Кисть и пистолет. Мое сердце пусто

Глава I

Март

Роберт

Я еду по дороге 431 на север. Следовало бы выбраться на 65-ю трассу, но мне не хотелось слишком долго двигаться вблизи Хантсвилла, выбрал дорогу менее оживленную. Да и удобнее мне с Lantana Way попасть на 431-ю. Вон она, в полусотне ярдов. Через десяток минут голос девушки из GPS советует мне свернуть в Фейетвилле на 64-ю, чтобы скорее попасть на 65-ю. Но мне это не улыбается, остаюсь на 431-й. Поздний вечер, отмахал уже шестьдесят миль, пора бы заправиться, так как выезжал в спешке. Да и пожевать чего-нибудь хочется. Поэтому в Льюисберге искал заправки – ни одной… Только после выезда там, где съезд на 50-ю дорогу, обнаружил «Тигермаркет». Залил полный бак, заодно прихватил два ломтя пиццы. Теперь можно не торопиться. Это уже Теннесси, оставлена позади Алабама – штат, в котором продержался более полугода. Жаль, что так спешно приходится его покидать. Это были не самые плохие мои полгода. Но что поделаешь… Судьба играет нами, не мы выбираем свой путь. Можно было бы теперь перейти на 65-ю, но поворот остался позади, не возвращаться же.

Объехал аэропорт Уэллингтон, дальше пошли почти безлюдные места. Нет, наверное, и здесь живут люди на фермах. Вон какая-то конюшня пролетает мимо. Даже название не рассмотрел. Еще несколько миль, и проезжаю мимо двух церквей. Одна – баптистская, это понятно, здесь много таких. Но следующая, менее чем в четверти мили, судя по знаку, – еврейская. Что за чушь – евреи-христиане? Непонятно, но меня это не касается.

Чертыхнулся: почти сразу после поворота впереди замаячила женская фигура, бредущая по дороге. Справа – сплошной лес, деревья подходят почти к самой дороге. Конечно, тротуара здесь нет, но хотя бы она шла рядом с обочиной. Нет, тащится чуть ли не посередине моей полосы. А если бы я вынырнул из-за поворота минут пять-семь назад? Успел бы затормозить на мокром асфальте? Просигналил ей – сдвинулась к обочине. Худенькая девушка в платье, без плаща и с непокрытой головой. Обувь не успел рассмотреть, так как сердито заявил ей, почти остановившись, что это не та погода, чтобы гулять раздетой. Почти выкрикнул эти слова и осекся. Больно уж жалостливо она выглядела. Конечно, дождя настоящего нет, но немного моросит, рыжие волосы и платье мокрые. Куда эта рыжая дура прется в таком виде? А она смотрит на меня тоскливо и молчит. Совсем остановился:

– Садись! Куда тебе?

Неопределенно махнула рукой вперед. Что ж, мне тоже вперед. Села на заднем сиденье, хотя я открыл было для нее правую переднюю дверцу. Сразу же включил обогрев, так как она дрожит, – мне в зеркало видно. Простудится еще, что с ней тогда делать? Выбросить у больницы? Ведь завести ее туда не смогу – вернее не захочу – не захочу светиться, ни к чему мне это сейчас.

– Что ты на дороге делаешь одна в такую погоду?

Промолчала опять. Только развела руками. Ладно, я бы тоже ничего не ответил, если бы меня спросили. Или соврал бы что-нибудь? Да, скорее всего, соврал бы. Но у нее, видно, нет сил на вранье, хоть какое-нибудь. Еще раз взглянул на нее – все еще дрожит. Совсем мне это не понравилось. Тормознул, съехал на обочину, открыл багажник. Действительно, там завалялось одеяло. Не бог весть что, но сойдет. Сунулся к заднему сиденью:

– Закутайся, не хватало мне еще с тобой больной возиться.

Сначала испугалась, когда я открывал дверцу, но потом успокоилась, однако сама только набросила одеяло на колени. Пришлось снова забрать одеяло и самому укутать. Заодно по привычке убедился, что оружия у нее нет. Да и где бы она его прятала, – платье ведь прилипло. Я это разглядел, еще когда предлагал ей сесть в машину. Через несколько минут снова взглянул в зеркальце, она уже дремала, прислонившись к правой дверце.

Проехали реку Дак, проскочили мимо ее излучины. Десяток миль – и пересекли 65-е шоссе – вернее, поднырнули под него. Еще семь миль, и я подкатил во Франклине к Квалити Инн. Не хотел ночью оказаться в Нэшвилле. Можно было бы поискать поблизости мотель, но хотелось поужинать капитально, да и девушке нужно где-то хорошенько отдохнуть. Я уже нутром чувствовал, что просто так мне от нее не удастся избавиться. Видно ведь, без вещей. Вероятно, без денег. Черт бы побрал, такая незадача на мою голову. Кстати, как ее зовут? Не удосужился спросить.

Растолкал – мол, приехали.

– Как тебя зовут?

– Молли, – и молчит.

– Я Роберт. Так, деньги у тебя есть на отель? Здесь не менее полусотни возьмут за номер.

– А можно в машине переночевать? Я из дома без денег вышла.

– Понятно. А документы-то хоть есть? Без них тебя в отель не пустят.

– У меня права с собой.

– Сойдет. Ты моя племянница, мы едем в Индианаполис. Понятно, что отвечать, если спросят? Но лучше молчи. Да, одеяло брось в машине.

На ресепшене мужик немного покосился на нас, но промолчал, когда я заказал номер на одну ночь. Вероятно, решил, что я девку подобрал на дороге. Ну да ладно, ведь это почти так. Обошлось в 50 баксов. Конечно, сезон не такой, чтобы привередничать с путешественниками. Кафешка в отеле уже закрыта, но мужик на ресепшене подтвердил, что «Макдональдс» работает до полуночи. Туда и отправились, не заходя в номер. Кстати, этот же мужик предложил для Молли плащ – пожалел ее, что ли, так как выглядит она очень уж молодой. Это позднее она сказала, что ей скоро девятнадцать, а выглядит старшеклассницей. За плащ взял только пятнадцать баксов. Вероятно, кто-то оставил в холле. Поужинать удалось, но когда Молли вошла в номер и увидела, что комната одна и кровать тоже одна, отшатнулась было. Пришлось показать ей на диван и сложенный комплект белья. Мрачно объяснил, что она меня не интересует: для меня секс – работа, а не удовольствие. Пока она отмывалась в душе, я уснул.

Молли

По дороге я шла автоматически, ничего не соображая. Уже давно высохли слезы, даже уползла из сознания мысль, которая не давала мне покоя, когда ехала в машине: «Куда и зачем я еду?» Теперь нужно было только одно – передвигать ноги, не свалиться в лужи. Хотя при этом ничего бы не изменилось – я и так была мокрая до трусиков. Редкие грузовики проезжали мимо, не обращая на меня внимания. Да я и не подавала им знак, не просила подвезти меня. Поэтому, когда очередная машина остановилась и меня из нее обругали, никак не отреагировала. Но послушно, как сомнамбула, села в нее. Правда, какие-то проблески сознания у меня оставались, ведь зашла не в переднюю, открытую водителем дверцу, а устроилась на заднем сиденье. И в руке еще оставалась та самая вилка, которую я не выпускала всю дорогу, – оставалась, плотно сжатая в кулаке правой руки и прикрытая рукавом платья, – единственное мое оружие. Только теперь я обратила внимание, что не только дрожу, у меня стучат зубы, никак не могут успокоиться. Водитель что-то спросил меня – мне нечего было ему ответить. Он включил отопление, потом остановился, принес откуда-то одеяло, передал мне. Укрыла колени. Ему это не понравилось, отобрал одеяло и укутал меня в него целиком. При этом, мне показалось, обшарил меня. Не было сил протестовать. Только подумала: «Опять». Но он уже ушел на свое место. И я уснула.

Потом был отель, в котором портье продал Роберту – я уже знала, как зовут водителя – плащ для меня. Затем «Макдональдс». Роберт заставил меня съесть два гамбургера, запивая горячим кофе. И вот мы в номере, где только одна кровать. Я успела подумать: «Сейчас он потребует расплатиться. Хватит ли у меня сил и желания опять пустить в ход вилку?» Но Роберт только пробурчал что-то, показал на диван и стопку белья. Мне стало стыдно, хотя я вроде ничем этого не показала. Приняла душ, высушила волосы, гордо отвернувшись от Роберта, хотя что там было отворачиваться – он уже спал, потом уткнулась лицом в подушку и быстро уснула. Никогда я не спала так крепко.

Роберт

Позавтракали в отеле – не пропадать же бесплатному завтраку. Оглядел на карте окрестности и принял окончательное решение. С Молли мне безопасней ехать, так как будут искать одинокого мужчину. Но машину нужно сменить. Даже сюда, в другой штат, придет информация о розыске предполагаемого преступника. Подъехали к «Волмарту», где по дешевке купил Молли относительно приличную одежку и тут же заставил переодеться. Теперь она выглядела почти прилично, даже рыжие волосы не слипшиеся, как вчера, а спадают волнами на шею.

На стоянке обнаружил машину с номерами Арканзаса и оставленными ключами, сел в нее и велел Молли следовать на моей машине за мной. В миле от Волмарта обменялись с Молли машинами и отправились к найденному на карте удобному месту на речке Харпер. Свою машину удачно утопил в реке, продравшись через прогалину в кустах. Только чемоданчик переставил в новую машину. Все, можно отправляться в Нэшвилл. Внимательно следил все это время за реакцией Молли. Не заметил ничего тревожного. Впечатление, что она еще под впечатлением неизвестных мне вчерашних событий и автоматически подчиняется воле взрослого мужчины.

До Нэшвилла рукой подать – всего семнадцать миль. Машина идет хорошо, двигатель практически не слышен. Заботливый, видно, был хозяин. К десяти утра были уже в Нэшвилле. Почему я ехал именно в Нэшвилл? Просто бывал там, крутил когда-то любовь с хозяйкой большого кафе. 431-е шоссе переходит в Нэшвилле в 21-ю авеню Юг. По ней я и подкатил прямо к Pancake Pantry. Если судить по названию, тут только блины и буфет, но на самом деле это кафе, там можно капитально поесть, только ждать придется дольше. У кафе стоянки нет, но в ста футах на Белкорт-авеню нормальная стоянка. В принципе, и на 21-й авеню, и на Белкорт-авеню полно заведений, где можно поесть. Но я нацелился именно на это кафе, так как надеялся сплавить там со своих плеч Молли.

Молли

На следующее утро я уже могла воспринимать происходящее вокруг. Не поняла, зачем я ему нужна, почему он не отправил меня куда подальше. Даже приодел в Волмарте. Походя назвал меня рыжей Молли. Быстро поняла, что у Роберта проблемы с законом. Не зря же он похитил чужую машину и сбросил свою в реку. Наверное, боится, что его машину ищут. Но что уж мне теперь осуждать его – сама не лучше. Может быть, меня и не разыскивают, но я ударила, дважды ударила мужчину вилкой в лицо. Когда доехали до Нэшвилла, думала, что теперь-то Роберт от меня избавится. Что же я буду делать в незнакомом городе? Да, избавился, но все пошло по-другому. Я не ожидала такого варианта.

Роберт

С Флоренс – пышногрудой хозяйкой блинной в Эджхилл на углу 21-й авеню Юг и Белкорт-авеню я расстался полтора года назад. Были, конечно, и слезы, и обвинения, но она прекрасно понимала, что удержать около себя здоровенного мужика за тридцать лет ей, давно отметившей сороковник, невозможно. Я возле нее провел только пару месяцев, когда у меня были серьезные финансовые затруднения. Так что мог надеяться на дружескую встречу. Флоренс – я ее застал недалеко от кассы – выглядела довольной жизнью. Улыбнулась, увидев меня:

– Что, опять проблемы?

– Да вроде нет особенных.

– Не очень верится. Так с чем ты приехал сюда и откуда?

– Из Индианаполиса прибыл. На тебя посмотреть захотелось… Вон ты как расцвела.

– Не болтай зря. А в общем, жизнь нормальная.

Не утерпела, похвасталась. Показала на отдаленный столик, за которым в одиночестве сидел лохматый парень:

– Видишь, мой бойфренд.

– Вижу… что-то он у тебя худощав. Плохо кормишь?

– Ну тебя… Он музыкант, студент Blair School of Music университета Вандербильта. На скрипке играет. Ну, колись, с чем ты все-таки ко мне явился? Ты же просто так не придешь.

– Если серьезно, то мне нужно пристроить племянницу. Кем угодно: официанткой, уборщицей или посудомойкой. Видишь рыженькую?

Показал на Молли, скромно стоявшую невдалеке.

– Официанток у меня достаточно. Да и полно студенток из музыкальной школы. И вообще, не очень верю, что племянница. Никогда ты не упоминал ни о братьях, ни о сестрах.

– Ничего от тебя не скроешь. Да, очень дальняя родственница, навязали ее на мою голову.

– Все равно не верю. Поиграл с девочкой, теперь бросаешь? Все вы козлы. Ей хоть восемнадцать есть? Ладно, так и быть, возьму ее на испытание уборщицей. Я так понимаю, что жить ей негде?

– Правильно понимаешь, найдется закуток на первое время?

– Только на время пристрою. Но если будет волынить или глупости творить, выброшу на улицу. Давай ее сюда, посмотрю.

Я предварительно сказал несколько слов Молли, предупредил, что не вижу для нее другого варианта. Флоренс вроде осталась довольна беседой с робкой девочкой. Что ж, у меня теперь руки развязаны. Дал Молли две сотни. Больше я ее никогда не увижу. Забрал из машины свой чемоданчик, поехал на такси устраиваться в отель. Мне нельзя искать частное жилье, ни с кем там не познакомлюсь. Далеко не поехал. Там, где 21-я авеню Юг переходит в Бродвей, снял номер в Kimpton Aertson Hotel. Не больно-то дешево – две сотни в сутки, но вполне приличный. Жаль, что ресторана в отеле нет. Рядом неплохой брассери Хенлей. Это типа французских бистро на американский лад, но меня это не устраивает. Мне нужен солидный ресторан, куда ходят приличные состоятельные люди.

Молли

Мой город Льюисберг небольшой, населения чуть больше десяти тысяч. Это столица, если можно так назвать, графства Маршалл. Он как раз посредине между Нэшвиллом и Хантсвиллом – в обе стороны по полусотне миль. То есть глухая провинция. Отчим работал на небольшом заводике, мать – в магазине. Так как папаша слинял, когда мама была на четвертом месяце, она упомянула однажды: «Уплыл в Ирландию». Меня в свидетельстве о рождении записали по фамилии мамы – Мэри Роббинс. Но и дома, и в школе меня звали Молли. Я окончила Льюисберг Мидл Скул, потом там же отучилась четыре года в старшей школе. По окончании семья определила мой путь просто. Денег на учебу в колледже не было. Да и вообще, отчим считал, что высшее образование – чушь. Отчимом его заставляла меня называть мать, но на самом деле они не были женаты. Начала работать в том же магазине, что и мать. С трудом она упросила хозяина принять меня уборщицей. А потом… потом случилось то, что случилось, и я в результате оказалась на дороге без единого доллара в кармане. Не хочется это все вспоминать. Хорошо хоть, что хозяйка кафе взяла меня теперь на работу уборщицей, разрешила до первой получки ночевать в кафе. Плохо, что все мои рисунки, этюды, карандаши, краски и прочее остались в Льюисберге.

Роберт

Первая неделя прошла в Нэшвилле тоскливо. Нет, я нашел пару старых приятелей, через них вышел на отставного майора, держателя маленького подпольного игрового клуба. Привычное дело – я и раньше, в Нэшвилле, и в Мемфисе, да и в Хантсвилле не пропускал возможности поиграть в покер, заработать пару сотен баксов, а иногда и поболее. Убегал я из Хантсвилла второпях, только успел предупредить хозяина апартаментов о том, что не продлеваю аренду на следующий квартал. Чеки у него на оставшиеся два месяца есть. Захватил только деньги, которые были дома. Не стал брать из банкомата, так как на счету было только на оплату отложенных чеков. В дороге еще немного истратился. Пришлось сдать знакомому мужику кольцо и дорогие часы, которые подарила моя приятельница Сарра. Заменил часы на похожую китайскую подделку. Так что мог войти в игру, имея четыре тысячи баксов. Немного, но у майора крупной игры не было. Обычно приходили местные мужики пощекотать нервы, отвлечься от бизнеса и домашних забот. Профи среди них не было, так что я постоянно был в небольшом выигрыше. Но понимал, что так долго продолжаться не будет. Либо со мной перестанут играть, либо наткнусь на сильного профи и проиграюсь вдрызг, как это было уже около двух лет назад, когда, оказавшись на мели, вынужден был охмурять Флоренс.

Все изменилось, когда познакомился с Бетти. Знакомство случайное – в ресторане the Stillery Midtown, куда я стал вечерами ходить, когда не играл, увидел в компании солидных мужчин блондинку немного старше меня. Всегда внимательно оглядываю посетителей ресторана. Только там можно познакомиться с полезными людьми – картежники не в счет. Когда прозвучала музыка, подошел к ней, пригласил на танец.

Извиняюсь за старомодное выражение. Когда-то, будучи молодым еще оболтусом, после службы в морской пехоте понял, что не продвинусь в жизни, так и буду рубить лес в Орегоне, если не обучусь нормальному языку и манерам. Деньги после службы получил порядочные, поэтому нанял преподавательницу хороших манер. Естественно, после первой же пары уроков мы отправились в постель, но учеба продолжалась еще с полгода. Учительница, так я мысленно всегда называл ее, заставила меня прочитать уйму сборников с кратким содержанием классической литературы, чтобы я смог принимать участие в разговорах. Мы с ней проштудировали кучу альбомов классической живописи. А главное, она жестко поправляла меня, когда я коверкал английский. Только от музыки я категорически отказался, не интересует меня ни классическая, ни кантри. Через полгода заявила мне, что поработала не хуже профессора Хиггинса и его друга из фильма «Моя прекрасная леди». К тому времени я уже понимал, о чем она говорит. Понял также, что пора смываться, – надоели мне до чертиков ее эксперименты в постели. Всегда был сторонником простого добротного секса.

Да, с Бетти все было вначале достаточно просто. Она оглядела меня – вероятно, представила возможное продолжение вечера – и милостиво выразила свое согласие улыбкой. Вечер закончили в ее номере, в моем отеле. Оказывается, компания мебельных оптовиков, или как там они называются, отмечала пятилетие тайного соглашения. Я не зря выбрал этот ресторан, там частенько собираются компании приезжих. Бетти должна была улететь в Колумбус на следующий вечер, но решила остаться в Нэшвилле еще на пару дней.

На второй день она рассказывала мне в ресторане Пиневуд Социал в Собро печальную, как выразилась, историю своей жизни. Я старался не глядеть на нее, пока она медленно рассказывала о своих проблемах, меланхолично потягивал виски, разглядывал медленно текущую совсем рядом реку Камберленд. Подумаешь, печальная история. Самая обычная. Вышла замуж в двадцать лет за богатенького ювелира; с его помощью, то есть на его деньги, организовала мебельную фирму из двух магазинчиков и склада. Потом уже построила, как она выразилась, солидную фирму оптовой торговли мебелью, продав магазинчики. Но вот теперь в связи с проблемами в экономике возникли трудности с оборотными средствами, несколько затоварены склады. Как будто мне интересна вся эта дребедень. Классический случай недотраханной женщины со стареньким мужем.

Виски допит, вопросов я не задаю, о проблемах фирмы Бетти не толкую. Это обычный ход – нельзя проявлять излишний интерес к делам случайной знакомой, может это неправильно понять. Пусть сама проявляет инициативу. Ведь ясно – надеется на такую же ночь, как вчера. Но мне-то зачем лишний секс, секс без опций полезности для меня. Замечаю, что поздно вечером у меня деловая встреча. Добавляю с улыбкой, что с давним приятелем по армии. Нужно же что-то и для ее самолюбия дать. Сразу же заинтересовалась: где служил, как? Коротко ответил, что в морской пехоте, ушел в отставку мейджером (майором), служил там, куда посылали. И предложил остановить такси. В морской пехоте действительно служил по контракту, но дослужился только до саджанта – младший уровень Е5. Это что-то вроде младшего сержанта. Рассчитывалась она. В такси Бетти настойчиво предлагала навестить ее в Нью-Олбани, это рядом с Колумбусом, хотела написать телефон и e-mail. Суховато ответил, что компа с собой нет.

Правильно поступил. На следующий день перед обедом Бетти заявилась ко мне в номер – узнала у портье, где я проживаю. Без лишних слов вытащила из фирменного пакета новенький ноутбук – мол, не хочет терять со мной связь. Показала свой адрес, начала было объяснять, что к чему, но я заявил, что владею компом в достаточной мере. И так глядела на меня, как побитая собачонка, что я расхохотался:

– После обеда, дорогая. Все после обеда.

После обеда пошли к ней, оттянулись по полной программе. Не люблю женщин водить к себе – чревато проблемами.

Молли

Первые дни тянулись слишком долго и нудно. Помимо уборки в зале, хозяйка посылала меня относить старушкам заказанную ими еду. Одна из старушек, ее зовут Ребекка, все старалась задержать меня, поговорить о чем угодно. Видно, тяжело жить одной. После второй встречи предложила жить у нее. Гостевая комната маленькая, но запросила за нее совсем смешную сумму. Так что, получив в конце недели от Флоренс жалованье, смогла перебраться к Ребекке. Хорошо, что совсем рядом с работой, на Белкорт-авеню. Купила в соседнем магазине сувениров (это только название, ассортимент огромный) альбом для рисования, карандаши. На большее пока денег нет. Продолжу рисовать.

Глава II

Апрель

Роберт

Вечером Бетти уехала, то есть улетела в свой Колумбус. Я еще подумал: может быть, стереть ее адрес в ноутбуке, полностью забанить ее? Вряд ли я в ближайшее время отправлюсь в Огайо. Не люблю покидать южные штаты. Наверное, это у меня еще память о моем детстве в Орегоне. Хотя, казалось бы, Огайо и Орегон – есть что-то общее, например, буквы «О». Сколько себя помню, после службы в морской пехоте всегда обитал только в южных штатах. Да и Бетти вряд ли появится еще раз в Нэшвилле. Но почему-то не забанил.

На следующий вечер остался у себя в номере. Впервые начал обдумывать, почему мной так и не заинтересовалась полиция. В отеле зарегистрировался под своим именем. ФБР – а дело, возможно, передано туда – ничего не стоит найти меня. Вряд ли дело оставили в местной полиции. Уж больно грязное убийство. Его расписывали на все лады не только газеты Алабамы, но и здесь, в Теннесси. И в день, когда мы с Молли приехали в Нэшвилл, и целую неделю после этого. Вспомнил, как меня чуть не стошнило, когда я увидел полуголую Сарру на полу в разодранном платье и с перерезанной шеей; расплывшуюся по полу и уже засохшую лужицу крови; разбросанные вещи. Я хоть и пробыл у нее только несколько минут, но понял, что усиленно рыскали по всему дому. По крайней мере, в салоне, куда я зашел, все было перерыто. У меня даже мысли не возникло позвонить тут же в полицию. До этого ни разу не попадал в полицейские сводки. И ни малейшего желания оказаться в картотеках, даже в качестве свидетеля. Оно мне нужно? Да и опасно при моем образе жизни. Начнут выяснять, на какие доходы живу, почему нигде официально не работаю. Я еще ни до чего не успел дотронуться, хотя моих пальчиков в доме наверняка предостаточно. Но они не числятся в картотеках. По крайней мере, в полицейских. Решение было принято моментально – нужно смываться. Только заскочил домой, поговорил с хозяином апартаментов, схватил тревожный чемодан, в машину и скорее на север. Но, подумав, из придорожного телефона-автомата позвонил в полицию, указал номер дома Сарры и заявил, что там был шум.

Ни к чему в своих размышлениях не пришел. Да и перебил их телефонный звонок. Звонил Давид. Мы с ним познакомились в Пенсаколе, в отеле «Холидей Инн Экспресс». Дороговато, но очень приличный отель. Между зданием и внешним берегом острова – густая роща, по которой к пляжу ведет лестница. Правда, я на пляж выбрался за три дня, которые там провел, только один раз. Дамочка, с которой там был, решила дать мне отдых, заодно позагорать. В одном из номеров двое ушлых приезжих из Нового Орлеана затеяли покер. Я-то заглянул к ним только один раз и отделался легким испугом – проиграл четыреста баксов. А Давида облапошили. Сначала дали выиграть, потом подловили на хорошей карте. Он не разобрался, что играет с опытными пройдохами, и взлетел слишком высоко. В результате остался в одних штанах. Я ему тогда посочувствовал, занял две сотни. Странно, но он отдал мне их через полгода при случайной встрече в Тампе.

Так вот, позвонил он и спрашивает – свободен ли я? То есть не связан ли обещаниями с кем-то? Ответил, что относительно свободен. Он тут же предложил прогуляться в Майами. Резонно спросил:

– Что я там потерял?

– Есть небольшое дельце. Но я не приглашаю тебя в долю. Просто побыть рядом, участвовать в беседах.

– И зачем это мне?

– Оплачиваю перелеты и за труды даю кусок.

– Не очень заманчиво. Дело нечистое, наверное.

– Ни в коем случае. Я пытаюсь уговорить мужика вложиться в один бизнес. Хороший приятель просил помочь.

– Афера?

– Нет-нет. Реальный товарный бизнес, но пока не дает большие прибыли. Рынок для товара приличный, но нужно серьезное расширение производства. Кстати, клиент будет с женой, неплохо было бы тебе привезти даму. Я намечаю поход в ресторан – нужно, чтобы все это не выглядело деловой встречей.