– То есть, когда ты женишься, и проживешь в браке десять лет, ты перестанешь разговаривать со своей женой? – ее брови слегка приподнимаются, а губы приоткрываются в идеальной буковке «о». Такая странная и смешная.
– Даже не знаю, Кэндис. Все от жены зависит. Но мои родители переговариваются парой-тройкой предложений в неделю.
– Как так? – расстроенно качает головой девушка, печально опуская взгляд. – Джек, мне здесь неуютно. Может, пойдем, погуляем?
– Ты первая девушка, которая недовольна самым дорогим рестораном в городе и Don Perignon, – невзрачный официант, разумеется, из низшей касты, наполняет наши бокалы восхитительно вкусным шампанским. – Хорошо, тогда выпьем пару бокалов и пойдем гулять. Может быть в театр? – пытаюсь угадать ее предпочтения я. – Ты, кажется, мечтала сходить на Бродвейский мюзикл.
– Театр открыт только по субботам, – снова расстраивается девушка, и тяжело вздыхая, отпивает из своего бокала, расплываясь в улыбке наслаждения, вновь порождая порочные образы в моей разыгравшейся фантазии. – И я довольна шампанским, – Кэнди смотрит на меня из под полу опущенных ресниц, и я сжимаю руку в кулак, осушая бокал до дна. – И я знаю место гораздо красивее, где мы можем его допить, – возможно это влияние игристого вина, но блеск в глазах Кэнди становится не таким уж и невинным.
***
И все-таки Кэндис особенная девушка. Я всегда это чувствовал, но сегодня окончательно осознал, насколько она отличается от всех, кого я знаю. А отец с детства привил мне любовь ко всему эксклюзивному, уникальному, единственному в своем роде.
Невероятное притяжение между нами и это внутреннее ощущение того, что я могу заполучить в свои владения нечто настоящее, неподдельное, прекрасное, порождает внутри меня целый коктейль из ярких эмоций, которых никогда не испытывал прежде. И не унять этот жар в груди, не прогнать туман эйфории, застилающий разум, как при употреблении чистого кайфа.
Мне нужна эта девушка. И возможно, судьба не зря развела нас пять лет назад, и уж тем более не просто так столкнула в самолете. В двадцать я не был готов к серьезным отношениям, а теперь… я чувствую себя полным идиотом, когда ловлю себя на мысли, что не хочу расставаться с ней в этот вечер. Не хочу больше никогда слышать истерики и наигранно ласковый голос Бьянки. Я хочу все изменить в своей жизни, и начну с того, что порву отношения с девушкой, которую выбрал не я, а мой отец.
Черт, это даже звучит жалко. И вот, впервые в жизни, именно глядя в широко распахнутые голубые глаза маленькой и хрупкой девушки, что смотрит на меня, снизу-вверх, как на огромного атланта… я, наконец, расправляю плечи.
Дышу свободно и чувствую, что с ней я могу быть настоящим.
– Джек, тут так красиво! – кричит Кэндис, расставляя руки в стороны, встав лицом к океану. Она похожа на птицу, выпрямившую крылья. А я… я знаю, что похож на идиота, потому что уже скулы сводит от предательски широкой улыбки.
– Ну, согласись, Джек! Здесь куда круче, чем среди тех напыщенных снобов, – Кэн подпрыгивает на месте, и делает поворот вокруг своей оси, совершенно не стесняясь меня. Словно ей плевать, что о ней подумают. Думаю, вина крошке на сегодня достаточно.
– То есть я тоже напыщенный сноб? Ты у меня сейчас договоришься, борец за права бортпроводников, – вспоминаю инцидент в самолете, и, обхватив ее за бедра, беру Кэн на руки, не ощущая совершенно никакой тяжести. Она такая легкая и гибкая. И, кажется, обвивает меня стройными ножками, вслух возмущаясь, что ее юбка слишком узкая, и ей совершенно неудобно находиться в таком положении.
Знала бы Кэн, насколько сейчас неудобному моему измученному члену, она бы помалкивала.
– И что же ты сделаешь, а? – она соскакивает на землю, и снова расставляя руки, направляется к океану слегка пьяной походкой. Она милая и естественная… и это, как глоток свежего воздуха.
Я и не знал, что в Нью-Йорке есть настолько красивое место, где дышится легко и свободно, полной грудью. Вместо каменных, зеркальных Джунглей и удушливого движения людей и машин – бескрайний океан, завораживающей своей мощью, заряжающий бешеной энергией, и сумеречное небо, на котором загораются реальные звезды. Настоящие, неподдельные звезды. Сейчас мне кажется, что я не видел их целую вечность.
После ресторана, мы с Кэндис поставили машину на автопилот, и поехали в сторону этого заброшенного пляжа на окраине Богом забытого района для Низших, который пришлось объехать. Мне бы не хотелось, чтобы Кэндис видела, как живут второсортные люди. Она, как чистокровная девушка из Элитной семьи достойна всего самого лучшего, и ей лучше не видеть всех ужасов Квинса.
Я снова почувствовал себя студентом, распивая шампанское прямо из горла, и без конца смеялся над историями, которыми делилась Кэндис. Эти пять лет она даром не теряла – девушка объездила всю Европу, и увидела немало старых городов с тесными улочками, по которым вместо машин ездят лошади в повозке. Кстати, в некоторых городах, по ее словам, даже не знают, что такое биотопливо и электромобили.
Дорога до пляжа была бесконечно долгой, и Кэн рассказывала мне о каждом городе, в котором ей довелось побывать, и каждый раз замолкала на самом интересном месте, переключаясь на другую страну или город.
Даже мне захотелось сесть самолет и отправиться в кругосветное путешествие. Я не покидал пределов Америки, хотя у меня, несомненно, была такая возможность. Просто… меня это никогда не интересовало, ведь «виртуальные туры» по многим городам и странам мы совершали еще в школе.
– Где тебе больше всего понравилось? – интересуюсь я, раздвигая губы в пьяной улыбке.
– Трудно ответить, какое место мне понравилось больше всего. Они все по-своему хороши и красивы. Но… есть одно чувство, которое охватывает меня целиком и полностью, как только я пересекаю границу нового города. Любого, – с придыханием шепчет Кэндис, прикрывая глаза от удовольствия. – Это любовь, Джек. Я чувствую, что люблю жизнь, когда узнаю все новые и новые ее грани. Когда знакомлюсь с разными людьми, и понимаю, насколько они не похожи друг на друга. Добрых и отзывчивых куда больше, хотя однажды, пришлось убегать от компании уличных бандитов… как бы там ни было, в мире столько всего интересного, невероятного и прекрасного… я не понимаю, как можно найти счастье, ни разу не попытавшись взглянуть дальше своего носа, телефона или экрана…
– Тогда давай улетим. Куда ты захочешь, – предлагаю я, не до конца понимая, о чем она говорит. Мое счастье зависит исключительно от самореализации, и не зависит от внешних факторов и уж тем более города, в котором я нахожусь. Но мне бы хотелось увидеть мир ее глазами.
– Не предлагай того, что не сможешь выполнить, Джек. К тому же, это слишком быстро… у нас просто свидание, а ты уже…
– А я уже готов с тобой на край света. Что в этом такого, Кэн? Ты поняла все о моих чувствах к тебе еще тогда, пять лет назад. Я не скажу, что все это время жил воспоминаниями о тебе и подыхал от тоски, но скажу одно: они никуда не исчезли. И все, что я сказал тебе в ту ночь – было правдой. Если бы ты не сбежала…
– Тсс, Джек. Никогда не говори того, в чем до конца не уверен, – черт, кажется Кэндис едва стоит на ногах, заливаясь очаровательным румянцем. Мощный порыв ветра заставляет ее кожу покрыться мурашками, и я забираюсь на капот своей новой тачки, взглядом подзывая ее присесть рядом и протягиваю девушке руку.
– И не жалко тебе свою новую «ласточку»? – ее глаза вспыхивают озорным блеском, Кэндис садится рядом, позволяя мне обнять ее. Прижать к себе, зарыться носом в шелк мягких волос и вдохнуть их пряный запах.
Смотрю на белую пену на линии прибоя, и черный, ночной океан, лишь слегка освещенный фарами. Не придаю значения тому, что мы стоим слишком близко к океану. Без конца ловлю себя на мысли, что теряю связь с этой реальностью, и просто наслаждаюсь мгновением, с неохотой думая о том, что завтра меня ждет очередной полный давления, обязательств и ответственности за всякое дерьмо мировой важности, день.
– Мы раздавим капот! – смеется Кэндис, устраиваясь поудобней.
Ох, крошка, я бы с радостью раздавил тебя на этом капоте.
– Звучит как непристойное предложение, – парирую я, подмигнув Кэн.
– Еще чего. Я не как все твои девицы, которые сами делают тебе эти непристойные предложения, – вспыхивает Кэнди, игриво ударяя меня по плечу сжатым кулаком.
– Нет у меня никаких девиц. Сама не видишь? Я глаз с тебя не свожу, – нагло вру я, заглядывая в голубые глаза Кэндис. Она смущенно улыбается, и воздух между нами начинает искриться от искушения и взаимного влечения, которое никуда не испарилось за последние годы.
– Когда мне было тринадцать, ты даже не знал о моем существовании, – обиженно заявляет девушка. – А я вклеила твою фотку в свой личный дневник и …
– Что, серьёзно? Я думал этим занимается только моя мама. Ты бы видела ее спальню. У нее на туалетном столике целый алтарь из моих фотографий, черт подери.
– Не хочу быть твоей мамой, – прерывает девушка, окончательно опьяняя меня соблазнительным взглядом. Ее глаза – целый космос и я готов отправиться в него без скафандра.
Или в эту соблазнительную малышку, без долбанной одежды и защиты.
– Поверь, я меньше всего хочу, чтобы ты была моей мамой, – живот сдавливает от приступа смеха, и, не удержавшись, слегка кусаю ее вздернутый нос, ощущая, как ее ладони обвивают меня за плечи. Наши губы и тела запредельно близко, но мне нравится, как она медленно отстраняется, и дразнит меня, заставляя гадать, как далеко она позволит зайти прямо сейчас.
– Чего ты хочешь сейчас, Джек? – ее голос вдруг становится нежнее и ниже, и я буквально задыхаюсь, ощущая мощный приток крови к паху, едва сдерживая порыв взять ее руку в свою и без слов объяснить, чего я хочу.
– Может быть, еще шампанского, – выдыхаю, первое, что попало в голову. Правда ее может напугать. Я хочу, чтобы она сама дала мне понять, что она нуждается во мне, так же, как и я в ней. И тогда любое ее желание будет исполнено. Кэндис первая девушка в моей жизни, которую я боюсь спугнуть.
– Но оно закончилось… – мурлыкает девушка, выдыхая около моего рта, наклоняясь ближе.
К черту все. Эта маленькая дразнилка тоже хочет.
– Я знаю, где осталось, – неудержимо и резко обхватываю ее за талию.
Потянув на себя, опускаю на бедра, пока послушная девочка расставляет ножки и ставит их по бокам от моих. Приоткрываю влажный рот языком, пробуя шампанское с ее губ, и дурею за считанные секунды. Черт, она такая сладкая и горячая, когда прижимается к моему каменному прессу своим плоским животиком, позволяя мне, наконец, задрать ее обтягивающую юбку до талии, и стиснуть в ладонях упругую попку. Бл*дь, она идеальна.
– Джек-я-просто-выпила… – нечленораздельно, задыхаясь, пытается сопротивляться Кэн, но я снова овладеваю ее ртом, лишая способности говорить и дышать. Прижимаю к себе и снова ощущаю, как в ответ она покачивает бедрами, потираясь о мой член, через всю эту проклятую ткань… почему люди занимаются всякой ерундой, в то время, как давно могли бы изобрести функцию мгновенного снятия ненужной одежды?
Черт, обязательно вложусь в подобный проект…
– Неужели ты думаешь, что я воспользуюсь твоим положением, малышка? Только если ты сама этого захочешь, – шепчу в ответ я, слишком резко оттягивая ее кофту вниз, вместе с кружевным бельем. С силой стискиваю налитые груди в ладонях, лаская маленькие, острые соски большими пальцами. Член набухает от ее медленных и ритмичных покачиваний, и я сдерживаю отчаянный рык, отрываясь от ее сладких губ, опускаясь к чувствительным вершинкам. Обхватываю одну из них губами, наслаждаясь ее восхитительным стоном, и тем, как возбуждающе она произносит мое имя:
– Джек… да, – произносит она, за секунду до того, как мы слышим заставляющий вздрогнуть нас обоих, шум .
Наверное, это звук из ада, не иначе.
