Фидель на Донбассе. Записки военкора

Глава 4

Знал ли я, когда садился в поезд до Ростова-на-Дону, что меня занесет в такое горячее место на карте ДНР? Конечно, нет. С другой стороны, конечно же, я хотел там побывать. Посмотреть на все это своими глазами. Но, на самом деле, не многим военкорам удалось побывать в аэропорту. Я был дважды, и оба раза я попадал под обстрел.

А поезд умеет убаюкивать. Сев в купе, я еще совсем не понимал, куда я еду. Волнение сопровождало меня вплоть до момента первого утра в Донецке. Принесли кофе. Какая-то странная эта привычка – курить и запивать сигарету кофе. В поездах курить нельзя, но я все равно успевал это сделать. Какой поезд без сигарет. Да и как там в стихах? «Трясясь в прокуренном вагоне, он полуплакал, полуспал…».

В поезде мне всегда нравились их фирменные «имперские» подстаканники, а еще возможность выспаться. Я ведь не очень люблю спать ночью. Сова. Ночью мне и пишется легче, и мысли как-то все более собраны, что ли. Вот и получается, что мешки под глазами можно теперь вывести с лица разве что вместе с кожей. Как-то случайно мы разговорились с проводницей. У нее тоже были мешки под глазами и такое же невеселое выражение лица. Я больше молчал, боялся делиться своей целью поездки, а она мне рассказывала о своем бывшем, который бросил ее перед самой свадьбой. Что она устала от этих вагонов и пассажиров, что жизнь превратилась в один сплошной не заканчивающийся кошмар. «Просыпаюсь и теряю нить реальности. Какой сегодня день? Где я? Зачем я проснулась?..»

Мне было жаль ее. Она была хороша собой, милые веснушки, светлые волосы, собранные в хвост. Чуть подведенные, уставшие и голубые глаза. Руки, похожие на веточки. Какие-то по-детски смешные балетки. Когда она проходила мимо моего купе, я ей всегда улыбался. Мне бы и хотелось ей сказать: «Эй, да все будет хорошо. Все наладится». Но я не стал. Никто не знает, как будет. Как у нас у всех сложится. А все эти пустые фразы, дающие ложную надежду, как по мне, еще больше разрушают шаткий фундамент человека, который и так у самого края.

Ростов встретил кораблями, просторами, суетой и влажностью. С вокзала я позвонил матери, она, конечно же, задавала много вопросов, а я думал, что приехал поздно, потому что на утренний автобус до Донецка билетов уже не было. Кстати, в расписании написано: «Донецк Украинский» и «Донецк Российский». И я подумал, что с одной стороны он может и украинский, но с другой – уже давно нет. Они оба уже российские. Русские. А нашим все равно. «Порядок» есть «порядок».

Всю ночь в гостинице я не мог уснуть. Смотрел в потолок и думал о том, что меня ждет во фронтовом городе. Я представлял себе Донецк разрушенным. Представлял себе свои первые боевые. Думал о том, как мне работать, что спрашивать. Вспоминал какие-то свои интервью и репортажи. И все думал, думал, думал.

Наши пограничники проверяли всех дотошно, на кого-то начали кричать, с кем-то ругаться. А я смотрел на весь этот цирк-шапито и думал о том, что люди, у которых есть власть над другими людьми, порой, забывают, для чего они вообще нужны. В общем, наша граница вымотала всех. Все было долго, жарко, липко, неудобно. А вот граница с ДНР на меня произвела неизгладимое впечатление.

Это был изрешеченный осколками желтый металлический домишко, рядом такой же измочаленный ангар. Это был мой первый раз, когда я увидел последствия войны вживую. Не на телеэкране. Сидя в теплой квартире на удобном диванчике. Нет. Все это было в реальности. И это было неприятно. Мысли были лишь о людях, которые попали вот под «это». Живы ли они? Что они пережили? Ведь тут не было живого места.

Донбасский пограничник сильно заинтересовался содержимым моей сумки, в которой лежали вещи, которые могли мне пригодиться: форма, берцы, рюкзак военный и прочая сопутствующая атрибутика. «И куда это ты такой собрался?»

– Военный корреспондент информационного издания…

Пограничник изменился в лице. Пожал мне руку и пожелал удачи. Сказал еще несколько напутствий и быстро отпустил меня. Пока я ждал остальных пассажиров, мне то и дело попадались на глаза какие-нибудь признаки разрывов снарядов и мин. Воронки. Все было в новинку. Я много курил. Слушал пустые разговоры каких-то двух странных мужиков о перемирии. Один был пьян сильно, второй был пьян сильнее, но они периодически смешно хватали друг друга за руки, чтобы кто-то из них не завалился на землю. Не люблю пьяный треп. Еще с армии.

Как-то раз я ехал в маршрутке, нас отпустили в увольнение на целые сутки, и я торопился домой к жене. Там сидела похожая парочка, которая обсуждала мировую политику, и один из них заметил меня. Но поскольку мне хватало мудрости не лезть к ним, я сидел и молча слушал затылком о том, что мы «мясо, год – это не два, да я, да ты, да то, да се». Хотелось дать им по лицу, но я понимал, что меня лишат в итоге встречи с женой, вызвав военную комендатуру. Да и проблемы потом устану разгребать. Я промолчал и вышел на своей остановке. Но пьяные разговоры не люблю с тех самых пор.

Мне повезло с соседом по месту в автобусе. Это простой мужик был лет 35–40, который всю дорогу цедил небольшую пластиковую бутылку вина, то и дело рассказывая о своей родине, на которую он смог приехать вот только теперь. «А в 2014-м, когда мы пытались покинуть Донбасс, по нам стреляли свои же солдаты. Погранцы и ВСУ тогда мочили со снайперок и минометов. Трупов было… Мин… Растяжек. А я с сыном. А он болеет. Первый раз не получилось вывезти его. Попали под огонь, вернулись в Донецк. Во второй раз в машине втихую вывез окольными тропами. Сам не знаю, как мы спаслись. А теперь вот – видишь, решил чуть-чуть, за встречу со своей родиной. О, а на том столбе покойники повешенные висели. Я сыну глаза закрывал еще руками. А дорога вся была изрыта воронками. Тут такие бои шли… Если бы ты знал. Страх Божий. А вон там снайпер сидел».

И от его рассказов бежали мурашки. Его глаза были другими. Рассказывал он все спокойно, с остановками, часто вздыхал, тер рукой лицо. А я смотрел в окно на бескрайние степи Донбасса, на разрушенные дома в маленьких поселках, пытался увидеть как можно больше. В какой-то момент я подумал, что это очень символично, прямо с границы встретить такого человека на своем пути. Донбасс поздоровался со мной через него. Вот так, грустными историями, будто собранными со всей его земли. Поведал мне о своем горе, которое на тот момент терзало его уже второй год…

Глава 5

Странно это – думать о женщинах во время обстрела, когда над твоей головой летят снаряды и пули. А еще когда снайпер пытается выбить одного из парней, пытаясь попасть в голову, но почему-то промазывая. По счастливой случайности, наверное. А может – специально? Чтобы мы еще больше боялись и дрожали от страха и адреналина.

Я однажды прочитал такое высказывание: «Мужество – это когда только ты знаешь, как тебе страшно». Не знаю, есть ли такие, кому на войне не страшно. Чаще всего, если так говорят – либо рисуются, либо уже настолько инстинкт самосохранения притупился, что мозг работает иначе. Но это уже болезнь.

Как бороться со страхом? А с дичайшим чувством страха и смерти? Я тогда сидел и думал о своих бывших. Точнее – о сексе. Да-да. О сексе с бывшими. Представьте себе, по окопу, в котором мне пришлось ночевать, ведут плотный огонь из стрелкового оружия, автоматического гранатомета, периодически прилетают мины. А я сижу и вспоминаю самые пикантные моменты. Вплоть до звуков и запахов. Все детали. Да, наверное, страх смерти можно поставить в один ряд с классным сексом. Острые ощущения. И там, и там.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.