Кэт немного смутилась, но не отодвинулась. Интимный полумрак ресторана поверг её к расслабленности и откровенности. Это было нечто новое, ранее никогда ею не испытываемое.
– Чтобы найти то, что тебя остановит и привлечет так сильно, как никогда и ничто прежде.
Он расплылся в удовлетворенной улыбке, подумав, что эта маленькая женщина, настолько проницательная и таинственная, определенно в его вкусе. Феликс накрыл ладонью её руку, потянулся через столик и вложил слова, как осколок мятной шоколадки, ей в приоткрытый темно-вишневый ротик:
– И сейчас мне кажется, что я нашел то, что искал…
***
Их сближение происходило приливами. Иногда он мог надолго пропадать по каким-то коммерческим делам, а после появлялся перед Кэт сияющий, напыщенный и удалой. Водил её развлекаться в казино и на представления психомагов в самое громкое заведение под названием королевство Delirium. Однажды они забрели на поэтическое выступление декадентов, мигрирующих с родины Феликса – анклава Монолит. Отпуск Кэт подходил к концу, а она всё меньше вспоминала про Федеральную Окраину и команду подводников. Увольнительный талон хранился на электронной почте её гика-напарника, дальновидного мальца, смахивающего на падшего ангела. Вставал вопрос поиска работы, но пока накопленных средств хватало. И Феликс обещал ей подыскать какое-нибудь “не пыльное” место.
– Поехали ко мне. Покажу, где осел когда-то.
Кэт удивленно выгнула брови под взъерошенной челкой. Они стояли и пили из узких бутылочек подсахаренный абсент на мосту, перекинутом через заливчик Тетра Блю*. На голубой водной глади отражалось охровое сияние заката. Одно перетекало в другое, переплетаясь и переливаясь, точно краски замысловатого граффити с закодированными ответами на вселенские вопросы.
– А я-то думала, что ты обитаешь в спальных модулях.
Феликс задумчиво произнес, приобняв Кэт за плечи:
– Когда-то и там приходилось ошиваться. Едем. Мне уже осточертела акватория. Захлебнуться можно в этом болоте…
Тогда Кэт и заметила в нем странные перемены настроения. Феликс то яростно сжимал её в объятиях, придавливая всем весом к белому темперлону обширной кровати без простыней, запрещая впускать в спальню свежий воздух ночи и стрекот искристых цикад, то отказывался от любого общения, просиживая в одном шелковом халате на открытой веранде, стуча по сенсорной клавиатуре, погружаясь в симуляцию, звал некую Чан Ли…
В такие дни и ночи Кэт тоже вспоминала прошлое, лежа плашмя на остывшем темперлоне, ловила под веками послеобразы и смазанные картинки снов наяву. Вырываясь на поверхность, она шла искать по дому или в бамбуковую рощицу, или же, в конечном итоге, на холм, поросший колокольчиками, Феликса, чтобы вновь обрести друг друга, как автофлай сигнальный маяк.
– Возьми… в верхнем ящике комода, – придушенно заговорил он, откатившись от Кэт на свою сторону кровати. – Колоду костяных карт и жестяную коробочку. Они нужны мне.
Шея её еще горела от следов яростных поцелуев, бедра от щипков, позже грозящихся превратиться в новые синяки. Щеки и грудь были расцарапаны щетиной. Губы припухли и запеклись. Кэт едва дышала, впиваясь пальцами в мякиш темперлона. Воздух спальни густо пропах цветочной пыльцой и потом их тел. Она кое-как поднялась на ноги, прошлепала по горячим половицам к комоду и достала то, что он просил, словно капризное дитя. Не торопясь, Кэт вернулась к растянувшемуся на матрасе любовнику, грубо вручив ему вожделенные предметы. Затем она глотнула нагревшейся воды из кувшина и с яростью подняла деревянные решетки на окнах. Она жадно дышала, стуча решетками об пол. Выпила остатки воды из стакана, чуть не выронила его из руки, вместо этого ударила ладонью по раме. Её разрывала на части злость и придавливала в немом крике жалость. Он был слаб. До чего же он был слаб в своих страстях, что не угасли с потерями. Даже ей удалось совладать с призраками и кошмарами, чтобы обратиться некой новой ипостасью себя самой.
Солнечный свет залил плавленым золотом спальню. Феликс застонал, выронил колоду и коробочку из рук.
– Ты издеваешься! – крикнул он, пытаясь спрятаться на голом темперлоне от света, звуков и тепла дня.
– Это ты издеваешься надо мной. Ты же обещал мне прекратить эти “вспышки”, как ты их называешь. Обещал, что мы будем жить по-другому.
Кэт не кричала, но голос её звучал жестко, как сталь. Феликс отдышался и посмел взглянуть на неё, объятую маревом, заползшим из низких окон. Она была прекрасна, словно валькирия. Лишь темные полукружья под глазами выдавали усталость и почти сломленность…
– Прости, – прошелестел его голос, будто из другой комнаты. – Прости меня, Кэт. Я люблю тебя. Ты нужна мне. Ты ведь знаешь.
– Но она нужна тебе сильнее, – констатировала злостно Кэт, указав на сенсорную клавиатуру симулятора, и стала подбирать с пола одежду.
Феликс молчал, зарывшись в агонии дрожащими пальцами в темные волосы, полусидел на кровати. Его долго тошнило, сил доползти до ванной, чтобы наполнить кувшин водой не было. Вообще не было сил что-либо делать. Каждый мускул, будто исчез. Красная паутинка лопнувших капилляров в глазах доставляла кошмарные неудобства при таком яростном освещении. Он не злился на Кэт. Сил и на это не было… Потом он пытался сыграть со своей тенью на эбеновом полу в покер костяной колодой. Потом заснул, укутав голову шелковым халатом. Время незаметно просачивалось мимо. И ему хотелось замумифицировать все мгновения своей жизни и заточить их на дне плоской жестяной коробочки с потускневшим китайским иероглифом, означающим… Как же она говорила?.. Голова Феликса дернулась, руки взметнулись в воздух. Сиплый вздох застрял в глотке. Солнечные лучи больше не беспокоили его.
Вернувшись к полуночи, Кэт не стала искать его по комнатам или где бы то ни было, сама ушла в кухню и неожиданно крепко уснула за мраморной стойкой без снов. Лампочки моргали в конусообразных плафонах. На улице занялся методичный ливень. Чашка с эспрессо дымилась седыми завитками, остывая. А в северном крыле сердце Феликса навсегда остановилось вместе с разбитой аппаратурой для выхода в симуляцию…
***
…Бамбуковая роща гулко шумела на прохладном ветру. Утро занялось, рассвело ярко-рыжим солнцем, слепя глаза. Кэт заслонила помятое, бледное лицо ладонью. Ночной пришелец с королевским именем Артур стоял на веранде, нервозно закуривая черную сигарету. Она вышла к нему, неслышно присоединившись, заговорила первой:
– Я хотела бы остаться здесь.
Мужчина взглянул на неё флегматично. Было в нем нечто странное. Какая-то не человеческая, жестокая красота. Лишь спустя много часов Кэт вспомнила рассказы Феликса о Монолите и мальчике-киборге по имени Артур…
С каждой минутой температура воздуха неумолимо росла вверх. Жар смешивался с ночной влагой, воздух густел, обращаясь испариной. Вокруг всё подернулось масляно-молочной дымкой.
Артур почесал щеку, отгоняя прилипчивых мошек. Новая пассия пронырливого старого кота Шулера ему и не нравилась, и нравилась одновременно. Она чересчур напоминала его самого с поправкой на пол. Будто потерянная сестра. Киборг-хакер хмыкнул, стряхнув пепел с сигареты.
– На самом деле мне все равно. Этот дом, – он лениво махнул рукой на здание в восточном стиле. – Шулер когда-то выиграл в покер для своей единственной любви.
– Он рассказывал. Китаянка. Куртизанка. Красавица. Чан Ли.
Бог любит троицу…
Голос Кэт звучал сухо и пресно, как ржаной хлебец. Артур скосил взгляд на неё. Неужели ни капли ревности? Ну нет. Белые пальцы все же сжали край синей майки, что выдало девушку.
– Я приехал попрощаться. Спасибо, что сообщила о… нем.
Кэт поджала губы при упоминании тела Феликса, накрытого полностью простыней в темной северной спальне. Солнце почти не проникало туда, так как они с Артуром опустили деревянные решетки, служившие вместо жалюзи. Частички пыли танцевали в затхлом воздухе. На низком столике стояла ваза из китайского фарфора – тонкая и невесомая – с букетом колокольчиков. Они вяли, теряя лепестки. Винное пятно впитывалось в столешницу. А в бокалах остатки его уже испарились, оставив лишь багровые запекшиеся подтеки…
Вачовски надавали кончиками пальцев на веки. Слезы текли по щекам, как в тот момент на резервных секторах. Это повторилось вновь. Они оставили её. Те, кто был дорог и понимал мятущуюся душу. Рэн… Холод снова коснулся промеж лопаток. Она всхлипнула, отвернувшись от Артура, который медленно курил сигарету, запрокинув патлатую черноволосую голову к небу.
Дым змеился изо рта, фактически не растворялся, а зависал седыми хлопьями в жарком мареве рыже-зеленого утра. Из-за бамбуковой рощи выплывали облака, словно свитки. Откуда-то, издалека, доносился звук двигателей автофлаев, запах отсыревших сосновых столбов и раздавленных каблуками диких ирисов.
– Так ты приехала в Плэзэнтвилль на водное шоу гомоакватикусов?
Артур потянулся всем телом, прохрустел позвонками. Дотлевшая сигарета упала из уголка губ. Бессонная ночь и спешная поездка сюда вымотали его неимоверно.
– Да. Там мы и познакомились с Феликсом.
Она не называла Шулера Шулером. И в её интонациях проскальзывало некое восхищение. Артур удивился и слегка расстроился, ведь он никогда не воспринимал Шулера всерьез. Даже после происшествия с кубом, проклятой Азбукой будущего.
– Ясно.
Артур выудил из кармана джинс порт новейшей модели, что-то быстро напечатал и сказал:
– Оставайся здесь, если хочешь. Думаю, он именно этого хотел. Шулер…
Кэт пронзила его свирепым взглядом, держась крепко за сосновый столб.
– Прости. Феликс, – неуклюже поправился он. – Феликс давно был болен. Сердце подводило его неоднократно. Я как-то предлагал ему обратиться к кибернетику, для которого я однажды взломал коды. Ведь, что такое сердце – мышца, и не более.
Вялый сквозняк заскользил по коридорам дома. Кэт сползла спиной по столбу на пол веранды. Ей хотелось остаться одной. Всего лишь мышца… Всего лишь… Рэн… возможно ли, что Феликс стал Спиритом, как ты? Возможно ли, еще раз увидеть вас?
Артур подошел к этой странной плачущей женщине, присел около неё на корточки, но отчего-то не посмел прикоснуться, чтобы успокоить. Он давно разорвал привязанность к Шулеру и был готов к тому, чтобы однажды узнать о его кончине. После событий с Азбукой будущего они виделись в Монолите последний раз. Чан Ли была больна. Он увозил её к спецам в Плэзэнтвилль. Это не помогло. Любимая женщина сгорела. Шулер отправился по анклавам, заперев этот дом с воспоминаниями о ней. А теперь… теперь здесь появилась другая женщина. Она подарила ему последнюю радость жизни. Пускай, так и будет.
– Вставай, – Артур протянул ей руку. – У нас много дел. Я побуду с тобой, пока всё не закончится.
Уверенность и твердость его слов заставили Кэт подняться. Она справится. Даже если её личная фабрика грёз оказалась разрушена. Даже если ей будет отказано на миг войти в Неоновое солнце. У Кэт, наконец-то, есть дом. Скитания закалили её.
