Путешествие извне

– Здравствуй. Меня зовут Олег. – Пока я осматривался ко мне подошёл управляющий.

– Арсений. – Я встал, чтобы его поприветствовать, и мы пожали друг другу руки.

– Я вас слушаю, Арсений. – Он положил перед собой блокнот и достал из переднего кармана ручку.

Мужчина выглядел стильно, но не слишком броско. Серый пиджак и чёрные классические штаны, дополняла чёрная водолазка с высоким воротником.

– Мне нужна работа, и я подумал, может быть, вы могли бы взять меня на должность уборщика.

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать.

– Учишься?

– Я только закончил школу, и хочу в сентябре поступать в университет, но…моя семья сейчас испытывает небольшие материальные трудности. Иначе говоря, если я не смогу найти работу, я не смогу учиться. Поэтому я согласен на любую должность.

– В какой университет ты хочешь поступать?

– В технический.

– Любишь работать головой, значит. Знаешь, у тебя очень хорошо поставлена речь, и держишься ты довольно спокойно. Я вижу в тебе определённый стержень. К сожалению, должность уборщика я тебе предложить не могу, но зато могу устроить тебя официантом. Если хочешь. Чаевые здесь платят хорошие, но нужно соответствовать статусу заведения. Глядя на тебя, думаю, ты справишься. Я готов пойти тебе на встречу, хотя обычно мы не берём несовершеннолетних.

Я согласился. Мы обсудили мой будущий график, я поблагодарил его и ушёл. Так меня взяли на работу. Тётка очень обрадовалась, когда узнала, сказала, что там неплохо платят, но к физической работе я относился довольно скептически. Но, так, или иначе, это было единственное место, которое приносило мне доход.

Довольно скоро я понял, что здесь действительно можно неплохо заработать. Работа официанта давалась мне легко. Я очень быстро выучил меню, и вскоре мне даже позволили стажировать новичков. К началу вступительных экзаменов мне удалось скопить немного денег на первый семестр, и даже немного осталось, чтобы купить тётке новую стиральную машину.

В сентябре я поступил в университет. Первую половину дня я учился, а по вечерам, после пар, работал в ресторане. К тому времени начали появляться первые мобильные телефоны. Я, конечно же, сразу купил себе «Nokia 3310». Скорее не для того чтобы пользоваться, а из интереса, чтобы разобрать его. Помимо математики меня увлекало всё разбирать и чинить. Моя комната постепенно стала превращаться в мастерскую с кучей плат и проводов. Почему-то тётку это стало беспокоить, и однажды утром, когда мы встретились на кухне, она начала разговор с фразы:

– У тебя друзья-то хоть есть?

– Конечно, есть.

– И когда ты с ними видишься? – она поставила передо мной тарелку с бутербродами и села напротив.

– С одними на работе, с другими на парах. – Я пожал плечами и откусил бутерброд.

– Милый, это не друзья, это коллеги и одногруппники. Друзья, это люди с которыми ты видишься в свободное время, или созваниваешься по телефону.

– Тёть, я что, девочка по телефону болтать? А свободного времени у меня не так уж и много. Я же всё время работаю.

– Ну не всё время, выходные у тебя более- менее свободные. Вместо того чтобы сидеть в своей тёмной комнатушке с паяльником, лучше бы девочку какую-нибудь в кафе сводил.

– Так вот оно что, ты меня не с друзьями видеть хочешь, а с девушкой?

– Ну да…у тебя ведь сейчас как раз возраст…для первой любви. Для романтики, а ты всё время дома один сидишь. Небось, и не целовался ни разу…

– Спасибо за заботу, но мне и так хорошо. С девочкой ведь интересно должно быть, а как может быть интересно с человеком, который постоянно говорит о причёсках и платьях?

А сейчас в основном они все об одном говорят…

После Финки особо с девчонками я не общался. Я вспомнил, как сильно переживал из-за переезда. Как приехал к тётке и в тот же день написал Финке письмо. Писал я тогда коряво, но настрочил целых две страницы. Помню, как бежал с матерью на почту, чтобы скорее его отправить. И как ждал от неё ответа. Месяц, два, три, год. Но ответа не было. Я вспомнил, как будучи ещё в Питере, мы выходили с матерью из школы, а я шёл и плакал, и вдруг услышал, как сзади кто-то бежит и кричит. Я обернулся, и на меня прыгнула Финка, тоже вся в слезах. Она прочитала письмо, которое ей передала моя мать, и выбежала из класса, чтобы попрощаться. Я тогда пообещал писать ей, а она пообещала, что будет очень ждать. И я написал. И каждый день бегал на почту, узнавать доставлено моё письмо или нет, пока однажды мне не сообщили, что оно вручено адресату. Она была моим лучшим другом, и, наверное, первой, пускай и детской влюблённостью. И до сих пор, спустя столько лет, я продолжаю задавать себе вопрос: «Как же так?». Ещё я вспомнил, как впервые пришёл в новую школу. Учитель вызвала меня к доске, чтобы представить классу, а я стоял, смотрел в эти незнакомые мне лица и вдруг слёзы градом полились из глаз. Я очень скучал. Конечно, я был уже в том возрасте, когда стоило бы более стойко переносить тяготы жизни, но для меня всё так резко поменялось, что мне нужно было время, чтобы привыкнуть к новой обстановке. В моём новом классе дети оказались злыми и жестокими. Из-за того случая у доски ко мне мгновенно прицепилась кличка «слюнтяй», и в первый же день, я вернулся из школы изрядно побитый. Матери, конечно, я жаловаться не стал. Новая школа сильно отличалась от моей старой, где конфликты решали более-менее цивилизованно. Здесь же в основном всё решал кулак. Никто из моего нового класса не хотел со мной разговаривать, но я даже был этому рад. Я был слишком зол и расстроен, чтобы заводить новых друзей…

– Ладно, тёть, мне пора. – Я встал и ушёл с кухни, дожёвывая бутерброд.

– Ничего, найдёшь себе такую же умную как ты. – Сказала тётка себе под нос. Тётка приходилась моей матери родной сестрой. Ей было тридцать четыре года, но выглядела она настолько хорошо, что с виду ей не дашь и двадцати пяти. Обе они с рождения были москвичками, но когда выросли, моя мать вышла замуж и переехала в Питер. А тётке с замужеством не повезло. С самого детства она относилась к роду тех женщин, которые привыкли всего добиваться сами, и в своей самодостаточности могли дать фору. После смерти родителей и продажи их квартиры, она вложила свою часть денег, в компанию, в которой работала, став её соучредителем, и обеспечила себе жизнь, которой можно было только позавидовать. В целом, она не отрицала, что когда-нибудь выйдет замуж, а пока её мысли занимала только работа.

– Да тёть, только после того, как ты себе кого-то найдёшь. – С ехидной улыбкой я подхватил рюкзак и вышел, захлопнув входную дверь. Кажется, равнодушие к противоположному полу было наше семейное.

Настроение было испорчено утренними воспоминаниями. Первого настоящего друга, после Финки, мне удалось завести лишь в универе. Но я часто о ней вспоминал. Всё думал, почему же она так и не ответила, ведь обещала писать, и громко плакала тогда в школе, в день нашего прощания, обнимала меня, и говорила, что всегда будет меня ждать. Мать сказала мне как-то, что детская дружба всегда уходит и, в конце концов, я смирился. Вот подошёл мой автобус, и я, отогнав от себя воспоминания о детстве, забрался внутрь. Чего уж сейчас об этом думать, столько лет прошло, – сказал я сам себе. Автобус привёз меня прямо к моему университету, и, выйдя с остановки, я сделал несколько шагов и сразу оказался в холле этого огромного здания. Я прошёл к доске с расписанием, и пока искал номер своей группы на многочисленных листочках, висящих на доске, в меня врезался какой-то летательный аппарат.

– Извиняй, – крикнул парень, со всех ног несущийся ко мне, чтобы поднять свою игрушку. Трое его друзей в стороне посмеиваясь над ним, кричали, что он лопух.

– Ну, немного усовершенствовать, и будет нормально летать. Чего сразу лопух-то.

– Да потому, что я ещё вчера сказал, что батарея не на месте! Центр тяжести смещён! А сервомеханизмы ты, похоже, даже и не закрепил! – недовольно сказал один из них, – Как мы будем проект сдавать?

– Без паники! Мне всего-то нужен клей! Сейчас доделаем!

Игрушку эту он сам смастерил. Здесь такое было не редкостью. Студенты создавали учебные проекты, по которым многие делали живые модели в миниатюре. Потирая затылок, я, наконец, нашёл в расписании свою группу и поплёлся в нужную аудиторию. Девчонок в нашем универе училось мало, потому что специальности были в основном технические, за исключением юридического факультета, но даже там во всём потоке можно было насчитать четыре или пять студенток. Со звонком я вошёл в аудиторию, и увидел, как с последней парты мне машет рукой Ефим. Вообще его звали Валера, но все его так называли, потому что фамилия была Ефимов.

– Что-то ты сегодня рановато. – Улыбнулся он мне во весь рот.

– Ага. – Коротко ответил я.

Ефим как раз и был тем единственным близким другом, с которым мы общались не только в универе. Сдружились мы как-то сразу. Потому что с самого начала за одной партой сидели. Он тогда у меня ручку попросил, я ему и дал. А он меня шоколадкой угостил. Вообще ручки с карандашами он, как оказалось, всегда забывает. Зато без шоколада на учёбу никогда не придёт. Пару раз я даже был у него дома, когда он оставался один. И теперь он каждый раз порывался придти в гости ко мне, хоть я и не хотел никого приводить в тёткину квартиру. Всё-таки жилье было чужое, и я это понимал.

– Представляешь, что мне вчера малой заявил, – так он своего брата звал, – говорит, позавчера ночью видел, как меня инопланетяне похищали, я говорю, чем докажешь? А он говорит – а ты шею свою сзади потрогай, ну я и потрогал. А там вмятина, какая-то, которой раньше не было. Я ему, конечно, сказал, что у него фантазия разыгралась, а сам-то задумался, откуда она взялась? А сегодня я опять с такой же проснулся. На, посмотри. – И он повернулся ко мне спиной и наклонил голову.

– Похоже, у вас у обоих фантазия разыгралась. Нету там ничего. – И он забегал по шее мясистыми пальцами, ощупывая её.

– Во дела. С утра была ведь. Да такая глубокая, прямо дырка.

– Так может ты просто заснул, на какой-то мелкой детали, вот она и отпечаталась?

– Да нет! Не было там никакой мелкой детали! А вмятина была!

И он замолчал. Небось думал о том, что его и правда похищали инопланетяне. Я зевнул. Преподаватель начал свою лекцию. Я опёрся щекой на свою руку и сквозь полуприкрытые веки смотрел на лектора. Первой парой была теоретическая механика. Довольно интересный предмет, но из-за нудного голоса Степана Николаевича меня каждый раз клонило в сон, особенно если она стояла первой парой. Я старательно записывал в тетрадь всё, что появлялось на доске, но человеческая потребность взяла надо мной верх, и я положил ручку и уткнулся носом в тетрадь, положив голову на руку. Не знаю, сколько я проспал, но когда открыл глаза, то оказался дома. И почему-то на полу. Спросонья я совсем ничего не понял и когда попытался встать, вдруг обомлел. Я шагал по комнате, передвигая все четыре…лапы!

Да, я был собакой. Моим Диком. Я взглянул на свои когтистые и мохнатые конечности и попытался посмотреть на свой хвост, бегая за ним вокруг себя. Страшно захотелось есть и я, виляя хвостом, побежал на кухню. Там я уткнулся мордой в миску и слопал весь собачий корм. Но было вкусно. Я потянулся и побежал по комнатам, искать людей, но дома никого не оказалось. Тогда я увидел зелёный мячик, тот, что мы подарили Дику несколько лет назад и стал гонять его по комнате. Вдруг я почувствовал, как меня что-то толкает в бок. Я моргнул и вдруг проснулся в своём теле, на той самой паре, где и уснул.

– Вставай, препод идёт. – Я быстро схватил ручку и сделал вид что пишу. Преподаватель прошёл мимо, совершенно не обратив на меня внимания, и я кивнул Ефиму в знак благодарности.

– Мне такой сон странный приснился, – сказал ему, когда мы выходили из аудитории, – будто я был собакой. При чём своей, собственной.

– Ха, а я котом мечтаю стать. Лежишь себе весь день, и никто тебя не трогает. А тут на пары ходи, экзамены сдавай. Отстой.

– То-то я смотрю, ты себе пузень начал отращивать!

– Да уж лучше, чем таким дрищем как ты ходить! – и он достал из кармана «Сникерс», открыл его и засунул в рот. Я только покачал головой.

После учёбы я как всегда шёл на работу. Про тот странный сон довольно скоро забыл. На улице было уже по весеннему тепло, и я шлёпал по дороге, перешагивая лужи, чтобы не запачкать светлые кроссовки.

– Привет Сенчик! Зайди к Олегу, он просил. – Встретила меня на входе Наташка – наш администратор.

– Хорошо. – Я спустился в раздевалку, а потом заглянул к директору, который радостно сообщил мне, что сегодня я работаю до часу ночи.

– Но мне же на пары завтра, Олег Семёнович, может, я пораньше уйду?

– Да я бы и рад тебя отпустить, только работать некому сегодня. А завтра важный день. Нужно погладить скатерти, засервировать столы. Выручай Сеня!

Пришлось согласиться.

– Ладно, – подумал я, – скоро выходные. Тогда и отосплюсь.

Домой я вернулся в 2:25, и с горечью заметил, что завтра по расписанию у меня предэкзаменационная контрольная, по итогам которой станет понятно, кого не допустят до экзамена. В общем, спать я тогда даже и не ложился. На следующий день, когда я пришёл на учёбу, Ефимов снова начал свою вчерашнюю песню.

– Что за странные дела, Сенич! Я сегодня опять с этой штукой проснулся. Брат от меня шарахается, говорит, что я меченый. И что это инопланетная метка ничего хорошего не сулит. Я ему тумаков надавал, а он говорит, что это ситуацию не исправит. Меченый и всё.

– Подушку свою проверял? Может в наволочке что застряло?

– Да проверял. Всю подушку изворошил. Даже перья вытряхнул, ничего.

– Так может ты и правда, того… меченый? – он толкнул меня в бок, а я засмеялся.

– Не смешно. Может это болезнь, какая.

– Да какая ещё болезнь? – я закрыл лицо рукой и покачал головой, – Не бывает таких болезней, при которых на теле вмятины появляются.

– Но ведь и инопланетян не бывает.

Мы немного помолчали, а потом он шепнул:

– Слушай, может, ты у меня сегодня переночуешь? А?

– Ты мне предлагаешь твоих инопланетян ловить?

– Ну не то, чтобы ловить…

– Нет уж Ефим. Давай без меня. Я уже сутки не спал, и вторые, боюсь, не потяну. Работал вчера допоздна. Потом ещё и домашку делал. Я ж с ходу усну, и забирайте меня кто хотите и куда хотите! Хоть инопланетяне, хоть призраки!

– Так и ладно, какая тебе разница, где спать, дома или у меня? Я ж тебе не предлагаю меня сторожить! Зато проверим, будет ли у тебя такая же отметка с утра! А заодно на мою посмотришь! И убедишься, что я правду говорю.

– Ладно. После работы жди. – И согласившись, добавил, – в любом случае, у этого должно быть разумное объяснение.

На этом и договорились. Я позвонил тётке и сказал, что заночую у друга, чтобы они с матерью не переживали. Он жил в обычной хрущёвке, с маленькой кухней, но тремя просторными комнатами. Его мать одна воспитывала двоих сыновей. Она была очень добрая и на удивление тактичная, так что когда я приходил, она никогда не заходила к нам в комнату с вопросами что мы будем есть или когда мы ляжем спать. Наверно понимала и принимала тот факт, что мы уже взрослые и можем сами о себе позаботиться. В этом конечно, ему повезло. Мне бы тоже хотелось, чтобы меня перестали контролировать, но каждый раз, когда мать просит меня надеть шапку весной, я вижу, что моё послушание доставляет ей удовольствие и дарит чувство собственной значимости и нужности. И я как мог, старался поддерживать в ней это чувство.

Я приехал к ним в девять часов вечера, и, потратив полчаса на домашку, мы вскоре разошлись по кроватям. Я устроился на раскладном кресле, и как только голова коснулась подушки, сразу уснул. Среди ночи я проснулся от того, что зачесалась шея, и, почесав её задней лапой, вдруг обнаружил, что я снова очнулся собакой. Я встал и осмотрелся. Это была моя комната. Вокруг было темно, но при этом я прекрасно видел. Тихонько вышел из комнаты и прошёл по коридору в зал, где спали тётка с матерью. Я оглядел и обнюхал их. Они крепко спали, поочерёдно посапывая. Я запрыгнул на диван и прилёг возле их ног. Вдруг услышал какой-то шум, и открыл глаза. Я снова оказался на кресле в комнате Ефима. Что-то еле слышно передвигалось по комнате. Я затаил дыхание и пристально всматривался в тень. Выждав момент, вскочил и набросился на неё. Оно закричало, и тут проснулся Ефим. Он включил свет, и я увидел, что повалил на пол его брата.

– Ты чего здесь делаешь? – спросил Ефим.

Я глянул на электронные часы, что стояли на тумбочке. 1:40.

– Да ничего. – Ответил он.

Я выхватил из его руки маленький пластмассовый цилиндр и бросил его Ефиму.

– Вот твой инопланетянин.

– Что это такое? – обратился он к брату.

– Ничего.

– Так, либо ты сейчас скажешь, что это, либо я тебя сейчас побью. – И он пригрозил ему кулаком.

– Ладно, ладно. Ну, в общем…я знаю, что ты на спине любишь спать, и мне в голову мысль пришла…тебе под шею это подкладывать, чтобы на утро след оставался на коже…здесь главное было вовремя проснуться, чтобы успеть её вытащить, пока ты спишь. Ну и ещё не засмеяться утром. Ты бы видел своё лицо, когда я тебе про похищение говорил. – И он заулыбался.

– Я тебе сейчас покажу похищение, – и он вскочил и кинулся к брату, но тот удрал в свою комнату.

– Додуматься же надо.

– Да уж, я б такое точно придумать не смог.

– Теперь и спать-то боюсь, вдруг этот паршивец ещё чего натворит. Прибью его завтра, ей богу.

– А щеколду в дверь не пробовал врезать?

– Точно! Завтра этим и займусь! – Он зевнул и снова залез под одеяло, выключая светильник. Так мы и раскрыли дело об инопланетянах.

Спал я очень чутко, и просыпался от любого незначительного шума, а вот Ефима, как оказалось, и пушкой не разбудишь. Совсем не удивительно, что его не могли разбудить даже «инопланетяне». С утра я долго тряс его, прежде чем он прекратил свои невнятные сонные бормотания и открыл глаза. Он привстал на кровати, потирая заспанные глаза.

– В универ пора! – сказал я, и он снова упал на подушку, бросив ленивое: «ещё пять минут». Позавтракав, мы уехали на учёбу, и все мои мысли занимала контрольная, которую, я, кстати, написал тогда на средний бал. Очень уставший за прошедшие дни я вернулся вечером домой, и поскольку впереди были выходные отложил все домашние задания и сразу плюхнулся спать. Пёс был очень рад моему возвращению, и потому как он всегда спал со мной, он прыгнул на кровать и свернулся калачиком за спиной. Но странное дело, ночью мне снова приснился тот же сон. Но сегодня всё это выглядело ещё страннее, потому что рядом на кровати я увидел своё же спящее человеческое тело.

– Что за чудацкий сон. – Подумал я. Я встал и прошёлся по комнате. Почему-то побаливала передняя лапа. Слегка хромая, прошёл в кухню, а потом в зал, где всё так же спала мать, но тётки почему-то не было. Я вернулся в свою комнату и снова запрыгнул на кровать и улёгся рядом с собой.

– Странно всё это, – зевая, подумал я. Утром, когда проснулся, на столе меня уже ждал завтрак. Мать мыла посуду, и когда вошёл в кухню, я сказал ей:

– Доброе утро, – и не сразу заметил, что тётки и, правда, не было дома, – а где тёть Лена? – спросил я.

– Доброе утро! Так она это…тоже в гостях ночевала. – И мама пожала плечами. Дело приобретало крутой поворот. Как же реальность совпала с моим сном? Хотя, может быть, ещё вчера я заметил, что её не было дома, просто не придал этому значения.

– Ну и в каких это мы гостях? – ехидно спросил я, делая глоток чая.

– А вот всё тебе скажи! – улыбнулась мне мать.

– Можешь не продолжать, я всё понял. – И с весёленькой улыбкой на лице принялся за блины. День выдался солнечный, и после завтрака, я прогнал мать с кухни, и сам помыл за собой посуду. После чего, взял Дика и побежал на улицу. К моему великому удивлению пёс хромал.

– Ничего не понимаю. Может, я всё ещё сплю?

Хромал он именно на ту лапу, которая болела у меня во сне. Мы неторопливо ходили вокруг дома, играя с палкой и покорно принимая поражение в погоне за уличным котом, а когда вернулись домой, я с порога спросил мать про его лапу.

– Да Ленка вчера гуляла с ним, и загулялась. Они до самой речки дошли. А Дик там внизу птицу увидел, ну и сиганул за ней. Ленка же без поводка любит гулять. Говорит, собака – такой же член семьи как все остальные, поэтому нельзя животное принижать. А был бы на поводке, лапу бы не повредил. – Ответила она мне.

Я присел рядом с ним на корточки и взял в руки его лапу. Внизу, на подушечке была небольшая рана, неглубокий порез. Видимо поранился о стекляшку.

– Что ж вы не перевязали-то? – Я подхватил пса на руки и отнёс в зал. Там из ящика серванта достал аптечку, обработал рану и перевязал лапу бинтами.

– Ничего, друг, заживёт! – И я потрепал его за уши. Однако эти сны всё никак не выходили из головы.

– Ладно, проведём эксперимент. – Подумал я, и положил на стол бутылку из-под кока-колы. Ночью, как и думал, я снова превратился в собаку. Сразу обратил внимание на перевязанную лапу.

– Хорошо, – подумал я, – будем действовать. Я встал на задние лапы и опёрся передними на свой стол. Схватив зубами бутылку, понёс её на кухню и засунул её в просвет между холодильником и стеной. Остаток ночи я гонял по квартире любимый мячик. На утро, я к своему огромному удивлению нашёл бутылку там, где оставил её ночью. Между холодильником и стеной.

– Так это не сон! – я вдруг сел и обхватил голову руками. Что же это? События минувшей ночи очень быстро вогнали меня в ступор. Я побежал в свою комнату и вытащил из рюкзака тетрадь. Взяв со стола карандаш, распахнул тетрадь и на первом пустом листе написал: «Я и Дик». Потом нарисовал стрелки от меня к Дику и от него ко мне.

– Хм, получается, если я становлюсь псом, то он становится мной? Но как же это проверить?

Некоторое время я просто сидел и смотрел в черновик, после чего захлопнул его со словами: «Глупость какая-то». Но факты оставались фактами. Обычным сном это уже нельзя было назвать. Моё открытие немного пугало меня, хоть я давно уже ничего не боялся.

Несколько следующих дней я потратил на изучение новых свойств своего ментального тела. По крайней мере, так я объяснял то, что со мной происходило. Во-первых, я не просто видел во сне то, что случалось на яву, я мог самолично управлять собачьим телом. А это значит, что ночами моё метафизическое «Я» не засыпало. Но почему-то я высыпался, и днём чувствовал себя довольно бодро. Пока я искал ответы на эти вопросы, приближался мой день рождения. Я встал рано утром, и пришёл на кухню, а на столе меня ждал огромный желейный торт, и записка, которая гласила: «С днем рождения, сладкий! Когда поешь, убери торт в холодильник». Я налил себе чашку чая, отрезал от него кусок, и, позавтракав, ушёл на пары, а вечером мать с тёткой устроили мне сюрприз. Когда я вернулся, они встретили меня на пороге, и, закричав в один голос: «С днём рождения!» кинулись обнимать меня, целовать и трепать за волосы. А после, когда мы сели за стол, они вручили мне подарок. Это была новенькая цифровая видеокамера. Такие только начали появляться в магазинах, и стоили пока что бешеных денег.

– Будешь питомца своего снимать, забавные моменты ловить! А потом в «Сам себе режиссёр1» отправишь, прославишься!

– Тёть, ну что за глупости.

– Почему глупости! Вдруг на телевидение пригласят! Может приз, какой выиграешь!

Я вздохнул и улыбнулся, чмокнув обеих в щёку.

– Ну, спасибо.

Тётка моя передачу эту страсть как любила, а вот я телевизор смотрел крайне редко. Некогда было. Но камере применение я всё же нашёл. Установил её на ночную съёмку, чтобы запечатлеть тот момент, когда я просыпаюсь в чужой шкуре. Но никаких результатов это не дало. Хотя я и сам не знал, что же хотел увидеть на видео. На нём не было ничего сверхъестественного, лишь то, что я засыпаю, а потом снова и снова просыпаюсь собакой. Однажды, я отважился показать это видео Ефиму, и на перемене, он внимательно следил за тем, как я говорю: «Сейчас вы узрите чудо. Я лягу спать, а проснусь в теле своего пса. Чтобы это доказать, я принесу мячик и положу его на стол, а потом встану на задние лапы и достану с полки книгу Ремарка».

– Вау, – сказал он, – ничего себе! Либо твоя собака разбирается в классике, либо это и правда ты!

– Да. Проблема в том, что я не знаю, почему это происходит. Уже целый месяц пытаюсь выяснить и пока ничего. Совсем ничего.

– Тебе надо отправить это видео в научную передачу! – хлопнул он меня по плечу, вернув мне камеру.

– И ты туда же! Нет, никуда я его отправлять не буду. Я просто хочу разобраться в этом.

– Но ты же не просто так мне его показал?

– Ну да. Не просто. Помощь твоя нужна. Можешь пса на одну ночь себе забрать?

– Да в принципе могу.

– Отлично. Тогда я тебе ещё камеру отдам. Я лягу спать, а ты снимай всё, что будет происходить. Хочу проверить, работает ли это на расстоянии.