Вопрос прозвучал неожиданно. Я нахмурилась, глядя с сомнением, но мужчина оставался серьезным и не сводил с меня черно-белых глаз, всем своим видом показывая, что он ждет не дождется услышать ответ.
– А твои ищейки тебе не рассказали? – осторожно поинтересовалась.
Если уж он сам организовал похищение, то почему не знает, откуда меня… доставили?
– Не успели, – досадливо скривился он и тут же наигранно весело предложил: – Салат? – И продемонстрировал мне глубокую черную вазочку с взорвавшейся радугой внутри.
Не дожидаясь моей реакции, стал накладывать переливающееся цветами нечто в черную плоскую тарелку.
– Почему не успели? – Слова его мне не понравились, внутри что-то испуганно екнуло и сжалось, а тело напряглось в ожидании ответа.
Эор отставил салатницу, взял другое черное блюдо и переложил с него на мою тарелку три продолговатых, как мне показалось, яйца, только светло-зеленых в фиолетовую крапинку. Рядом кучкой легли какие-то черные зерна, затем треугольник хлеба, посыпанный семечками красного цвета, потом… Потом эор посмотрел на мою тарелку, понял, что в нее больше не влезет, и только после этого поднял голову, чтобы, глядя мне прямо в глаза, невозмутимо солгать:
– Ушли.
Так невинно это прозвучало, что я ему не поверила. Мой младший брат частенько подобные финты ушами проворачивает… Проворачивал.
Воспоминание, на время отошедшее на задний план, до судорожной боли сжало сердце. Рваный выдох сорвался с губ, стон я смогла удержать лишь неимоверным усилием воли.
И эор заметил это. Только, к счастью, неправильно понял мою реакцию. Поморщился недовольно, бросил взгляд на накрытый стол, затем мрачно посмотрел на меня и, снова скривившись, безрадостно поинтересовался:
– Истерить будем? И зачем? Да подумаешь! С ищейками чего только не происходит! Ну, умерли пять штук, чего волноваться-то?
Чего?! Я так воздухом и подавилась, с ужасом глядя на невозмутимого эора. Умерли пять штук?! Это что значит, он их… убил? Убил своих людей?! Боже мой! И такой спокойный! Он…
– Понятно, истерить все же будем, – недовольно подытожил.
Отодвинул свою пустую еще тарелку в сторону, поставил локоть на стол и опустил подбородок на ладонь, глядя на меня устало и все так же недовольно.
– Только давай быстрее, – откровенно взмолился он, – я вымотан и голоден.
Он убил пять человек. И сидит равнодушный. И есть хочет. Еще и мной же недоволен! Пять человек, боже мой! Пять человек!
– За что?
Вопрос прозвучал хрипло и очень испуганно. Чувствовала я себя перепуганной. До чертиков. До мурашек. До нервной дрожи во всем теле и панического желания сбежать подальше.
Выражение лица мужчины из скучающе-усталого поменялось на мрачно-непримиримое, после чего, глядя мне в глаза, эор жестко отрезал:
– За любимого.
Я только сейчас вспомнила его ответ на мой вопрос «Как мне тебя называть», и свою реакцию на него, и все дальнейшее… Он что, тогда ушел убивать этих несчастных?! Неужели они погибли… из-за меня? И они тоже…
Стало нечем дышать. Чувство вины резануло острым ножом, оставив на сердце глубокую кровоточащую рану. Я не могла заставить себя сделать очередной вдох. Замерла, потерянно глядя в пространство перед собой, не в силах перетерпеть боль, безжалостно сжавшую и без того истерзанное сердце.
Они погибли из-за меня.
Все они.
Пять незнакомцев и мой брат.
Я виновата в их смертях. И никто другой.
– Да ты что, издеваешься? – Эору стало уже не смешно.
Я не слышала, как он приблизился, почувствовала лишь, как сильные руки мужчины осторожно, но непреклонно поворачивают меня вместе со стулом лицом к нему.
Эор пощелкал пальцами у меня перед глазами, а когда я моргнула и сфокусировала на нем перепуганный взгляд, тяжело вздохнул и присел передо мной на корточки. Я так понимаю, это его любимая поза, потому что, если он хотел поставить наши лица на одну линию, у него все равно не получалось бы – даже в таком положении он был выше!
– Они заслужили, – произнес резко и грубо, заставив меня вздрогнуть, сжаться и прислушаться к его словам. – Они провалили серьезное задание, не справились, не оправдали надежды, подвели меня, в конце концов. Привели не того, подвергли твою жизнь не только сильному потрясению, но и серьезной опасности, осквернили твои честь и достоинство. Они заслужили смерть. Я убил бы их и без твоих слов. Ну-ка, перестала паниковать, пока я не вызвал лекаря и не усыпил тебя до утра.
Аргументы… подействовали. По крайней мере они поразили меня до такой степени, что под грозным мужским взглядом я совершенно неосознанно, но понятливо кивнула. И даже не намекнула, что, исходя из его же логики, ему надо было бы убить себя… за то, что осквернил мои честь и достоинство.
Я просто молча позволила эору развернуть стул и вновь придвинуть его к столу, молча же дождалась, пока он займет свое место и как-то зло наложит себе в тарелку темного мяса, тех же черных зерен и чего-то непонятного красного. Молча сидела, пока сотрапезник, резкими движениями нарезав мясо, сжевал несколько приличных кусков.
И вот странность: чем дольше я сидела и украдкой наблюдала за раздраженным эором, тем спокойнее мне становилось. Странно же, правда? Он злится, а я успокаиваюсь. Моя жизнь переворачивается с ног на голову, а мне даже немного смешно.
Кажется, я все же сошла с ума.
– Я рассказываю, ты слушаешь, не перебиваешь и не теряешь сознание, – в конце концов проговорил мужчина, бросив на меня предупреждающий взгляд.
Я вновь послушно кивнула, хотя слова про потерю сознания напугали.
Эор взял со стола темную бутылку, высокую и узкую, и без усилий, легко и просто открыл крышку. Вместе с горловиной, оставив у сосуда неровные края.
Я… промолчала, да. Все еще страшно было, и сказать ему что-либо казалось самоубийством.
Мужчина негромко выругался – я не поняла ни слова, но по интонации догадалась. Крышку отложил в сторону, раздраженно заглянул внутрь бутылки, а потом аккуратно разлил по двум высоким бокалам темно-изумрудную жидкость, красиво переливающуюся в свете горящих на столе огоньков. Один из бокалов пододвинул ко мне поближе.
Я не очень-то рассматривала антураж столовой, множество блюд с непонятной и откровенно странной едой и те самые горящие как лампочки маленькие огоньки. Буквально все мое внимание притягивал эор, особенно когда начал говорить:
– Тебя взяли по ошибке, ищейки чувствовали Саха. Сах – один из беглых магов Смерти. С недавних пор их в наших краях осталось не так много, и выжившие пытаются спасаться бегством. Не перебивай!
Его грозный окрик привел меня в чувство – оказывается, я уже набрала воздуха в грудь и открыла рот, собираясь спросить, зачем же их преследовать. Испуганно вздрогнув, поспешно захлопнула рот и пристыженно опустила глаза долу.
Эор неодобрительно покачал головой, наколол на узкую вилку с двумя длинными зубчиками приличный кусок темного мяса и отправил его в рот. Быстро прожевал, запил и продолжил:
– Маги Смерти стали опасными. Они решили, что стоят выше законов и не должны подчиняться обществу. Они вышли из-под контроля, и мы должны были что-то с этим делать.
Я слушала, едва дыша. Маги Смерти, на которых объявили охоту… Это все больше походило на сказку. Не добрую, а очень даже жестокую сказку, слушая которую, я не могла перестать внутренне содрогаться.
– Большая часть выживших бежала в другие миры, но остались и те, кто не пожелал мириться со своей судьбой. Сах один из них. Ешь, Снежинка.
– Что? – Удивленно моргнула. – Какая еще снежинка?
Эор улыбнулся. Не с превосходством и коварством, как до этого, а мягко и лишь чуть снисходительно. У него оказалась невероятно добрая и приятная улыбка.
– Снежинка – это ты, – пояснил мне как маленькой.
