Сказки темного города. Фатум
– Вы вообще нормальные? – моему возмущению не было предела. – Что значит бросить роженицу в тот момент, когда она сама беспомощна, как котенок! А если кровотечение!? И ребенок, или волчонок, как тут вообще вас называть?! Если он не так лежит, как надо?! При чем здесь слабость или сила матери? Это ведь такое состояние, когда не знаешь, что вообще может случиться! Как так можно!?
Люсиль молчала некоторое время, затем тихо добавила:
– Некоторые иногда прибегают к помощи повитух. Но это в основном средний класс вервольфов, да и то, делается это все тайком. Шэризе можно было бы помочь, но графиня хотела, чтобы все было сделано по правилам. Но та не справилась и погибла.
– Так вот почему он так к матери относится теперь, – мне хоть что-то стало ясно во всей этой истории.
– Да. Он никогда и словом не обмолвился об этом, но даже я по его глазам вижу, что смотрит он теперь на нее не так уже, как это было до смерти его жены. Винит он ее. Графиня и сама это знает, мне кажется. Только ей и самой трудно признаться себе, что если бы она тогда думала не о положении в клане, а о своем внуке и невестке, то сейчас бы не просиживала одна вечерами у горящего камина, с тоской прислушиваясь к тишине дома в те моменты, когда сын уезжает неизвестно куда и даже слова ей не говорит.
– Да уж, задала мне задачку она, – протянула я, понимая, что все то, о чем мечтала графиня, мало осуществимо.
– Я, если честно, то тоже сказала графине, вы уж извините, – Люсиль неловко пожала плечами, – что не лучшая идея приводить сюда незнакомую девушку. Господин граф неизвестно как отреагирует на ваше появление здесь. Мягко говоря, он не обрадуется это точно.
– Ну не обрадуется и выгонит, значит найду способ вернуться домой, – ответила я.
– Не вернетесь. В Кукольный дом вас вернут тогда, и кто знает, какая там судьба вас будет ждать. Все знают, что женщина из того дома может жить свободной жизнью без своего покровителя только если он вдруг умирает раньше нее. Тогда она защищена правом наследования. А если вдруг вот так. Возвратят если вас. Я даже не знаю. Кто вас тогда купит, если будет знать, что вы самого графа Рэнгволда не впечатлили? А не найдете здесь опору, что тогда? – Люсиль испуганно смотрела на меня, понимая, что наговорила мне сегодня информации целый вагон и маленькую тележку и как я это все восприму, неизвестно.
– Мне назад нельзя, – хрипло ответила я, вспоминая адское общество Дирана, Винтар и Дарьяны.
– Вот поэтому вам и надо попытаться хоть что-то сделать из того, о чем просит графиня. А вдруг что да выйдет.
– Выйдет…Не знаю, Люсиль, что может выйти. Я в тот момент, когда графиня забирала меня из того дома, думала лишь о том, как бы оттуда выбраться. А теперь немного собралась с мыслями и мне все это не кажется таким уж звездным посланием свыше. Ну что я могу сделать? Я этого мужчину совершенно не знаю. А если учесть плюсом ко всему, через что он прошел, то не знаю даже нужно ли вмешиваться во все это. Да и здесь, мне так кажется, не новую женщину под него подкладывать необходимо, а попытаться примирить его с матерью. А так что у них? Ему тяжело, и он сам по себе. Ей не менее тяжело от всего этого. Здесь если он ее простит, то и вернется к тому прежнему состоянию, в противном случае новая девка под боком – просто не выход.
– Да графиня что уже только не предпринимала, чтобы наладить с ним отношения, – Люсиль развела руками.
– А прощение она просила? Или хотя бы признала то, что неправильно повела себя тогда?
– Нет. Она никогда не признает, что косвенно виновата в том, что случилось.
– Ну, а о чем тогда разговор можно вести? Гордые все такие, а сами же от этого и страдают, – я встала из-за столика и начала надевать платье, бережно разложенное горничной на кровати.
– Вам очень идет платье, – улыбнулась Люсиль, ловко зашнуровывая корсет. – Глядя на вас я бы сказала, что вы тоже вервольф, такая у вас особенная красота, присущая нашему виду. Да и рассудительная вы не по годам такая. Так сразу и не скажешь, что молоденькая еще совсем. Именно вервольфы славятся этим.
– Ну, слава богу, я человек, – усмехнулась я, поежившись от одной мысли о том, что эти на первый взгляд с виду люди, могли вмиг превращаться в животных.
– Ну и зря, что так думаете, – лукаво прищурила она глаза. – Превращение в волка – это нечто такое, что простыми словами и не опишешь. Это состояние особого обоняния, зрения, чувств и ощущений. Это такая свобода и сила, что вы себе и не представляете.
– Нет, я уж как-то своими обонянием и ощущениями буду довольствоваться!
– Да это я так, мысли вслух. Все равно на обращение человека нужно личное разрешение его величества, а он за чистую кровь, поэтому никогда никому дозволения не давал на такое пока еще. А может никто не просил его об этом. Но, как по мне, жаль, что так. Столько ваших прекрасных девушек среди нас живут, а вот так, ни детей, ни как таковой семьи. Нехорошо это. Женщина ведь для этого и рождена, чтобы быть матерью. А если забрать у нее такое право? Ну что это за жизнь? – грустно проговорила Люсиль.
– А если все-таки получится так, что будет ребенок? Это ведь природа, против этого не пойдешь. Что тогда?
– А вам что, еще не говорили ничего? – спросила осторожно Люсиль.
– Что? – едва ли не простонала я, понимая, что череда кошмарных новостей еще не закончена.
– Вы подпишете договор с одним человеком, в котором будет указано, что на протяжении всей жизни вы должны будете принимать особые травы, которые не дадут вам понести малыша. Если же вы проигнорируете данный приказ, то после рождения малыша у вас отберут, даже не дав взглянуть на него. Необращенная женщина не может иметь ребенка. Поукровкам никто не рад на этих землях. Клан надзора пристально следит за этим, хотя среди нас есть полукровки, но на то, чтобы не забрали ребенка, нужно особое разрешение короля, а он ох как не любит поднимать эту тему в нашем обществе.
– И что потом с этими детьми? Если вдруг вот так рождается малыш и король не одобряет? – строго спросила я.
– Никто не знает. Я не говорю, что их убивают, не могу этого утверждать. Но, тем не менее. То, что малыша заберут, многих эта мысль останавливает и женщины делают все, как нужно, чтобы потом всю жизнь не мучить себя мыслью, что же стало с ним.
Слушая Люсиль у меня все больше и больше портилось настроение от осознания того, в какое жестокое место я попала и насколько сломана жизнь у всех наших девушек, которые попадают к этим нелюдям, так бы их назвала. Меня даже то, с какой грустью говорила об этом всем Люсиль, не убеждало в том, что эти с виду люди могли чувствовать хоть каплю сострадания к нам. Тряхнув головой, словно пытаясь отогнать мрачные мысли, я мельком оглядела себя в зеркало и хотя увиденная там картина могла только обрадовать молоденькую девушку, любительницу красивых нарядов, но меня в этот момент вообще ничего не впечатляло, даже шикарная одежда и не менее прекрасная прическа, которую смастерила на мне Люсиль.
– Пойдем уже, что ли? – буркнула я и когда Люсиль направилась прочь из комнаты, поплелась за ней.
Спустившись на первый этаж, я увидела графиню, которая сидела у камина, неподвижно смотря на пламя. Услышав мои шаги, она повернулась ко мне и окинув взглядом улыбнулась.
– Прелестное создание. Теперь, когда ты одета должным образом, ты выглядишь еще прекраснее, чем показалась мне сразу, – она встала и подошла ко мне, взяв за руку и ласково глядя в глаза.
– Ну, посмотрим, как главный виновник торжества выскажется еще насчет всего этого, – я едва могла сдержать набегающую панику.
– Посмотрим, – так же неопределенно проговорила графиня.
– А как мне с ним вести себя можно? Чтоб не вывести не дай бог его из себя. Не прогневать или еще что, – спросила я, в голове прокручивая мысль о том, что если вдруг что пойдет не так, то меня вернут к Дирану, а это было для меня смерти подобно.
– Веди себя так, как посчитаешь нужным. Я тебе уже говорила, что в этом деле не игрушка нужна безропотная. Зная своего сына, могу сказать уверенно, что только девушка, которая будет собой, сможет задеть самые потаенные струны его души. Даже если это будут не очень хорошие струны поначалу, это все равно будет успехом. Да и, кроме того, я ведь понимаю, что играть кого-то, кем ты не являешься, может быть сущим адом. Я, выбрав тебя, ни в коей мере не хотела лишить тебя своего «я». Ты такая молоденькая, настоящая, я до безумия рада, что ты не из тех девушек, которых вышколили в том доме. Это для мужчины в возрасте может такой вариант и был бы самым что ни на есть подходящим, но не для моего сына. Знала бы ты Шэризу, его жену, ты бы поняла, почему я так считаю, – графиня проговорила с такой болью имя невестки, что мне стало жаль ее, эту красивую пожилую женщину, которая в глубине души, скорее всего, поедала себя за то, что тогда случилось, а сейчас всеми силами старалась исправить все, надеясь на то, что избрала правильный путь.
– А он уже вернулся? – тихо спросила я.
– Да, он уже пошел ужинать. Сейчас и мы с тобой присоединимся к нему, – графиня указала на большую дверь, за которой слышался размеренны стук столовых приборов.
– Он, так понимаю, еще не знает? – хрипло спросила я.
– Нет, – натянуто ответила графиня, открывая дверь в столовую.
Едва только мы с графиней появились на пороге, как виновник торжества поднял на нас взгляд и спустя мгновение застыл с ножом и вилкой в руках, наблюдая за тем, как мы усаживаемся за стол.
Пронзительные серые глаза в обрамлении длинных ресниц, четкая линия бровей, которая придавала и так довольно–таки грозному взгляду еще большую строгость, правильные, словно отчеканенные линии красивого лица, волевой подбородок, чувственные губы и легкая щетина на щеках, все это вмиг бросилось мне в глаза, хоть пристально рассматривать этого мужчину я до какого-то ужасающего ступора боялась. Первое, что мне пришло в голову, как только я его увидела, было то, каков он, интересно, был в обличии волка. Настоящий альфа–самец, не менее. Страшный, кровожадный и злой. «Господи, за что ты меня поставил в такую ситуацию?», – внутренне завыла я, усаживаясь на стул под грозным взглядом этого волчары в обличии мужчины.
В зале повисла тишина, которая не предвещала ничего хорошего и спустя какое-то время мужчина медленно отложил в сторону столовые приборы. Отодвинув от себя тарелку, он сказал, обращаясь к графине:
– Это что еще такое? – практически прорычал он, раздраженно кивнув в мою сторону.
– Бран, хочу тебя познакомить с Кэтрин, – графиня улыбнулась, положив свою ладонь на мою руку, словно чувствуя, что я готова сорваться с места и убежать.
– Я тебя не спрашиваю, как ее зовут. Я спросил тебя что это такое? – не меняя тона сказал он, сделав акцент на слове «что».
– Эта девушка будет жить теперь у нас, – графиня так же спокойно проговорила.
– У нас…На каких правах? – прищурил глаза мужчина.
– На правах гостьи.
– Чьей гостьи? – не унимался вервольф.
– Нашей, – пожала плечами графиня.
– Нашей? – он перевел на меня взгляд и спустя минуту молчания сказал. – Она человек? Ты что ее, из дома Дирана притащила? Ты мне шлюху что ли решила личную завести? – презрительно усмехнулся он.
– Бран! – осуждающе покачала головой женщина.
– Что Бран? Ты поехала, купила девку, привезла ее сюда без моего разрешения и посадила со мной за один стол. Ты какое имеешь право, мама, в моем доме делать это без моего ведома?
– Это и мой дом! – возмутилась графиня, и ее лежащая на моей ладони рука едва заметно задрожала.
– У тебя есть свой дом, мама. Этот же мне оставил в наследство отец. Поэтому ты у меня в гостях, мама. И будь добра ответить, какое ты имела право привозить это дрожащее от ужаса создание под мою крышу без моего разрешения? – спросил он, не переставая сверлить свою мать взглядом.
– Не смей так со мной говорить! – графиня едва сдерживала себя, я прям чувствовала исходящее от нее негодование и обиду.
– Это ты не смей за моей спиной пытаться сделать так, как тебе хочется! – едва сдерживаясь, чтобы не заорать проговорил он.
– Бран, не веди себя так со мной в присутствии девушки, – голос графини стал стальным.
– Какой девушки? Этой? – усмехнулся он. – Мама, это не девушка. Это шлюха. Ты с чего взяла, что меня заинтересует человеческая девка? На что ты надеешься? Что она Шэризу поможет мне забыть? Кто? Она? Да она ей и в подметки не годится! Как у тебя вообще могла в голове мысль возникнуть, что какая–то шавка встанет в один ряд с женщиной, которой нет равных даже среди вервольфов?
– Я вообще–то здесь и все слышу, – тихо произнесла я, уже не в силах терпеть все те оскорбления, которые лились на меня, словно грязь из ведра.
– Что? Не слышу! Смелее! Или тебя там так выдрессировали, что ты и голоса не можешь подать? – издевательским тоном проговорил он.
– Бран! – взревела графиня. – Не смей!
– Я не шавка, – посмотрела я на мужчину.
– Да что ты! – усмехнулся он.
– Да, я не шавка. И не шлюха. И не смейте больше меня оскорблять, – меня просто трясло изнутри, но я всеми силами пыталась сохранить спокойствие.
– А кто ты? Тебя купили, до этого дрессировали, чтобы ты знала, как здесь на задних лапках прыгать передо мной. Кто ты? – проговорил он не переставая издеваться.
Я всего мгновение испуганно хлопала ресницами, пытаясь хоть как-то выдержать то, что он нес, затем что-то во мне сломалось и я, гневно стукнув по столу ладонью, резко встала и заорала на него:
– Прыгать на задних лапках – это ваш удел! Поскольку это именно вас можно заставить прыгать на лапках, когда вы принимаете ваше чертовое обличье. А у меня лапок нет! У меня ноги!
Мужчина прищурил глаза и повел бровью, явно не ожидая такой реакции. Графиня тоже с ужасом посмотрела на меня, затем на своего сына, явно переживая за последствия моих слов.
– Ох ты черт! Надо же, Диран что, не выбил из тебя гонор? Или ты этакая бракованная кукла? – наконец прошипел он мне в ответ.
Я медленно отодвинула стул и направилась к нему. Затем остановилась рядом с ним и глядя сверху вниз тихо проговорила, смотря прямо в стальной взгляд серых глаз:
– Я не кукла и не шавка. И тем более не шлюха. Я человек. А вот вы ЧТО такое? – едва сдерживая слезы спросила я и окинув его взглядом направилась прочь из столовой.
– Как тебе не стыдно, Бран! – воскликнула графиня и вышла за мной следом.
– Нет, не надо, – я нервно тряхнула головой уже у самой лестницы на второй этаж. – Мне надо побыть одной. Я что-то такое и ожидала, не знаю почему, но предполагала, что так оно и будет.
– Кэтрин, прости его. Он не такой, – она приобняла меня.
– А вы уверены в этом? – усмехнулась я и когда она не ответила мне, направилась к себе в комнату, где, нервно содрав с себя платье и распустив волосы, улеглась на кровать и закутавшись в теплое одеяло заревела, а спустя четверть часа заснула беспокойным сном.
Глава 4
– Кэтрин, проснитесь!
Я открыла глаза и увидела склонившуюся надо мной Люсиль, которая обеспокоенно тормошила меня за плечо.
– Уже утро? – я нехотя села на кровати, поежившись от прохладного утреннего воздуха, который врывался в комнату через приоткрытое окно. – Что случилось? Или у меня нет права спать, сколько захочу? – я попыталась пошутить, но лишь грустно усмехнулась.
– Граф фон Торджер приехал. Он внизу, разговаривает с его светлостью, – девушка явно была напугана.
– Да он, наверное, за деньгами приехал. Графиня ведь такие деньжищи за меня отвалила.
– Нет, – Люсиль замотала головой. – Он забрать вас обратно хочет.
– Что значит обратно? – сон вмиг как рукой сняло.
– Я услышала, как он казал, что вас продали без его разрешения и что сделка в этом случае не является законной.
– Да что ж ему надо! – я дрожащими руками накинула халат, который подала мне Люсиль и босиком вышла из комнаты.
Пройдя по длинному коридору, я тихонько подошла к лестнице и посмотрела на стоящих мужчин на первом этаже.
– Бран, вашей матери были представлены определенные девушки. Кэтрин повела себя очень нехорошо, вмешавшись в процесс выбора, но матери вашей приглянулась в тот момент. Я понимаю прекрасно ее. Девушка очень красивая, темпераментная. Но она не обучена еще. Она только как два дня назад была привезена на наши земли. Дарьяна без моего разрешения продала ее. Поэтому, я привез расписку вашей матери и хотел бы вернуть девушку себе. Ну и извиниться за причиненные неудобства. Вы в любой момент можете приехать ко мне и взамен Кэтрин выбрать любую из понравившихся вам воспитанниц. Оплаты за нее не возьму с вас. Это будет вам мой подарок за возникшее недоразумение, – Диран учтиво наклонил голову в знак уважения.
Я с ужасом перевела взгляд на мужчину, сжав кулаки так, что ногти впились мне в ладони. Бран протянул руку и взяв расписку бегло прочитал ее, затем протянул обратно Дирану.
– Такая сумма баснословная. Я думаю, что такие деньги ты получаешь всегда за полный выпуск обычно. Отчего вдруг вернуть решаешь такие огромные деньги за какую–то девчонку? – спокойно спросил он у Дирана.
– Не в деньгах дело всегда, ты же знаешь, я в них не нуждаюсь, – усмехнулся Диран. – А вот репутацией своего заведения дорожу и боюсь, что после того, что будет выкидывать эта девчонка, пойдет дурная слава о том, как у меня готовят девушек к выпуску.
– И только? – спросил Бран.
– Да, девушка должна вернуться со мной и потом через какое-то время я со спокойной совестью смогу вручить ее кому–то из покровителей.
– Люсиль, – позвал Бран горничную, и та, быстро прошмыгнув мимо меня, спустилась вниз.
– Да, ваша светлость, – сделала она реверанс.
– Позови Кэтрин, – строго кивнул он головой.
Люсиль поднялась обратно и видя, что я стою, вцепившись в поручни, осторожно погладила меня по плечу, словно утешая. Судорожно выдохнув, я начала спускаться по ступенькам, босыми ногами ощущая холод каменного покрытия, которое было таким же ледяным, как и все внутри меня от того страха, который сковывал меня перед неизвестностью. Подойдя ближе под пристальным взглядом обоих мужчин, я остановилась в метре от них, судорожно обхватив себя руками. Едва сдерживая слезы, я смотрела куда-то мимо них обоих, поскольку что один, что другой были для меня словно приговор. Бран окинул меня взглядом и сказал, обращаясь к Дирану:
– А если меня все устраивает, и я не хочу ее возвращать?
Услышав эту реплику, глаза Дирана блеснули недобрым огоньком.
– При всем моем уважении, Бран. Но я не могу оставить эту девушку у вас, – сказал он.
– Почему? – пожал плечами Бран. – Мне без разницы то, что ты там говоришь насчет ее воспитания или еще чего. Ты знаешь меня прекрасно и думаю понимаешь, что выкинуть что-то неподобающее под моим крылом у нее не удастся, я враз пресеку эти ее взбрыкивания. Так что, не вижу препятствия для завершения сделки.
– Нет, – отчеканил Диран. – Я не даю разрешение на продажу.
– Значит дело не в том, о чем ты мне говоришь, – усмехнулся Бран. – Хороша девка просто, Диран, так ведь? Себе ведь присматривал ее оставить? Я же чую, что она еще ни с кем не была. Обычно твои девки другие, искусные куртизанки, это все знают. А мать моя отхватила этакий эксклюзив. Для этой даже обращение можно выпросить у его величества, если уж на то пошло, – прищурил он глаза.
– Бран, это пустой разговор. Забери расписку, а я заберу девушку, – Диран явно не хотел развивать эту тему.
– Мне всегда хотелось иметь то, чего не было ни у кого, – сказал Бран, дернув меня к себе. – Поэтому, этот волчонок останется у меня.
– Вот еще! Какой еще волчонок?! – я возмущенно попыталась его оттолкнуть, но он так сильно прижал к себе, что мне показалось, что он ребра сейчас мои переломает.
– Обыкновенный, – презрительно улыбнулся он. – Забирай деньги и уезжай, – кивнул он дворецкому, который тотчас же пошел куда-то.
– Бран…, – грозно проговорил Диран.
– Я все сказал. Сделка завершена. Девушка остается у меня. И это не обсуждается.
Как только дворецкий вернулся с небольшой шкатулкой, в которой явно лежали деньги, Бран крепко ухватил меня за предплечье и потащил прочь от Дирана. Пройдя по коридору, он открыл одну из дверей и грубо втолкнув меня внутрь захлопнул ее с такой силой, что мне показалось, будто потолок рухнет сейчас.
– Спасибо, – тихо прошептала я, стоя перед ним, не в силах поверить в то, что отделалась от Дирана. Хотя кто из двух зол был меньшим, я не была уверена еще.
– Только не думай, что я сделала доброе дело для тебя, – хмыкнул он и подойдя к столу уселся за него, откинувшись на спинку стула.
– Кто бы сомневался, – посмотрела я на него испепеляющим взглядом.
– Ну и хорошо. Не хотелось бы, чтобы ты тешила себя ложными надеждами.
– Да какие тут могут быть надежды среди вас? – практически простонала я.
– Вот и я о том же. Запомни, ты в моем доме не гостья, как сказала моя мать. Ты куплена за такие деньги, что ты себе и не представляешь. Поэтому ты здесь на правах игрушки, ясно тебе? И как с тобой играть я буду решать сам. Уяснила?
– Я не игрушка! – спокойно ответила я настолько, насколько это было вообще возможно в данной ситуации.
– Я что-то непонятно говорю? Ты куплена. Ты не у себя дома, где ты на равных с каждым. Здесь ты никто. И я хочу, чтобы ты это уяснила раз и навсегда. То, что мать моя стоит за тобой, еще ничего не значит. Я знаю, что она хочет сделать и на что надеется. А зря…Надо было вмешиваться в мою судьбу тогда, когда нужно было. Или наоборот. А теперь она своим поступком еще больше меня отдалила от себя.
– То есть вы будете гнобить меня за то, что у вас с ней произошло? Поступок настоящего мужчины. Браво, – горько усмехнулась я.
– Тебя гнобить? Я тебя умоляю! Ты и так вся дрожишь, хоть и пытаешься не выказывать этого. Ты как маленький зверек сейчас стоишь передо мной и пытаешься защищаться. Гнобить такую мышь испуганную выше моих сил, – усмехнулся он.
– Мне можно уйти? – наконец проговорила я, поняв, что никакого нормального разговора с этим мужчиной у меня не будет.
– Сними халат и рубашку, – проигнорировал он мою просьбу. – Хочу посмотреть, что купила мать за такие баснословные деньги и стоишь ли ты их.
– Вы в своем уме? – недоверчиво проговорила я, поскольку явно еще не до конца понимала, то ли он и правда исчадие ада, то ли просто смеется надо мной.
– Два раза повторять не буду, – грозно прорычал он.
– Не сниму! А хотите увидеть меня голой, то разденьте сами! – я почему–то думала, что он не пойдет на такое, поэтому так и ответила.
Мужчина медленно подошел ко мне и смотря спокойным, гипнотически взглядом своих серых глаз рванул халат так на мне, что половина некогда красивого одеяния осталась у него в руках.
– Сама снимешь или мне продолжить? – спросил он.
– Не сниму! – я вздернула подбородок, но губы предательски задрожали.
Я смотрела на него снизу-вверх, обхватив плечи руками, словно пытаясь защититься и не отводя взгляд смотрела ему в глаза, чувствуя, как по щеке потекла одинокая слеза. Бран протянул руку и коснулся моей щеки пальцем, проведя по следу, оставленному слезой. Я отшатнулась, словно он не коснулся меня, а ударил.
– Вервольфы редко плачут, – проговорил он, испытывающе глядя на меня. – Это еще одно доказательство того, как вы слабы, люди.
– Нет, это еще одно доказательство нашей человечности. Хотя вряд ли вы понимаете, что это такое, – мой хриплый голос словно эхо прозвучал у меня в ушах.
Мужчина повел бровью, затем кивнул мне на двери и сказал:
– Хорошо. Иди.
Я, все так же обнимая себя руками, в которых едва могла сдерживать дрожь, быстро вышла из кабинета и направилась к себе, где, закрыв дверь, сползла по ней и усевшись на пол заревела еще сильнее, понимая всю плачевность моего состояния. Вытирая слезы подолом того, что осталось от халата, я просидела так невесть сколько времени и когда в дверь постучались, нехотя поднялась на ноги.
– Кэтрин, – услышала я за дверьми голос графини. – Завтрак на столе уже как час тебя дожидается. С тобой все хорошо?
– Да, – прохрипела я, пытаясь унять то внутреннее чувство безысходности и протеста, которое прочно поселилось во мне с самого первого дня пребывания на землях вервольфов.
– Девочка моя. Открой, пожалуйста, – графиня явно слышала по моему голосу, то, насколько мне плохо.
– Ваша светлость, дайте мне пару минут. Только приведу себя в порядок и спущусь к вам.
– Хорошо, жду тебя в столовой, – нехотя ответила она.
Я же подошла к окну и какое-то время стояла, глядя во двор, в котором на огромной клумбе, усаженной разнообразными цветами, работала Люсиль. Было так страшно ощущать себя даже ниже по статусу, чем эта молодая служанка, к которой и то со стороны хозяина было явно больше уважения, чем ко мне. «Как же у них всех жизнь складывается? У тех, кто оказался в таком же положении, как и я?», – пронеслось в голове. Нахмурившись я стащила с себя разорванную одежду и, переодевшись в одно из платьев, направилась вниз, где, попивая ароматный кофе, меня уже ждала графиня. Молча усевшись за стол, я намазала хлеб маслом и надпив кофе из симпатичной фарфоровой чашки задумчиво уставилась на едва заметный пар, исходящий от темной жидкости.