, сколько?
– Двадцать тысяч… Я бы сама, но…
– Я переведу деньги, – оборвал ее. – Завтра поговорим об этом. Пока.
Я смотрел на свет в окнах родного дома, туда хотелось, но приходилось сидеть в машине и решать проблемы, которые за семьсот километров от меня. Мне не было жалко денег: я оплачивал все, что касалось сына, да и единым траншем переводил приличную сумму, чтобы комфортно было и его матери. Она должна находить время для Вани, а не думать, чем прокормиться. Было ощущение, что Юля всегда без денег. Даже удивляло, что она объявилась спустя столько лет. Тратит она будь здоров! Значит, реально прижало ее.
– Привет! – громко поздоровался, заходя с пакетами в дом. Никто не встречал меня, только тоскливо горели настенные бра. Я отнес пакеты на кухню, снял верхнюю одежду и поднялся наверх. Наташа уже укладывала Еву. Черт, опять опоздал! Вроде об одном ребенке позаботился, а другой засыпал без меня…
День закончен, мы устали.
Глазки закрываться стали.
Очень хочется уснуть
И в подушку нос уткнуть.
Ручки положи под щечки
Сладко спи всю эту ночку
Сны тебя пусть не пугают
Спи спокойно, баю-баю.
Я слышал эту песенку много раз: Ева любила после сказки засыпать под мамин голос. Но именно сегодня так щемило в груди. Я люблю своих девочек, не могу потерять их. Никому не отдам и не отпущу! Сам не знаю, почему так переживал. Они ведь никуда от меня не уходят.
– Можно я уложу ее?
– Папа писёл! – Ева увидела меня и пулей вылетела из-под одеяла.
– Привет, поночка! – Я подхватил дочь, а она обвила меня ногами, крепко за шею обняла. – Задушишь!
– Укладывайтесь, – поднялась Наташа и мимо прошла, Еву в щеку поцеловала. Мне достался ударивший в голову тонкий аромат чего-то вкусного от ее волос.
– Пап, ласказы скаску, – Ева устроилась у меня на груди.
– Жил да был принц-чебурашка…
Я и сам заснул с ней, вышел в десять. Наташа доставала детскую посуду из посудомойки. Привезенная мною еда стояла в коробках нетронутой. Меня сейчас мучил голод, но уже иного характера. Какая же Наташа красивая в этом наряде. И сексуальная. Мне одна пошлятина в голову лезла. Что это за платье такое? Вроде домашнее, но светлая ткань так соблазнительно льнула к телу, обрисовывая аппетитную фигуру. Я любовался упругой задницей жены, пока член не попросился на волю, болезненно тараня болты на брюках. Эта забастовка убивала меня!