Каструм Альбум

– Кати́ предположила, что безопаснее будет укрыться на «Плавучем сундуке».

– Если удастся отсидеться во время первой волны нападения, то она права.

– Ну нет смысла бомбить пустой корабль, севший на мель. Может, отправимся туда сейчас?

– Всё равно опасно, ядра порою не долетают. Корабль находится точно посередине между врагом и его целью, и есть вероятность, что при обстреле заденут «Плавучий сундук».

В этот момент красное зарево взошло над городом. Светило, раскрашенное самим Марсом, кровавым рассветом освещая «Плавучий сундук», встало над городом имени себя – городом Солнца.

Залпы сотни орудий прозвучали в утренней тишине. И разом посыпались снаряды, весом до двадцати четырех фунтов каждый.

«Не успели», – подумали мужчины одновременно.

Практически не было такого здания, в которое не попал бы снаряд. Часть базилики Святой Марии сразу обрушилась, и уже через полчаса обстрела развалилась ратуша на центральной площади. Хаким, выглянув за дверь, сразу же скрылся в таверне. На его глазах ядро разорвалось прямо во дворе. Сторона храма Сан-Николас-де-Бари, обращенная к морю, полностью обрушилась. Ядра взрывали всё подряд. Поскольку весь район Святого Николая стоял на бывшем мусульманском кладбище, кости выплескивались фонтанами из могил, рассыпаясь по округе.

Когда первая волна обстрела стихла, над Аликанте поднялось черное зарево пожарищ и чайки хриплыми голосами возвестили о том, что город мертв.

Решено было выйти за южные городские стены и, дождавшись, когда основная часть захватчиков выгрузится на берег, пробираться к «Плавучему сундуку».

Тут Кати́ проявила характер:

– Хаким, есть мужская одежда запасная?

– Что-то есть, – ответил Хаким. – А что?

– Ну, я тебя всё время в одной рубашке вижу.

– Они у меня одинаковые.

– И старомодные до мурашек.

– Тебе какая разница?

Разговор отдавал интимностью, и Ева с Николасом недоуменно переглянулись.

– Ладно, я не к этому.

– А к чему? – уже откровенно веселился Хаким.

Кати́ шлепнула его:

– Нам с Евой будет проще передвигаться и быть незаметными в невзрачной мужской одежде.

– Согласен. Надо подумать, где-то у меня тут был складик, – по-стариковски пошамкивая губами, проворчал Хаким, чем вызвал всеобщее хихиканье.

В его таверне стульями служили старые бочки из-под вина. Хаким перевернул одну из них. На пол посыпались непарные разноразмерные башмаки, носки и перчатки.

На удивленные взгляды оправдывающимся тоном он ответил:

– Ну-у, слушайте, я не знаю, как они там появляются. В прошлый раз были шейные платки.

Перевернув еще одну бочку, он вытащил пару мужских белых рубашек с косым воротом и пышными рукавами.

– Ну вот, хоть что-то.

Затем пошел в подсобку, долго там громыхал, звякал, и на свет божий появились двое панталон, жилет и толстый пиратский ремень с подвесом для шпаги.

– Я в этом не пойду, – заявила Ева и сама себя поправила: – Я не хочу, чтобы вы меня в этом видели.

– Мы не хотим тебя мертвой видеть, – строго сказал Хаким.

Ева икнула.

– Не трусь. Пойдем, я помогу тебе, – Кати́, приобняв Еву за плечи, потащила девушку в подсобку.

Через некоторое время они вышли уже в новом облачении. Удалось спрятать волосы Евы под огромную шляпу с широкими полями, а Кати́, недолго думая, свои черные кудри подвязала старой тряпицей на манер пиратского головного платка.

Крадучись они выползли из таверны и, прячась в тени домов, отправились к южным воротам.

Казалось, что кто-то остановил время, и лишь хлопья горячего пепла падали мглистым снегом на землю.

Хакима охватило необычное чувство. Он понимал, что скоро вновь произойдет неизбежное. С одной стороны, он решил не вмешиваться, а с другой – он уже пытается спасти главных героев. Впрочем, возможно – даже думать об этом страшно! – он ведет их прямиком к погибели.

Как и ожидалось, ворота были закрыты, и они двинулись по стене в сторону моря. Хаким, обернувшись через плечо, увидел возле ворот зеленоватое свечение.

«Не поведусь на эти бесовские знаки», – подумал он и решительно пошел в противоположную от ворот сторону.

– Подожди, Хаким, – окликнул его Николас. – Я хочу кое-что проверить.

Николас быстро подошел к воротам, поскреб землю у их основания ногой и, надавив с силой плечом, приоткрыл створ ворот. Довольно похохатывая, исчезающий демон мигнул Хакиму зеленоватым глазом.

– Как это раздражает, когда всё уже предрешено, – вздохнул Хаким.

Теперь нужно было только подгадать подходящий момент, чтобы проникнуть на «Плавучий сундук».

Как только основная часть французов высадилась на берег, корабли отплыли подальше в море и легли в дрейф. «Плавучий сундук» оказался на виду, но правее центра города. Хаким вынул небольшую подзорную трубу и приставил к глазу.

– Так я и думал. Сейчас они увидят, что корабль давно стоит на мели, в трюме вода, а товаров ни на грош, – подмигнув, продолжил: – Я заранее всё выгрузил, ну кроме ваших тканей, прости, Николас. Но я предупреждал, чтобы забрали.

– Это уже не так важно, – в свойственной ему вежливо-строгой манере ответил Николас.

– Потом они все отправятся грабить город, и мы можем передохнуть.

– И что дальше? Мы же не сможем вечно сидеть на этом старом корабле.

– Не сможем. Отдохнем – и будем выбираться в сторону Эльче. Поверьте, разграбив город, французишки не просидят больше двух недель на одном месте, они двинутся дальше.

– А как мы доберемся до корабля? – спросила Ева.

– Не подумал. Там плыть минут десять.

– Угу, – сверля его взглядом, угрюмо вздохнула Кати́. – То есть ты уверен, что мы все умеем плавать? И нас никто не заметит?

– Есть мыслишка, – проговорил Хаким и, видя сомнения спутников, добавил: – Но можете вернуться в город в распростертые объятия французов… или навстречу бандитам, что лютуют на дорогах.

– Не нагнетай. Что за идея?

– Бочки. Всех спасут бочки.

– Кажется, ты так долго живешь на свете и пьешь вино, что панацея от всех бед для тебя – бочки.

– Так и есть. В них держим вино и вещи, на них сидим, в них порох можно хранить и просто воду. А если они пустые и закрытые, то могут сослужить и прикрытием, и средством для плавания.

Несмотря на авантюрность идеи и на липкий страх, который невозможно было разогнать подшучиванием, с затеей все согласились. Благо море в июле – как теплый суп.

Ева смешно дергала ногами и причитала: «Ой, мамочки мои!» Но они доплыли и даже взобрались на корабль, ползком добрались до трюма и, беззвучно смеясь, повалились на тюки с соломой.

– А где ткани-то? – спросил Николас.

– Захватчики не нашли – и ты не найдешь, – прищелкнул языком Хаким и добавил: – Перекусим?

Все закивали головами, как заведенные.

Отодвинув незаметную панель в стене трюма, Хаким вытащил оттуда копченый окорок, бутыль вина и сухари. Покопавшись еще немного, достал странную плесневелую горбушку, но, понюхав, засунул обратно.

За стенками трюма мерно бились мелкие волны, успокаивая и нашептывая. После всех переживаний именно это место было волшебным островом спасения. Казалось, что скоро всё будет как прежде. Кати́, уже особо не стесняясь Евы и Николаса, прилегла на плечо Хакима и томно попросила:

– Сказку.

– Ты еще не наслушалась?

– Нет. Я хочу сказку.

– А что еще делать… – сам себе ответил Хаким и с театральным вздохом зловеще зашептал:

– Никто не знает, как выглядят по-настоящему эти мелкие демонические существа. Они не выносят дневного света, могут мерещиться в сумерках, навевая склизкий, всепроникающий страх. Говорят, что если дети не будут слушаться взрослых, то придут лос-ботонисы и всех сожрут. В некоторых сказках они живут в пуговицах черных пасторов, имеют форму тела в виде яйца и огромные рты, способные проглотить шаловливого мальчишку. Самое интересное, что они не едят девочек – их сбрасывают на камни с высоты. Никто не знает, как они появляются, но их всегда много, они лицами разные, перемещаются как по волшебству. Не приручить их, не подружиться, они могут прилипать к затылку и подстрекать к злобным действиям… С наступлением утра они исчезают. Ими пугают детей. Боятся, если кто-то дарит пуговицу. И знают, что лучше не иметь пуговицы на одежде, ибо лишь ведьма не боится этого.

– Ведьма?

– Все знают, что в каждом приличном городе живет ведьма.

– И у нее есть много пуговиц?

– Обязательно. Она злая, якшается с сущностями низших рангов – они прислуживают демонической женщине. А сама она верно служит темной силе. Что бы она ни сделала, это найдет отклик у сил природы, и от намерения зависит: награда или наказание ждет того, кто обратил на себя ее внимание. Не стоит хмуро смотреть на ведьму, она нечаянно вас проклянет – и не заметит. Корова сдохнет, жена растолстеет, дети уйдут в лес и навсегда сгинут, мельница сгорит, а виноград высохнет, так и не налившись соком… А она даже не вспомнит вашего лица! Улыбайтесь и всегда говорите: «Добрый день» и «До скорого». Мало ли кто встретится на пути. Пусть уж, от греха подальше, будет этот неизвестный человек в хорошем настроении.

– А в нашем городе живет ведьма?

– Конечно, – уже из полудремы ответила Кати́, – и сейчас она подарит тебе пуговицу.

Ева засмеялась. А Хаким продолжил:

– Я знавал разных ведьм, и все они были сильны, но не победили главного противника – время. Их всех убило время.

– Говорят, что в Бокаиренте живет сильная ведьма, – сказала Кати́.

– Говорят. Я не знаком с ней лично. А ты что, все слухи собрала, а сейчас и высыплешь на пол?

– Интересно же, погоди. Так ее сожгли вроде на прошлой неделе?

– Уж не жгут ведьм.

– В Мадриде нет, а в деревнях нет-нет да и запалят.

– Ну и что, прямо и сожгли?

– Да, а она прокляла город и сказала, что оставаться ему таким, какой он сейчас, веки вечные. А потом кинула в небо сноп искр и исчезла среди звезд.

– И что потом?

– Ну, мор у них на скот напал, как и полагается, и одни девочки родятся.

– И всё за одну неделю?

– Да черт его знает, может, и год назад было. Мало ли, что в народе говорят. Да только правда это или нет, а их пастор утром проснулся, а его вся сутана расшита черными пуговицами, и они противными такими козлиными голосами «Богородице Дево, радуйся» поют.

– И что потом?

– С ума сошел, говорят, его в Ватикан забрали для изучения.

– Какого обучения?

– Да я откуда знаю. Может, на нем будущих пап римских обучают изгнанию бесов: кто первый, тот и папа.

– Ну, милая, это и в жизни так. Кто первый – тот отец.

Ева вспыхнула, Николас, скрывая улыбку, отвернулся, а Кати́ расхохоталась в голос.

Так, за разговорами и смехом, пролетела ночь, и к утру заснули все тихим безмятежным сном. В тиши темного трюма проспали почти до вечера.

В такие моменты время тянется как-то особенно долго.

Предчувствия Хакима оправдались. Разграбив что могли, французы в многочисленных шлюпках, полных добычи, потянулись к кораблям, стоящим в дрейфе. В пустом Аликанте делать было уже нечего. Эскадра направлялась к следующему городу для нападения.

Выждав еще день, зная, что питьевая вода заканчивается, беглецы решили возвращаться в город. Впервые за эти долгие дни, пропахшие морской солью, потом и плесенью, со спутанными волосами, они вышли на палубу «Плавучего сундука».

Ева слегка пошатывалась, и Николас, уже не думая о приличиях, придерживал ее рукой за талию.

– Знаешь, – сказала она ему, – это не важно, кто ты по происхождению. Моему отцу, если он, конечно, жив, достаточно будет знать, что ты спас меня от смерти.

– Ты сейчас что пытаешься сказать? – Николас сделал вид, что не понимает, о чем она говорит.

– Всё ты понял, – сказала Ева и, приподнявшись на самые цыпочки, едва касаясь его губ, первой поцеловала Николаса.

– Да женись уже! – рассмеялась Кати́.

– Я был бы этому рад, – загадочно сказал Хаким, и ему думалось, что это наваждение, что он всё исправил, всё получилось, может, случится несколько лет счастья для такой красивой пары и для него самого. Он посмотрел на Кати́ и добавил: – Что может быть ценнее любви…

– Свобода, – ответил Николас.

В этот момент артиллерия, что была в крепости Санта-Барбара, открыла огонь по кораблям, уже давно ушедшим за горизонт.

Это было нелогично и абсолютно непонятно. Но объясняло многое.

Хаким понимал, что губернатор сотрудничает с пиратами и поручает им решение самых скользких вопросов. Всё встало на свои места. Грабили население свои же. И сейчас залпы орудий не позволят жителям вернуться в город, а солдаты разграбят то, что не унесли французы.

Первое ядро попало в «Плавучий сундук», и тот застонал, заскрипел, как старый кит, которого потревожили. Палуба накренилась, и все покатились вниз, но затем раздался еще один удар. Выбитые щепки из борта корабля полетели вверх, вскрывшийся тайник с тканями фыркнул праздничным фейерверком в небо, на несколько секунд раскрасив его. Всё смешалось, море расцвело радугой уходящих ко дну тканей.

Хаким пытался, удерживаясь одной рукой за канат, понять, что с остальными. Корабль тем временем вздохнул, креня мачты, расколовшись пополам, и медленно ушел под воду. Хаким вынырнул и увидел, что на обломке киля, цепляясь двумя руками, висит Кати́. Евы не было видно. Николас плыл на небольшом отдалении, отчаянно звал Еву, но Хаким понимал это лишь по открывающемуся рту.

Наконец голова Евы показалась над водой. Николас со всех сил погреб к ней, а Хаким – к Кати́. Он надеялся, что она просто оглушена, потеряла сознание.

Вокруг Кати́ расползалось розовое пятно, Хаким позвал ее и, наконец приблизившись, увидел, что она что-то шепчет, но не мог разобрать из-за контузии и нарастающего гула летящих снарядов, падающих вокруг в море. Он перевернул Кати́ на спину и увидел, что обломок от корабля пронзил ее насквозь. Поддерживая ее лицом вверх, поплыл с ней к берегу, продолжая повторять:

– Это сон, милая, это сон, сейчас не будет больно.

Но очередная взрывная волна откинула, закрутила, и когда он очнулся, то лежал на израненном ямами берегу, а у его ног волны колотили остаток киля, за который уже никто не держался.

Взвизгнул демон, завизжал от удовольствия: «Какая вкусная жертва!»

Хаким приподнялся в поисках Евы и Николаса. Вдали увидел сгорбленную фигуру. Падая и припадая к земле, он с трудом побрел. Ему показалось, что прошло сто лет, пока он сделал эти несколько шагов, но никак не мог приблизиться. Рвала душу абсолютная тишина, исчезли все звуки, только урчание сытого демона доносилось со всех сторон.

Николас сидел на коленях и держал в руках золотую голову Евы. Он целовал ее лоб и губы и гладил, гладил, гладил волосы…

Сноски