Слава Империи

– Ну и ладно, как пожелаешь. – Дефрим не был настроен на разговоры. – Но мы с Тихим уж точно попробуем этого счастья. Ты как, Тихий?

– Я вырос в таком месте, – сказал Иовис. – Для меня бордели всегда связаны с матерью и сестрами.

– Слушай, лучше б ты молчал.

– А парни где? – спросила Логан, оглядывая зал. – Где что-нибудь для меня?

– Боюсь, у нас нет сотрудников-мужчин, – извинилась женщина за стойкой. – Слишком маленький рынок.

– Чего не продают, того не купишь, – заметила Дама с явным разочарованием.

– Ну все, кончайте уже, – сказал Клиф. – В бордель даже вас с собой взять нельзя, со стыда за вас сгоришь.

Посыльный вернулся и что-то шепнул на ухо женщине за стойкой.

– Лебедь ждет, – сказала она. – Входите в эти двери и идите по коридору прямо. Последняя дверь слева.

Рыцарь и его товарищи двинулись в указанном направлении. Медленно вошли в длинный и темный коридор. При входе в здание им пришлось оставить оружие; без привычной тяжести меча на поясе Годвину было не по себе.

Комната оказалась небольшой, с минимумом мебели. Здесь был столик, несколько кресел, а из освещения – всего одна свечка. Никаких гобеленов или других украшений. Одновременно с их прибытием открылась дверь с противоположной стороны, и в комнату вошел Лебедь. Это был человек среднего роста, одетый по-мужски, хотя одежда явно была ему великовата. Длинный белый парик частично закрывал вытянутое лицо, дополнительно скрытое толстым слоем макияжа.

– Здравствуйте. – Голос Лебедя был мягким, бесполым. – Годвин дор Гильберт, Логан де Ирвинг, Дефрим и Иовис. Я не ошибаюсь?

– Нет, – ответила Дама.

– Прекрасно. Присаживайтесь. У меня есть для вас информация, но боюсь, что вы опоздали.

– То есть? – спросил Годвин, усаживаясь.

– О, начнем с оплаты. Вы же понимаете, что это не благотворительность.

– Тихий! – велел Рыцарь.

Иовис вынул висящий на шее кошель и бросил его на стол. Шпион поднял мешочек – руки его были тоже укрыты перчатками – и присмотрелся к деньгам.

– Прекрасно, – с улыбкой подтвердил он. – А теперь к делу. Якоб Вольмер спрятан в резиденции местного аристократа по имени Ломис. Она находится примерно в трех милях к востоку от Эбена. Здесь подробные указания, как туда добраться. – Лебедь вынул из рукава лист бумаги. – У меня есть также точный план усадьбы, на котором обозначены количество и расположение стражников… Но ничего из этого вам уже не понадобится.

– Поскольку?.. – спросил Рыцарь, инстинктивно опуская руку на пояс.

– Поскольку мальчика там уже нет. Несколько часов назад эскорт увез его в сторону границы с Терилом.

– Им придется проехать мимо Эбена, – заметил Иовис.

– Проехали. Примерно час назад.

Годвин и его люди вскочили на ноги.

– Какой дорогой они едут?

– Ткацким Трактом. На ночь они остановятся в брошенной мельнице, близ деревни Старый Эрден. Дальше их маршрут будет зависеть от обстоятельств.

– Сколько их?

– Десять человек охраны.

Отряд бросился к дверям.

– Еще одно, – задержал их Лебедь. – Люди Эдриановых тоже преследуют их. И они близко. Возможно, ближе, чем вы.

– Никто и не говорил, что будет легко, – бросил Годвин, покидая комнату.

Первый труп встретился им в двух милях за городом. Лежал посреди дороги с арбалетным болтом в спине. Только тогда они перешли с галопа на рысь.

– Рогач, – заметил Дефрим. – Навряд ли это случайный солдат, который как раз тут проезжал.

Никто ему не ответил. Тронулись дальше, но далеко ехать не пришлось. След из трупов привел их прямо на поле битвы. Последние лучи заходящего солнца освещали десятки трупов людей и коней, разбросанных по полю пшеницы.

– Зараза, – резюмировал Клиф.

– Всего десять мертвых Рогачей и двенадцать Быков, – подсчитал Иовис, обойдя тела.

– И ни следа мальчишки, – добавила Логан.

– Несколько человек уехали на север, – доложил Тихий, приглядываясь к следам. – Трое… нет, четверо всадников.

– Можешь идти по их следу? – спросил Годвин.

– В темноте точно нет.

– Ну тогда мы в заднице, – отозвался Дефрим. – После такой резни они будут гнать без остановки. К рассвету будут уже слишком далеко.

– Тихий, мы должны их найти, – в голосе Рыцаря прозвучала необычная нотка, он почти извинялся.

– Знаю, – ответил Иовис.

Он подошел к своему коню и достал из вьюка небольшую сумочку. Потом отошел на несколько метров и уселся на землю. Вынул из баночки немного порошка и втянул его носом. Глубоко вдохнул и тихонько затянул мантру.

– Не выношу, когда он это делает, – пожаловался Дефрим. – Всегда у меня мурашки по всему телу. Так, курва, не должно быть, человек не должен уметь такое делать.

– Я как-то раз встречала девушку, которая умела бросать ножи вслепую. По ее словам, духи подсказывают ей, где цель, – ответила Логан. – Такие люди бывают.

– Да, и это ненормально.

– Тихо, – цыкнул на них Годвин.

Рыцарь старался сохранять спокойствие, хотя его и самого передергивало. Птицы, что готовились к пиршеству на телах погибших, внезапно снялись и куда-то улетели. Настала тревожная тишина, а тени в последних лучах солнца изогнулись как-то пугающе. Но Годвин беспокоился не за окружающее, гораздо больше его тревожил сам Иовис. Голос Тихого изменялся, как бы долетая со все большего расстояния, а кожа нездорово бледнела. В наступающей темноте, впрочем, этого не было видно, но Рыцарь был свидетелем ритуала не раз и знал точно, какой она станет. Бледной и холодной. Кожей трупа.

– Слушайте, так что там с этим Лебедем? – спросил Дефрим, чтобы отвлечься от происходящего. – Мужик это или баба?

– Кто его знает, – ответила Логан, тоже в душе благодарная за смену темы разговора. – Может быть, и то и другое.

– Как это – «и то и другое»? – не понял ее собеседник. – Ведь должно же быть или то, или другое.

– Может быть гермафродитом, – сказал Годвин.

– Герм… чем? Смеетесь вы надо мной, что ли? Как это может быть?.. Нет, должен быть тем или…

– Не важно, – прервал его Рыцарь. – Важно то, что если нас поймают, то мы даже не сможем сказать, кого им искать – мужчину или женщину. И мы даже деталей не сможем выдать, кроме того, что он носит парик и разбирается в гриме.

– Да, это умно, – признал Дефрим.

– Может, и тебе стоит попробовать, Клиф, – засмеялась Логан. – Юбку тебе подберем, немного макияжа, и будешь вылитая девушка. Может, даже какой-нибудь кавалер соблазнится.

– Достаточно и того, что ты пытаешься выглядеть мужчиной, – огрызнулся Дефрим.

– Готово! – отозвался Иовис необычным, чужим голосом. – Их пятеро, включая мальчика. Едут на север.

– Ты сможешь ехать за ними? – спросил Годвин.

– Да. – Тихий повернулся и взглянул на товарищей абсолютно белыми глазами. – Один из них тяжело ранен. Я чувствую, как жизнь вытекает из него, а душа рвется из тела. – На лице Иовиса появилась отвратительная улыбка. – Он мой.

Ночь была спокойной, тихой. Часовой сидел на пеньке перед одинокой хатой. Через щели в ставнях сочился свет. Час наблюдения не принес ничего, Годвин и его люди могли лишь догадываться, как обстоят дела внутри.

– Тот раненый умер? – переспросил Дефрим.

Иовис кивнул. По его бледному лицу сползали крупные капли пота. Транс так его вымотал, что он едва стоял на ногах.

– Ну, то есть трое на трое… – сказал Клиф с усмешкой. – Это должно быть несложно.

– Самое главное – безопасность мальчика, – подчеркнул Рыцарь. – Мы с Дамой проберемся с тыла, а ты останешься здесь и в случае чего снимешь часового из арбалета. Тихий, ты просто отдыхай.

– Я вовсе не против, – голос Иовиса был едва слышим.

Годвин и Логан двинулись вдоль ряда деревьев. Перешли неглубокий ров, пригнувшись, обошли небольшой пригорок и в полной тишине приблизились к хате. Стражник даже не заметил, что близится опасность. Зато почувствовал неприятную тяжесть в мочевом пузыре, поэтому встал и прошел несколько шагов, чтобы спокойно отлить на боковую стену здания. Момент для этого он выбрал не самый удачный.

Годвин уже собирался подойти ближе и заглянуть в дом, когда прямо перед ним появился солдат с крайне удивленным выражением лица. Какой-то момент они стояли так, просто глядя друг на друга, а потом события покатились кувырком.

– Враги, вра-а!.. – успел выкрикнуть стражник перед тем, как меч Логан пронзил его горло. В хате началась паника. Кто-то открыл двери. Еще кто-то крикнул. Годвин, не теряя времени, разогнался и ворвался внутрь, разбив оконную раму. Он прокатился по полу среди ее обломков и вскочил на ноги с мечом в руке. Один из солдат лежал у открытых дверей с арбалетным болтом во лбу, но другой вжался в угол комнаты, прижимая к шее мальчика острие стилета. Годвин чертыхнулся.

– Похоже, мы в патовой ситуации, – сказал он, глядя мужчине прямо в глаза.

– Похоже, – в голосе солдата звучало отчаяние. – Я убью его, – заверил он. – Мои приказы гласят, что ребенок не должен попасть в чужие руки, даже если придется его убить.

– Я тебе верю. Но и ты должен понять, что если ребенок умрет, то ты последуешь за ним. И будешь при этом визжать и просить о смерти.

Солдат нервно сглотнул. Его руки начали дрожать. Пол за спиной Годвина заскрипел, когда в комнату вошел Дефрим, сжимая в руке топор. При виде его мужчина, забившийся в угол, затаил дыхание. А потом взвизгнул от боли, и ребенок вырвался из его рук. Рыцарь не сразу заметил, что из живота солдата торчит нож.

– Чего вы ждете? – спросил князь Якоб Вольмер, глядя на своих освободителей сверху вниз, как и подобает одиннадцатилетним членам правящей семьи. – Убейте его.

– Пожалуйста… – пробормотал солдат, сползая на пол.

Клиф молча подошел и всадил топор в голову мужчины. В комнате воцарилась тишина.

– Готово, – сказал Дефрим. – Теперь берем ребенка и в путь.

– Вы ведь не люди моего отца, – сказал испуганно мальчик. – Люди моего отца всегда называют меня князем или барчуком. Но вы и не люди Эдриановых.

– Наблюдательный малый, – заметил Клиф.

– Мы здесь для того, чтобы забрать тебя в безопасное место, – сказал Годвин, взглядом приказав товарищу молчать.

– Вы работаете на кого-то извне.

– Князь, мы здесь для того, чтоб забрать тебя в место, где ты будешь в безопасности. Когда закончится война, ты вернешься к своей семье, и все от этого выиграют. А теперь пойдем. Дорога впереди у нас дальняя.

Корчма была почти пуста. Несколько испуганных путешественников сидели за одним из столиков, а корчмарь с сыном не выходили из-за стойки, за которой – Годвин был уверен – держали заряженные арбалеты. В воздухе висело напряженное предчувствие. В последних лучах заходящего солнца хорошо были видны столбы черного дыма и огня над ближними деревнями. Дикие Псы были совсем рядом.

– Дурацкая идея была остановиться здесь, – повторила Логан. – Это место слишком уж на виду.

– Ты же слышала, что сказал корчмарь, – ответил Годвин. – Псы проезжали тут уже трижды, и никаких проблем не возникло. Видимо, им не приказано сжигать трактиры.

– Ну да, так им и выпить негде будет, – усмехнулся Дефрим.

– Вы работаете на Империю, – вдруг уверенно заявил Якоб.

– С чего ты это взял, малой? – спросил Клиф.

– Ты ведь с запада, из Вольных Городов. Тихий с юга; судя по акценту – из самого сердца старой Империи, может, даже из Драконьего Логова. С Дамой и Рыцарем я был в затруднении, их акцент мне неизвестен. Но акцент этот у них одинаковый, а раз его зовут Рыцарем, то думаю, что они родом с севера. Со Спорных Земель в центре континента. А такая сборная солянка может работать только на Императора. Понятно, есть шанс, что вы простые наемники, но тогда за вами присматривал бы кто-то от вашего нанимателя. Ни Вольные Города, ни Спорные Земли в этой войне никак не заинтересованы. И единственный из вас, кто происходит из того места, владыка которого мог бы моей персоной заинтересоваться – это Тихий. А я уже говорил, что его акцент безошибочно выдает подданного Императора.

– Грамотный паренек, – оценила Логан. – Клифу бы никогда это в голову не пришло.

– У меня другая специальность, не думать, а бить людей.

– Мы все подданные Императора, – сказал Годвин, пристально глядя на мальчика. – Большинство магнатов и князей – от Вольных Городов, через Спорные Земли и до самой Границы – клянутся в своих коронационных присягах в верности Императору. И уж совершенно точно это делают все до единого князья тут, на юге, на Центральных Территориях. И в том числе твой отец.

– И тот, кто будет править после него? – Годвин ошибся, мальчик не отвел глаз.

– Я не могу говорить от имени того, кто выиграет эту войну, но…

– А что будет, если выиграют Эдриановы?

– Извини, не понял тебя.

– Если победит мой отец, вы вернете меня в обмен на повторную присягу верности Императору. Но что со мной станет, если мой отец проиграет?

Годвин раскрыл было рот, чтоб ответить, но, как на грех, ничего не приходило в голову. Рыцарь слабо разбирался в политике, был просто солдатом, выполняющим приказы людей поумней себя. Однако взгляд светлых глаз мальчика упрямо ввинчивался в его череп, требуя ответа.

– Всадники, – внезапно сказал Иовис, прерывая неловкое молчание.

Рыцарь не сразу услышал шум копыт, большого количества копыт.

– Тихий, забираешь ребенка наверх, оставайтесь там. Если тут все будет плохо, хватай его и двигайтесь к границе, – приказал он.

Иовис кивнул и увел мальчика на второй этаж. Остальные проверили оружие. Напряжение в зале стало еще более невыносимым. Корчмарь и его сын взяли в руки какие-то предметы, невидимые из-за стойки, а путешественники у стола сбились в еще более тесную кучку. Минуту царила абсолютная, полная напряженного ожидания тишина, а потом двери распахнулись и в них показался Паленый.

– О! Кого я вижу! – крикнул он, в то время как его товарищи вливались в зал. – Господа наемники. И как, удалось найти работу?

Годвин чертыхнулся про себя, а потом вызвал на лице свою самую убедительную фальшивую улыбку.

– К сожалению, не удалось. Большинство купцов так боятся встретить вас, что от одной мысли высунуться за городские стены у них уже штаны мокрые.

– Ну, значит, мы хоть что-то хорошо делаем, – заявил Старик, выходя в центр зала. – Спокойно, корчмарь, отложи свой арбалет. Проблем не будет. Нам нужно еды, питья и места на ночь. И мы даже заплатим.

Корчмарь, не особенно успокоенный этим заявлением, все же действительно отложил арбалет и отправил сына на кухню за едой. Псы тем временем заняли столик рядом с Годвином и его людьми.

– А где ваш четвертый, молчаливый такой, как его бишь?

– Тихий.

– Тихий, – повторил Старик. – Именно, не самый симпатичный тип.

Рыцарь задумался над ответом. Сперва хотел было солгать, но потом понял, что Псы уже заметили в конюшне четырех коней. Обмануть их не выйдет.

– Он наверху. Плохо себя почувствовал.

– Надеюсь, ничего серьезного?

– Усталость.

– Где же пиво? – крикнул Паленый, усаживаясь рядом с Дефримом.

Не прошло и получаса, а обе компании уже пили вместе. Напряжение все еще чувствовалось, но оно постепенно спадало с каждой выпитой кружкой пива и с каждой рассказанной солдатской байкой.

– …А Краля ему тогда и говорит, что она обожает сосать у часовых, потому что они всегда стоят по стойке «смирно». – Взрыв смеха прервал рассказ, но Паленый был еще далек от завершения. – А тот так покраснел, что я уж думал, у него щеки сейчас на самом деле загорятся. И молокосос этот начинает заикаться, что у него-де жена и все такое. А тем временем за его спиной Молодой с Черным шастают туда и обратно да выносят со склада мешки с картошкой и сыром. Я сам еле-еле серьезное лицо держал, но когда Дед, пьяный в жопу, оттуда выбежал, спотыкаясь на каждом шагу, да в обнимку с новыми сапогами – то со смеху чуть не подавился. Но, к счастью, бравый стражник так был занят своим заиканием, что даже не заметил. Но слушайте дальше, сейчас самое смешное будет. Когда уже все за углом скрылись – с картошкой, сыром, пивом и новыми сапогами для Деда, – тут мы с Кралей тоже начали собираться. И тут парень этот внезапно решил, что он все ж очень хочет попробовать. А Краля ему и говорит на это – Господь свидетель! – Краля и говорит, значит, что она, мол, шлюха порядочная и чужую семью разрушать не будет.

Зал взорвался смехом, причем ржали еще и над Дедом, который отнекивался и заявлял, что вообще ничего из описанного не помнит. Дефрим, который к этому моменту казался уже членом отряда Псов и другом Паленого с раннего детства, воспользовался моментом, чтоб начать собственный рассказ.

– Это еще ладно, а вы вот что послушайте. Я когда еще был в Высоком Порту, в тамошней армии, раз послали нас ловить преступников, людей на трактах грабили. Кличка у них была какая-то дурацкая, Бобры, что ли… Выдры вроде, ага, Выдры. Банда дебилов. Короче, искали мы их две недели по всем дорогам, как вдруг они сами на нас наткнулись. Вот представьте себе, идут тридцать мужиков, в форме, вооружены до зубов, со знаменем и все такое. И тут подъезжают к нам посреди дороги человек десять подростков и сообщают, что они называются Выдры и это налет.

– Ври уж, да не завирай! – прокомментировал Паленый.

– Завирайся, – поправил Старик.

– Что?

– Нет такого слова «завирай», правильно с возвратной частицей, «завирайся», – объяснил Рыцарь.

– Чертовы грамотеи, – пробурчал Клиф. – Я гляжу, ваш командир такой же придирчивый, как и наш. Но возвращаясь к рассказу. Правду говорю чистейшую, Господь мне свидетель. Подъехали и попытались на нас напасть. Наш командир так выглядел, будто подарок ко дню рождения получил. Только глянул и приказал, чтоб мы господам разбойникам отдали оружие. Ну мы и отдали. Залпом из арбалетов. Сразу всех и положили. А когда мы их головы в город привезли, то нам и премию к жалованью выписали. И говорю вам, еще месяца два мы над ними смеялись.

– Некоторые люди просто слишком глупы, чтоб быть преступниками, – серьезно заявил Дед.

– Поэтому им дорога в армию! – засмеялся Черный, и все дружно выпили за эту мысль.

– А, господин Клиф, – робко спросил Писарь. – А как оно там, в Высоком Порту?

– В каком смысле «как оно там»?

– Да я вот читал о Вольных Городах, и все авторы согласны в том, что это прекраснейшие метрополии на свете. С дивными галереями и библиотеками…

– Боюсь, мальчик, – прервал его Годвин, – что Клиф тебе сможет рассказать только о тамошних забегаловках да борделях.

– Э-э-э, не выставляй меня таким уж примитивным чурбаном-то. Я, кстати, не раз бывал в замечательной библиотеке… у нас там пост охраны был. Но вот если ты и правда хочешь послушать о борделях, то действительно знаю все до единого в Высоком Порту.

– Ага, и в каждый тебя велено не пускать, – добавила Дама.

– Я бы попросил! У меня со шлюхами прекрасные отношения! – Клиф ухмыльнулся Крале. – А раз уж речь зашла о шлюхах, откуда у вас баба в отряде? А-а-а-ай… – Дефрим схватился за ребра в том месте, куда воткнулся локоть Логан. – Так как?

– Да ничего, – заверила Краля. – Меня и хуже называли.

– Так а чего ты в армии-то делаешь?

– Убиваю Рогачей.

Остальные Псы встретили это заявление дружными аплодисментами.

– Холера, на этом свете нету уж нормальных баб, – сказал Дефрим.

– Такое дело, брат, – поддержал его Паленый.

– Вот когда я был молодой, вот тогда еще были нормальные женщины, – размечтался Дед, закряхтев.

– Это небось еще до Чумы было, – с улыбкой ответил Черный.

– Да уж пожалуй что при Первом Императоре! – засмеялась Краля.

– А почему у вас баба в отряде? – спросил Дикий, глядя на сидящую рядом Логан.

– Кто, Дама? – Дефрим изобразил удивление. – Она ж не баба совсем. Скорей дикий зверь.

– Так, может, ее укротить? – предложил Дикий, а его рука легла на бедро женщины.

Логан ласково ему улыбнулась, а потом мгновенным движением ударила локтем в горло. Дикий полетел на пол, явно задыхаясь. Псы мгновенно повскакали на ноги. В доли секунды все похватали в руки оружие, а корчмарь снова цапнул что-то за своей стойкой. Несколько ударов сердца ситуация выглядела опасной, а потом в тишине разнесся громкий смех Паленого.

– Вот ведь врезала ему! Ой, Дикий, я тебе всегда говорил, что ты доиграешься. Видали, как улетел?

Остальные присутствующие один за другим подхватили его смех. Ситуация быстро разрядилась. Дикий встал с трудом, держась за горло. Уселся как можно дальше от Логан.

– Вот тебе баба вломила, жаль смотреть на тебя, – не успокаивался Паленый.

– Отвали, сукин сын.

– Ты, шлюхи сынок, не будешь тут мою мамочку обижать!..

Логан встала и подошла к стойке, Краля поспешила за ней.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Ой, я и не с такими справлялась.

– Да уж вижу, такой быстрый удар, что я и сама его не заметила.

– Вопрос навыка. – Логан отпила из кружки. – Каково тебе разъезжать с этой бандой?

– Они вовсе не такие плохие.

– В самом деле?

– Ну как сказать… Некоторые, вроде Дикого, могут быть несколько неотесанными, но в целом все равно лучше так, чем быть фронтовой курвой. Сейчас у меня, по крайней мере, есть меч, могу себя защитить. И сама себе выбираю, с кем сплю.

– Хочешь сказать, что эта стая не пробует до тебя добраться?

– Ну, иногда, но когда переборщат, то Старик быстро с ними разбирается.

Логан какое-то время присматривалась к мужчинам, которые затянули какую-то старую солдатскую песню.

– Так ты спишь со Стариком? – спросила она наконец.

– Он добр ко мне. И защищает меня. А ты разве не спишь со своим Рыцарем?

– Бывает, – признала Дама. – Ну, скорей позволяю ему спать со мной.

– А в чем разница?

– Я более высокородна, чем он, – с улыбкой пояснила Логан де Ирвинг, после чего вернулась к столу.

Гости с соседнего стола уже разошлись по своим комнатам, а корчмарь и его сын все более успокаивались с каждой новой горстью монет, что попадала им в руки. Атмосфера в зале перешла из буйной гулянки в задумчивые разговоры «за жизнь».

– У тебя интересные люди, – сказал Годвин, наблюдая за тем, как Дефрим учит своих новых друзей невеселой солдатской песне из Вольных Городов.

– Это хорошие солдаты, – ответил Старик, допивая очередную кружку пива.

– Наверняка.

– Эй, я тут присмотрелся к тебе и твоим – в жизни не поверю, что на вашей совести ничего нет.

– Как не быть, и не то чтоб мало, – признал Рыцарь. – Но мне хочется думать, что есть какие-то границы.

– Привилегия так думать принадлежит людям, которым пока не пришлось их перешагнуть. – Старик жестом заказал очередное пиво. – Я слыхал об этих ваших рыцарях со Спорных Земель. В легендах они всегда такие благородные, защищают женщин и детей, участвуют в турнирах и готовы проиграть, но не сделать ничего, нарушающего их кодекс… Они и в самом деле такие?

– Некоторые… Не все… Честно говоря, немногие. Но некоторые да, в самом деле именно такие.

– А остальные?

– А остальные как везде.

– Вот то-то и оно. Как везде. – Старик сделал добрый глоток из новой кружки, глядя на своих солдат. – Я когда впервые увидел Паленого, он был совсем молодым. Пухлым мальчишкой, который всю жизнь мечтал носить мундир. Я у него из головы всякие глупые фантазии довольно быстро выбил. Молодой – это его племянник, сын сестры. Его сперва зачислили в легкую пехоту. На нынешнем этапе войны легкая пехота – это смертники. Стоят в первой линии с тем оружием, что смогли награбить с трупов, и срутся себе в штаны, пока настоящая армия рубит им головы. Нам много спиртного пришлось потратить, чтоб его к нам перевели, с тех пор Паленый делает все, что может, чтоб пацан выжил. Краля была шлюхой, шла с обозом за армией. Как-то раз Рогачи пробились в тыл, так она схватила меч и давай защищаться. И, как оказалось, совсем неплохо у нее вышло. Мы были первым отрядом, что пришел на помощь. Так с тех пор девчонка с нами и осталась. В конце концов мы ей раздобыли мундир и упросили официально зачислить к нам. Как-то раз даже мы с Паленым договорились о месте в приличном борделе, где заботятся о девушках и не позволяют их бить. Но она не пошла, предпочла остаться с нами. Дед был старым воякой, еще когда я сам был желторотым. Писарь так и был писарем в маленьком городке. Барон Блудгар решил, что в отряде должен быть кто-то, кто умеет читать и писать, да и забрал парня почти что прямо со свадьбы. Год назад это было, и за весь год, набитый смертью, убийствами, шлюхами, этот дурачок так ни разу и не изменил своей невесте…

– Скажи, к чему ведет весь этот монолог? – прервал его Годвин. – Или просто хочешь поведать мне трогательный рассказ о каждом из них?

– Они не преступники, – резко сказал Старик. – Они просто солдаты, что исполняют приказы. Может, это и паршивые приказы, но, мать их за ногу, приказы.

– Да, я уже когда-то слышал подобные слова… Даже не один раз.