Ангел для Зверя

Для них это норма.

Хотя для меня это мерзко. Вот один мужик и две бабы ещё куда ни шло, таким даже я грешил.

Судя по довольным рожам, крепко дочь генерала их за яйца взяла.

Так… Помню. У нее в доме был, где пацаны уже несколько месяцев жили.

Ее от арабов защищали.

А что в тот вечер было.

Пили. Дурью маялись, помню. В драку играли.

В сознании звон стекла вдруг смешался с женским, раздражающим верещанием.

Истеричка у них эта Катя.

– Тебе точно нужно было на службе оставаться. Такого бойца с руками бы оторвали, – выдает Ренат, вырывая меня из тяжелых мыслей. А потом по башке своей проводит и, кинув взгляд на Захара, добавляет: – Мы, когда твою спасали, такая бойня была… Я уже и забыл, что такое запах паленого человеческого мяса.

Стоп.

Стоп.

В сознании дверь с табличкой «Кристина» приоткрылась и из нее начал литься знакомый тихий голос.

«Руслан, я вернулась. Не бросай меня».

Что за хрень, думаю я и сглатываю.

– Мою?

Кого мою? У меня кто-то есть? Не может быть этого.

Медленно шагаю к двери и тяну на себя, прикрывая глаза от яркого света, в котором стоит девушка.

Стройная тростинка.

Обнаженная, прекрасная. Заплаканная. Черт…. Вся в крови.

«Кристина?!»

Она?

Раз.

Два…

Мою. Мою. Мою.

Кого мою, черт подери!?

Кто такая для меня эта Кристина?

Захлопываю двери с размаху и обернувшись натыкаюсь на девушку снова.

Только теперь она в медицинском халате.

Подходит к пациенту, в котором я вижу себя. Почти не дышу. На аппарате.

А она слезы льет на груди, и у меня сердце сжимается от до боли знакомого голоса.

– Руслан, пожалуйста. Не бросай меня. Я не выдержу. Я не смогу без тебя. Я люблю тебя.

Любит?

Эта она со мной разговаривала.

Ее голос слышу сквозь пелену.

Помню, что пахнет, как свежие персики. Лицо у неё такое бледное, нежное. Глаза такие огромные, испуганные.

Она…

Кристина.

Ангел.

В голову в момент словно тысячи игл вонзаются, давят на точки памяти, в сознание резким светом бьет.

Боль в груди такая, что сдохнуть хочется.

Медсестра?

Ангел мой!

Она же… Она же… Я должен был ее спасти! А ее спасли другие. Что она теперь думает обо мне!

Я хватаю Рената за грудки и реву зверем:

– Где она?! Где она, мать твою?! Говори!

Ее же забрали. Забрали те мужики, что из меня чуть фарш не сделали.

Куда забрали? Как долго она там была?

– Жива она! Что орешь прям в ухо, – говорит он, но я не собираюсь его отпускать. Жду, пока он скажет самое главное. – Помята была немного, но жива.

– Что?! – кричу и чувствую, как руки слабеют, и я начинаю постепенно отъезжать. – Что с ней случилось?!

Рядом появляется встревоженный Захар и помогает оторвать мои руки от друга.

Хлопает меня по плечу, заставляя обратить на себя внимание.

А я ничего уже не вижу.

Чувствую только ярое, животное желание убивать.

Ублюдков, что посмели ее украсть. У меня.

Мою Кристину!

– Ренат хотел сказать, что похищение на неё плохо повлияло. Но в целом она, кажется, справляется.

И тихо так добавляет, снова выпучив свои глаза:

– Более или менее.

Это мне не нравится. Они покалечили ее? Руки, ноги поломали? Могли!

Ничего, все вылечим, исправим. Главное жива. Жива!

Я подрываюсь и вырываю катетер, не обращаю внимание на струю крови. Нужно найти ее. Немедленно. Извиниться, что не спас.

Извиниться, что так долго лежал без дела.

– Руслан, приди в себя. Мужик, возьми себя в руки.

Да я сам понимаю, что из плена здоровыми не возвращаются. Они поломали ее, если не физически, так морально.

Как быстро парни ее спасли?

Но следующие слова друга удивляют и заставляют меня остановить поток наихудших мыслей.

– Три месяца с тобой сидит. Наша Катька попросила, чтобы мы помогли ее устроить сюда медсестрой.

Она здесь, дышу спокойнее и смотрю на дверь.

Тем лучше.

Нам нужно срочно поговорить. Кажется, я сейчас сдохну, если не увижу ее через секунду.

– Я должен ее увидеть. Должен. Должен. Должен…

– Стой, здоровяк, – кричит мне кто-то в ухо, удерживая за плечи. Встать не дает.

Пусть хоть привязывают. Все равно встану и найду.

– Кристи-ина! Кристи-ина!

– Да стой же ты! Блять! Захар, держи его.

Глава 14

Торчать в этом храме хлоргексидина и преднизолона смысла больше не было.

Но, чтобы я не вырвался и не встал с кровати, меня просто привязали ней. Как собаку.

Пытались объяснить, что мне еще как минимум месяц нужен относительный покой.

Вот только покой наступит, когда Кристина окажется рядом со мной.

Там, где ее место.

Но на все вопросы слышал тупой ответ – уволилась.

Причины. Явки. Пароли.

Обижал может кто, угрожал.

Но судя по рассказам, Кристина особо ни с кем не общалась, это даже порадовало меня.

Была прикреплена только к одному пациенту – ко мне.

Хотя и часто бегала в детское отделение.

Наверное, помечтать, как будет качать на руках нашего ребенка.

Думал, что ждала меня, когда очнусь, чтобы сразу к делу приступить.

Только, когда на третий день она не появилась, я понял, что начинаю потихоньку звереть.

Где она, черт возьми?

Еда потеряла свой вкус и запах, а люди начали раздражать.

Их было так много, что в голове стоял гул.

Пришел мой заместитель, молодой, семейный мужик. Я его от тюрьмы в свое время спас.

Я был, конечно, рад слышать, что он меня не надул на деньги, не присвоил ничего себе и даже не попытался, но как же бесила его лишняя болтовня.

Дамира приходила, чуть ли не с ложечки кормила и тоже спросила, где та тихая девушка, что постоянно меняла капельницы и поправляла одеяло.

Моя Кристина. Смылась. Убежала, избавившись от меня.

– Я бы тоже хотел это знать, – выдыхаю и отворачиваюсь от еды.

Жрать стало можно, только вот не хочется совсем.

Так же, как не хочется видеть эти жалостливые лица, словно я инвалид какой.

А нет! Я почти полон сил. И ещё на ринг вернусь.

Пора браться за дело, а не отлёживать бока.

Кристина ведь может надумать, черт знает, чего. У этих баб всякая чепуха же в голове творится.

Пора напомнить ей, что искра, проскочившая между нами, так и не зажглась в огонь.

Пора напомнить ей, что хватит глазеть на чужих детей, пора своих делать. И надо сказать, я планирую быть в этом очень изобретательным. И главное старательным.

Для начала, пока я не приду в норму, она меня оседлает, и сама будет управлять нашим грязным процессом.

Смачно насаживаться на мой жезл, держа свои сосочки ягодки пальчиками.

Но как только врач разрешит физические нагрузки, управлять ее изящным телом начну я.

Так, что уши будет закладывать от звонких переливов ее сладких стонов.

Я буду использовать ее тело каждый день, безостановочно. И пусть только попробует что-то простив сказать.

Будет жестко наказана. А фантазии для таких игр у меня будет предостаточно.

Мы с ней повеселимся. Только эти мысли помогали мне выживать в этом месте без неё.

Ко мне пытались приставить других медсестёр. Хорошеньких. Сисястых.

Да все не то. Гнал всех. Потому что не блондинки, потому что кожа не такая нежная и взгляд не такой добрый. И пахнут они лекарствами.

А моя не так пахнет.

От моей аромат совсем другой, родной, свой, такой, что хочется своим запачкать.

Мою никем заменить нельзя.

Но эти глупые дуры так и продолжали липнуть, когда узнали, кто я, когда поняли, что этот страшный мужик имеет много бабок.

Курицы.

А Кристина – она не такая, она меня сразу полюбила, как человека, а не как кошелёк.

Меня. Такого злого и большого.

И ушла! Ушла, сучка такая.

Ну ничего, мы не гордые, мы и побегать можем, с нас не убудет. За такой-то.

Жена же будущая, сразу понятно, что не будет все так легко. Тем более в сложившейся ситуации.

Зато какой кайф будет получить ее сполна, когда станет моей полностью.

– Руслан, ты слышишь меня, – зовет меня Ахмедов, который по моей просьбе прибыл в больницу и нашел всю скрываемую информацию.

Меньше всего я ждал, что даже Захар с Ренатом будут игнорировать мои просьбы дать адрес Кристины.

Вот от них подставы никак не мог предположить, но они как партизаны молчали оба. И я знал, откуда корни росли.

Катька им так приказала, так вот эти два каблука не могли отказать своей девке.

Понимаю.

Была бы рядом моя Кристина и попросила бы чего, тоже бы не отказал.

Но по секрету же можно было мне сказать, я бы их не сдал.

Ахмедов же нормальный мужик. Выложил инфу сразу же, по первой просьбе.

Нормальный мужик. Правда женат, четверо сыновей, но моя приемная мать – Дамира, его давняя любовница.

Я сначала, как узнал, морду ему набил.

С дури, конечно. Ведь нельзя так, трахать столько лет и иметь свою семью на стороне.

Сцепились мы тогда как звери. Обида во мне сильная была.

Потом уже за пивом он-то и рассказал, что моя приёмная мать – это жена его покойного брата, он любит ее всю жизнь.

Это не удивительно.

Даже в свои пятьдесят она все еще остается очень интересной, ухоженной женщиной с острым взглядом и ровным разрезом бровей.

Даже вот мне принесла гладко выглаженный костюм на выписку, хотя до неё ещё долго.

Говорит, негоже выходить в свет в трениках, хотя дойти до машины тут пара минут.

Еду мне носит свою, как из ресторана.

Впрочем, всегда так было, она все делает идеально, а уход за мужчиной у неё на первом плане.

Я всегда чувствовал это на себе, особенно после смерти её мужа, так как все силы она сосредоточила на мне.

Мать никогда не позволит себе появиться на людях без макияжа, маникюра и костюма, пошитого на заказ.

Но это сейчас она может решать, что носить и как жить. В те же времена, когда был жив ее муж, как, собственно, и сейчас ничего не изменилось: женщины в восточных семьях ничего не решали.

Что-то мне подсказывает, что, когда Ахмедов Ильшат сделал ее своей любовницей, ее мнения тоже никто не спрашивал.

Зато все ее приемные дети были при деле. И мне нашлось.

– Руслан! Сынок, ты со мной?

– Слышу я.  Ты достал, что я просил?

– Достал. У девушки сегодня билет на поезд до Иваново. И может быть к лучшему…?

– Что, блять! – ору я, срывая ненавистный катетер. Они перестали меня связывать, поверили, что я не сбегу. Но теперь они меня не остановят. – Во сколько?!

– Через полтора часа, – летят в меня ключи, а Дамира, сидящая рядом, скользя за нами взглядом, поджимает губы.

Ей не нравится, когда она не располагает полной информацией. И скорее всего, как только я выйду за порог палаты, разузнает о Кристине все то, что уже выяснил Ахмедов.

У него связи по всему городу. Нет такого барыги или бандита, который был бы ему не должен.

Но он ни с кем не ругается, никогда. Даже долги не трясёт. В случае чего он просто забирает что-то ценное.

Таким образом женились двое его сыновей. В счет долгов. Ничего удивительного.

Я ловлю связку ключей от своего БМВ и, ставя ноги на пол, понимаю, почему врачи говорили лежать.

Передвигаться сложно, но для нытья времени нет.

Одеваюсь в приготовленные, выглаженные джинсы и черную рубашку, выхожу из больницы, поддерживаемый грубой рукой Ахмедова, что по размеру был только чуть меньше меня.

Но перед тем, как тронуться, Ахмедов не удержался от пары слов. И выдал то, что я ожидал от него услышать.

– Дамира не довольна твоим выбором.

Глава 15

Ну, что сказать. Предсказуемо. Я бы удивился, если бы Дамиру устроила русская без особых связей девушка.

Но для меня эти факты не играли никакого значения.

Только вот приемная мать, кажется, забыла, сколько мне лет. Забыла, что давно не шестнадцать, когда она могла надавить тем, что забрала из приюта и дала дом.

Если потребуется, я объясню, что Кристину пожелало моё похотливое сердце. Внутренний зверюга уже от злости зарычал, потому что все сговорились и пытаются лишить его желанного.

Весь мир может сказать, что Кристина мне не пара, я скажу в ответ: «Не ваше собачье дело».

– Дамира мне мать, а не жена. И она не знает Кристину, – напоминаю я, смотря прямо в тёмно-карие глаза.

– Ты тоже ее не знаешь, – поднимает густые брови, по сути, приемный отец. Именно так я стал его называть. И дело даже не в благодарности. Просто он примером для меня всегда был.

Ильшат хмурится, раздраженно хлопает дверцей тачки, но я отмахиваюсь от его негатива. Сейчас не до него.

Хотя его слова о том, что я не знаю своего Ангела, крутятся в голове всю дорогу. В этом есть доля правды. Но сейчас нужно выяснить, что вообще между нами происходит. Какого хрена ее не было в день моего пробуждения.

Куда вообще собралась?

Тем более, кому вообще нужен этот конфетно-букетный период, если мы фактически с первой встречи поняли, что, как бы по-идиотски это не звучало, созданы друг для друга.

Мы пережили почти смерть. Нам нельзя разлучаться. Ну, а узнать друг друга можно и по ходу совместной жизни. Времени теперь предостаточно.

Мчусь сквозь шумный город, слушая любимый звук шестицилиндрового двигателя и вдавливаю педаль в пол, постепенно ускоряясь.

Ходить ещё тяжеловато, а вот машину водить настоящий кайф. Особенно в кайф знать, что не каждый может себе такую позволить.

Именно поэтому я стал зарабатывать. Хотел жить, а не существовать.

Пользоваться вещами и возможностями, которые дают большие бабки. Иметь привилегии, которых нет у многих.

Чуть не заплутал в районе, так сильно напоминающим мою жизнь в приюте. Грязь. Разруха. Голод. Захолустье с высоким уровнем преступности.

Серые, обшарпанные дома, распивающая алкоголь школота и их родители.

Запах этой помойной ямы чувствуется даже с закрытыми окнами.

Дом, указанный на бумажке, я нахожу спустя минут десять не самой приятной экскурсии.

М-да. Как бы не рухнул.

И что Кристина здесь забыла? Неужели ей нравится жить в таких условиях?

Ладно меня боится, почему с Катей не осталась жить?

Это тоже спросим.

Закрываю тачку. Сразу замечаю удивленные взгляды местных алкашей и перешёптывания бабулек на лавочке.

– Если тачку не тронут – c меня ящик водяры, – предлагаю я и вижу загоревшуюся алчность в белесых, осоловелых глазах каждого из пяти забулдыг.

Это я, конечно, ляпнул, не подумав, водки-то у меня с собой нет, но зато они теперь с моей ласточки пылинки сдувать будут.

А я пойду сдувать пылинки со своей невесты, решившей какого-то хера, что может взять и бросить меня.

Но судя по тому, что она не открывает мне двери, я ей вообще не сдался.

В подъезде воняет мочой так сильно, что режет глаза, а слизистую носа сейчас просто сожжет. Надо забирать отсюда Кристину.

Даже если сразу не станет жить со мной в доме, купим квартиру.

– Кристина! – стучу по дряхлой двери, слыша, как в квартире что-то громко падает. – Я пришел, милая.

Минута, вторая. Ответа нет, а у меня неожиданно голова начинает кружиться. Тошнота к горлу подкатывает. Скорее всего от дикой вони.

Наивная… Думает уйду, а она махнёт на поезд?

Надеется, искать не стану? Разве не дал ей понять, что мы стали одним целым? Все проблемы на двоих. Ну похитили, ну помяли маленько – по словам парней. Зачем и куда бежать собралась.

Я же рядом, вернулся. Сама меня выхаживала. Теперь моя очередь ее в себя приводить. Может даже писечку ее влажную полижу, хоть раньше не делал такого.

Только бы дверь эту открыла, пока я ее своим окостенелым стояком не выбил.

– Кристина! Открывай! Я знаю, что ты дома.

За дверью слышится всхлип, и я уже со всей дури долблю в чёртову разделяющую нас дверь.

Молчание.

Да что за пиздец? Я что ей сопляк какой в подъезде ошиваться в ожидании ее милости.

Голова сильнее раскалываться стала.

– Открывай!

– Эй, я сейчас милицию вызову, – слышу недовольный голос позади себя и оборачиваюсь.

Дверь напротив открылась. Из нее показал свою лысеющую голову мужик с сальной губой. Мясо поди жрал.

Он осматривает меня с ног до головы, оценивая масштаб проблемы, и быстро возвращается к себе.

Мудрое решение.

– Кристина! – возвращаюсь я к своему занятию, с каждой секундой злясь все сильней. – Не беси меня. Тебе же хуже будет.

Пугать ее не хочу, но заставляет же идти на крайние меры. Что стоит открыть с первого раза. Трусиха. Теперь как идиот ору на весь дом.

И вдруг из мыслей вырывает всхлип и тихий стон:

– Уходи, Руслан! Я уезжаю!

Ее поступок вызывает острое недоумение. А смысл был меня выхаживать? Смысл был торчать в палате день и ночь как жена? А теперь уехать собралась? А меня кто будет спрашивать?

– Открывай или я выломаю дверь, – тихо с рыком выдаю, осознавая, что злость вскипает во мне как вода в котле. – Раз…

Надеюсь на ее благоразумие, но эта трусиха думает, что я шучу.

– Руслан! Пожалуйста!

– Два!

– Руслан! – ее голос надламывается. – Тебе надо в больницу!

Ломать так ломать.

– Вот именно. Поэтому я и приехал за своей медсестрой, – раздражено подмечаю очевидное… Опираюсь рукой о стену и смаргиваю чёрные точки в глазах. Что так хреново-то? – Три. Отойди от двери!

Дыхание учащается, в ушах поднимается гул. Отхожу назад и ставлю упор на левую ногу, чтобы разбежаться.

Чувствую, как меня мутит от нагрузки. Надеюсь только на то, что меня не стошнит прямо сейчас.

Разбегаюсь и не успеваю затормозить, как двери резко открываются.

Блять!

Кристина шустро отбегает в сторону, пока я врываюсь внутрь, пробегаю пару метров и запинаюсь об ковер.

– Сука! – падаю я с грохотом. Последнее, что вижу, клетчатая дорожная сумка. – Не уезжай, Ангел. Я сдохну без тебя.

Глава 16

В нос бьет резкий запах. Он вызывает тошноту, и я осознаю сквозь дрему, что мне тычут в нос нашатырем.

Собираюсь с силами и разлепляю глаза.

Что тут у нас?

Белые коленки, между ног виднеется розовая полоска трусиков, маленькая грудь, светлые локоны, большие глаза.

Неужто я в рай попал? Тогда мне срочно нужен вот этот ангел. Желательно без ничего.

Что за бред? Пытаюсь сморгнуть с глаз странную дымку.

– Руслан, ты слышишь меня? Руслан, – улавливаю я обеспокоенный голос своего ангела. Кристины. Моей Кристины. Воспоминания в больной голове начинают восстанавливаться. – Боже, я вызываю скорую.

Я в больницу не вернусь. Нечего мне там больше делать. Я в полном порядке. А даже если раскалывается голова, и в сон клонит, то разве я не рядом с квалифицированной медсестрой?

Переворачиваюсь на спину и с трудом, но сажусь, замечая в бледной руке трубку.

– Стоять, – пытаюсь прикрикнуть, но выходит лишь легкий хрип.

Это я, получается, свалился в обморок. Буквально в ноги своей девочке. Поднимаю на нее тяжелый взгляд. И целый рой пчел-вопросов кусают мозг.

А она замирает с телефоном у уха.

Переживает. Носом хлюпает. Глаза на мокром месте. Светится вся. И в душе сразу тепло становится, спокойно, словно домой зашел, запах хвойных деревьев почувствовал.

Весь день бы так сидел и пялился. Только вот не понимаю, что за сцены она разыгрывает? Что за попытки убежать, как будто искать не буду.

– Судя по тому, что ты улыбаешься, – говорит она необычайно серьезно, словно строгая учительница. Да, детка. Будь со мной построже. Я могу быть очень плохим мальчиком – Ты можешь доехать до больницы и сам.

Убирает телефон, хватает сумку, бросая ключи на аляпистый, как и обои в квартире, диван. А я все наблюдаю как будто в замедленной съемке. Как она бросает последний взгляд, как топает к выходу, как хватается за ручку.

Меня как гейзером подбрасывает. Чувствую, что хренью мой бросок закончится, но дверь с шумом перед ее носом захлопываю. Кристина испуганно вскрикивает, но нам нужно разобраться.

Поэтому разворачиваю замершее тело и толкаю к двери, нависая сверху.

– Расскажешь, куда собралась?

– Руслан, послушай, – прячет она глаза, но я беру за подбородок, не смотря на дрожь в ее теле, в глаза полные страха.

– Это ты меня послушай. Мы вроде бы все решили. Ты моя невеста.

Она молчит, в глаза в панике смотрит и облизывает свои губки. А я не знаю, от чего меня штормит, то ли от башки больной, то ли от вида этой сладости, что сожрать хочется.

– Это ты решил, – выдавливает она несмело, а меня начинает колотить от злости. Нет уж, дудки, давайте разбираться.

– А твое сидение возле моей кровати и признания в любви были специальной терапией? – вбиваю кулак над ее головой, на что она дергается, и я ослабляю хватку. Надо помнить, что она тоже пострадала. Может у нее, как это…

Посттравматический стресс.

– Я не признавалась тебе в любви, – снова выговаривает она, продолжая сжимать ручку своей небольшой клетчатой сумки.

Да что происходит?! Что за стеснения?!

– А я слышал другое, – приближаю свое лицо к ее резко побледневшему… Кончиками пальцев веду по полупрозрачной коже. Ниже, по шее. Почти целую. – Слышал, как ты просила меня вернуться. Так вот он я, мой Ангел. Бери меня всего, или сейчас возьму тебя.