Во власти его величества

– Думаю, я должен объясниться, – продолжая сводить меня с ума своим нечеловеческим тембром, он сделал вид, что ничего не заметил.

Насколько глупо я буду выглядеть, если попрошу помолчать и сбегу на улицу, на свежий воздух? Кажется, мне нечем дышать!

Но вместо этого закивала как болванчик, нервно облизывая внезапно пересохшие губы и до боли сводя колени.

Боже, Вика, о чем ты думаешь? Что творишь?! Прекрати немедленно! Ты выглядишь как… Не буду говорить, с представительницей какой «чудесной» профессии только что себя сравнила. Но сравнила! И понимание этого несколько отрезвило.

Шумно выдохнув, на несколько мгновений прикрыла глаза, всеми силами пытаясь взять себя в руки. Получалось, если честно, неважно.

– Понимаю, ты напугана, но уверяю, для этого нет причин.

С губ сорвался нервный смешок – к счастью, меня поняли совершенно не так.

– Мы разве на «ты»? – вопросительно вскинула брови.

– Я тебя голой видел, думаю, можно и на «ты». – И он так обворожительно усмехнулся, что я против воли улыбнулась в ответ.

Но и покраснела тоже, куда ж без этого?

Было стыдно. И страшно. Нервно пригладив волосы, решила воспользоваться тем, что пока что держала себя в руках и могла задавать вопросы.

– Что происходит?

Это был очень хороший вопрос. Самый лучший! И единственный, что пришел на ум.

Мужчина приоткрыл рот, будто собирался ответить, но почему-то замер на секунду, хмыкнул, затем улыбнулся. Я же почувствовала себя губкой, жадно впитывающей каждое его движение.

Неужели можно до дрожи бояться человека и одновременно им восхищаться? Неужели в принципе возможно восхищаться человеком, который, по всей вероятности, и организовал твое похищение?! Вика, где твой мозг?!

Мозг был на месте, а я все равно не могла остановиться, чувствуя себя наркоманкой. Ненормальной. Безумной.

– Знаешь, – протянул он, поднимаясь и устраиваясь на кровати у моих ног, – это будет очень сложно объяснить.

Я знала лишь то, что кожей чувствую его близкое присутствие. Осторожно отодвинув ноги и посильнее закутавшись в чужой мундир, негромко проговорила:

– Я в тебя верю. Можешь начать рассказ с того, где я.

Вообще-то было множество тем, с которых можно начать разбор полетов. И я честно не знала, какую из них назову, пока слова сами не слетели с губ.

Обладатель черных волос и темного загара повернул голову, задумчиво осмотрел меня с высоты своего немаленького роста и как-то устало спросил:

– Ты кто?

Появилось желание промолчать или соврать, но потом вспомнила, что он меня даже голой видел, а потому молчать как минимум глупо.

– Вика, – представилась своему ненормальному похитителю. – А ты?

– Эор.

– Это имя? – решила уточнить на всякий случай.

– Это титул, – учтиво исправили меня с величественным полукивком.

Эор? Я, конечно, не великий историк, но что-то мне подсказывает, что такого титула не существует.

– А имя? – заторможенно вопросила у незнакомца, отчаянно пытаясь не впадать в панику.

Зачем? Ничего же плохого пока не происходит. Происходило, но меня благородно спасли.

– А имя тебе лучше не знать. – И усмехнулся так… по-злодейски. Обворожительно-обаятельно, но в то же время предупреждающе, предостерегающе, будто говоря: «Не стоит».

Я и не стала. Судорожно выдохнула и вроде как безразлично поинтересовалась:

– Как же мне к тебе обращаться?

На какой ответ можно было рассчитывать? Я полагала, что он велит называть его эором, и очень удивилась, когда увидела его хитрую улыбку. И услышала провокационное:

– Можешь называть меня любимым.

Брови взлетели вверх сами по себе.

– Когда это ты успел стать любимым? – Удивившись такому повороту событий, я, кажется, даже бояться стала меньше.

– Я тебя обнаженной видел, – напомнил он с самодовольной ухмылкой.

– Там кроме тебя еще пять мужчин было, – решила напомнить, а затем невинно похлопала ресничками: – Мне всех теперь любимыми называть?

Улыбка сползла с его лица, взгляд стал каким-то бешеным. Я тут же пожалела о словах, но было поздно.

– Разберемся, – мрачно пообещал он, плавно поднимаясь. Но не успела я испугаться в должной мере, как мне сообщили: – Тебе принесут вещи и помогут одеться, а затем проводят ко мне. Даю слово, что отвечу на все твои вопросы.

Я лишь рот открыла, а эор уже развернулся и походкой уверенного в себе человека удалился, так ни разу и не обернувшись.

И только когда за ним захлопнулась тяжелая деревянная дверь, я смогла выдохнуть свободно. Напряжение, тугими кольцами скрутившее тело, ослабло, а вместе с ним из меня будто вытащили все силы.

Спина сгорбилась, плечи устало поникли, голова упала на грудь, лицо закрыл белоснежный водопад растрепавшихся волос. Я и не чувствовала, насколько была напряжена, пока это чувство не отпустило меня.

И тут же в голове, как жужжащие осы в улье, зароились сотни вопросов. Где я? Кто это был? Что произошло? Что теперь со мной будет? Как вернуться к маме? Вопросов было столь много, что у меня закружилась голова, а потому я не сразу услышала, как открылась дверь. В комнату практически беззвучно вошли три девушки.

Милые такие девушки. В сереньких длинных платьях, черных фартучках, с повязками черного цвета на головах, скрывающих волосы. И с тонкой бледно-зеленой кожей, под которой отчетливо проглядывались насыщенно зеленые вены.

Я осталась сидеть, во все глаза рассматривая это самое настоящее чудо. Зеленая кожа – далеко не все странности этой троицы. Например, их изогнутые брови-ниточки, как и длинные пушистые реснички, были насыщенно-красными, а узкие губы – белыми. Носов вообще не было, только две полоски вместо ноздрей.

Девушки были тонкими везде. Высокими и тонкими, как тростинки.

Почувствовала себя неуютно, особенно когда одна из них, низко поклонившись, чего я никак не ожидала, мягким жестом попросила меня встать.

Поднялась из чистого любопытства – что же будет дальше? А еще хотелось посмотреть на них поближе. Страха не было, я просто устала бояться, да и эор обещал, что убивать меня не будет. А если уж он не будет, то за остальных, тем более этих милых девушек, можно вообще не переживать.

– Ра.

– Ма.

– Фа, – поочередно представились они тихими голосами, похожими на шелест листвы.

Какие имена… оригинальные.

– Вика, – назвала свое в ответ, переводя огромные от удивления глаза с одной на другую и на третью.

Собственное имя показалось диким и неправильным на фоне их коротких и лаконичных.

Но со мной больше не разговаривали, меня одевали.

Для начала девушки быстро и ловко расстегнули множество мелких пуговок на мундире, затем черную теплую ткань осторожно с меня сняли и повесили на спинку стула. Потом в руках каждой из удивительно странных служанок появилось по платью. Я наивно полагала, что мне предложат выбрать, но на меня надели все три. Поочередно.

Первым короткое, на узеньких лямочках, тонкое и полупрозрачное, приятно ласкающее обнаженную кожу. Следом за ним молочно-белое, из ткани более плотной, закрывшей меня от плеч и до колен. Третье платье напоминало собой узорчатую сетку из мелких камней, блестящих и переливающихся, как капли росы. Его на меня надевали очень аккуратно, и оно, в отличие от остальных, упало до самого пола и искусным невесомым кружевом скрыло мои руки по самые костяшки пальцев.

Белые туфельки на небольшом каблучке запретили обувать самой, пришлось поднимать ноги и, смущаясь, позволить девушкам сделать за меня это нехитрое дело.

Но на этом процедура не завершилась.

Волосы мне тщательно расчесали тремя разными гребнями поочередно, да так и оставили спадать по спине блестящим платиновым водопадом, сливающимся с платьем.

А потом, когда вроде бы все было закончено, одна из девушек, которых я чисто физически не могла различать, взяла со второго стула, до этого пустого, что-то черное. В шесть рук они развернули ткань и бережно, с непонятным трепетом накинули ее мне на плечи, поправили капюшон и складки на полах и скрепили их на груди серебряной брошью.

И только после этого, вновь низко поклонившись и окончательно меня запутав и смутив, девушки жестами предложили следовать за ними.

Я и последовала – разве был выбор?

По мере нашего шествия на стенах высоко над головами вспыхивали яркие огоньки, освещавшие темные холодные коридоры. Это точно не были лампочки, но и живого огня я не увидела. Было интересно узнать, что это, но в то же время какая-то часть мозга отчетливо понимала, что знание до добра не доведет.

Добирались мы долго. Сначала длинными пустынными коридорами, затем спустились немного вниз, потом долго поднимались, вновь коридорами, и, наконец, вышли к высоким двустворчатым дверям, обычным, из темного дерева с железными ручками. Обычные же двери. Которые так же совершенно обычно открылись перед нами без чьей-либо помощи.

Ах да, не перед нами – передо мной, потому что мои провожатые, ничего не говоря и в очередной раз сложившись пополам в низком поклоне, поспешили скрыться, оставив меня с эором одну.

Под его взглядом я почувствовала себя букашкой, попавшей в руки безумного ученого. Такой вполне себе беспомощной, распятой на стекле букашкой.

– У меня такое чувство, что у вас сломаны двери, – посчитала я своим долгом сообщить эту важную новость хозяину.

Решительно тряхнув головой, пошла ему навстречу, всеми силами стараясь расслабиться и не выглядеть напряженной и испуганной.

Эор оттолкнулся от высокой столешницы, которую до этого подпирал поясницей, и сделал шаг ко мне. Уверенный и невозмутимый, сильный и опасный, капельку жуткий и малость насмешливый – чем вам не главный злодей? Очень даже похож. А мне всегда нравились отрицательные герои…

– Полагаешь? – насмешливо выгнул он правую бровь, подступая ближе.

Он просто шел навстречу, почему же у меня от волнения внутри все сжалось?

Взгляд эора оторвался от моего лица и скользнул вниз. Пробежался по странному одеянию, зацепился за туфельки, особое внимание уделил проглядывающим сквозь прозрачную ткань ногам, куда медленнее вернулся обратно к глазам.

– Безумные ножки. Рад, что угадал с размером. – Улыбающийся мужчина остановился в двух шагах от меня.

– Я тоже рада, – пробормотала, покраснев от его замечания.

Ощущения резко поменялись. Теперь я была не букашкой на столе безумного ученого, а бедной бабочкой, угодившей в лапы кровожадного паука. Паука с невероятно волнующим голосом, от которого по телу бегали мурашки, а перед глазами все плыло.

– Идем? – поинтересовался он, грациозным движением разворачиваясь и учтиво предлагая мне руку.

Свою широкую загорелую ладонь с длинными ровными пальцами, на запястье которой отчетливо проглядывались темные вены. Просто рука, верно? Я и раньше ходила за руку с представителями противоположного пола, но такого волнения не испытывала ни разу.

Поколебавшись немного, прикусила нижнюю губу и все же рискнула. Осторожно вложила в его ладонь свои дрожащие пальчики, которые мгновенно сжали – крепко, но очень бережно и даже нежно.

Только теперь я огляделась – кажется, мы оказались в столовой. По крайней мере большой стол с едой тут был.

– Для начала, – проговорил эор, ведя меня к нему, – я хочу извиниться перед тобой. Делать это не в моих правилах, но я действительно виноват. Тебя вернут домой завтра утром, но перед этим придется пройти через сортировку воспоминаний.

– Через что?

Запнулась на ровном месте, но держащая меня ладонь мгновенно сжалась крепче, уберегая от неприятного падения.

Какое кошмарное название! Какая еще сортировка?!

– М-м-м, кажется, я неправильно выразился. – Он задумчиво посмотрел на меня с высоты своего роста. Помолчал немного, видимо, подбирая слова. – Тебя избавят от воспоминаний о том, что произошло после нападения ищеек.

– Что еще за ищейки? – Я так ничего и не поняла и, нахмурившись, недовольно тряхнула головой.

– У-у, как все запущено, – делано скорбно вздохнул он. – Существа, что притащили тебя сюда.

Меня подвели к столу и отпустили руку. Эор обошел стул с высокой спинкой и отодвинул его.

Я постояла пару секунд, колеблясь и чувствуя себя очень странно, но все же осторожно присела. Стул аккуратно, нисколько не напрягаясь, приподняли, оторвав от пола, – ничего себе! – и переставили к столу поближе. После чего совершенно невозмутимый эор, все так же оставаясь рядом, сделал небрежный взмах рукой.

Сначала я не поняла, что он делает, пока стул, придвинутый у дальней части стола, не взмыл вверх. Пролетев пару метров, он послушно и беззвучно опустился на пол около мужчины.

Удивление? Нет, что вы, это было не удивлением, а самым настоящим шоком! Потому что одно дело догадываться, что место, куда тебя затащили, – не совсем нормальное и обычное, и совсем другое – убедиться в этом собственными глазами.

Магия. Черт возьми, самая настоящая магия! Мелькнула, конечно, мысль, что это просто обман на ниточках, но давайте честно: зачем такому суровому и серьезному мужчине разыгрывать незнакомую девушку?

– Откуда ты вообще свалилась на мою голову?

Эор сел на стул по правую руку от меня, не сводя задумчиво-недоумевающего взгляда с моего лица.

Понадобилось несколько мучительно долгих мгновений, прежде чем его вопрос дошел до понимания. Я моргнула пару раз, пытаясь заставить застывший от удивления мозг работать, потом и вовсе зажмурилась.

Так. Дело плохо. Надо было подумать об этом раньше, хотя бы когда меня во дворе схватили, но лучше поздно, чем как всегда.

– Ты не отсюда, – вынес вердикт мужчина. – Ты не похожа ни на айрин, ни на ахэ. Не похожа ни на одну представительницу существующих рас. Кто ты такая?

Каждое его слово тяжелым грохотом сердца отдавалось в висках, в горле, во всем теле. Я старалась успокоиться, сцепив дрожащие пальцы на сведенных вместе коленях, всеми силами пыталась взять себя в руки и не поддаваться панике. Говорила себе, что я сильная, а здесь пока еще не происходит ничего страшного, но…

Все же было страшно. Непонятно. Нелогично.

Айрин? Ахэ? Эор? Что означают все эти слова? Почему здесь девушки с зеленой кожей и мужчины со странными светящимися глазами? Что еще за ищейки? Двери открываются сами собой, стулья перемещаются по воздуху, цветы мерцают, и тебя затаскивают в свет…

– У тебя странный язык. Я не знаю его, – продолжил тем временем эор.

– Ты говоришь на нем, – заметила, не поднимая век и все еще прилагая усилия для собственного успокоения.

– Мне пришлось срочно его учить.

Глаза я все-таки открыла, чтобы с сомнением и неверием посмотреть на невозмутимого собеседника. Говорят, русский язык один из самых сложных в мире. Да даже если бы он был самым простым, ни за что не поверю, что можно выучить его за какие-то минуты, услышав от меня всего одну фразу!

Это физически невозможно! А раз он так спокойно, не мучаясь подбором слов, на нем разговаривает, значит, знал его до этого!

Наверное, недоумение на моем лице было столь говорящим, что мужчина тяжело вздохнул, подняв-опустив широкие плечи, и принялся объяснять, как маленькой и ничего не понимающей девочке. Хотя на его фоне я и была маленькой и ничего не понимающей.

– Сложно подобрать нужные термины. Я… ну, пусть будет анализировал… твое сознание и скопировал словарный запас и манеру строить предложения. Сложный язык, много оборотов речи и значений на одно слово, но их знаешь ты, соответственно и я тоже.

Кажется, я поняла, но до конца уверенной не была. На всякий случай медленно кивнула.

– Так откуда же ты?

Вопрос прозвучал неожиданно. Я нахмурилась, глядя с сомнением, но мужчина оставался серьезным и не сводил с меня черно-белых глаз, всем своим видом показывая, что он ждет не дождется услышать ответ.

– А твои ищейки тебе не рассказали? – осторожно поинтересовалась.

Если уж он сам организовал похищение, то почему не знает, откуда меня… доставили?

– Не успели, – досадливо скривился он и тут же наигранно весело предложил: – Салат? – И продемонстрировал мне глубокую черную вазочку с взорвавшейся радугой внутри.

Не дожидаясь моей реакции, стал накладывать переливающееся цветами нечто в черную плоскую тарелку.

– Почему не успели? – Слова его мне не понравились, внутри что-то испуганно екнуло и сжалось, а тело напряглось в ожидании ответа.

Эор отставил салатницу, взял другое черное блюдо и переложил с него на мою тарелку три продолговатых, как мне показалось, яйца, только светло-зеленых в фиолетовую крапинку. Рядом кучкой легли какие-то черные зерна, затем треугольник хлеба, посыпанный семечками красного цвета, потом… Потом эор посмотрел на мою тарелку, понял, что в нее больше не влезет, и только после этого поднял голову, чтобы, глядя мне прямо в глаза, невозмутимо солгать:

– Ушли.

Так невинно это прозвучало, что я ему не поверила. Мой младший брат частенько подобные финты ушами проворачивает… Проворачивал.

Воспоминание, на время отошедшее на задний план, до судорожной боли сжало сердце. Рваный выдох сорвался с губ, стон я смогла удержать лишь неимоверным усилием воли.

И эор заметил это. Только, к счастью, неправильно понял мою реакцию. Поморщился недовольно, бросил взгляд на накрытый стол, затем мрачно посмотрел на меня и, снова скривившись, безрадостно поинтересовался:

– Истерить будем? И зачем? Да подумаешь! С ищейками чего только не происходит! Ну, умерли пять штук, чего волноваться-то?

Чего?! Я так воздухом и подавилась, с ужасом глядя на невозмутимого эора. Умерли пять штук?! Это что значит, он их… убил? Убил своих людей?! Боже мой! И такой спокойный! Он…

– Понятно, истерить все же будем, – недовольно подытожил.

Отодвинул свою пустую еще тарелку в сторону, поставил локоть на стол и опустил подбородок на ладонь, глядя на меня устало и все так же недовольно.

– Только давай быстрее, – откровенно взмолился он, – я вымотан и голоден.

Он убил пять человек. И сидит равнодушный. И есть хочет. Еще и мной же недоволен! Пять человек, боже мой! Пять человек!

– За что?

Вопрос прозвучал хрипло и очень испуганно. Чувствовала я себя перепуганной. До чертиков. До мурашек. До нервной дрожи во всем теле и панического желания сбежать подальше.

Выражение лица мужчины из скучающе-усталого поменялось на мрачно-непримиримое, после чего, глядя мне в глаза, эор жестко отрезал:

– За любимого.

Я только сейчас вспомнила его ответ на мой вопрос «Как мне тебя называть», и свою реакцию на него, и все дальнейшее… Он что, тогда ушел убивать этих несчастных?! Неужели они погибли… из-за меня? И они тоже…

Стало нечем дышать. Чувство вины резануло острым ножом, оставив на сердце глубокую кровоточащую рану. Я не могла заставить себя сделать очередной вдох. Замерла, потерянно глядя в пространство перед собой, не в силах перетерпеть боль, безжалостно сжавшую и без того истерзанное сердце.

Они погибли из-за меня.

Все они.

Пять незнакомцев и мой брат.

Я виновата в их смертях. И никто другой.

– Да ты что, издеваешься? – Эору стало уже не смешно.

Я не слышала, как он приблизился, почувствовала лишь, как сильные руки мужчины осторожно, но непреклонно поворачивают меня вместе со стулом лицом к нему.

Эор пощелкал пальцами у меня перед глазами, а когда я моргнула и сфокусировала на нем перепуганный взгляд, тяжело вздохнул и присел передо мной на корточки. Я так понимаю, это его любимая поза, потому что, если он хотел поставить наши лица на одну линию, у него все равно не получалось бы – даже в таком положении он был выше!

– Они заслужили, – произнес резко и грубо, заставив меня вздрогнуть, сжаться и прислушаться к его словам. – Они провалили серьезное задание, не справились, не оправдали надежды, подвели меня, в конце концов. Привели не того, подвергли твою жизнь не только сильному потрясению, но и серьезной опасности, осквернили твои честь и достоинство. Они заслужили смерть. Я убил бы их и без твоих слов. Ну-ка, перестала паниковать, пока я не вызвал лекаря и не усыпил тебя до утра.

Аргументы… подействовали. По крайней мере они поразили меня до такой степени, что под грозным мужским взглядом я совершенно неосознанно, но понятливо кивнула. И даже не намекнула, что, исходя из его же логики, ему надо было бы убить себя… за то, что осквернил мои честь и достоинство.

Я просто молча позволила эору развернуть стул и вновь придвинуть его к столу, молча же дождалась, пока он займет свое место и как-то зло наложит себе в тарелку темного мяса, тех же черных зерен и чего-то непонятного красного. Молча сидела, пока сотрапезник, резкими движениями нарезав мясо, сжевал несколько приличных кусков.

И вот странность: чем дольше я сидела и украдкой наблюдала за раздраженным эором, тем спокойнее мне становилось. Странно же, правда? Он злится, а я успокаиваюсь. Моя жизнь переворачивается с ног на голову, а мне даже немного смешно.

Кажется, я все же сошла с ума.

– Я рассказываю, ты слушаешь, не перебиваешь и не теряешь сознание, – в конце концов проговорил мужчина, бросив на меня предупреждающий взгляд.

Я вновь послушно кивнула, хотя слова про потерю сознания напугали.

Эор взял со стола темную бутылку, высокую и узкую, и без усилий, легко и просто открыл крышку. Вместе с горловиной, оставив у сосуда неровные края.

Я… промолчала, да. Все еще страшно было, и сказать ему что-либо казалось самоубийством.

Мужчина негромко выругался – я не поняла ни слова, но по интонации догадалась. Крышку отложил в сторону, раздраженно заглянул внутрь бутылки, а потом аккуратно разлил по двум высоким бокалам темно-изумрудную жидкость, красиво переливающуюся в свете горящих на столе огоньков. Один из бокалов пододвинул ко мне поближе.

Я не очень-то рассматривала антураж столовой, множество блюд с непонятной и откровенно странной едой и те самые горящие как лампочки маленькие огоньки. Буквально все мое внимание притягивал эор, особенно когда начал говорить:

– Тебя взяли по ошибке, ищейки чувствовали Саха. Сах – один из беглых магов Смерти. С недавних пор их в наших краях осталось не так много, и выжившие пытаются спасаться бегством. Не перебивай!

Его грозный окрик привел меня в чувство – оказывается, я уже набрала воздуха в грудь и открыла рот, собираясь спросить, зачем же их преследовать. Испуганно вздрогнув, поспешно захлопнула рот и пристыженно опустила глаза долу.

Эор неодобрительно покачал головой, наколол на узкую вилку с двумя длинными зубчиками приличный кусок темного мяса и отправил его в рот. Быстро прожевал, запил и продолжил:

– Маги Смерти стали опасными. Они решили, что стоят выше законов и не должны подчиняться обществу. Они вышли из-под контроля, и мы должны были что-то с этим делать.

Я слушала, едва дыша. Маги Смерти, на которых объявили охоту… Это все больше походило на сказку. Не добрую, а очень даже жестокую сказку, слушая которую, я не могла перестать внутренне содрогаться.

– Большая часть выживших бежала в другие миры, но остались и те, кто не пожелал мириться со своей судьбой. Сах один из них. Ешь, Снежинка.

– Что? – Удивленно моргнула. – Какая еще снежинка?

Эор улыбнулся. Не с превосходством и коварством, как до этого, а мягко и лишь чуть снисходительно. У него оказалась невероятно добрая и приятная улыбка.

– Снежинка – это ты, – пояснил мне как маленькой.

Наколол и отправил в рот еще кусочек мяса, не сводя с меня насмешливого взгляда, от которого мне стало неуютно.

– Я не снежинка, – возразила, нервно сглотнув.

– Снежи-и-инка, – протянул он коварно, – белая и невинная, немного наивная и очень пугливая. Чем тебе не снежинка?

Щеки начал заливать румянец. Опустив взгляд в свою полную тарелку, тихо возразила:

– Я не пугливая.

– Ага, – расплылся мужчина в довольной улыбке, – значит, со всем остальным ты согласилась.

Возразить было нечего. Поэтому я просто взяла вилку с двумя острыми зубчиками, как и у эора, наколола на них что-то зеленое и продолговатое, похожее на стручок горошка, и отправила в рот. Овощ не захрустел, как я того ожидала, а буквально растаял во рту, наполняя его нежным кисловатым соком.

– А огнем в меня зачем кидался? – медленно жуя, почти безразлично поинтересовалась у спешно поглощающего еду собеседника.

– Проверял твою безвредность.

Я смотрела на него молча. Эор поймал мой взгляд, вздохнул, дожевал и проглотил мясо, запил изумрудным напитком, что в бокале передо мной остался нетронутым, затем пояснил:

– Если бы ты была магом Смерти, магия внутри тебя попыталась бы любыми способами защитить свой сосуд. Ты бы ответила ударом, а не кричала, зажмурившись. – На последних словах его губы изогнулись в кривой ухмылке, в замерцавших глазах заплясали бесенята, и эор иронично-нагловатым тоном добавил: – Храбрая Снежинка.

На явную провокацию я не ответила. А когда с достоинством отправляла в рот очередной неизвестный овощ, чувствуя краснеющие щеки, думала о том, что я умнее и выше этого мужчины, поэтому буду игнорировать его, убогого.