Четвёртая власть Третьего Рейха. Нацистская пропаганда и её наследники
Основной чертой довоенного полуфеодального германского режима принцев, генералов, землевладельцев, профессоров права, которые придавали ему академическую законность, и лютеранских пасторов, которые создавали ему моральный авторитет, являлся антилиберализм. Эта управляющая каста ненавидела Запад как за его либеральные идеи, так и за его грубый материализм и бездуховность, которые (по их мнению) воплощали эти идеи. Они желали сохранить Германию в «чистоте» от либерального влияния, и это был один из мотивов возобновления средневековых планов нашествия и заселения Востока с целью создания континентальной Германской империи, что позволило бы Германии стать независимой от англосаксонской мировой системы. «Восточники» проводили фундаментальный водораздел между «цивилизацией», которую они считали космополитической, аморальной, антигерманской, материалистической и расово нечистой, и «культурой», которая по своей сути чистая, национальная, духовная и истинно германская (3).
После Первой мировой войны данный вопрос с новой силой поставил историк культуры Артур Мёллер ван дер Брук в его изданной в 1923 году книге «Третий рейх», о которой мы уже вспоминали. Немцы, утверждал он, были ведущими создателями Европы. Их Первый рейх – средневековая империя, сформировала Европу. Именно германские племена основали объединившую основное пространство Европы империю Карла Великого, на фундаменте которой позже сложилась Священная Римская империя германской нации, и начали геополитический натиск на Восток.
Вторым их творением была империя Бисмарка, однако она испытала влияние либерализма и не выдержала испытания серьезной войной. Теперь же, если верить Бруку, немцы имели новую возможность: посредством очищения общества от либерализма и капитализма, они могли бы построить третье, окончательное государство, которое воплотило в себе все германские ценности и существовало бы тысячу лет…
Еще в августе 1841 года на маленьком острове Гельголанд Хоффман фон Фаллерслебен сочинил строчки, которые легли в основу немецкого национального гимна: «От Мааса до Мемеля, / От Ача и до Белта / Германия превыше всего». Маас находится в Голландии, а Мемель – в Литве, Ач в итальянском Южном Тироле. И только Белт в настоящее время является германской территорией и расположен в земле Шлезвиг-Гольштейн. Готовность к восприятию себя как части громадного немецкоязычного мира создала психологическую основу, благодаря которой национал-социалистическое руководство могло требовать от нации жертвенности и активного содействия власти в достижении национального единения. На вопрос «Что есть первая заповедь национал-социалиста?» правоверному нацисту полагалось отвечать: «Люби Германию превыше всего и своего единоплеменника как самого себя!»
И, конечно же, истерический «патриотизм» неотделим от нарочитой «духовности». Геббельс торжественно уверял на могиле Хорста Веселя, будто сей герой умирал «за Гете, за Шиллера, за Канта, за Баха, за Кёльнский собор». И заявлял далее, что «мы вынуждены драться за Гете пивными кружками и ножками стульев, но когда придет час победы, мы снова раскроем объятия и прижмем к сердцу духовные ценности» (4). Он же в другом своем выступлении рисует просто-таки идиллическую жизнь немецкого народа: «Мы были безобидным народом, который занимался своими делами, давая миру наших поэтов, музыкантов и философов, и не понимали, что существуют другие нации, которые только и ждут подходящего случая, чтобы нас раздавить» (5). Боже мой, я только вчера слышал подобную сентенцию по украинскому телевидению! Хорошее мнение людей о себе и, соответственно, поддержание ими своего реноме служит надежным средством для скрытого управления ими.
Немецкая пропаганда старалась подчеркнуть, что их стомиллионный народ всегда нес культуру другим странам и способствовал их процветанию, однако ныне немецкое меньшинство в этих государствах подвергается преследованию. Порой данный тезис перерастал в открытую брань. Во время чехословацкого политического кризиса Геринг прилюдно возмущался: «Мелкий сегмент Европы будоражит человечество. Эта ничтожная раса пигмеев (чехи. – К.К.) без какой бы то ни было культуры – никто не знает, откуда они взялись – угнетает культурный народ» (6). И действительно, а откуда они взялись?
Молодые государства, родившиеся в результате Версальского мира, искали пути национальной самоидентификации, подвергая национальные меньшинства, в частности немецкое, ополячиванию, очехиванию и т. п. Естественно, этнические немцы в новых странах сопротивлялись ассимиляции, стараясь максимально сохранить свои этнические корни. Немецкий культуролог Ранхард Виттрам из Риги писал в 1936 году: «Говорить на родном языке все чище, искать подлинное и природное в немецком во внешнем и внутреннем убранстве жилища, в нравах и обычаях и любом искусстве, становится неодолимой потребностью» (7).
Национал-социалистический Третий рейх по мере обретения им сил притягивал себе немцев, разбросанных по всему миру. Германская пресса охотно подыгрывала этим настроениям. Регулярно публикуя положительные отклики зарубежной диаспоры на строительство национал-социалистического государства, нацистские СМИ охотно доносили до отечественного читателя и слушателя восторженные статьи и стихи, сочиненные их соотечественниками за рубежом: «Когда мы, немцы, распеваем свои песни под широким небосводом, / Наш призыв звучит и под звездным небом чужих земель. / Слава тебе, Гитлер, – спаситель Германии, немецкая путеводная звезда, / Веди нас сквозь бури, пока снова не возродится наша Империя!» (8).
Интересы Германии простирались всюду, где жили этнические немцы. В ноябре 1933 года французская газета «Пти паризьен» опубликовала документы, тайно вывезенные из Германии коммунистами. Среди опубликованных материалов имелась программа развертывания усиленной немецкой пропаганды в странах американского континента. Намечалось открытие якобы нейтрального телеграфного агентства для распространения пронемецких новостей, антифашистски настроенным журналистам планировалось подсовывать лживые сообщения. Немецкие агенты, имея в своем распоряжении ряд подготовленных статей, должны добиваться их публикации в газетах всей Южной Америки. И только словами дело не ограничивалось.
В апреле 1938 года Гитлер обратился ко всем немцам, проживавшим вне пределов Германии, с призывом принять участие в голосовании во время выборов в рейхстаг, для чего немецкие корабли были посланы к берегам многих южноамериканских республик. Суда становились на якорь за пределами трехмильной полосы территориальных вод, и принимали на борт этнических немцев, которые участвовали, таким образом, в голосовании на корабле. Более того, пропагандистские акции Третьего рейха распространились даже на необитаемые континенты.
Первые нацистские экспедиции в Антарктиду начались с 1938 года, когда к берегам Ледяного континента подошло судно «Швабенланд». На нем плыли на Южный полюс ученые, которым под руководством капитана Альфреда Ритшера предстояло исследовать новый материк. Вернувшись на родину 12 апреля 1939 года, Ритшер доложил: «Я выполнил миссию, возложенную на меня маршалом Герингом. Впервые германские самолеты пролетели над антарктическим континентом. Каждые 25 километров наши самолеты сбрасывали вымпелы. Мы покрыли зону приблизительно в 600 тысяч квадратных километров» (9).
Впрочем, случалось, гордость за родину принимала и менее поэтичные формы торговли продуктовыми товарами: так набор деликатесов «Пруссия» в магазинах «Кемпински» стоил 50 марок, а набор деликатесов «Фатерлянд» – 75. Любовь к Отечеству для особо ярых патриотов всегда имеет свою цену.
В 1941 году Гитлер изрек: «Тот, кто не интересуется историей, тот подобен человеку, не имеющему ушей или глаз». Интуитивно люди чувствуют, что их связь с историей – огромная и жизненно важная ценность, хотя редко могут это обосновать логически. И здесь начинается поле для иррациональных построений, например, что живые имеют несравненно больше обязательств по отношению к своим умершим предкам и будущим поколениям, чем по отношению к «расово чуждым» друзьям и соседям. Вот, может, один из самых важных секретов нацистской пропаганды. Апелляция к народным ценностям оказалась куда более эффективной, чем прямая идеологическая обработка в нацистском духе.
Возвращение к национальным традициям имело еще один неожиданный аспект. Издавна Германия славилась своими народными целителями, ратовавшими за жизнь на природе, естественные продукты и полный отход от городских привычек, что было созвучно положениям нацистского мировоззрения, в свете которого история предопределялась течением естественных биологических и расовых законов. Немецкий антисемитизм в значительной степени явился проявлением движения «назад в деревню», прочь от городского космополитизма. Под влиянием моды на все «арийское» и «нордическое» даже движение за солнечные ванны в Германии приобрело антисемитский привкус. Еще во времена Веймарской республики, в 1920-е годы, существовало как бы два вида нудизма: некий «еврейский» нудизм (олицетворяемый черной танцовщицей Жозефиной Бейкер), который был торгашеский, космополитичный, эротичный и аморальный; и нудизм истинно германский – нордический, бесполый, чистый и добродетельный. Так что поосторожней со всей этой гомеопатией и минеральными водами, а то – мало ли что.
Опираясь на стереотипную идеализацию жизни вне городов, нацистский режим провозгласил амбициозную аграрную программу, суть которой сводилась к тому, что крестьянство – это соль земли и главная опора Третьего рейха. Руководить ее осуществлением Гитлер поставил Вальтера Дарре (известного в ту пору автора книги «Крестьянство как источник жизни нордической расы»). Кроме того, вся молодежь Третьего рейха получала широкий пласт историко-культурных и этнографических знаний, связанных с сельской обрядовостью, приметами и поверьями, образом жизни предков. Существовали также специальные фольк-школы, которые во время обучения акцентировали внимание учащихся на жизнь среди природы. Для проведения народных празднеств в горах Гарц и в других подходящих местах под открытым небом сооружались многочисленные «Горные театры», оформленные как естественные, обустроенные самой природой сценические подмостки.
При непосредственном участии СС возрождались языческие обряды и верования, связанные, например, с плодородием земли. Кроме того, Гиммлер финансировал исторические изыскания, вроде поиска останков древнего саксонского короля Генриха I (Птицелова), закончившиеся их пышным перезахоронением: «Участники церемонии спустились в склеп, где перед открытым гробом стояли в карауле офицеры СС, и остановились на почтительном расстоянии. Один только Гиммлер проследовал к гробу царственного защитника своей расы. Командир СС, который контролировал раскопки, доложил: «Я представляю вам лежащие в этом гробу останки Генриха Птицелова». Генрих Гиммлер обследовал кости и объявил их подлинными. Затем гроб закрыли, запечатали и торжественно похоронили в склепе» (10).
Фанатичная любовь рейхсфюрера к историческим и национальным раритетам порою приводила к казусам. Так, он послал в дар своему итальянскому коллеге Артуро Боккини в подарок на день рождения кусочек коры дуба, посвященного богу Вотану, а в поздравительном письме пространно описал историческое, духовное и божественное значение сморщенного деревянного фрагмента. Привыкший к роскошествам итальянец был шокирован.
Сам же Генрих Гиммлер рассматривал себя как реинкарнацию средневекового немецкого императора Генриха Льва: «Гиммлер знает о его жизни чуть ли не больше, чем кто-либо другой, и считает предпринятую Генрихом колонизацию Востока одним из величайших достижений в германской истории» (11).
Может быть, вся эта проникновенная любовь к древней истории, народным традициям, сельской культуре и могла бы вызывать патриотическое умиление, если бы не предупреждение А.Тойнби о том, что «обращение к архаизму неизменно приводит к применению силы» (12). Идея Гиммлера была не банальная и весьма продуктивная – разжечь в молодежи архаичные взгляды на смерть, предложив, как способ ее преодоления, самим стать служителями смерти. Так удалось создать особый, небывалый тип нечеловечески храброй армии – СС.
Так что же послужило толчком процесса, в результате которого в общем-то невинные исторические ролевые игры обратились в неслыханный в новое время геноцид?
7. Доктрина чистоты крови
Ну, что ж, мы уже немного поговорили о создании расовой доктрины нацистов и определили, что над шлифовкой расистского учения работали многие лучшие умы эпохи. Но упомянутыми интеллектуалами далеко не исчерпывается список предтеч национал-социализма.
Вернемся в XIX век. После смерти Фихте в 1814 году его преемником в Берлинском университете стал Георг Вильгельм Фридрих Гегель. По Гегелю, государство есть все или почти все. Традиционные понятия морали и этики не должны препятствовать ни высшему государству, ни героям, которые его возглавляют. Он предвидел, что «час Германии» пробьет и ее великой миссией станет возрождение мира.
Напомним также о главном труде Жозефа Артюра де Гобино, которым стало четырехтомное, опубликованное в Париже в период с 1853 по 1855 год «Эссе о неравенстве человеческих рас». Гобино считал, что именно раса является ключом к пониманию истории и цивилизации. Подлинное сокровище белой расы составляют арийцы. Гобино признавал немцев, проживающих на западе Германии, лучшими представителями всех арийцев. По его мнению, где бы ни появлялись немцы – они везде содействовали прогрессу.
А другой француз – Жорж Ваше де Ляпуж (1854–1936) – внимательно присмотрелся к антропологическим особенностям людских черепов. По его исследованиям выходило, что человечество делится на длинноголовых (долихоцефалов) и короткоголовых (брахицефалов). Длинноголовые блондины в общественной жизни исполняют функции мозга и нервов, а короткоголовые и их метисы играют роль мышц и костей. Длинноголовые блондины не способны к обыденной систематической работе, поэтому везде и всегда стремятся сформировать правящий слой. Великая Французская революция, во главе которой стояли по преимуществу блондины, лишь узаконила антропологический факт: плоды инициативы длинноголовых блондинов достаются безынициативным короткоголовым брюнетам. По мнению Ляпужа, истинно трагическим результатом войн Наполеона стало снижение среднего роста мужского населения Франции на 10 сантиметров и его резкое потемнение (1).
Не стояла на месте и трепетная германская научная мысль. С 1874 года вплоть до своей кончины в 1896 году в Берлинском университете пользовался огромной популярностью профессор истории Генрих фон Трейчке. Трейчке превзошел Гегеля, провозгласив войну величайшим проявлением человеческой личности. «Концепция государства предопределяет концепцию войны, ибо суть государства – в его власти» (2).
Одновременно немецкий антрополог Отто Амон (1842–1916) по аналогии с кастами Индии развил теорию построения европейского социума. «В первый класс входят новаторы, изобретатели, пионеры, открывающие человечеству новые пути. Второй класс – умные искусные люди, которые не обладают творческим духом, но умеют схватывать, разрабатывать и улучшать чужие идеи. Первые два класса взаимно дополняют друг друга. В третий класс входят люди со средним уровнем интеллекта. Они поддаются обучению и, не имея своих идей, могут усваивать чужие. Они не могут развивать усвоенные идеи и потому противятся любым новшествам. Четвертый класс – неполноценные люди, не способные производить, открывать» (3)[13]. Соответственно, значение народов и их ценность для мировой культуры тем больше, чем больше в народе людей первого и второго класса. Отто Амон подчеркивал также, что среди правящих классов процент людей высокого роста со светлыми волосами и голубыми глазами существенно выше, чем среди представителей низших классов[14].
Ну, и еще упомянем нескольких интеллектуалов, без которых расовая теория не получила бы своей законченности и наукообразности. Во-первых, Людвиг Вольтман (1871–1907), автор труда «Политическая антропология» (1903). Основной тезис исследования состоит в том, что «арии – последние пришельцы и завоеватели, которые вследствие своей высшей физической силы и интеллекта покорили низший народ. Они повсюду образуют господствующую расу и придают большое значение избеганию неравных браков, почему и презирают ублюдков. Самая светлая раса в то же время и самая даровитая, и благородная» (4). Это уже прямые предпосылки к практике нацистского режима. Кроме того, в 1883 году немецкий ученый Карл Пенка выпустил книгу «Истоки арийцев». Он доказал, что их прародиной была Северо-Западная Европа. А первоначальным расовым типом – нордический. Независимо от Пенки, к тем же выводам пришел Людвиг Вильзер в своей книге «Происхождение немцев» (1885).
Под влиянием сих великих научных открытий Фридрих Ницше и воспел сверхчеловека, «великолепную белокурую бестию, алчно жаждущую добычи и побед». В сочинении «Воля к власти» Ницше утверждал: «Набирает силу отважная раса будущих правителей». Первоочередной задачей станет подготовка к появлению сверхчеловека, отмеченного особым интеллектом и силой воли. Этот человек и окружающая его элита станут «правителями земли». Как видим, он только повторял то, что немецкие (и не только немецкие) мыслители подробно изучили и убедительно себе доказали. А у нас до сих пор на Ницше всех нацистских собак вешают. Но в реальности – существовала целая научная школа.
Ну и, наконец, предтеча мистического общества «Туле» (из недр которого, напомню, вышли Гесс, Эккарт, Розенберг и др.) Гвидо фон Лист. В 1908 году Гвидо фон Лист, опираясь на описание Гипербореи, приведенное у Геродота, предположил, что, возможно, земная ось когда-то изменила свой наклон. А до этого на Севере всегда было светло и тепло, там господствовал вечный день, наличествовала тропическая флора и фауна. Но после изменения наклона земной оси климат стал меняться. Теснимые ледниками арийцы стали перемещаться на юг, унося свои традиции. Сегодня сложно сказать точно, в какой степени, но известно, что на мистическую составляющую нацистского движения оказал определенное влияние и русский мистик Георгий Гурджиев, который познакомил геополитика Карла Хаусхофера и его ассистента Рудольфа Гесса с тибетскими оккультными тайными учениями. Еще в 1903 году Хаусхофер вместе с Гурджиевым посещал Тибет (5).
Едва не забыл Стюарта Чемберлена с его сентенцией об основном секрете истории, который состоит в том, что чистокровная раса становится священной. По меркам нашего времени, более чем спорный тезис, а вот 5 сентября 1925 года семидесятилетие незаурядного англичанина было отмечено многословным панегириком в «Фёлькишер беобахтер», где «Основы ХIХ века» Чемберлена приравнивались к «Евангелию нацистского движения».
Итак, идея селекции людей по расовым, антропологическим и прочим признакам не нова. Более того, свое реальное применение теория получила отнюдь не в нацистской Германии – о чем почему-то не любят вспоминать современные демократии. Первый институт расовой биологии появился в Швеции в 1922 году. Главная цель – лишить неполноценных людей возможности иметь детей. Шведы приняли закон о стерилизации умственно отсталых и психически больных людей. Разрешалось стерилизовать также и тех, кто ведет асоциальный образ жизни. Нечто подобное происходило и в других скандинавских странах – Дании и Норвегии. В Швейцарии, Бельгии, Австрии, Японии, Соединенных Штатах врачи стерилизовали умственно отсталых женщин и неполноценных детей. И только в 1933 году в рейхе был принят особый «Закон о предотвращении появления наследственно больного потомства» (6).
Мы упомянули США и, справедливости ради, особо отметим, что мода на расовую чистоту затронула не только европейский континент. В США (или САСШ, как они тогда назывались) в 1915 году странствующий проповедник из Джорджии Вильям Симмонс основал общество «Ку-клукс-клан» как организацию для контроля над национальными меньшинствами, которые он отождествлял с моральным и политическим неподчинением. Его цели получили мощную поддержку в опубликованной в следующем году книге «Исчезновение великой расы», в которой некий Мэдисон Грант представил европейскую теорию «расы господ» в американском контексте. Этот псевдонаучный бестселлер утверждал, что Америка при помощи своей неограниченной иммиграции уже почти «успела ликвидировать привилегию рождения; т. е. интеллектуальные и моральные преимущества, которые человек хорошего происхождения приносит с собой в мир» (7).
Хайрам Уэсли Эванс, зубной врач из Далласа и один из самых деятельных вождей «Ку-клукс-клана», использовал этот страх «вырождения», чтобы трансформировать его в движение англосаксонской культуры расового превосходства. В какой-то момент движение насчитывало до 4 миллионов членов на Востоке и Среднем Востоке Америки. Эванс заявлял, что Клан говорит от имени «огромной массы американцев со старой пионерской закваской… принадлежащих к так называемой нордической расе, которая при всех своих недостатках дала миру почти всю современную цивилизацию» (8).
Американские интеллектуалы также не оставались в стороне и активно поддерживали расистские изыскания. В 1921 году известный американский писатель Скотт Фитцджеральд писал: «Негроидный элемент ползет на север и загрязняет нордическую расу. У итальянцев уже души чернокожих. Опустите шлагбаум иммиграции и пускайте только скандинавов, тевтонцев, англосаксов и кельтов» (9). Не нацистские теоретики были первооткрывателями расовых доктрин!
Разве что Розенберг обогатил учение тем, что причислил подавляющее большинство великих людей к «чистым арийцам» (Гомер и Эсхил, Платон и Кант, Микеланджело и Рафаэль, Рембрандт, Рубенс, Кранах и Гольбейн, Вермер и Гёте, Бетховен, Бах, Диккенс и Вагнер (сверхариец)). Из ученых – Коперник и Ньютон. Да еще нацистский идеолог расологии Вальтер Дарре (между прочим, среди нацистских бонз по тиражам работы Дарре уступали только «Майн Кампф» Гитлера и «Мифу ХХ века» Розенберга) определил, что связывающим звеном между обезьяной и древними ариями были недочеловеки. Иными словами, представители низших рас.
Развивая данный тезис, Гиммлер в брошюре «СС как антибольшевистская боевая организация» писал: «Многие считают, что этот большевизм, эта борьба недочеловеков, организованная и возглавленная евреями, является чем-то новым в мировой истории. В этом отношении мы считаем необходимым констатировать, что война между людьми и недочеловеками велась на протяжении всех лет существования человека на земле» (10).
Не смог руководитель СС, сам сын учителя, удержаться и от компетентного вмешательства в школьную программу. В 1934 году Генрих Гиммлер собственноручно написал брошюру для школьников «Расовая политика». В ней рейхсфюрер указывал, что нордическая душа реализуется «лишь посредством вечной целеустремленности, любознательности и дисциплины, поэтому никогда не знает покоя и непонятна миру, потому что ищет бесконечное и недосягаемое». «Родина нордической расы находится в Северной, Западной и Центральной Европе времен ледникового периода. Нордические признаки сформировались в процессе отбора в условиях нордического климата. Холодный влажный климат и недостаток солнечного тепла выковали человека нордического типа. Он изобрел плуг, заимствованный затем другими народами, возделывал зерновые культуры и занимался животноводством» (11).
Однако вернемся к передовому шведскому опыту, т. е. программе стерилизации. После своего прихода к власти нацисты начали собственную программу стерилизации с так называемых «гибридов» – немецких детей, родившихся в Рейнской области от цветных солдат французской оккупационной армии после 1918 года. У 385 обследованных там детей обнаружили «примесь негроидной расы». Детей стерилизовали – в больницах, принадлежащих протестантской церкви!
В 1934 году начало реализации этой программы поддержала научная интеллигенция. Например, директор Мюнхенского антропологического института Т. Моллинсон, приветствуя акцию по стерилизации, заявил: «Лживый тезис о равной ценности людей, в котором нас столетиями убеждали и в который на самом деле никто не верил, создавал, тем не менее, предпосылку для того, чтобы мы поддерживали неполноценных, а ценных тащили назад» (12).
Ради улучшения качества чистокровной арийской породы еще в 1931 году Гиммлер отдал приказ эсэсовцам сочетаться браком исключительно с расово полноценными девушками. После прихода национал-социалистов к власти научная дифференциация представительниц прекрасной половины человечества по расовым признакам превратилась в государственную политику. Согласно идеям уже упомянутого нами Вальтера Дарре, в первый класс, группу расовой элиты, могли попасть не более 10 % девушек каждого года рождения. Вторую группу можно охарактеризовать как самую многочисленную – девушки с «хорошими» показателями. Барышни, попавшие в третью и четвертую расовые группы, являлись расово нежелательными – государство должно делать все возможное, чтобы у них не было детей. Девушки из третьей группы проходили стерилизацию, а несчастливицам из четвертой группы принципиально не выдавалось разрешение на замужество (существовало и такое). Юной немецкой девице полагался родословный паспорт, подтверждавший ее арийское происхождение, который высокопарно именовали «шкатулочкой сокровищ предков».